Очень трудно было судить о том, как Айрис проводила время. Ей самой казалось, что вполне сносно, даже неплохо. Не гаталентский санаторий, но и не совсем невыносимое существование, которое пришлось бы влачить, и которое Айрис представляла себе только в теории, из документальных материалов и беллетристики. С ней обращались все еще очень прилично, кормили (и допускали помогать с ужином на удивительно профессионально оснащенный камбуз), исправно предоставляли горячую воду для чая, чуть менее горячую - для гигиенических целей, все такое.
Однако, разумеется, все это оставалось пленом и ограничением столь ценной для гаталентцев - да и всех живых существ - свободы. В итоге, больше всего тревожила и тяготила неизвестность, будущее представлялось весьма туманным, а гадание на чаинках упрямо предсказывало анонимного человека со шрамом, который ворвется в жизнь и круто ее изменит. Айрис пробовала гадать Дэшу - ему чаинки обещали того же человека, и еще деньги.
На шарф Айрис никто не покушался, и теперь большую часть времени, когда не помогала на камбузе и не угощала чаем тех, кто хотел бы причаститься, она проводила именно в нем. Знакомые ощущения тканевого объятия и запах дома, которые шарф впитал, помогали смириться с ситуацией, а еще очень помогал Дэш, замечательный и дружелюбный, полный любопытных сведений обо всем в галактике, которого не стали переселять в другую камеру, и он не храпел во сне. Айрис готова была тактично терпеть, но ее птичка Нерине была куда более прямолинейной и пока, кажется, не вынесла окончательного решения насчет журналиста.
Вот и сейчас Айрис полулежала в своем шарфе, стараясь дышать в правильной технике, которая помогла бы не поддаться тревоге и отчаянию. Обернувшись и вытянув шею, она рассмотрела, чем занят Дэш - не то чтобы в камере было много развлечений, но не хотелось приставать с разговорами, если сосед погружен в те немногие занятия, что у них были.
- Дэш? - он в первый же день заверил ее, что можно просто по имени, и каждый раз добавлять "господин" необязательно, - Дэш, а вы что-нибудь слышали? Если не о нас, то о других похищенных, кто-то договаривался о них? А то уже третий день, а все еще никаких новостей, и мне ничего не говорят...

В первую очередь Айрис думала о том, что сейчас-то уж отец точно знает об ее пропаже, даже если на Гаталенте без изображения не поняли, о ком речь. Она должна была сообщить ему, когда доберется, и вот третий день как она не могла этого сделать. Она волновалась, что семья волнуется, что теперь будет столько шумихи с тем, чтобы ее найти. Впрочем, она никак не могла ни на что из этого повлиять, даже послать весточку, что с ней действительно прилично обращаются.
– Наверное, – согласилась Айрис, так же оптимистично, даже подавив вздох.
Ей не хотелось ставить Дэша в положение, где он мог бы почувствовать себя обязанным ее утешать или поддерживать больше, чем уже поддерживал – компанией, разговорами, ровным дыханием по ночам, которое можно было слушать, чтобы заснуть самой. Он рассказывал ей о своей работе, о переделках, в которых бывал, она ему - про Гаталенту, небохождение, университетский курс чайной церемонии и учебные плантации. У них так славно складывалось, Дэш казался милым и добрым, и ему очень хотелось довериться. Простому потому, что в такой ситуации хотелось кому-то доверять, заручиться чьей-то поддержкой, быть командой. Правда, Айрис еще сомневалась, но ей помогало сдерживаться осознания, что осведомленность Дэша ничего им не даст, ведь и он не сможет ни с кем связаться или придумать план побега только потому, что она вдруг окажется дочерью президента. Он может только сдать ее пиратам, но об этом думать не хотелось.
– Я думаю, что настала ваша очередь на шарфе, – Айрис сменила тему, бодро соскальзывая со своего места, – А еще... Можно я спрошу?
Она присела рядом с журналистом. Было видно, что подбирает слова.
– Вам страшно?
За эти дни в камере Айрис осознала, что как будто никто не испытывала такого большого и обоснованного страха. В детстве, конечно, побаивалась тех вещей, которые пугают маленьких - громких взрывов фейерверков и потеряться, но остальная ее сознательная жизнь была до того комфортной, что бояться в самом прямом смысле было нечего. Даже уничтожение Хосниан-Прайма, гибель родственников, была другой крайностью - слишком большим ужасом, чтобы всерьез бояться его наступления без прямой угрозы.
