.....От Анук всё еще за версту несло бактой (да на самом деле еще долго будет) и это раздражало, но стоило вдруг задуматься о том, что приторно-сладкий аромат бакты куда приятнее смердящей вони разложившегося тела, то становилось значительно легче. Полностью раздражение, правда, не уходило.

.....Анук чувствовала себя выброшенной за борт, потому что она не владела полной информацией о последствиях бунта. Ей было совершенно непонятно, что именно происходит сейчас на базе, сколько в итоге убитых, раненых и есть ли сбежавшие или, скорее, сбежавший. Интересовал всего один. Анук не знала об Арамиле абсолютно ничего; медицинские дроиды никогда не были хорошими собеседниками, у медиков не было времени ходить по базе Рен и вызнавать судьбу одного аколита, а потом доносить новости до Анук, а задавать вопросы приходившей накануне Эси было неуместно. Думая об ученике, девушка не забывала и об Инквизитории и разведке, переворачивающие каждый ящик в Ордене Рен.

.....От обильного количества малоприятных мыслей раскалывалась голова. Мысли давили на виски и затылок и не позволяли успокоиться; от света болели глаза и невозможно было найти такое положение, в котором не будет хотеться выть. В конце концов Анук не выдержала и попросила что-нибудь вколоть ей да побольше.

.....Препарат начал действовать через двадцать минут. Рен, приглушившая в палате свет, всё это время напряженно смотрела на настенные часы, считая минуты и даже секунды до того момента, когда боль отступит. И когда это наконец случилось, девушка позволила себе закрыть глаза.

.....Сама того не замечая, Анук задремала. Сон под сильными обезболивающими был далек от здорового сна, когда отдыхаешь, набираешься сил и порой смотришь красочные приятные сновидения. Из-за обезболивающих (а скорее всего не только из-за них) Анук будто и не спала вовсе, а находилась где-то между сном и явью: она отчетливо понимала, что происходящее вокруг слишком странное и фантастическое и это определенно продукт ее больного мозга, но в то же время ее не покидало мерзкое ощущение, что всё происходит на самом деле, вот она реальность, вокруг. Доносившиеся до рыцаря звуки из коридора и соседних палат всё лишь усугубляли.

.....Вырваться из этой тюрьмы было настоящим подарком. И пусть Анук чувствовала себя еще более уставшей, всё тело ныло, ломило шею, а на скуле снова саднил кровоподтек, Рен была рада вернуться в сознание. Она растерла глаза и подняла взгляд на причину своего пробуждения. Эта причина — живая, здоровая и не сбежавшая — вызывала искреннюю улыбку. На душе стало очень тепло.

.....— Выглядишь бледнее обычного, — Анук поправила подушку за спиной и приняла полусидячее положение. Ей было больно двигаться, но показывать этого ученика она не хотела. — Призрака увидел? — Анук тихонько засмеялась, но даже этого было достаточно, чтобы перевязанные раны отозвались жгучей болью, так что смех, быстро перешедший в кашель и вызвавший еще больше боли, продлился недолго.

.....Было глупо ожидать, что всего за несколько сеансов — пусть и длительных — в бакте Анук будет чувствовать себя как прежде и сможет словно горная лань скакать по всей базе и разгребать скопившиеся за несколько дней дела. Ей еще долго придется восстанавливаться и приходить в себя, но по большей части, конечно, не в физическом, а в психологическом плане, но об этом можно подумать потом, всё это мелочи, когда у кровати стоит Арамил, опустив голову. Он намного выше Анук, но сейчас кажется таким маленьким и уязвимым, что хочется погладить его по макушке, плечу и даже обнять, но Рен больно смеяться, движения ее скорее всего добьют.

