Русский не сдается так просто: то ли алкоголь подогревает его настойчивость, то ли и правда так плохо идет торговля ценностями.

— Герр офицер, вы посмотрите! Фамильное золото! Отличное!

Роман продолжает думать, не ошибся ли он, но чем дальше слушает голос, тем сильнее убеждается, что нет. Но ведь тогда и русский может его узнать. Может ли? Сейчас — вряд ли. Сейчас здесь темно, в его дурной голове бродит хмель, кроме того, в белорусских лесах Роман носил бороду, а сейчас гладко выбрит. Сейчас в нем видят безликого человека в форме. А потом?.. Не сопоставит ли эта свинья...

А даже если и сопоставит — и что с того?

— Хорошо, я посмотрю.

Роману в ладонь ложится тоненькая золотая цепочка с крохотным крестиком. Чья-то великая ценность... Только нет уже, верно, этого человека, нет и тех, кому можно было бы отдать последнюю память о нем.

Русский называет цену.

Роман качает головой.

Русский называет цену меньше, и это, конечно, не та цена, по которой продают золото — куда меньше.

Им нужны деньги.

А Орловскому нужны эти сволочи. Этот конкретный — особенно.

Но сейчас нельзя, он понимает, сквозь всю свою ненависть понимает, что сейчас нельзя. Они и так уже насторожили Треблинку своей разведкой, что будет, если убить несколько охранников? Плохой подарок преподнесет он диверсантам из Москвы, разворошив это осиное гнездо раньше срока. Раньше срока — нельзя. Но почему бы и не позже, разве он не дождется? Он умеет ждать.

— Это другой разговор. Я возьму.

Он достает деньги, глаза продавца загораются жадным огнем.

— Я возьму еще, если у твоей матери были другие украшения.

— Да! У нее... было много!

— Нет, — снова Роман качает головой. — Я не ношу так много денег при себе. Я в следующий раз куплю у тебя всё для моей фройлейн. Когда ты будешь здесь снова?

Русский задумывается, видно, считает свои смены, но в хмельной голове никак ничего не складывается. Зависает он надолго. Орловский ждет.

— Я могу прислать моего брата...

— Нет. Только ты.

В«Пристрелить другого будет не такая большая удача...В».

Русский снова зависает: вспоминает, что они ждут этого гребаного... как его... короче, этого, и поэтому хрен там, а не выходные до...

— Март? Четвертое? Ты будешь здесь? Я принесу много!

— Приноси, — Романа вполне устраивает эта дата. Если они смогут получить Гиммлера, то это будет такая большая удача, что он сможет наплевать на эту стоящую перед ним сволоту. Если нет, то его, пожалуй, не остановит никакая облава, он достанет своего В«другаВ» по белорусской партизанщине. — Четвертое марта. Встретимся здесь. Хорошо?

— Хорошо!

Дальше Орловский слушает, как русский довольно рассказывает своим, как нашел богатенького немца и как в следующий выходной сможет сбыть ему драгоценности, и если они, неудачники, хотят тоже получить деньжата, то теперь должны ему процент от продажи. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Охранники вернулись к своей игре: теперь, когда у них появилось немного денег и они смогли заказать еще выпивку, она пошла веселее.

Роман продолжил неторопливо цедить свое пиво и краем глаза наблюдать за Янеком и его собеседником. Наблюдать — краем глаза, зато прислушиваться — изо всех сил.

Разговор у них теперь идет живее, громче. Лагерный офицер явно уже пьян, а Янек отлично играет пьяного. Хорошая у них беседа, задушевная, как будто уже сто лет знакомы. Ну, пьяному человеку много ли надо?..

А что если лизоблюдством этого снабженца и правда получится воспользоваться? Янек, Янек, не упусти момент!

Тут охранникам принесли выпивку, Роман бесцеремонно дергает официантку за передник, привлекая тем самым ее внимание.

Женщина даже не морщится, услужливо улыбается В«немцуВ».

— Чего желает герр офицер?

— Пиво у вас тут примерзкое! — громко объявляет Орловский. — Может быть, еда получше? Хотя про что я! Знали бы вы, как готовит повар в доме господина оберштурманнфюрера, вот это всем поварам повар, я одно жалею — что не удостоен чести быть приглашенным к столу на каждый ужин! Но это такой мастер! Эх, что говорить! Ну, чего ты встала? Тащи свою стряпню, и если она будет такая же дрянная, как выпивка — не знаю, что я с тобой сделаю! [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Роман внимательно прислушивается к разговору. Сам он снова сидит тихо, с неохотой потягивая свое пиво. Им напиться — не напьешься, а сам вкус пива он не любит, водка как-то привычнее. Или вино, дома хорошее вино всегда было проще достать, чем водку. А пиво напоминает о чем-то... да вот о немцах и напоминает, век бы их не помнить.

