В общем-то, если кому-то очень нужно, то разбитую по крыльям эскадрилью из разных систем можно собрать в рекордные сроки, без проволочек и бюрократических кошмаров — что лишний раз доказывает, как бывает полезна иногда для дела личная вовлечённость людей с властью в руках. Кажется, сутки не успели пройти, как все двенадцать крестокрылов расположились в ангаре звёздного разрушителя в секторе Ириши. Судя по соседям в ангаре — точнее, эмблемам на плоскостях крестокрылов и некоторым знакомым именам на фюзеляже — здесь кое-кто собрал самые сливки что из флота, что из разведки, и Гэвина это порадовало. Призраки не зря так назывались, их ничего не сводило вот уже сколько лет с последней битвы за Корусант на юужань-вонгской войне, и чем Гарик со своей эскадрильей занимались всё это время — известно, наверное, одному только маленькому кусочку Разведывательного управления. В общем, кто-то постарался, но Дарклайтер был не против таких карт в этой партии в сабакк — у них достаточно опыта совместной работы и чуть больше общего, чем одно пристрастие к конкретному типу истребителя, чтобы предвосхищать действия друг друга.

Главное, хорошо помнить, что на брифинге он генерал Лоран, а только потом уже Мордашка. Хотя, вряд ли им придётся рассчитывать даже на ужин — он судил по тому, сколько прошло времени от момента, как Проныры заглушили последний двигатель и тем, как полковник уже поднимался к залу, где была назначена общая встреча. Если кратко — он успел только оставить шлем и перчатки в крестокрыле, и то, кажется, тут ждали только его. Кто-то очень хотел, чтобы они торопились как только можно и нельзя.

— Генерал, — он даже не запыхался, протянул руку для рукопожатия. Гарика было легко найти — хотя бы потому, что кроме них тут особенно никого и не было (шрам у него на лице, конечно, тем более узнавался), да и голостолом интересовался, наверное, один только Призрак-лидер. Дарклайтер тоже быстро переключился на голограмму — до этого успел немного рассмотреть всё, что ему прислали, лишь на датападе, и пиратский фрегат в объёме и размере становился более реальным, так думать о плане было ещё проще.

— Больше ничего нового не появилось? — наглел слегка, да, он был более чем уверен, что все разведданные продолжала добывать Призрачная и добывала до этого самого момента, даже когда они тут стояли. Разбойная тоже приложила свои плоскости к поискам этого сектора и концов нити, которая приведёт их к дочери президента, однако трезво оценивать вклад надо было без собственной привязанности к своим ребятам. У Призраков не отнять профессионализма, разведывательного — особенно, не Пронырам в этом с ними конкурировать. Вот насчёт невозможного — это пожалуйста. — Вектор входа всего один, — это была одна из его не самых любимых ситуаций, такой расклад почти возглавлял список плохих новостей. Ему не нравилось быть предсказуемым, а для пиратов уж точно. — Ничего, кроме авианосца-«Защитника» и звёздного разрушителя сюда не притянули? — точнее, он предполагал, почему Республика выбрала такой... корабль-носитель побольше — то ли экологи с космическим мусором довели, то ли подбитые пиратские корабли надеялись после ремонта поставить на службу или хоть распилить на запчасти и металл. Правда, в планы Гэвина не входило ещё думать о том, как бы и авианосец кто-то не разнёс до того, как туда можно кого-то грузить. Не звёздный разрушитель ведь им тащить в эту маленькую систему на фрегат пиратов? Хотя, если кто-то захочет, им придётся впихнуть и все три штуки, а потом больше вертеть головой, чем стрелять, чтобы не убиться о свой же разрушитель.