А сейчас эта неизвестность, вооруженная команда, и, в конце концов из путей отступления только открытый космос, вроде бы покоренный, но от этого не менее опасный. Теперь было страшно.

Жест совершенно Айрис не удивил. Для Гаталенты подобные нежности - то, что другим казалось нежностями, возможно, чрезмерными, - было куда более нормальным явлением. Воспитанные без предрассудков о гендерах и ориентациях люди свободно выражали то, что чувствовали. Плакали, когда грустно, и обнимали тех, кому нужна поддержка. Айрис не сразу вспомнила, что Дэш вообще-то не гаталентец и может руководствоваться другими нормами, только слишком уж приятно ей было ощутить сейчас тепло другого человека рядом и услышать успокаивающие интонации, чтобы чем-то обеспокоиться. Хотелось подпустить кого-то к себе, доверить немного своих ощущений и страхов, потому что доверять пиратам пока было рано, пусть они и были достаточно вежливы во время трапез и конвоя.
Она положила голову Дэшу на плечо, помолчала, подумала о его словах.
- Думаю, ты прав, - подтвердила она наконец, через несколько мгновений - Если страшно, это хороший знак. Значит, что хочется жить. Вероятно, я более остро все это чувствую, поскольку для меня это впервые, а ты преодолел столько трудностей. У тебя опасная работа. Я стараюсь не думать о плохом, но мне неуютно от собственного бессилия. Мы ничего не можем сделать, чтобы ускорить или сменить процесс.
Айрис успела подумать о том, что она могла бы сделать, и какие возможности для этого были бы нужны. Сбежать в какой-нибудь спасательной капсуле? Найти способ подать сигнал? Она не думала о таких страшных вещах, как отобрать оружие у охранника, взять его в заложники, связать шарфом... Ладно, думала, но с неприятным послевкусием от таких мыслей. Даже чтобы подсыпать снотворного в обеденный суп следовало сначала найти внушительное количество снотворного.
Да, конечно, тем и плохи пираты. Они захватывают беззащитных людей, а не тех, кто натренирован противостоять им.
- И нам действительно не на что отвлечься, - вздохнула Айрис наконец, выпрямляясь, и оглядываясь, чтобы убедиться - развлечений не прибавилось, - Я даже вышивания с собой не взяла, читала всю дорогу... О, я забыла спросить в тот раз. Ты говорил, что у тебя есть знакомая с Гаталенты. Можно узнать, как вы познакомились?

– Думаю, то та же самая Эмилин, которая моя тетушка, – улыбнулась Айрис.
Это даже нельзя было считать неправдой. Айрис все детство так и обращалась - "тетушка Эмилин", потому что все хорошие знакомые, а тем более добрые друзья на Гаталенте становились друг другу вроде как родственниками. Разрешены были браки между любыми гендерами, усыновление ими детей, и все эти связи приравнивались к тому, что в остальной Галактике считалось традиционным. Даже без генетической связи Айрис любила тетушку Эмилин, прислушивалась к ней, и безмерно радовалась встречам - так и зачем там еще какая-то генетическая связь, что бы от нее поменялось?
- Красить волосы - это ее увлечение, способ самовыражения, - она машинально поправила и свою прядку, - Мне кажется, очень интересный способ. Я больше никого не знаю, кто делал бы это так же часто и с такими же цветами, как тетушка Эмилин, но это очень красиво, как она проявляет свою индивидуальность. У нас с сестрами постепенно забываются некоторые моменты детства, но мы помним почти все визиты тетушки, потому что она такая яркая.
Айрис смотрела перед собой, с удовольствием предаваясь воспоминаниям - сейчас, на фоне серой стенки, таким же ярким, как волосы Эмилин Холдо. Но вскоре она спохватилась и поднялась, чтобы показать Дэшу вышивку на шарфе.