Янек со Штибером говорят про пять дней, и Орловский думает, что этого мало, группу ему обещали только через неделю. Ладно, ради такого дела можно выйти на связь вне графика и запросить группу раньше, такой шанс упустить нельзя, этот болван и правда не побоится ради собственной выгоды провести кого-то в лагерь.

Но теперь разговор окончен, а набить морду соотечественникам ему сегодня не светит.

Роман встает из-за стола, подходит к Янеку, почтительно склоняется.

— Прикажете готовить машину, господин оберштурмбаннфюрер? [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Роман отвлекается только на несколько секунд — чтобы забрать у официантки еду. За эти секунды происходит много всего: удар, крик, выстрел — уже у него на глазах.

Ни на минуту Янека нельзя оставить без присмотра.

Официантка вскрикивает и бросается было бежать, но Орловский крепко хватает ее за руку. В другой руке у него уже пистолет.

Поляк с воем падает на землю, корчится, потом, будто опомнившись, резко замолкает, сцепив зубы, пытается вскочить, но куда там — падает снова.

Вместо него что-то верещит официантка, Роман даже не может понять, что.

— Чего ты орешь, дура?! Неси лёд! Воду! Бинты! Живо!!! Сейчас вместо него пулю получишь!!!

Он отпускает руку женщины, и та уносится внутрь здания, вновь громко причитая, что убили, убили!

Тот, кого якобы убили, умирать пока не собирается, боль его раздирает невыносимая, но вот он скопил немного сил, вот хватается за дубинку и норовит двинуть В«проклятого немцаВ» хотя бы под колено, раз пока еще жив.

Роман подскакивает сбоку, ощутимо пнув нападавшего в бок, и стреляет.

Стреляет не в поляка, даже не пытается прицелиться, просто стреляет поверх его тела, безвольно обмякшего на земле.

Только бы не очнулся раньше времени, сукин сын, а. Тогда решат, что немцы приняли его за мертвого, вот и не стали больше стрелять. Тогда и парень выкарабкается, и их легенда не пострадает.

Выпавшую из руки парня дубинку он со злостью отпинывает подальше. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Роман выезжает со двора молча: раз старший офицер сказал, значит, надо.

Молчит от до тех пор, пока молчит сам Янек, но деревня быстро остается позади, и можно говорить свободней.

Только что говорить? Постреляли в сволочей, да уж...

— Жив. Я пнул его, чтобы отключился и не верещал. Болеть будет, но жить тоже будет.

По-идиотски вышло, но так бывает. Хорошо, что нечасто. Хорошо, что не пришлось в действительности убивать этого дурака.

— За поворотом остановимся, снега приложи, он тебе висок расколотил. Кровью пахнет.

Ничего, ничего, в отряде есть врач, а у Янека в худшем случае сотрясение. Орловский себя этим успокаивает, но успокаивает это не слишком. Но нет, правда, было б что серьезней — не мог бы он говорить.

— Спасибо за этого немца. Большая ценность и большая удача. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Роман выходит из машины следом за Янеком, но сперва не вмешивается – ждет. Уж не брался бы водку-то пить, раз не умеет… да без закуси… да потом еще по голове треснули, да теперь еще в машине растрясло.

Развеялись, называется.

Да еще поляк этот.

Каково было Янеку не выстрелить в немца и выстрелить в земляка, в такого же точно парня, который имел полное право мстить за свою сестру или возлюбленную?..

Отомстил только не тому…

О себе, про себя, про все, что он сам сделал, Роман думать не может сейчас. Если станет думать – тоже ляжет в снег и больше не встанет. Кончится война – и пусть судят тогда его любым справедливым судом, любое наказание примет как должное. Но не сейчас, сейчас еще рано.

— Ну, ты чего разлегся, наказание мое?.. – Орловский склоняется над Янеком и тихо говорит по-русски, потому что больше сам с собой говорит, чем к нему обращается. – Это самое простое – вот так помереть, это я и сам бы не отказался… Но мы с тобой еще поживем, эй, слышишь меня? Ну, давай – и-и-и раз!..