Ладно, хватит на этом субординации — Гэвин и так дальше не предполагал никакого чопорного общения на «вы», да и Мордашка, к счастью, легко перескочил на что-то попроще. Тем более, тут кроме них всё равно, считай, никого и не было, и уж разведка-то — тут стоило бы многозначительно посмотреть на Гарика — озаботиться тем, чтобы никто не обсуждал, в каких тонах и оттенках они тут общались. Нет, ну, это же бессмысленно — ждать от них душного формализма! Одна война на двоих сближает, а вы где-то видели друзей, которые после долгого расставания ведут себя чинно? Да, друзьями их не назвать (говорят, у разведчиков вообще нет друзей не-разведчиков, но это могли быть байки самих разведчиков — практикум по дезинформации, так сказать, их же там определённо чему-то учат), хотя они же знают, что этап «генерал Лоран и полковник Дарклайтер» — пройденный.

Гэвин фыркает, когда Гарик поминает всуе Пятый флот — вот уж неплохо, в самом деле, хотя бы потому, что в последнее время (вот как их наконец-то вытащили из ниоткуда, отряхнули и отправили куда глаза глядят за пиратами) он ловил себя на мысли, что прежнее чувства принадлежности к флоту куда-то делось, будто они снова сами по себе, кочуют от одного несущего корабля к другому. У них всё ещё не было приписки ни к какому флагману, так что ощущать себя сироткой с Джакку получалось удачно.

— Хотя бы со стороны посмотреть на хоть какой-нибудь флот — начинаю забывать, как он выглядит, — он усмехнулся, но шуткой это было разве что наполовину. Впрочем, ситхи с ними, у них тут дела, знаете ли — кто-то хочет свой цветочек вернуть как можно скорее, и как быстро это случится, зависит от того, как быстро они решат всё здесь и сейчас. Он согласно кивает, но особенно пристально не рассматривает голограмму — всё равно это стандартная схема, а что там на самом деле будет — известно одной Силе, где вы видели у пиратов, этих вынужденных гениев инженерии, стандартные, не модифицированные корабли? Хорошо бы, если бы они модифицировали, например, количество лазерных пушек в меньшую сторону... Ха-ха, полковник, не дождётесь.

— В первую очередь, нужно вырубить их двигатель и гиперпривод, и дать вам высадиться на фрегат, — увы и ах, не Пронырам сегодня солировать в этом концерте, как некоторым его пилотам, возможно, хотелось бы, но Дарклайтер не видел никаких затруднений в том, чтобы быть, скажем, первой скрипкой — скромный он, знаете ли. — Чтобы они никуда не сбежали, будет достаточно, если они останутся без основного маршевого — мощности маневровых будет мало для того, чтобы что-то изменить в их положении, — это так, для плана минимум, а ещё лучше, в самом деле, для собственного спокойствия оставить их вообще без шанса шевелиться. — Четыре пилота справятся. Сорока восьми торпед более чем достаточно, чтобы там ничего целого не оставить. Остальные могут прикрывать вас и прорываться ближе, чтобы снять турболазеры и пушки, — правда, само слово «прикрывать» в отношении Призрачной звучало сюрреалистично. Они сами кого хочешь и прикроют, и накроют. Медным тазом.

Да, думать о том, чтобы прикрывать авианосец, он всё ещё не хотел.

Гэвин задумчиво рассматривал голограмму, пытался думать с запасом — если всё будет вот так, и ещё немного сложнее. Из фрегата звёздный разрушитель при всём желании и мании величия не сварить, разве что такой, игрушечный, в половинном масштабе, если капитану корабля хочется немного почувствовать себя Императором своей игрушечной пиратской Империи. Практика и статистика, конечно, неоспоримые и капризные, и против звёздного разрушителя они могут выставить что-то равноценное, однако ему не очень хочется — такие эксперименты ничем хорошим не заканчиваются, а если и заканчиваются, то благодаря везению, у которого должен быть край, а они его используют совершенно бессовестно и расточительно.

— Чтобы патруль выглядел правдиво, нам надо сначала пойти одним. Патруль из полного состава Разбойной, конечно, настоящим выглядит с натяжкой, но если не дать им времени думать — на какое-то время они не поймут подвоха, — наверное. Ещё лучше, как на мнение Дарклайтера, чтобы их интеллектуальные способности были ниже среднего. — Оставить их без возможности уйти, — он ткнул пальцем в двигатели на голограмме и провёл под фюзеляжем: — и убрать столько орудий, сколько получится. Пока они смогут отстреливаться, не высовывая нос, много не вылезет — когда они будут мёртвым грузом висеть в космосе без щитов и возможности защищаться, ввязаться в бой будет их последним шансом, если, конечно, они не захотят сдаться, — наивный татуинец в нём продолжал верить во всякие сказочки, и в то, что пираты добровольно пойдут под суд — тоже. Жаль, пока похвастаться тем, что сказка стала былью, он не мог. Но всё ещё верил — ну вообще как первый раз в галактике в свои шестнадцать лет.