- Вышивание - одно из популярных искусств Гаталенты. Исторически так сложилось, что оно стояло и развивалось на том же уровне, что рисование или пение. У нас есть поговорка, что перед тем, как принять новый закон, его следует сперва вышить, чтобы за время этого процесса все хорошо обдумать, каждое слово и каждую букву в его формулировке. И если вышивать его на ткани, то перед этим нужно еще провести изрядно времени, чтобы эту формулировку составить, иначе ведь не зачеркнешь или не сотрешь файл, как на паде. Раньше так и делали, Совет Матерей вышивал законы на специальных гобеленах, сейчас все это более условно, но осталась пословица. "Принять невышитый закон" - значит поторопиться с решением, не обдумать его в достаточной степени. И не все вышивают, конечно, но многие, даже если просто для отдыха, создавать что-то руками полезно, удобно брать в дорогу, медитировать, наносить что-то отличительное на свои вещи, вот как на моем шарфе - это просто строчки из моих любимых стихов, и так, цветочки, птички... Знаешь, как некоторые рисуют каракули или рожицы на полях - это примерно то же самое. А какие у тебя хобби?
Дав Дэщ рассмотреть свои вышитые "каракули" птичек и цветочков, Айрис снова села рядом с ним.

Поразмыслив над словами Дэша, Айрис улыбнулась.
- Думаю, это можно назвать хобби, но в таком случае не совсем ты им увлекаешься, а оно тобой, - склонив голову набок, она негромко рассмеялась, - Потому что все-таки быть в центре событий - скорее твоя работа, а то, что среди этих событий тебя находят неприятности - это уже не совсем от тебя зависит... Что случилось?..
Это она заметила взгляд Дэша, и что он стал делать.
Птичка Нерине тоже встревоженно чирикнула и стала прыгать вдоль лавки, похлопывая крыльями - как будто заламывала руки или привлекала внимание. За дверью приблизились и отдалились торопливые шаги, где-то вдалеке послышались возгласы.
- Что-то происходит... - пробормотала Айрис.
Она хотела встать и выглянуть в оконце в двери, но по кораблю пришелся удар - не слишком близко от них, но все равно тряхнуло так, что и Айрис, и Дэша свалило со скамьи на пол, друг на друга. С отчаянным чириканьем над ними взлетела птичка. Теперь выглядело, что она, крошечная, с ладонь размером, хочет закрыть их крыльями.
- Кажется, по нам стреляют, - это был очевидный вывод, кроме, пожалуй, астероида, но в итоге подтвердилась озвученная догадка, потом что стоило Дэшу и Айрис почти преуспеть в том, чтобы вернуться на ноги, корабль снова тряхнуло и их опракинуло обратно. Едва ли пираты настолько плохо водили свой транспорт, чтобы растеряться в поясе астероидов.
Еще минуту спустя Айрис вспомнила, что она дочь президента.

С самого похищения Айрис пыталась придумать и понять, какой сценарий действий был бы самым логичным для ее родителей. Она должна была отписаться родителям, что благополучно добралась - естественно, этого не произошло, и если они сами пытались выходить на связь, то безуспешно, и должны были заподозрить неладное еще в тот же день. Айрис очень надеялась, что вскоре после этого ее мать получила бы какое-то сообщение от пиратов, и услышала ее подложную фамилию, и все бы поняла, и могла сообщить отцу. Они бы вместе разбработали план действий. Это помимо советников самого президента и, собственно, Совета Матерей. Но что же произошло после? Пираты выдвинули такие требование, которые Гаталента не захотела выполнять? Решили, что вести переговоры с пиратами - это то же самое, что вести их с террористами и так дела не делаются в цивилизованных галактиках? Торговались об условиях, но ни к чему не пришли и теперь применили силу? Гаталенета или вся Новая Республика?.. У Гаталенты, конечно, были возможности, но Совет Матерей сложно было вообразить в роли инициаторов атаки, это же совсем крайний метод, если провалятся просто все переговоры и будет угроза жизням. Угрозы жизням пока самим пленникам не объявляли...
Особенно вечерами все эти дни Айрис мучалась тем, правильно ли она поступила, с именем, с тайнами. Каждый раз очень хотела будить Дэша и признаваться ему во всем чтобы получить хоть какое-то еще мнение со стороны, но и из-за этого слишком переживала. Страдала в одиночестве. Даже сейчас, когда он задался вопросом, кто по ним стреляет, она хотела пробормотать свою догадку, что это папа пришел ее спасать, но, в целом, стрелять мог и кто-то другой. Но она дочь президента, за нее могут и официально пострелять.
Айрис заграбастала свою птичку, дотянулась до сумки под скамьей и сунула ее туда, ласково шикая и пытаясь объяснить ситуацию, в которой сама ничего не понимала. После она так же послушно обняла Дэша, закрыла глаза, вдохнула поглубже и поровнее. Паника им точно ничего не поможет.