.....Позволив себе лишь немного приподняться, чтобы снова лечь на большую мягкую подушку, Анук внимательно смотрит на лицо Арамила, опускает взгляд на руки, которыми он сжимает края тонкого одеяла. Малыш очень переживает и Рен не знает почему, но очень хочет верить, что из-за нее. Ей хочется думать, что она всё же неплохой наставник, потерять которого как минимум грустно.

.....— Я была без сознания и по несколько часов проводила в бакте.. вроде как, в любом случае мы бы не смогли поговорить, вот тебя и не пускали. — От осознания, что Арамил не только не участвовал в бунте, раз он свободно перемещается по базе, и не сбежал, воспользовавшись суматохой, но и все эти дни пытался навестить пострадавшую Анук, на душе становилось очень тепло. Рен чувствовала себя нужной. Нет, она всегда знала, что полезна для общего дела и может выполнять такие задания, где обычному человеку придется не сладко, но это всё же не то. Сейчас Анук думала, что миралуке нужны не столько ее профессиональные качества, сколько она сама. Наверное, это именно то, чего и не хватало последние месяцы, а может и годы.

.....— Мне пришлось.., — девушка глубоко вздохнула и поморщилась от кольнувшей в груди боли, — жаль, что так и не вышло их остановить. — Анук хотела было спросить, что известно о местонахождении магистра, но осеклась. Во-первых, это не та информация, которой стали бы делиться с аколитом, а, во-вторых, это не так тема, которую нужно обсуждать с переволновавшимся подростком. По правде, рыцарь понятия не имеет, о чем надо говорить с подростком. — Такое случается, в смысле, ничего хорошего в этом нет, но травмы неизбежны. Я так хорошо знаю всех медиков только потому, что очень часто оказываюсь перед ними в роли пациента, — про вторую роль, в которой порой оказывалась Анук, заглядывая к Ларсу, она умолчала. — Надеюсь, ты будешь более удачливым и сможешь пореже здесь бывать, — на губах показалась улыбка.

.....— Спасибо. Ну, что пришел. Правда. Мне очень приятно видеть твою виноватую физиономию, хоть я и не хочу знать, что опять ты натворил и как скоро я услышу как кто-то выкрикивает твое имя на всю базу, — Рен коснулась руки Арамила и аккуратно заглянула в его пустые глазницы. — Я чувствую, тебя что-то волнует. Расскажешь?

.....— Великими не становятся за считанные дни.

.....Когда Анук сама была аколитом, то она получала поддержку от Нестора и Кайло, с одним лишь Като в наставниках она точно сошла бы с ума и повесилась прямо на спинке своей кровати на скрученной в жгут простыне. Анук не так давно оставила учебу за спиной и стала рыцарем, так что она еще не успела забыть как сложно выстоять в одиночку и справиться и с тяжелым обучением, и с давлением наставников, и с собственными страхами.

.....Арамил, ставший частью Ордена Рен совсем недавно, часто сокрушался, что не может сходу использовать техники Силы, вот Анук и старалась всячески приободрять ученика. Это успело стать их маленькой традицией. Во всяком случае, Рен именно так и воспринимала эти короткие разговоры о том, что планеты не сразу осваивались, а города не сразу строились.

.....Не желая чувствовать разливающуюся по всему телу боль, Анук выбрала положение, при котором наблюдать за миралукой будет удобнее всего и замерла. Арамил не ответил на ее вопрос, но рыцарь, уже почти привыкшая скорее наблюдать и чувствовать миралуку, нежели слушать его, всё же смогла найти ответ. С самого первого дня с малышом приходилось непросто, Анук как будто с нуля училась понимать подростков и, честно говоря, нередко возникало стойкое ощущение, что они с Арамилом говорят на совершенно разных языках. А еще Анук хорошо уяснила, если ученик не хочет говорить о творящемся в его душе хаосе и раздрае, не желает делиться своими мыслями, то лучше не тянуть из него каждое слово клещами. Захочет — сам расскажет.