— Если они укомплектованы полным экипажем, и хотя бы половину из них мы перетянем на себя... — продолжать полковнику как-то не хотелось, и он только очень многозначительно посмотрел на Лорана.

Тогда шансы и ставки у них, что в космосе, что на фрегате, будут одинаковы — двенадцать на четыре с половиной сотни. Даже если сделать поправку на то, что профессиональных военных там найти сложно, и противопоставлять им что-то будет вряд ли возможно, количество выглядело угрожающе.

Точнее, надо было бы сказать, что это всё — невозможно, но они-то знают, что и невозможное — не предел. А другого слова — не подобрать.

Он не стал разочаровывать Гарика тем, что даже когда они не играют в патруль, то всё равно представляются — мало ли, что об этом разведка думает, они-то, когда куда-нибудь внедриться или вломиться, даже в дверь не стучат и не спрашивают ничего вроде «не будете ли вы против, если наш человек немного у вас здесь побудет, пошуршит и подслушает ваши секреты». Улыбнулся, конечно — его тон он передал достаточно верно, и мысленно Гэвин вычеркнул из своей головы эту формальность. Что же, допустим, что они на войне, в данном случае — за кое-чью дочь, и опустим, насколько ему такие маленькие войны нравятся.

— Думаю, даже если я не забуду, что надо играть в патруль, они всё равно не поверят, — забыть можно специально, можно случайно — для чистоты совести, конечно, пусть всё забывается случайно, хотя ж ему-то, с опытом патрулирования, не забывать стандартной схемы и стандартного диалога — к сцене, разыгранной бывшим актёром голодрам, надо было добавить ещё «отключите щиты, вооружение и следуйте за нами». Забудет он, как же.

Дарклайтер строил тактику отталкиваясь от худшего — что весь фрегат превращён злым гением в огромный ангар, в котором хватит места и на такое количество лётной техники. О другом худшем он не думал, об этом думал Лоран — для каждого из них худшее развитие событий было разным. Конечно, это, скорее всего, утопия — не могло быть ни ситуации, когда пираты сдадутся без единого выстрела, как не могло быть и ада из сотен истребителей и перехватчиков. Но лучше на месте узнать, что всё куда лучше, чем казалось, а не разочароваться и повстречать нечто ужасное.

Вот, говоря о худшем. Полковник почти отвлёкся на писк комлинка, однако личная переписка Призрака меркла перед меняющимся виртуальным образом фрегата. Он же говорил, да, что их в любом случае ждут сюрпризы? Ни один из сюрпризов ему решительно не нравился. Щетинившийся таран только вгонял в тоску, возвращая мыслями к авианосцу. Да, живого на корабле, судя по числам, было раз-два и обчёлся, но ангары были устроены, как для сотни человек, на широкую ногу. Попытки сделать картинку более оптимистичной, чем она была над голостолом, так и остались у него на языке.

Потому что всё, что дальше делал генерал разведки, было странным — ну, как для лётчика-истребителя. Гэвин недоуменно моргнул, посмотрев на Мордашку — как это они так вдруг резко переключились на формулировки приказов, вместо обсуждения дел более материальных и требующих их непосредственного внимания, раз уж силами Призрачной представление о грядущем перестало быть таким рафинированным и пресным.