Грохнуло еще раз, и как будто ближе, но в этот раз они устояли, держась за шарф и друг за друга.
- Думаешь... - наконец Айрис сумела осторожно оформить свою мысль, - Может, это нас кто-то спасает?
В конце концов, были еще пленники, кто знает какого статуса и каких связей, и среди них йинчорри, которые, по слухам, в принципе предпочитают вместо разговоров нанести тяжелые телесные.

⠀⠀Гарик продвигался вперед уверенно, как репульсорный танк или старый добрый имперский АТ-АТ, и так же неумолимо. Черная арафатка с устрашающе скалящимся черепом скрывала половину лица и кровоподтеки, темные очки — надежно закрывали глаза. Стрелять мешали немножко, когда было темно, но боковой обзор не загораживали, и на том спасибо. Их было двенадцать против огромного количества пиратов, и каким-то потрясающим образом Гарик продолжал слышать краткие отчеты своих в ушном комлинке. Кто-то взял какого-то пирата в рубке, а еще проныру окровавленную там же нашел. Кто-то зачищал путь к спасательным капсулам.
⠀⠀Сам Гарик занимался тем, ради чего они сюда и прилетели: спасал дочку президента. Он двигался бесшумно, не обращая внимания на боль в наспех зафиксированном тугой повязкой правом запястье. В коридоре пятеро, Гарик вел мысленный подсчет команды, держа в памяти голограмму с того стола в том уютном кабинете, где они говорили с Гэвином. Оставалось надеяться, что тот и впрямь убивал, как Гарик ему велел, и никаких сюрпризов их впереди не ждало.
⠀⠀Хотя один пират уже был задержан вместо того, чтобы умереть, и это было опасно.
⠀⠀Гарик не позволил себе отвлекаться и сунулся в коридор. Первый выстрел — в ногу, второй — в корпус по касательной, звезды, как сложно со сломанным запястьем, третий — мимо, перекат, стойка, четвертый — в руки, прожигая пальцы, вышибая бластер. Никаких прав Гарик никому не зачитывал, пленников в камерах, сколько бы их здесь ни было, не окликал: может, они могли все видеть и так. Он вообще больше походил на еще одного пирата. Если бы не новореспубликанская униформа с нашивками. Но нашивки не мешали ему подходить к пиратам бесцеремонно и безжалостно.
⠀⠀Пятого, ринувшегося на него с виброножом, Гарик приложил об стену, затем прикладом по виску, и тот сполз на пол. Может, еще жив, значит, надо будет пристрелить позже, чтобы наверняка. Свою работу он делал чисто. Даже когда был один. Особенно когда был один. И здесь работы было еще навалом.

Человек в форме заполнил собой сперва весь дверной проем, а потом, казалось, всю камеру. Он источал авторитет и внушал ужас, и меньше всего на свете Айрис сейчас хотела быть президентской дочкой, хотелось подвинуть весь космос, чтобы никогда в жизни звезды так не сложились, чтобы она оказалась с этим человеком на одной стороне. Неважно, чего. Стола, спортивного состязания, баррикад или закона. Да, Айрис была проинформирована только по голофильмам, но можно было подумать, что это сейчас перед ней разбойник, завершивший разбой, а то похищение было вежливой спасательной операцией.
За спиной офицера, в дверном проеме, виднелся лежащий у стены пират, бурые брызги на стенах. Раздавались тревожные голоса других похищенных, дверь в камеры которых уже были открыты. Теоретически, наступила безопасность, но Айрис никогда не чувстовала большей опасности, чем сейчас, в одной крохотной камере, дверь в которую загораживал офицер Новой Республики. Даже при том, что головой она понимала - он не убьет ее, пальцем не тронет без ее просьбы, но инстинктам сейчас было не до здравого смысла и иерархических тонкостей.
- Я... Я в порядке, - пролепетала она наконец из-за плеча Дэша, убеждая себя не прятаться так откровенно от офицера. Разжала руки, выпрямилась, повторила громче: - Я в проядке и могу идти, благода...
Послышался шорох, офицер обернулся.
Айрис не знала, взыграло в ней сейчас что-то женское, гаталентское, или человеческое, но мысли даже не требовалось сформироваться для того, что тело отреагировало. Раньше дверь была заперта, и Айрис ничего не могла сделать, кроме как бояться, дрожать и чувствовать, как внутри что-то дает трещину, как эта трещина с каждым новым выстрелом и хрипом расползается паутинкой все дальше и дальше, а теперь, когда она могла делать хоть что-то, не делать было бы несовместимо с существованием.
