Группу раскрыли — это в отряде узнают еще второго числа, когда оставленные возле дома наблюдатели сообщают, что дом переворачивают вверх дном. Значит, не только группу, но и их связь со Штибером.

Но удалось ли им?..

К вечеру второго числа удается узнать, что Гиммлер срочно доставлен в больницу, вот только никого у партизан в этой больнице нет, не от кого получить сведения о состоянии. Остается только наблюдать, они наблюдают и видят, как в ночь со второго на третье та же машина, что привезла высокопоставленного пациента в больницу, увозит его обратно.

Ничего не получилось.

— Ты видишь?! — в ночь с третьего на четвертое, когда Орловский с Кимом возвращаются в лагерь после сеанса радиосвязи с Москвой, Ерохин буквально загоняет Романа в его землянку, заставляет сесть и грозно нависает над ним. Комиссар не кричит, но ему и не надо. — Ты видишь, чего нам стоит твой гребаный поляк?!

Роман молчит и закрывает глаза: ему очень хочется спать.

— Мне это надоело, слышишь меня? За-ко-ле-ба-ло! Если ты его сегодня не отошлешь, завтра я его пристрелю, и нет, совесть меня мучить не будет. Хочешь — докладывай выше или я сам доложу. Работать я с тобой так больше не могу и не хочу.

— Взаимно... — Роман не открывает глаз.

Ерохин такого спокойствия не ожидал. Он немного сбавляет обороты.

— Капитан, послушай меня. Мы здесь войну воюем и родину защищаем. И у меня к тебе не было ни одного вопроса, пока ты эту курву не пригрел. Дался он тебе? Ты не видишь, что из-за него происходит?

— Не вижу...

— А ты посмотри!!!

Кулак влетает в стену в десяти сантиметрах над головой Орловского. Он открывает глаза, нехорошо щурится, продолжая, впрочем, молчать.

— А ты посмотри! Каких людей загубил! Каких людей! Я Петра лет десять знал, ты думаешь, такого человека голыми руками возьмешь? Да ни в жизнь! Зато предать и продать можно любого человека! Ему не надо наш отряд гробить, ты пойми, пойми, черт тебя дери, ему надо делать вот такие вещи — мешать нам делать большие дела! Понимаешь ты меня?!

— Я тоже знал — Егора... — Роман закрывает глаза обратно.

Ерохин молчит.

И молчит.

И молчит.

— Не будет у нас разговора, значит?

— Видно не будет. Дай поспать, невыносимый ты человек. Голова не варит. Отосплюсь и потолкуем.

— Я готовлю доклад в Центр. Над ним и потолкуем, — Ерохин разворачивается и выходит.

Роман ложится как был, в обуви и одежде. Лежит десять минут, полчаса, час. Спать хочется больше, чем жить, а сон не идет.

В конце концов он встает еще затемно и отправляется в ту деревню, где должен сегодня встретиться со своим В«другомВ» лагерным охранником. Придет пораньше, но это ничего. Заодно и подумает за весь этот день, как оставить в отряде Янека, но не разругаться с комиссаром окончательно. Или это они сегодня — окончательно?.. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Ерохину кажется, что каждый новый час жизни добавляет ему седых волос.

Он сбился со счета: сколько раз он начинал писать радиограмму? Сколько раз он выходил из землянки, чтобы пойти к Киму?

Бессчетное количество раз.

И все-таки он не идет.

До нового выхода на связь у него есть время... Есть ли?

Он ждет нападения на лагерь каждую минуту и все-таки не переносит лагерь.

Роман может вернуться. Или нет?

Надежда — глупое чувство...

И ведь он сам пришел к выводу, что цель поляка — не уничтожение отряда. Цель у него иная. Вот, например, уничтожение командира, чтобы... Что? Странно, конечно, ведь доверчивый командир был ему выгоден.

Что дальше?

По всему выходит, поляк должен вернуться и сделать следующий ход. Но его нет день, два... долго.

И вот — наконец!

Один из часовых, умчавшись лесом напрямик, успевает предупредить комиссара, что пан Оржешко направляется в лагерь. Явился, голубчик! Семен не мешкает: он велит двоим людям занять место в заранее подготовленной для встречи дорогого гостя землянке, а сам прохаживается по территории лагеря, ожидая Янека.