.....— Если ты думаешь, что я веду статистику и скрупулезно записываю в датапад каждый свой поход к медикам, то ты ошибаешься, — Рен улыбнулась. — Знаешь, это явно что-то сезонное. Бывают недели и даже месяцы, когда я вообще не появляюсь здесь или просто заглядываю в гости к нашему медицинскому светилу, а случаются периоды, когда почти каждое мое задание заканчивается длительным сеансом в бакте. Понятия не имею, как это много у меня шрамов и когда она были получены, да и где тоже не помню.

.....Анук, морщась от боли, всё же чуть приподнимается, поворачивается набок и берет с прикроватной тумбы стакан с водой. Она очень быстро его осушает и с удовольствием падает на подушку.

.....— Это хорошие новости, скоро станешь самым примерным малышом в Ордене и мне не придется выслушивать жалобы на твое поведение, — Рен тихо смеется, трепля Арамила по волосам. — Я тогда не знала, что практически вся база спит, а если бы и знала, то это последнее о чем бы я думала в бою. Но ладно, это всё глупости. Лучше расскажи как твои успехи в медитации, ты же продолжаешь тренировки, пока я здесь утопаю в бакте?

До появления в жизни Анук Арамила она была абсолютно уверена, что не сможет волноваться об ученике, его успехах и неудачах. Казалось, Като выбил из Анук всё хорошее, что когда-либо в ней существовало. Однако это было не так. Девушка искренне переживала за тренировки Арамила и очень хотела, чтобы он освоил медитацию, а после нее ещё десяток техник Силы разных уровней сложности. Она никогда не ругала его за неудачи и опускающиеся руки; не стала и сейчас.

— Дело практики, Арамил. Сначала отвлекает абсолютно всё, любой звук, шорох, даже собственное дыхание, но со временем учишься абстрагироваться от этого и погружаться глубоко в себя. Медитация частенько помогает мне привести мысли в порядок и принять верное решение, — Рен убрала руку с головы миралуки, успев отметить, какие у него мягкие волосы, и положила ее на кровать. Лежать на месте и почти не двигаться было великим блаженством.

— Знаешь, у некоторых щенят бывают проблемы с прыжками: они боятся и не знают как подступиться к даже самому незначительному препятствию, но если несколько раз показать им, помочь, то они начинают понимать, что прыгать не странно, а очень даже весело и тогда начинают скакать по поводу и без. Не удивляйся, я много читаю всякой ерунды в голонете. Так вот, у нас порой происходить нечто подобное, но стоит уловить суть, распробовать, как всё начинает получаться и хочется больше и больше, ведь уже понимаешь и можешь.

Анук улыбнулась. Было жаль, что она уже несколько дней сидит в бакте и не может присутствовать и уж тем более участвовать в занятиях Арамила, но вдруг ее слово поможет ему? Самую малость, этого уже будет достаточно.

— Мне всегда сложнее давался бой на мечах, все эти стойки, стили, четкие движения, да и Като со своим ором и привычкой швырять аколитов в стены совсем не помогает, — Рен скривила губы, — я очень долго не могла показать хотя бы удовлетворительный результат и постоянно проигрывала даже самым хлипким и слабым аколитам, но постепенно начали появляться успехи и я вошла во вкус, дальше всё как в тумане, — Анук негромко засмеялась. — А вот с Силой мне было легко и просто, слова магистра быстро усваивались, я делала всё словно интуитивно. Может это предрасположенность? Не знаю. А начало я в пятнадцать, как и ты не успела ничего понять и вот уже стою в группе таких же детей и подростков перед Като.

Анук замолчала и, задумавшись, уставилась в закрытую дверь палаты напротив своей кровати. Она вспомнила жизнь на Акзиле. Девушка ведь делала успехи на работе и могла бы стать хорошим техником, ее жизнь могла быть совсем иной.