- Нет! - вскрикнула она и, бросив сумку, шарф, Дэша, метнулась и навалилась на ту руку офицера, в которой он держал бластер. По ощущением - врезалась в железную балку, или ветвь древнего дуба, устоявшего с сотворения мира, которую теперь боднула птичка колибри со всей своей крошечной яростью.
Раздался выстрел, еще один хрип, и пират затих навсегда. Зато откуда-то из недр Айрис раздался неописуемый отчаянный звук - не то вскрик, не то стон. Сползя с руки офицера, она упала на колени над мертвым пиратом. По ее щекам текли слезы, но она не плакала. То, что до сих покрывалось трещинами внутри нее, надломилось, и вместе с внутренним стержнем согнулась сама Айрис.

⠀⠀Гарик даже не сразу понял, что именно врезалось в его руку. Дуло бластера дернулось, но несильно, едва ли на миллиметр. Только когда пират забулькал, а затем затих от выстрела, Гарик повернул голову и увидел, что это была президентская дочка. Но она была в порядке, во всяком случае, физически, а психологией он не занимался. Почему бы она ни пыталась защитить пирата, зачем бы ни бросалась к его оружию, с этим будут разбираться медики на разрушителе. Он посторонился, пропуская Айрис Дин и ее друга.
⠀⠀— Всем сохранять спокойствие, — громко сказал Гарик, выходя из камеры. Он говорил прямо поверх незнакомца, перечислявшего имена, словно того не существовало вовсе: — В данный момент новореспубликанский флот зачищает этот корабль, там, куда мы пойдем, опасности больше нет.
⠀⠀Незнакомец явно пытался давить ему на совесть. Что-то про «запомни лица тех, кого убил» — литературный трюк, после которого главный герой должен в кошмарах видеть тех, кого лишил жизни. Гарик не видел кошмаров, у него не было на кошмары времени. Со всеми этими пиратами он был знаком лично, может, за несколько недель, пока они имели дело с Ри Яр, даже лучше, чем все присутствующие. Но услышать об этом никому было нельзя, и Гарик точно знал, зачем убивал и почему будет — еще. Некоторые вопросы решались только так. А военному министру он его мундир еще натянет на рожу, чтобы в следующий раз отмерял семь раз и не вызывал Призрачную туда, где она не может быть.
⠀⠀— Сейчас мы с вами двинемся к ближайшему ангару. По сторонам не смотреть, — Гарик не договорил, потому что его перебили:
⠀⠀— Это же военное преступление!
⠀⠀Гарик повернул голову и посмотрел на говорившего. Тот явно имел в виду добитого на глазах у всех раненного пирата. В каждой группе спасаемых всегда находился кто-нибудь, кто отчаянно не хотел быть спасенным и как правило имел свое мнение по любому поводу. Только в этот раз, технически, говоривший был прав. Новая Республика зачитывала права и арестовывала. Та Новая Республика, которую в этой миссии представлял Гэвин Дарклайтер. Он, не Гарик Лоран.
⠀⠀— По сторонам не смотреть, — продолжил Гарик, теперь как будто обращаясь лично к говорившему. — Идти быстро, кто не может идти — найдите кого-то, кто поможет. Я буду замыкать цепочку. Вперед. Живо-живо! — еще зычнее отдал приказ он.
⠀⠀Кричать на гражданских Гарик не любил, он вообще в этой своей работе порой мало что любил, но иначе до шокированных спасаемых было не достучаться. Говоривший больше не возникал, то ли стушевавшись, то ли затаив злобу до поры до времени, и процессия двинулась вперед по коридору — обратно туда, откуда пришел Гарик. Идти им было относительно недолго, минут десять от силы. Фрегат-то этот, звезды, был флоту на один зубок.
⠀⠀— Цель найдена. Встречайте, — негромко сказал Гарик в комлинк, а затем так же коротко объяснил координаты.
⠀⠀Буквально через тридцать метров к ним присоединилось еще двое Призраков, вывернувших из рукавов коридора и возглавивших процессию. На валявшихся вокруг простреленных дроидов и людей они, закутанные в такие же арафатки и с такими же темными очками, в шлемах и полном обмундировании для спецоперации, едва ли обращали внимание. Шедший позади всех Гарик мечтал о стакане чего-нибудь крепкого.