— Пан Оржешко! Вас давно не было видно. Какие новости? — комиссар держится спокойно, не выдавая ни злости, ни радости от того, что вот, гад наконец-то сам пришел в его руки. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Семен мысленно поражается наглости поляка и в то же время понимает, что его первая догадка насчет планов Янека не верна. Он ждал патетичного рассказа о том, как Роман погиб, а он, Янек, до последнего защищал командира, но врагов было больше, и вот... Но нет, это будет какая-то другая игра.

— Идем, уж который день ждет вас с докладом. Да и я бы послушал, если он разрешит.

Он указывает рукой в сторону одной из землянок, идет рядом, а на пороге пропускает поляка вперед.

В землянке сумрачно, только в дальнем углу мерцает огонек свечи, а большего В«дорогому гостюВ» разглядеть не дают. Двое мужчин, стоявших по разные стороны от двери, делают шаг вперед, заламывают руки за спину, быстро перехватывают их веревкой, вяжут и толкают Янека на пол. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Лежать.

Голос Ерохина, которому больше не нужно притворяться, ледянеет.

Он хорошо помнит, как поляк вырвался из веревок, которыми его связали. Он взял себе в помощь двух самых здоровых парней в отряде, которым доходчиво объяснил, какую сволочь по доброте душевной пригрел их командир.

Теперь один стоит над Янеком, а второй скручиват веревкой ноги, для надежности пару раз саданув сапогом по колену.

Ерохин зажигает вторую свечу. В землянке пусто, голый пол и голые стены, только стоит у стены ящик, приспособленный под табурет — на него Семен и садится.

Еще здесь почти так же холодно, как на улице.

— Рассказывай, где Роман. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Ты мне комедию-то не ломай.

Ерохин морщится, достает пистолет, перекладывает из руки в руку. Впрочем, он помнит, что поляк не боится смерти, помнит, как на что-то такое командир и повелся — глаза, мол... Тьфу! Глаза! Романтик хренов...

Быстрая смерть — это и правда не так страшно. Умирать можно по-разному.

— Где ты был четвертого, пятого, шестого числа — рассказывай по часам, по минутам. А лучше говори, где тело Романа — если я его по твоим показаниям найду, то ты, свинья, умрешь быстро, а не так, как я сейчас собираюсь тебя убивать.

На новый рывок Янека он получает новый тычок сапогом под ребра, выданный на этот раз от всей широкой партизанской души. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Ты меня не понял, кажется. Повторяю. Я тебе не верю, ни единому твоему слову. Не трать силы. Если ты правду говорить не хочешь, я эту правду из тебя вытрясу, выбью и выжгу. Времени у меня мало.

Времени у него не мало — времени у него нет. Надо снимать с места лагерь, хотя нового у них нет — откуда бы, если на днях сюда переехали? Надо докладывать в Москву. А он сидит тут, слушает.

— Поэтому прекращай верещать и говори. Лёня, тащи воду сюда.

Один из парней остается при Янеке, второй выходит, чтобы очень быстро вернуться с ведром ледяной воды. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Ерохин слушает внимательно, но чем дальше слушает, тем отчетливее понимает, что ерунда это всё. Времени нет. Случись это хотя бы — хотя бы! — пятого, все показания Оржешко можно было бы проверить. Сегодня уже вечер седьмого.

— Рассказываешь складно. Знаешь, что у меня уже нет времени тебя проверить. Говори, сволочь, кому ты нас продал! Макайте его!

Парни, крепко удерживая Янека, окунают его голову в ведро с ледяной водой, на каждую попытку сопротивляться он получает удар, тычок сапогом, еще удар. Его держат так какое-то время — пока поляк не начинает задыхаться, потом рывком выдергивают из воды, дают сделать глоток воздуха и окунают снова.

Семен ничего не спрашивает, молчит, смотрит.

Все это ему не нравится, но как будто в этой войне есть хоть что-то, что он делает с удовольствием... [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Вот и я так думаю.

Семен вздыхает.

Какие-бы страшные кары он ни придумывал для Янека, на самом деле все, что ему хочется — это пристрелить его, перешагнуть и забыть как страшный сон.

Но ему нужно найти командира, живого или мертвого. Скорее мертвого уже... Но должно быть тело. Тело, чтобы память капитана Рамина Хварбети не опорочили предательством, чтобы та девочка с газетного снимка не стала дочерью врага народа. Ему нужно тело.

— Еще я думаю, что твои бесстыжие глаза больше не нужны тебе. Лёня, накали нож!

Лёня уходит и уносит с собой ведро. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Очень хорошо.

Ерохин не торопится убирать нож от лица поляка... немца... этой курвы.