Роман переворачивает его на спину. Хорошо, что грязь снегом присыпало – не так испачкается, а то где его отмывать?

— И-и-и два!.. – он помогает Янеку сесть, вернее, поднимает и держит его за плечи, а отпусти – и тот, наверное, свалится обратно, но теперь свалиться ему никто не даст.

Со счетом «три» Роман поднимает поляка на ноги и тащит к машине. Хорошо, что он весь какой-то легкий и костлявый, и хорошо, что идти всего-ничего – всего несколько шагов, и вот уже Орловский спихивает свою ношу на сиденье автомобиля. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Роман едет медленно, молча и невольно вслушивается в шепот Янека. И так же невольно думает, забыв притормозить бег неподходящих мыслей, что везет ему, этому поляку. Он верит в свои молитвы и в то, что бог его услышит. Бог его не слышит, бог прислал на его родную землю войну, бог, наверное, забрал его родных, но если сказать ему об этом, он как-нибудь оправдает бога. Верующие умеют оправдать бога...

Но им легче: они не одни даже когда одни.

А тут порой накрывает такой волной тоски, что выходи в поле и падай в снег.

Роман не падает — он едет дальше, аккуратно объезжая все дорожные выбооины. Где-то на середине пути их останавливает патруль, Орловский предъявляет документы, объясняется с ними: видите, герр офицер устал. Хорошо, что крови не видно в сумерках.

Патруль тихо кивает с многозначительными лицами: видим, видим мы, устал.

Документы вопросов не вызывают, и это большая радость, надежные ночные пропуска — редкая штука.

В целом до В«своегоВ» леса доезжают без происшествий. Прежде чем съезжать с дороги, он стоит примерно пять минут, ждет условного сигнала от дозорного секрета. Сигнал получен — порядок — можно ехать. Неуклюже переваливаясь, машина съезжает на бездорожье, проходит немного по лесу, добирается до земляной насыпи, под которой ее и прячут от любопытных глаз. Роман знает: дозорные сейчас же приступили к уничтожению следов шин и постепенно доведут это дело до самой насыпи. Ну а им пора.

Он помогает Янеку выбраться из машины, помогает идти, но скорее тащит его на себе — так они идут в лагерь. Лагерь уже сонно шевелится, им попадаются люди, на них оглядываются, но никаких комментариев не поступает: командир все-таки, надо попридержать язык.

Впрочем, когда ты комиссар, это необязательно.

— Ладно, я одному рад, Роман Алексеевич, что это ты его волокешь, а не он тебя, — Ерохин возникает на их пути из ниоткуда.

— Кима мне с рацией! — Орловский начинает с места в карьер. — Сам будь с ним! Сейчас пойдем на связь!

— А этого-то ты куда... — у комиссара много вопросов, и задает он самый незначительный.

— К чертовой матери, куда! У себя пока положу, ранен он, пусть кто-нибудь Шурку найдет, пускай пулей скачет ко мне с бинтами и горячей водой!

И он продолжает свой пусть с Янеком на плече — в свою землянку. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Вызывал, идем.

Не лучшее время для выхода на связь, откровенно говоря, но все еще допустимое. Надо бы успеть, пока немцы свой кофий не допили.

Ему бы сейчас тоже горячего чего-нибудь да сигарету в зубы, но ничего, перетопчется покамест.

Ерохин не курит, Ким тем более, а в этой проклятой форме не будешь же таскать табак.

— Ким, начинай, я сейчас.

Оставшись с комиссаром наедине, Орловский тихо, быстро и сжато пересказывает ему их ночную дачу: офицер-снабженец, обиженный жизнью, гениальный повар подполковника СС, пять суток на всё. Только про своего В«другаВ» из охраны он не говорит, решив пока что оставить это своим личным делом.

Оставив Ерохина ждать их, Роман подходит к Киму и диктует радиограмму без предварительной подготовки.

— Центр. Появилась возможность проникнуть на объект. Группа нужна через четверо суток, не позже. Контакт на шестые сутки. По возможности: документы на имя Петера, повара при оберштурмбаннфюрере. Нужно знание немецкого. Чирок. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Значит, ждем. Ким, кликни, как что будет, я пока тут, у порога, с Семеном Палычем потолкую, — и выныривает из земоянки в утреннюю хмарь.

Комиссар ждет у порога, далеко ходить не надо. Лн хмурится, но это его обычное состояние, ничего не поделаешь.