У Айрис подобных триггеров не было - до сегодняшнего дня. Как-нибудь позже они, многоголовые, вылезут на поверхность. В ней все еще что-то рушилось, но теперь уже какие-то куски ее представления о мире, веры в человечество и в добро отламывались и печально падали куда-то в космическую черноту, примерно как ледники, о которых так беспокоился Суна. Только сейчас она вспомнила про Суну - где он, как он, лежит ли так же где-нибудь в коридоре, или все-таки его, как руководителя, повяжут и отправят под суд?.. Нужно будет отнести ему передачу, обязательно где-то свидетельствовать, что хорошо обращался... Все пираты были достаточно милы с ними, но Суна принес ей кипяток, и с таким воодушевлением слушал про чай, и беспокоился об экологии. Особенно сейчас, на фоне всей этой крови, трудно было представить, что все происходящее - в порядке вещей. Пираты считаются плохими, даже радикальные экологи, их ловят, убивают, иногда вот так безжалостно.
Айрис хотела была заплакать - теперь полноценно, осознанно, но тут вновь заговорил офицер, и она отложила рыдания до более уместного времени.
Хотя бы похищенные вернутся к семьям, это хорошо.
От того, как офицер приблизился теперь отдельно к ней, Айрис крепче вцепилась в Дэша. Вдвоем они все равно были значительно поменьше этого воплощения авторитета в униформе, но ей боязно было даже смотреть на него в одиночку. Покивав инструкциям, она только мысленно порадовалась, что именно этот офицер не будет ее сопровождать, но "самые надежные подчиненные" заставляли нарисовать образы его точных копий, и мысль провести весь путь до Орд-Мантелла в такой компании была еще одной, отдельной причиной поплакать.
- Сэр, простите, можно господин Камалас отправится со мной? - она взглянула на Дэша, что должно было прояснить, кто тут "господин Камалас".
Спохватившись, Айрис тут же вспомнила о приличиях.
- О, Дэш, извини, пожалуйста, надо же было сначала тебя спросить. Ты хотел бы лететь со мной, тебе удобно на Орд-Мантелл? - пройдя коридор, полный трупов, из плена в сторону свободы, она все равно беспокоилась о таких мелочах.

⠀⠀Гарик посмотрел на «господина Камаласа» взглядом, в котором читалось профессиональное безразличие. Он считал, что и президентская дочка не заслуживает особого обращения, но приказы были приказами, а дети высокопоставленных лиц — детьми высокопоставленных лиц, а у него была его работа. Он был генералом, но все равно находились люди выше него. Президент Новой Республики в том числе. Вряд ли он знал, чем эта спасательная операция обернется для его дочери, когда запускал ее. Гаталентец, говорят, был мягким и миролюбивым до уровня альдераанца. Плохой выбор для таких времен.
⠀⠀Но решать это — не его работа.
⠀⠀— Я не знаю, что конкретно у вас тут происходит, — все тем же негромким голосом сказал Гарик, переводя взгляд с одного на другую, — но вы подумайте и решите сами. Хотите полететь вместе — полетите. Не хотите — как хотите, мне-то уж точно без разницы. На бандита «господин Камалас» похож мало. Прошу меня извинить.
⠀⠀Гарик отошел в сторону, к своим, чтобы выбрать тех, кто полетит сопровождать президентскую дочку. Их крестокрылы остались на звездном авианосце, так что в любом случае все сначала отправятся туда. Он говорил негромко, краем глаза держа в поле зрения всех, кто оказывается в ангаре. Ребята всё сделали чисто, молодцы, ни единой осечки, ни единого мелькнувшего лица. Это хорошо, это даже лучше, чем хорошо. Пленных пиратов погрузят позже, в отдельный шаттл, пока что их просто повязали и заперли. Этим повезло, что совесть Гэвина Дарклайтера и особенно его подчиненной, Алинн Варт, не могли выдержать убийства и требовали справедливого суда. Гарик не был этому рад. Но смирился с этим как с данностью бытия.
⠀⠀Через десять минут прибыл первый шаттл, для освобожденных. В ангар тут же выскочили медики, засуетились вокруг бывших пленников. Находить общий язык с только что спасенными разумными у них на данном этапе получалось куда лучше, чем у самого Гарика. Он только стоял поодаль и наблюдал, все так же мечтая об абраксе и душе. Вместо абракса и душа впереди был еще дебрифинг.