На секунду внутри все взрывается ликованием: я знал, я говорил, я го-во-рил!!!

Но оно так же стремительно гаснет: толку-то теперь.

Надо было заняться выкалыванием глаз еще в тот день, в январе.

Гуманисты хреновы...

— Продолжай.

Но если это игра? Сказать, выгадать какое-то время... Стоп. Врут, когда хотят себя оправдать. Никто не врет, чтобы себя обвинить.

Просто каждому хочется жить — или хотя бы умереть без боли. Ведь именно это он и обещал. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Поесть, закурить, девочек? — Ерохин приближает нож и грозно нависает. — Говори, где Роман. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Четвертое марта... Да, тот день, когда командир ушел, ничего никому не сказав, когда они поругались, когда Семен пообещал направить в Москву рапорт... Было бы всё иначе, если б не это? Почему Роман больше никого с собой не взял, ведь не проблема это сделать в обход комиссара?..

Черт с ней, с ссорой, он должен был ему сказать, про такое — должен был! И как он повелся на слова про москвичей, если понятно, что...

Идиот!

— И-ди-от, — по-русски шипит Ерохин, когда Лёня бьет Янека. — Сейчас отключится к четовой матери, и где мы будем командира искать?! Принеси снега и стой смирно, пока другого не велено!

Виновато понурившийся Лёня торопится скрыться с глаз комиссара, чтобы потом быстро вернуться с пригоршней снега, перемешанного с землей. Эту лепешку он прихлопывает ко лбу Янека. Снег почти не прикрывает порез, едва держится и стекает на нос грязными каплями.

— Дальше, — требует Семен, убрав, однако, нож. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Мог, не мог... думать надо, прежде чем руки распускать! — продолжает кипятиться Ерохин, который только что почти получил интересующие его сведения, а теперь из-за этого дурня — вот, пожалуйста, немец может сколько угодно притворяться умирающим лебедем.

Но если и правда притворяется, то сейчас за это получит.

Так что свое согласие Семен выражает не словами, а кивком и взмахом руки: валяй, мол.

Лёню дважды просить не надо, он легко, как ковшик, подхватывает ведро с остатками воды, и опрокидывает эту воду на Янека. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Семен молчит, ждет, и с каждой секундой ожидания терпения у него становится все меньше. Сам того не замечая, он снова берет нож, и сперва просто вертит его в руках, а потом — это уже сознательно — снова греет над свечкой, но близко к Янеку... тьфу, или как там его... пока не подходит.

— Мое терпение заканчивается. Продолжай. В противном случае — с одним глазом ты все еще сможешь говорить. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

— Не сейчас. Легко ты захотел отделаться. Я тебя убью, когда получу назад Романа, живого или мертвого. А перед этим ты мне еще много интересного расскажешь.

Ерохин указывает своим помощникам на выход — отпускайте его, мол, и идем. Второй партизан отпускает Янека, не заботясь о том, удержит ли тот равновесие. Они забирают свечи, ведро и ящик, в землянке не остается ровным счетом ничего — голые стены и голый пол.

Снаружи Семен дает наставления:

— Стеречь непрерывно, на провокации не поддаваться, пусть обоссытся и обосрется под себя, это мне безразлично. Воды не давать, в разговор не вступать. Зазря не бить, — он выразительно смотрит на Лёню, — но если будет выкобениваться, то можно.

У самого комиссара теперь много дел: выбрать людей, наспех подготовить им документы, дать инструкции. Инструкции довольно сжатые, ведь Ерохин все еще не хочет беспокоить отряд. Он рассказывает только, что командир попал в неприятности, держат его вот по этому адресу, по возможности — осмотреться на местности и действовать.

И остается ждать. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]

Четвертого марта его задерживают.

Это глупо, кто бы знал, как по-идиотски это вышло!

Идиотизмом было уже само решение пойти в Треблинку. Роман готов это признать, да только перед кем бы теперь?.. Там его и задержали, там просто задерживали каждого, он это понял, когда его документы рассматривали и остановили при этом еще двоих немцев. Мог ли он бежать тогда? Мог попробовать. Ему показалось, что еще не время.

Ему сказали, что его документы не в порядке, и нужно проехать с ними для уточнения личности. Это было очень плохо, а все-таки еще можно было выкрутиться. Его немецкие документы похуже польских, но, но...

Его посадили в машину — можно ли тогда было бежать? Мог попробовать, но все еще не бежал. Что такое бегство? Пуля в спину почти наверняка.

