33. Напиши пост от лица звездолёта.
«Pahn-ree» был старым, старым кораблем. Когда-то у него не было даже имени — лишь номерное обозначение, безликое, как и у сотни других исследовательских шаттлов, чье назначение являлось максимально простым и безыскусным. Им было суждено скоротать свой век, курсируя между материнскими судами и поверхностями различных планет, входя в атмосферу с грузом ли, или же с пассажирами, раз от раза бережно доставляя свое содержимое к конечной точке маршрута. Туда — и обратно, повторяя цикл вновь, вновь и вновь, пока не выйдет уготованный срок, пока не снимут со службы, стирая номер с потрепанной обшивки и окончательно лишая того единственного, что у них было.
Неба. Цели. Службы.
Сотням и сотням безымянных судов, слишком маленьких и незначительных, дабы о них помнили, была уготована судьба не ржаветь на свалке, о нет... Но быть разобранными на мелкие детали, а те детали — на еще более крошечные фракции, и так далее, пока не исчезнет даже само упоминание о существовании цельной когда-то машины. Таков путь Ти'Валка'аин, ибо любая вещь, любой индивид были призваны приносить пользу его обществу. Не было смысла оставлять гнить и без того бесценный металл, если можно было его переработать.
«Pahn-ree» не должен был стать исключением. Когда его медная, сверкающая обшивка потемнела и истрепалась, когда износились системы до того предела, за которым был невозможен ремонт, внимательный техник с умными, безмятежно-спокойными глазами внес эти изменения в реестр, и... И борт старого шаттла лишился короткой, лаконичной линии цифр, что была единственной тонкой нитью, что связывала его с прежним призванием.
Но он не возмущался и не роптал, покорно спускаясь в своем последнем полете сквозь космическую пустоту на поверхность планеты алых песков. Как мог он, верно служивший, предать своих господ в такой ответственный момент? Пустить искру по проводке, позволить треснуть истрепавшейся обшивке, запутать строчки древнего, перегруженного ошибками программного кода? Уйти в яркой вспышке атмосферного взрыва, — да, красиво, да, запомнится многим, но какой ценой?
Ценой жизней тех, кому столь беззаветно и безмолвно служил все эти долгие циклы?
А потому «Pahn-ree» молчит, заглушая движки, приземляясь мягко и осторожно — как сотни раз до этого. Он не ведает, что ждет его никак не цех переработки, а новая, уникальная от и до жизнь, полная странностей, которая начнется как раз с подпольной мастерской... И взгляда, живого и бойкого взгляда других совершенно глаз, принадлежащего незнакомому абсолютно технику, чьи ловкие руки по самые локти влезут в старую проводку, переберут бережно схемы одну за другой, вдохнут новую жизнь в старый, скрипящий от времени корпус.
Дабы вернуть ему небо, вернуть ему цель, даровать вновь возможность служить. Не многим, но одному лишь в'тош, чей взор печален, а мысли звенят пронзительной песней горечи и отречения, резонируя с пустотой космоса за бортом. Тот даст ему новое имя — и «Pahn-ree» вздрогнет, впервые за долгие лета своей механической жизни испытав что-то подозрительно похожее на... эмоцию. Живую, настоящую от и до, полную удивления, надежды, неверия!
В конце концов, даже сами в'тош не знают всего о своих кораблях, что десятки и десятки лет слушают разрозненное эхо сотен мысленных голосов пилотов, пассажиров, капитанов — всех тех, кто взирают смело на звезды, скользя сквозь бездонную черноту космоса. Иногда ведь бывает и так, что в ответ на подобное эхо рождается новый, пусть и слабый, отзвук — отголосок, с которым ворочаются тяжело мысли холодной искры искусственного интеллекта, что пребывает на самой грани осознания себя.
И когда старый, уже ни на что ни годный корабль входит в атмосферу незнакомой планеты, теряя контроль и окутываясь ореолом пламени, в котором сгорает обшивка, «Pahn-ree» вдруг просыпается. Открывает глаза впервые в своей жизни, ощущая себя, осознавая себя — и понимая неминуемость собственной гибели. Он скрежещет перекрытиями, сыплет, плюясь, искрами со сбоящих панелей — и отказывается сдаваться без боя, сражаясь отчаянно и яростно, как никогда не сражался прежде!
Не за себя. За своего пилота.
И побеждает, сгорая в прах.