— Забрать дочь президента, всех остальных арестовать и отдать под суд — почти всё то же, что мы и так делаем, только с этим одним усложнением. У нас на крестокрылах пушки выставлены на ионные заряды, чтобы арестовывать было кого, — он пожал плечами. Разницы как таковой, чем стрелять не было, разве что заглохшие корабли дрейфовали по всему пространству боя и следовало быть осторожным, побольше крутить головой, чтобы не врезаться в один из них — иногда в бесконечном космосе становилось совсем тесно. — В чём дело, Гарик? — Дарклайтер попросил бы его ничего не скрывать, но как к этому относится разведка — можно было и не спрашивать, у них дверь шкафа тронь — сразу скелеты на голову посыплются.

Шутку Гэвин не оценил — точнее как, оценил, если каменное лицо можно назвать оценкой. Замолчал, в надежде, что Лоран что-нибудь дополнит, обоснует — вообще сделает хоть что-то, на что он кивнет, похлопает его по плечу и скажет «конечно, Гарик, именно поэтому мы будем всех расследовать без всякого суда». Он, конечно, сам слабо представлял, что это должны быть за аргументы, чтобы он так сказал, но мало ли, всякое случается — зарекаться не стоило не только от тюрьмы и сумы, вдруг и у него найдётся нечто, способное перевесить убийство людей. Массовое убийство людей, он поправился в своих мыслях.

Так вот, уже как минута прошла, а Лоран ничего такого не говорил. Дарклайтер даже развернулся всем корпусом к нему — ну, вдруг он ещё не понял, что хорошо бы пояснить, но он продолжал не понимать. А он точно разведчик?

— И всё? — он наконец разрушил тишину, ситхи с ним, с чтением мыслей и жестов как у влюблённой парочки в конфетно-букетный период — в отличие от томной возлюбленной, не знающей, как бы так намекнуть на дорогой подарок и не выглядеть истеричной транжирой, полковнику спросить ничего не мешало. Разве что, кроме того, что он тут младше по званию, возрасту и выше, кажется, только ростом. Сантиметра на два, но если подпрыгнуть... — И ты никак не хочешь объяснить, почему мы должны сыграть ещё и в убийц? — после сегодняшнего дня у Гэвина, наверное, будет стойкое отвращение в целом к понятию «играть». Хоть кто-то из его пилотов обязательно его спросит, чем для Республики стали отличаться пираты, которые похитили кое-чью дочь, от всех остальных, что они должны стать убийцами — очень оно всё демократично и гуманно, да. Конечно, он всегда мог сказать, что это приказ генерала Лорана, но переводить вину (и ответственность тоже) таким способом, за спиной, казалось ему крысятничеством, хотя всё это в точности соответствовало бы идеальной букве устава. Просто по-человечески и по уставу были, пожалуй, параллельными прямыми.

С коротким вдохом Дарклайтер снова повернулся к голостолу и изображению фрегата. Боевые лазеры или ионные — дело выбора, вкуса и морали, а план сам себя не придумает, за них его тоже никто не напишет, а полное его отсутствие хуже, чем любой худо-бедный. От всех попыток совместить собственные взгляды с необходимыми в данный момент страдало большей частью только настроение.

— Вырубить гипердвижок, двигатели, снять турболазеры и пушки, вытянуть как можно больше на себя, — он кивает, больше для себя и себе. — Дальше? Где авианосец высадит вас? — не то что бы Разбойной было мало работы, но все же знают, что задач обычно больше, чем одна — он уже привык, что количество «надо» превышает возможности многократно. Если они вытянут из пиратского уюта на фрегате хотя бы половину из сотни, им уже будет нескучно, а в космосе перестанет быть так холодно. Однако нескучно — это одно, а весело — другое.

Гэвин следил за ходом мысли и за пальцем, даже успел поискать в лице Ри Яр что-то знакомое (и не нашёл), несколько раз в мыслях уже расставил крылья Разбойной по целям и, в общем-то, был бы против просто пойти делать свою работу. Чем меньше он будет тут стоять и думать про несколько десятков трупов в космосе, которые, возможно совсем не против были сдаться и честно отработать весь ущерб Республике в кессельских шахтах, тем проще ему будет это как-то пережить — после тёмных лет юужань-вонгской войны надо было снова привыкнуть к тому, что можно стрелять на поражение по людям и не-людям вроде тебя, потому что даже в Осколке, сохранившем, казалось бы, то государство, которое они так хотели победить, после всего пережитого вместе больше не было врагов в том изначальном понимании. Тогда был конец всей цивилизации, а теперь всё было... обычно? Обычно — это, оказывается, очень трудно.