— Не шатался б ты в немецком по лагерю, чего людей зазря нервируешь?

— Да когда переоденешься? Сейчас переговорим и пойду переоденусь. Лучше думай, где самолет принимать.

— Все одно нам с этого места уходить пора...

— Некого с разведкой посылать, все по Треблинке работают.

— Это я заметил... ничего, пришлют группу — спихнем...

— Как бы нас не спихнули вместе с самолетом...

— Не успеют, далеко. Снимай людей с Треблинки на подготовку площадки.

— Сам знаю... и место новое присматривать...

— Место я знаю, есть хорошее недалеко от отряда Красного.

— Задницами биться не будем?

— Район большой, всякой заднице места хватит... Какого хрена ты с ним носишься, как с писаной торбой?

— С кем?

— Знаешь, с кем — с поляком своим... Не больно ли хорошо у него дела идут? Машину раздобыл, документы, теперь вот это.

— Гестапо так далеко бы не пошло.

— Сам знаешь, пошло бы. Прикормят и накроют разом, очень удобно.

— Брось, сколько раз я его проверил, он человек надежный.

— У меня нюх на подставу.

— У меня тоже.

— Тебе его, видать, отбило. К себе в землянку положил... Не ошалел, командир?

— Я б любого положил. У него голова разбита...

— Да уж не сдохнет. Гони его в шею, помогальщика этого. Дислокацию сменим — хрен он нас найдет.

— Кажется, Ким зовет, потом договорим.

И хотя Ким его совершенно точно не зовет, Роман возвращается в землянку. Чтобы вести такие разговоры с комиссаром, ему для начало надо вздремнуть хотя бы пару часов, а этого ему не светит, вероятно, до самого вечера. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Ну, что тебе? Хочешь, сказку расскажу? — Роман смеется, а сам думает, что кроме сводок, шифровок, донесений и размышлений у него в голове не осталось. Ну, дом еще, но про дом нельзя. Хотя чуть-чуть все-таки можно: из глубины памяти всплывают сказки, которые он дочери перед сном рассказывал. — Не усни только под мою сказочку!

И начинает рассказывать...

Жил, а может, и нет, вдовец-бедняк. Было у него двое детей – девочка и мальчик. Женился бедняк во второй раз. Мачеха невзлюбила детей. Каждый день находила она для них трудное, опасное дело. То свинью отведёт на заречную сторону – подальше от дома, то коров угонит в дремучий лес, а вечером отправит ребят искать их. Думает мачеха: может, заблудятся дети, дороги назад не найдут или звери их растерзают.

Но всякий раз возвращались они домой целыми и невредимыми – была у сирот собака, она и охраняла их от зверей, и приводила домой.

Однажды ушла мачеха с мужем на праздник, а детям дала дело, да такое, что никому с ним не справиться! Рассыпала во дворе целый мешок отрубей и велела собрать их слезами!

– Не соберёте к моему приходу, со свету вас сживу,– сказала им мачеха и ушла.

Плачут сироты от горя и обиды: всех других детей на праздник взяли, одни они дома сидят. Весь день проплакали, но слёзы не помогли, не собрали отруби. Не стали ребята ждать, когда вернётся мачеха и забьёт их до смерти, убежали из дому вместе со своей верной собакой.

Шли они от селения к селению. Люди жалели сирот, давали им поесть.

Повстречалась детям старушка с кувшином воды.

– Бабушка, тяжело тебе, дай помогу,– сказал мальчик и понёс кувшин с водой.

Старушка жила на краю леса в маленькой хижине. Накормила она сирот, приютила на ночь.

– Возьми нас к себе,– просят они.– Будем тебе всё делать. Никого у нас нет, бездомные мы.

Согласилась старушка – невесело жить одной.

С утра ребята уходили в лес, собирали кизил, дикие лесные груши и яблоки. Мальчик смастерил себе лук и охотился на зверей.

Верная собака оберегала ребят от всякой опасности.

Прошло время. Мальчик вырос ловким, смелым юношей, а сестра его стала красивой, умелой и сильной, как брат.

Однажды позвала старушка своих приёмных детей и сказала юноше:

– На весь свет славится сад Дариачанги – круглый год зеленеет, и не переводятся в нём плоды. Раздобудь веточку, тогда весь сад перенесётся сюда. Сам царь нам позавидует.

– Хорошо, бабушка, попробую перенести к нам этот дивный сад,– согласился юноша.– А как до него дойти, как дорогу найти?