— Поверь, — Анук отмахнулась от вдруг нахлынувших воспоминаний и посмотрела на Арамила, — у тебя получится и если не сейчас, то позднее, главное не бросать и продолжать занятия. Найди сегодня после ужина тихое место — если такие ещё остались на базе — и попробуй снова. Только без спешки и без мыслей о заведомом провале. Ты ведь видишь с помощью Силы, так позволь ей подхватить твои мысли и тело. Договорились?

И почему Анук раньше не обращала внимания на волнения среди аколитов? Она, став рыцарем, вообще думала о детях и подростках, рядом с которыми живет и которые, как показывает случавшееся, могут справиться даже с магистром? Кажется, нет. Так была занята работой и собственными тренировками, а после занятиями с одним лишь Арамилом, что про остальных напрочь забыла.

— Не только аколиты, сейчас весь Первый Орден болтает об исчезновении, — или всё же побеге? Анук хочется верить, что магистр покинул Орден не по собственной воле, но нельзя закрывать глаза и на худший вариант, — магистра. И мне даже не нужно прилетать на тот же Финализатор, чтобы понять это, — Анук, смотря на закрытую дверь, говорит совсем негромко. Всё же есть темы, обсуждать которые лучше не со всеми подряд и не очень громко, чтобы не привлекать внимание лишних слушателей.

— Вот о чем точно не стоит беспокоиться, так это о страшных историях о магистре, они ходили и когда я училась, и до меня. Почти все они плод детского воображения, причем очень впечатлительного. А вот о том, что он делал на самом деле и насколько всё это правильно.. Не знаю, Арамил. В конце концов он не чип с миллионом кредитов, чтобы всем нравиться. — Тут Анук лукавила. Она не знала обо всём, чем занимался Кайло, но и того, что виднелось на поверхности было более чем достаточно, чтобы возмутиться — девка. Он притащил на базу Рен — скрытую от всей Галактики, так, на минуточку — какую-то девку с Джакку и начал носиться с ней как порг с яйцом. Это решение Кайло в принципе не могло быть верным, его вообще не должно существовать.

— А что думаешь ты? — Рен повернула голову к ученику. Он выглядел настолько напряженным и ершистым, что хотелось достать плитку шоколада и вручить ему, всем ведь известно, что шоколад делает человека счастливее. С миралуками скорее всего тоже работает, не так уж сильно они отличаются от людей.

— Раз я спросила, значит важно, — Анук взяла паузу в три секунды, которые она потратила на то, чтобы посмотреть в темные глазницы Арамила. Шутка ли, но она практически перестала воспринимать его как ксеноса. — В конце концов ты не годовалый детеныш, мнение которого не важно ни по какому вопросу, нигде и никогда.

Анук вдруг подумала о том, что была бы не прочь увидеть на краю своей кровати пяти или шестилетнего Арамила, который уже научился огрызаться в ответ, но делает это так забавно из-за отсутсвующих молочных, но пока не выросших коренных зубов, что слушать его без улыбки практически невозможно. Обучать ребенка и прививать ему нужное мировоззрение наверняка проще, но Анук любит детей лишь на почтительном расстроянии от себя. Впрочем, иногда Арамил делает всё возможное, чтобы его наставница начала обходить стороной еще и подростков.

Мысли о гипотетическом малыше вызвали легкую улыбку и тут же были выброшены из головы. Отведя взгляд с ученика на потолок, Рен потерла виски и прикрыла глаза. Она внимательно слушала Арамила, пусть со стороны и могло создаться впечатление, будто Анук задремала. Она обязательно этим займется, но когда останется наедине с собой и получит еще одну дозу обезболивающего.

— Чем больше сила, тем больше ответственность. Должность магистра намного сложнее и, уверена, там не всегда получается делать только то, что хочешь. — Анук снова лениво поднесла руку к лицу и потерла глаза. Уже давно не покидало ощущение, что липкая бакта полностью не смылась. — Ты бы знал сколько раз я, будучи аколитом, молилась звездам перед сном, чтобы Като однажды улетел на задание и не вернулся, — открыв глаза, Анук посмотрела на ученика. Она говорила довольно тихо. — У него жесткие методы, но они приносят результат. И лучше не выражай свое недовольство им при посторонних, коих стало очень много с пропажей магистра.