— Не рассчитывайте слишком на достаточно большую брешь, через которую вы сможете пролезть — гипердвижок и двигатели у них не самые защищённые, их будет нетрудно повредить достаточно, чтобы они не работали, а торпеды лучше сэкономить. Хотя бы для вышки, — вышка — цель уже сложнее, не такая гигантская, прощающая промах на метр-другой, в масштабах корабля так совсем тонкий шпиль. Конечно, это всё равно проще, чем атаковать движущиеся цели, и с другой стороны — сложнее, потому что пока ты занимаешься башней, эти активно двигающиеся цели займутся тобой. — У нас есть ещё кое-что. Авианосец, — Дарклайтер ткнул бы в голограмму, но авианосца там не было — к счастью. Ему доставляла достаточно головной боли мысль о нём, не то что визуализация.

Полковник какое-то время мучился в раздумьях, стоит ли говорить Гарику, с чем там у него проблемы. То есть он, конечно, всегда может сказать, что сам со всем разберётся — и соврёт, и ещё неизвестно кому больше, себе или Мордашке.

— С собой я как-нибудь договорюсь — лучше, конечно, раньше, чем позже. Что мне сказать своим? Я могу сказать им, что это приказ генерала Лорана, но не думаю, что это устроит и тебя, и их, — да, обычно Гэвин более подробен в объяснениях и его пилоты к этому привыкли. Они вообще ко многому привыкли, чего в других подразделениях не было, хотя и Призраки не вписывались ни в одну существующую систему координат. Должно же это однажды всем им помешать.

Объяснение у Гарика было даже очень хорошим, но Гэвин всё равно его не одобрял — видимо, договориться с собой будет сложнее, чем ему показалось на первый взгляд. Он негромко вздохнул и задумчиво принялся рассматривать фрегат снова — хороший выход, если надо куда-то смотреть, и желательно с пользой, а от того, чтобы лишний раз познакомиться с противником, никогда хуже не было. Ему и без этого на душе достаточно гадко, на месте усугублять ни к чему. Лучше делать лучше, а плохое случится само, без их участия и разрешения.

Уже случилось, одно. Лоран берётся не с той стороны, настолько не с той, что первое его желание — выйти отсюда, подышать свежим воздухом хотя бы с десять минут. Второе желание уже не такое резкое, у него что-то в глазах иное блестит, загорается и сразу тухнет, но он быстро отворачивается.

— Обе мои дочери и сын погибли, — Дарклайтер не говорит где — все и так в галактике знают, когда и где погибло так много людей, в какой момент миллионы осиротели, овдовели. — И как отец отцу, на новореспубликанский флаг мне хочется порвать совсем не этих. Есть куда больше тех, кто действительно достоин смерти, — зато правду сказал. Он бы ещё сказал, что как муж мужу... Да, по сравнению с Хоснианом, пираты не сделали ничего, что он назвал бы ужасающим — кое-чья дочь жива и, наверное, даже цела, потому что лучше платят за невредимых.

Гэвин не стал больше смотреть на голограмму, глаза отвёл в сторону.

— Я не буду расстреливать спасательные капсулы, — под лаконичным «я» он подразумевал большое «мы» Разбойной. — И их мы арестуем. Мы не можем допустить, чтобы пираты считали, что могут красть кого бы то ни было в Новой Республике и им за это ничего не будет, — он сухо поправил Мордашку. У него предубеждение к политикам (каким бы хорошим ни был их новый президент, хотя в этом он тоже ещё не разобрался), и выделять из них особую касту совсем не любил — чем, например, эта девочка отличалась от любой другой похищенной? Только тем, что у неё папа работал где-то в шахтах или заправлял звездолёты.

Что же, этих других не надо спасать, а десятки их небогатых семей должны платить, просто потому что не могут отправить самые громкие эскадрильи, чтобы сделать большой медийный бум? Не по-республикански как-то.