– Пройдёшь через наш лес и за холмом увидишь большой дом, в нём дэвы живут. Спросишь у их матери – она знает, как до сада Дариачанги дойти.

Не стал юноша медлить. Оставил сестру со старушкой и пошёл напрямик через лес.

Вот дошёл он до большого дома, где жили дэвы. Во дворе хлопотала древняя старуха.

– Здравствуй, мать,– ласково поздоровался юноша.– Говорят, ты знаешь, где сад Дариачанги. Ради твоих детей, укажи мне туда дорогу.

– Худо тебе пришлось бы, не назови меня матерью, достался бы на ужин моим сыновьям!.. -отвечает старуха. – Вижу, хороший ты человек, не ходи к Дариачанги. Тысячи храбрецов уходили искать её сад, а назад никто не возвращался. Дариачанги в камень обращает всякого, кто вздумает хоть листочек сорвать в её саду.

– Всё равно, мать, или найду её сад, или пропаду. Будь добра, укажи мне дорогу.

– Сад Дариачанги в южных краях, в большой горе. Гора вращается, каждый миг раскрывается,– говорит старуха.

Отправился юноша дальше.

В добрый час достиг он волшебного сада – спала Дариачанги. Сорвал юноша ветку и побежал прочь. Деревья закричали вслед ему: «Унёс, унёс!», но не услышала их крика Дариачанги.

Вернулся юноша домой и видит – волшебный сад раскинулся перед хижиной! Любуются им брат с сестрой, радуются.

Прошло немного дней, и старушка снова говорит юноше:

– Ты сумел завладеть садом Дариачанги, если захочешь, сумеешь и жениться на ней. Попытай счастья.

Отправился юноша к Дариачанги, и собака следом за ним.

Подошёл юноша к дому Дариачанги, стучит кулаком в дверь. Стучал он, стучал – не отзывается девушка, спит крепким сном. Взял он тогда камень и ударил им изо всех сил в дверь. Тут Дариачанги проснулась и крикнула:

– Кто мне спать не даёт? Камень взял – камнем стань!

И превратился юноша в камень, а Дариачанги даже не выглянула, не посмотрела, кого загубила.

Как увидела собака, что хозяин её стал камнем, заскулила, завыла и помчалась домой. Прибежала, вцепилась сестре юноши в подол и тянет за собой. Поняла девушка, что с братом случилась беда. Взяла она железный посох и пошла вслед за собакой.

Привела собака девушку к дому Дариачанги.

– Эй, Дариачанги, выгляни, посмотри, куда твой сад подевался! – кричит девушка. – Да не спеши меня в камень обращать, а то не увидишь, какая я красивая – куда красивей тебя!

Вскочила Дариачанги, рванула двери, и только высунула голову посмотреть на дерзкую гостью, схватила девушка её за косы и пригнула лицом к земле.

– Верни мне брата, Дариачанги, раскамени его, не то переломаю тебе рёбра железным посохом! – приказала девушка.

– Возьми у меня из кармана платок. Проведи им по камню – станет камень человеком,– сказала Дариачанги. – А какой камень твой брат, не знаю, не видела его.

Провела девушка платком по всем камням – обратились камни в людей. Ожил и её брат.

– Слушай, Дариачанги, – говорит девушка,– пойдёшь замуж за моего брата! И не вздумай мне перечить.

А Дариачанги и не думала перечить, сама хочет быть там, где её сад.

Была Дариачанги красоты невиданной, солнца и луны прекрасней. Одно было плохо – спать любила долго. Три дня в саду гуляет, три месяца спит. Видно, от безделья привыкла много спать.

Привели брат с сестрой Дариачанги к себе в хижину, и зажили все вместе. Отучили Дариачанги спать, нашлась ей работа по хозяйству.

Зимой и летом, весной и осенью зеленел да цвел волшебный сад. Круглый год гнулись в нём ветки с диковинными плодами.

Проходили мимо люди, дивились саду. Облетела молва о волшебном саде Дариачанги всё царство. Прослышала о нём и злая мачеха. Пришла она поглядеть на волшебный сад и увидела в саду прекрасного юношу и красавицу девушку. Узнала мачеха пасынка и падчерицу, хоть и много лет прошло. Чёрной завистью наполнилось сердце злой женщины.

«Не владеть им волшебным садом,– решила она.– Домой не ворочусь, пока не погублю их!»