Его везли долго, везли не в Варшаву. Орловский не знал этой местности, а ему не сказали — куда. Указателей не дороге не встретилось.

Его привезли в небольшой городок, доставили в местное отделение гестапо и, нисколько не интересуясь вопросом документов, отправили в каменный подвал.

В тот же день к нему пришел человек. Человек сказал, что он старший следователь, что его имя – Георг Вальдфогель, и что он – то есть, не он, а Роман, — паршивая польская собака, которая скоро поймет, что бывает с теми, кто обманывает Великий Рейх. Роман это знал и так, но продолжал твердить, что он немец, и неизвестно, с кем это здесь еще что будет.

В первый день его били мало: наверное, проверяли – а ну как и правда немец.

Пятого марта Георг Вальдфогель в доверительной беседе сообщил Роману, что тот хуй собачий, а не немец, что документы его этим самым хуем писаны, и так далее, и тому подобное.

Старший следователь заставил его снять форму и стегал ремнем от этой самой формы. По всему телу остались следы от пряжки, но хуже всего было, когда немец попадал этой пряжкой по голове. Попадал он часто.

Роман молчал.

Охватившая его вчера паника за ночь сменилась апатией. Это – конец? Вот так, значит, он выглядит? Сколько он сможет молчать? Сколько сможет терпеть? Что будет, когда не сможет? До чего глупый итог… Как там отряд? Как Янек?.. Беспокоятся ли о нем, ищут ли, и надо ли, чтоб нашли? Из этого подвала он вряд ли выйдет…

Когда Вальдфогелю надоело стегать пленника, Романа вздернули на ноги, застегнули на руках наручники и приковали к стене так, что он не мог ни сесть, ни лечь – только стоять. Новой одежды ему не выдали.

Так он стоял в холодном подвале полдня, ночь и утро.

Шестого марта Георг Вальдфогель был весел и, кажется, пьян.

Он рассказал, что знает, кто такой есть его пленник, знает, что он никто иной, как подозреваемый по «треблинскому делу», и что теперь его отправят в Варшаву, а белостокское отделение гестапо получит бо-ольшую благодарность.

Старший следователь не принес с собой ремня. Он отстегнул короткую цепь, не снимая наручников – Роман упал на пол – и бил его этой цепью. Долго… кажется, целую вечность… кажется, он кричал… кажется, раз или два все-таки терял сознание… кажется, немец смеялся…

Когда вечером того же дня Вальдфогель пришел снова и снова отстегнул цепь, Роман упал на колени.

— Герр следователь… я не имею отношения к Треблинке, да я ничего и не слышал о ней никогда. Но я русский разведчик… капитан партизанского отряда… я готов сотрудничать.

Ему нужно время, нужна передышка, и еще – ему нужно в Варшаву. Он не знает Белосток, не знает, куда здесь бежать. Варшаву он знает.

Роман дает координаты лагеря – того лагеря, который прослужил им всю зиму и который они недавно оставили. Он точно знает, что тот лес уже прочесали варшавские каратели и партизан там сейчас нет – ни его, ни других. Еще он называет два адреса: один в Варшаве, второй в деревне в нескольких километрах от нее. Варшавский адрес – дом одного добропорядочного поляка, исправно докладывающего в гестапо на анонимных началах, этого пана они давно знают. Второй, в деревне – действительный «запасной вариант на всякий пожарный случай», но деревня почти пуста и дом стоит без хозяина.

Сколько это даст ему? Полдня? Ночь? Его продолжат бить?..

Вальдфогель наносит еще несколько ударов – просто для развлечения – и уходит, унося с собой цепь.

Роман сглатывает кровь, корчится на полу, забывается на какое-то время – не то сном, не то снова теряет сознание.

Седьмого числа его не бьют.

Первый раз за четыре дня ему приносят кусок хлеба, третий раз – кружку воды. Следом бросают какие-то тряпки – это похоже на чью-то старую одежду с бурыми пятнами. Роман не может одеться, руки его все еще скованы наручниками, но он кое-как подкладывает эти тряпки под себя, чтобы не так холодно было на каменном полу.

В голове вертится назойливая мысль: почему его не бьют? Почему, ведь Вальдфогель уже должен был установить, что показания как минимум устарели, а другие и вовсе не верны. Роман уже подготовил сценарий того, как будет «окончательно колоться», а гестаповца все нет…

Нет седьмого, нет в ночь с седьмого на восьмое – в эту ночь он даже немного спит, хотя все тело ломит неимоверно. [nick]Roman Orlovski[/nick][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же — Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status]