Кто знает, за какое неосторожно брошенное слово могут зацепиться инквизиторы или вездесущая разведка. И одной лишь Бездне известно, что может произойти, особенно если неосторожными словами будет разбрасываться миралука. Анук подозревала, что остальная часть Первого Ордена испытывает к ксеносу менее теплые чувства, чем она.

Последний вопрос Арамила заставил Анук негромко засмеяться. Покачав головой, она посмотрела на откинувшегося на спинку стула ученика.

— Его назначил Верховный лидер, именно перед ним магистр и отчитывается, но не знаю как именно проходило назначение. Когда меня привезли в Орден, то Кайло Рен уже был магистром и о нем уже ходила дюжина страшных баек.

Последний вопрос продолжал вызывать улыбку и Рен ее не скрывала.

— Ни за что. Я не охоча до власти и мне не нужна ответственность за весь Орден на своих плечах. Мне куда больше нравится работать в поле лишь с некоторыми подразделениями Первого Ордена и в целом оставаться не очень известной. На том же Финализаторе только глухой и слепой, а таких там не держат, не знает о Кайло Рене, но мало кто слышал мое имя. Это довольно удобно. И не могу не спросить, хочешь ты стать магистром Ордена Рен?

Ни для кого на базе не секрет, что Арамил был бы рад вернуться к своей прежней жизни. Такие мысли посещают абсолютное большинство новеньких, но лишь единицы берут себя в руки, забивают свой страх куда подальше и пытаются бежать, не думая о последствиях. И один единственный Арамил, которому достается не просто первое место в побегах, а целое гран-при, пытался сбежать с базы несколько раз. Лежа на кровати, рассматривая дверь палаты и слушая смех ученика, Анук снова задумалась о том, почему он сейчас здесь, в ее палате, а не на какой-нибудь богами забытой планете, откуда можно передать весточку семье и ждать, что она покинет Гиндин.

Хочется верить, что Арамил наконец смирился со своей новой особенной жизнью и решил основательно взяться за учебу, чтобы добиться успеха и стать большим и сильным форсюзером, но некоторые сомнения всё же одолевали. Наверное, мальчику просто нужно больше времени и он обязательно привыкнет.  Как и Анук. Ей тоже нужно больше времени, чтобы понять как работает подросток и что нужно делать, чтобы он не ломался и не входил в режимы бесконтрольного хаоса.

Слабо улыбаясь, Анук смотрела на Арамила. Можно препарировать его мысли, можно покопаться в его памяти, можно.. нет, не можно. Рен хочется знать, не задумал ли миралука еще какую удивительную схему побега, но она не станет нарушать личные границы и окончательно хоронить те крохи доверия и уважения, что есть сейчас. Вмешательство в настолько личное пространство без согласия еще никому не приносило счастья.

Еще хочется сказать малышу, что если он однажды станет рыцарем или магистром, то ему тем более никто не даст просто свалить и потеряться где-то в галактике. Нельзя просто взять и всё бросить, не получится уйти, никто не отпустит. Но Анук оставляет эти слова при себе.

— Хотя бы раз в жизни каждый рыцарь оказывается на Супремаси перед Верховным лидером. Как раз перед тем как стать рыцарем и это.., — Анук прикрыла глаза, вспоминая тот день, навсегда оставшийся в ее памяти. Вновь оживляя ту смесь, бурю эмоций, которые одолевали ее тогда. — Однажды и ты увидишь его собственными глазами и обязательно запомнишь этот день.

Рен медленно поднялась с подушки, села на кровати и, повернувшись к Арамилу, чуть склонила голову к плечу.

— Поверь мне.