Пошла мачеха прямо к царю. Распустила волосы, плачет-убивается:

– Горе тебе, царь! Бедняки – брат и сестра – таким садом владеют, какого ты, царь, и не видывал!

– Какой сад? Говори толком, не реви!-рассердился царь.

– Не будет мне покоя и радости, великий государь, если не будешь владеть ты садом Дариачанги!

– Как же владеть мне тем садом, коли он за тридевять земель? Не перетаскать же деревья!

– Женись на красавице Дариачанги – сама перенесёт сад к твоему дворцу. Дай брату и сестре такое дело, чтобы вовек не справились. Вот и достанется тебе Дариачанги.

Понравился жадному царю совет злой женщины. Отправился царь повидать волшебный сад Дариачанги.

Дариачанги нарвала самые красивые цветы, самые вкусные плоды и вышла царю навстречу. А царь не знает, куда прежде смотреть: то ли на неё, то ли на диковинный сад – так прекрасны и девушка, и сад!

И вот приказал царь юноше в один день сровнять с землёй гору за морем, что по утрам заслоняла солнце.

– Не переплыть мне море, государь,– говорит юноша.– Сначала мост вели перекинуть.

– Мост через море за сто лет не построишь, а гора мне сейчас мешает. Выполняй приказ как знаешь! – отвечает царь.

– Не горюй,– говорит Дариачанги юноше,– я сама через море мост перекину.

Перекинула Дариачанги через море свои косы. Мостом легли они над волнами.

– Пройди, царь, по мосту, прогуляйся на том берегу, пока гора цела,– сказала Дариачанги.

Царь и его назир-визири ступили на мост, а за ними и злая мачеха. Только дошли они до середины, тряхнула Дариачанги своими косами и сбросила всех в море.

Вернулись все трое домой и зажили спокойно. Живут они там счастливо и поныне. Вокруг сада разрослись дремучие леса, и потому не видно его больше людям. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— А зачем ей царь, нашей девице красавице, если царь — злой человек?.. — Роман улыбается. Пока он рассказывал сказку, он вспомнил дом, вспомнил жену и дочку, вспомнил, как рассказывал Каринэ сказки — и маленькой, и подростку, потому что иногда и в четырнадцать, и в шестнадцать она просила рассказать ей сказку — может быть, грустила о чем-то, может, о первой любви или — как сама она часто говорила — о том, что над Мцхетой не летают самолеты.

Теперь она сама летает над кем-то, уже такая взрослая.

— Но долго она не осталась одна, жил неподалеку паренек, вроде скромный на вид, зато находчивый, умный, добрый, веселый человек. Понравилась ему девица, стал он ее у калитки встречать: то воды донести, то корзину тяжелую, а сам все разговорами развлекает. Она и не заметила, как влюбилась, как разглядела в простом парне красивую душу и большое сердце. Так что когда он набрался смелости и признался в любви, она ответила, что тоже полюбила его. Так и сыграли вторую свадьбу через год после первой, а потом и дети пошли, а у них уже другие сказки.

Роман смолкает, снова призадумывается: а будут ли у него внуки? Увидит ли он их, подержит ли на руках?.. Будет ли у них такая жизнь, чтоб не думать и не помнить о войне?

А пока вот — сиди и жди, что решат в Москве.

И Янек еще — как там Янек?.. Шурка его перевяжет, Шурка хороший врач, хотя на врача не доучился — он чуть постарше Кима. И все равно — тревожно... [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

...О том, что в скором времени прибудет самолет, в тот же день знал, разумеется, весь лагерь: те, кто не слышал это от командира и комиссара, услышали от товарищей — нечего было и думать о том, чтобы скрыть такую новость. Даже те, для кого Москва не была чем-то важным, почти священным, ждали этот самолет с волнением, что уж говорить о первоначальном составе, прошедшем московскую разведшколу.

Орловский очень ждал привета от Речки, ждал, может быть, каких-то более развернутых новостей о семье, ждал газеты — ждал все это сильнее, чем оружие и провиант. Оружие можно добыть, а где раздобудешь ты здесь весточку из дома?..

Наблюдение за Треблинкой не прекратили, но значительно сократили количество наблюдателей, оставили только слежку за дорогами.

Часть отряда занялась подготовкой площадки: сперва выбирали место, потом расчищали, потом — уже в последний день -складывали три больших костра, чтобы в назначенное время разжечь сигнальный огонь. Никакой активности патрулей в этой местности все еще не было, но Роман все равно планировал переезд.

Поэтому другая часть отряда занималась выбором места для нового лагеря. Та площадка, которую предложил комиссар, в итоге не понравилась командиру, но вот к середине третьего дня разведчики сообщили, что присмотрели прекрасное место. Переход будет непростой — через две оживленные дороги, — но ночью можно рискнуть. Орловский решил, что осмотрит место на следующий же день после встречи группы, либо, если самолет все-таки засекут, придется перемещаться туда всем вместе и на авось.

Дел — много, проблем — много, а все-таки вечером перед встречей группы Роман пребывает в необыкновенно приподнятом настроении, он взволнован и рад, он необыкновенно разговорчив и сыплет шутками, он даже не выкуривает ни одной папиросы, хотя здесь, в Польше, курит очень много.

— Янек, ты пойдешь с нами? — он ловит поляка где-то в лагере в тот момент, когда сборы почти закончены, когда вокруг площадки расставлены часовые и оставлены часовые в лагере, а остальные понемногу отправляются к месту встречи с мешками и даже с носилками. Участие Янека не обсуждалось, но раз он уже вернулся из города, Роману хочется, чтобы он пошел с ними. Не ради помощи даже, хочется не как командиру отряда, а просто — хочется поделиться с другом большой радостью. — Пойдем! Это, наверное, трудно понять, но это необыкновенная, большая радость, я последний раз был рад только когда... да и не помню уже, когда.

Он помнит, конечно: когда узнал новости про Каринэ. Да ведь не скажешь. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— На то он и пан Ерохин, чтобы что-нибудь мне не позволять — ну, кто еще, если не он? — Роман смеется. Теперь, когда Янек ернулся и тоже чем-то очень доволен, ему становится еще легче и веселее на душе. Казалось бы — задумайся, дурак, куда прилетели эти люди, задумайся, велик ли шанс у них вернуться, есть ли он вообще, этот шанс. А не получается. И не хочется, потому что привычно уже, что новый день может и не наступить, а ты все равно живешь, все равно радуешься чему-то. Вот как сейчас. — Ну, что там у тебя? Может, хлеб?

Спрашивает он еще до того, как взять в руки пакет. Хлеб, особенно свежий, здесь, в лесу, сгодится за деликатес. Но нет, в пакете что-то тяжелое. В другое время он бы, пожалуй, не стал играть в эту дурацкую игру, но сейчас, в хорошем настроении, любая глупость кажется славной и веселой.

— Нет, больно тяжел для хлеба. Не знаю... оружие? Гранаты? — он уже нащупал что-то, похоже на бутылки, но продолжает развлекаться. — Не-ет, не гранаты. Ладно, сдаюсь. Водка? Раз, два... смотри-ка, четыре бутылки водки, это нам на ближайшие полгода, отлично.

Но это не водка, бутылки на ощупь совсем не похожи на водочные. Одно тут верно — хватило бы на полгода, потому что алкоголь отряде Орловский позволяет лишь в исключительных случаях, а сам пьет и того реже.

Наверное, еще и поэтому Ерохин так смотрел на них в тот день. Ну, у них были на то причины.

— Ладно, ну тебя, дай посмотрю.

Он достает из пакета одну бутылку, разворачивает — смотри-ка, вино! Какое-то немецкое. Это можно для отряда настоящий праздник встречи устроить, по глотку сделать — хватит всем, кто не в дозоре. Чтобы убедиться, что все бутылки винные, он разворачивает вторую, третью — какое-то другое, но тоже вино. Можно четвертую не разворачивать, но ладно уж, порядок должен быть. Четвертая бутылка неожиданно оказывается грузинским вином. Роман смотрит на нее растерянно, не веря, машинально гладит ладонью бок бутылки ладонью, нехотя заворачивает обратно в газету и кладет к остальным.

Улыбка не сходит у него с лица.

— Видал, а? Контрабанда из враждебной коммунистической страны!

Из его родной стороны... с его родины... [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Это грузинский, — отвечает Роман и даже находит в себе силы не вздохнуть, не выдать себя ничем — ни интонацией, ни вздохом. — Не знаю, как это прочитать, но у меня был приятель из Грузии, иногда он привозил со своей родины вино, и ни одно другое с ним не сравнится — очень хорошее было вино.

Почему-то ни белорусскую, ни польскую его легенды руководство не пожелало связать с его родной Грузией хоть каким-нибудь боком. Может, хотели как лучше, кто их знает, может, не подумали, как это важно человеку — тосковать о доме не только в мыслях, но и с кем-то делиться этим. Но нет ведь, не связали, решили отчего-то, что лучше быть ему для своих учителем из Подмосковья, ну а для В«официальныхВ» властей была другая легенда и свой документ. Хороший документ, железный, ни разу еще не подвел.

— Так что мы с тобой потом разопьем эту бутылочку, когда дело с Треблянкой закончится. Уж от радости или с горя — это я не знаю, но такое вино всё делает лучше.

Если Орловскому и стыдно за это перед отрядом, то только немного. Ничего иного он бы для них не пожал, а вот вина с родной земли жалко. Ничего, они бы простили, если бы узнали. Про весточку, пусть и такую странную, из родного края — это каждому понятно. И ему хочется поделиться этим дыханием Родины с Янеком, хотя Роман и не знает, почему вдруг так прикипел душой к этому человеку меньше, чем за месяц. Может, потому что он вроде как не совсем подчиненный ему, а... друг? Хотя, с другой стороны, так же командиром его порой зовет.

Логичнее было бы назвать другом Ерохина, но какой он друг — он комиссар. И больше, и меньше, чем друг, а все-таки не друг.

Сложно это. Проще не думать — и так есть, о чем думать.

— А пока я у себя все это положу, подожди меня пять минут, а лучше переоденься, мундир попортишь.

Он бодрым шагом, почти бегом, возвращается к своей землянке, осторожно укладывает бутылки, и торопливо возвращается к Янеку. Они и так уже задерживаются.

— Ну, теперь двинем. Знаешь же, что это за самолет? Это подмога из Москвы, дождались все-таки. Нам обещали и оружие, и продукты, а главное — главное знаешь что, Янек? Газеты! Как я их жду, ты бы знал. Ну, и ребят жду — группу, которая пойдет в лагерь. И понимаю вроде, что мало у них шансов вернуться, а все равно жду, вдруг да случится чудо?

Янек бы сказал — вдруг сохранит их Бог. Роман не говорит, но почти думает об этом, потому что никто, кроме Бога, которого нет, в Треблинке им не поможет. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Как-как ты ее назвал? Не Грузинска, а Грузия! — Орловский продолжает разговор, когда возвращается, и они уходят из лагеря. Снова тянет рассмеяться от души, но тут уже не стоит. Весь лес сегодня просматривается его людьми, и не стоит усложнять им работу, нарушая тишину. — Это одна из республик Советского Союза, красивая страна в горах. Там хорошее вино и вкусная кухня, ну и вообще, грузины славятся гостеприимством на весь Союз.

Много не расскажешь. Да вообще ничего не расскажешь, откровенно говоря, поэтому он предпочитает смолкнуть, чтобы не бередить душу зазря, и так сегодня не день, а нырок в прошлое. Вроде и радостно, а вроде и... зачем? Тосковать только.

Так они быстрым шагом добираются до площадки, продолжая тихий разговор о чем-то. Вот уже и людей видно, Роман ловит на себе взгляд комиссара и невольно смолкает на полуслове, проглотив какую-то очередную шутку. Потом все-таки досказывает ее, улыбается как ни в чем ни бывало.

Дожился — ведет себя как подросток при строгом родителе! И из-за чего?!..

— Как тут, Семен Палыч, все спокойно?

— Спокойно, да я уж думал самолет без тебя встречать, — и так серьезен, словно и правда уже и не верил, что командир вовремя будет. Беспокоился еще, что это его задержало, но теперь, когда тут этот поляк, все стало понятно. Тьфу...

— Еще полчаса, не стоило беспокоиться!

Теперь только ждать. Разговоров минимум: все прислушиваются, каждый посторонний звук — не самолет ли? А если не самолет — ни немцы ли подходят, обойдя наших часовых? А если не немцы — не часовой ли спешит с плохими новостями?.. Этих В«а еслиВ» становится больше, когда самолет запаздывает на десять минут, потом на двадцать — ох, плохо! Есть ли погода в точке вылета? У них-то здесь хорошо, тишь да легкие облака.

Кима оставили на связи, если что — прислал бы кого...

Но вот — новый звук! Теперь и правда самолет, теперь понятно, что ни с чем другим его спутать невозможно! Роман вглядывается в ночное небо: высоко идет, сейчас будет сброс группы. Хорошо, ветер небольшой: не разбросает. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]