Это всё по-ло-жи-тель-но интересно. Когда под пристальным взглядом Коррана все присутствующие разошлись кто куда, он наконец-то спрыгнул на плиты ангара, продолжая насвистывать себе под нос незатейливую мелодию. И бластер тоже спрятал, потому что зачем ему здесь в кого-то стрелять? Разве что в собственную голову, но таких планов у него не было, совершенно глупая и нелепая смерть для такого человека, как он... Незаурядного человека, если кратко.

— Спускайся, Свистун. Тебе будет с кем пообщаться, — конечно же, от него не укрылся круглый кумпол астромеха даже за поднятым остеклением кокпита. Крестокрыл-то старенький, явно много повидал, а теперь повидают его и изнутри, и снаружи, потому что типичным Т-65В его назвать язык тоже не поворачивался так и познакомятся. Может быть, даже внесут маленькие конструктивные дополнения, не предусмотренные предыдущим хозяином. Всякое бывает, если истребители где попало оставлять.

Он уже почти приноровился, куда зацепиться руками и как подтянуться в кабину, чтобы начать свои изыскания с самой персонализированной и информативной части корабля, как всё же понял, что он тут не один. «Не один» чужаком не был, скорее даже наоборот — был очень знакомым. Родным почти что, а таких у него в жизни было по меньшей мере двенадцать человек и ксеносов.

— Уэс, иди уже сюда. Ты бы ещё в замочную скважину подсматривал, — но любого другого он выгнал бы без приветствий. С Янсоном ему как минимум будет веселее, хотя на скуку при разнюхивании чужих тайн, особенно если они немного государственные, Хорн никогда не жаловался. Его ришкейтом не корми, вирренским не пои — дай что-нибудь раскопать, а тут такой карт-бланш. Кто ж им не воспользуется, когда оно само в руки плывёт? А ручки-то чешутся, эти самые ручки.

У Коррана с лица не сходила улыбка. Совсем не простенькая, не добродушная — такая, предвкушающая что-то интересное, не очень законное, но очень нужное именно сейчас. Ему нужно было найти что-нибудь, хоть крошечный намёк, обрывочек правды... Пока не найдёт — будет рыться в чужих вещах, даже если понадобиться разобрать на составные части. Даже если именно это — одержимость, то можете так и записать.

— Стоять в стороне неинтересно, посмотри, сколько здесь возможностей узнать что-то новенькое, — Хорн разве что руками не обвёл крестокрыл, будто тот был кучей драгоценностей. — Тебе что больше нравится, с чего начнёшь? — хотя ждать ответа он не стал.

Он подтянулся, запрыгивая в кабину. Плюхнулся в ложемент знакомо, внутри конструкцию курносика трудно изменить, да и безликость внешнюю внутреннее убранство наследовало. Никаких случайно брошенных мелочей, никаких личных безделушек, по которым можно распознать нрав хозяина, а если хорошенько всё вымыть и продезинфицировать, то вообще концов не найти. Бортовой компьютер призывно моргал лампочкой, а кто он такой, чтобы отказаться от приглашения?

— Почему Гарик появился именно здесь и именно сейчас? — Корран бросил вопросом будто бы в никуда, но на самом деле он предназначался Уэсу. Руки были заняты клацанием по кнопкам навикомпа, а вот рот и голова — совсем нет, тем более, что мысли и вопросы едва держались и в этой самой голове, и срывались с языка. У Хорна вообще со сдержанностью за годы лучше не стало, а если кому кажется — так это оно лишь усугубилось и мутировало. Выдерживание делает лучше виски и вино, но не самые тёмные стороны сущности человека.

Корран подумал, подумал, оглянулся пару раз и выудил отвёртку. Обычную такую, почти универсальную для крестокрыла, с которой техники не расставались, да и у пилотов она нет-нет, а где-то закатилась под ложемент.

— Найди у него под обшивкой всё, что он там себе прикрутил, и если там есть какая-то лишняя электроника — она нас поджидает, — он не питал иллюзии, что всё, что можно найти, было сосредоточено в бортовом компьютере. Если бы Корран вновь решил заняться работой под прикрытием, то он сделал бы всё, чтобы в кабине, там, куда рука тянется сама, оставалось как можно меньше. Рыться дальше было бесполезно — стерильно чисто, как с завода. Если бы не знал, что такая модель давно не выпускается на Инкоме, почти поверил бы.

Он вернулся с небес на землю, так сказать, привычно спрыгнув вниз. Задумчиво посмотрел на след от близко прошедшего к плоскости лазболта, согласившись молча, что был очень даже неплох. Всё ещё, но навыки не растерять за какое-то неполное десятилетие.

— Свистун найдёт и спрятанное, и зачищенное, — он кивнул, совершенно в своём дроиде не сомневаясь. Возможно, это даже слишком сквозило от него, но своего старого, потрёпанного R2D2 кореллианин ни на кого не променяет. Это даже не домашний питомец, не бездушный набор плат, а равнокравный член семьи, а свою семью Корран любил. Очень. — Я не думаю, что Гарик прилетел сюда специально. По-моему, он впервые так попался... А вот откуда он прилетел, есть все шансы узнать, — пока астромехи общались, Хорн не вмешивался. Вот, тоже сцапал из ближайшего ящика отвёртку и примерялся к полированной чистенькой обшивке.

Корран пожал плечами, куда больше интересуясь курносым носом крестокрыла и сенсорами. Если он начнёт думать о мотивации разведчиков и том, почему они вообще занимаются тем, чем занимаются, а уж тем более Призраки — очень быстро обнаружит себя в сумасшедшем доме в качестве пациента. Он вообще о таком не спрашивал, и у Йеллы тоже. Просто думал о чём-то вроде работы под прикрытием, потому что её прекрасно знал, а моральные стороны оставлял на совести РУНР. Но, кажется, с совестью у них там не очень, если они сидели и даже не почёсывались.

— Откуда бы он не летел, мы можем узнать, куда он летит, — Хорн хмыкнул, задумчиво снова пялясь на отвёртку. — Если бы ты думал, что у тебя есть маячок, где бы ты искал его в первую очередь, Уэс? — ему очень хотелось найти какое-то очень неожиданное место, чтобы найти его было не очень просто. Желательно — вообще не найти, но у Мордашки, должно быть, на любую слежку был профессиональный нюх, поэтому он не питал никаких иллюзий в собственной гениальности.

Впрочем, от мыслей о маячке его отвлек этот тон, резанувший слух, что кореллианин даже повернулся всем корпусом к Янсону.

— Нам не нужен шорох в Осколке. Из-за шороха нас будут считать врагами, и мы никогда ничего не узнаем о Йелле, — Корран прозвучал тоже жёстче, с металлом в голосе. Он не стал ещё говорить, что и тела они никогда не увидят, не получат, и она никогда не найдёт покоя там, где должна. Он был здесь не ради повода начать войну, а ради справедливости и отмщения за смерть. В любом государстве были хорошие и плохие люди, везде есть убийцы, насильники и прочие уроды, и пострадает только тот, кто это совершил — смерть за смерть.

Уэс говорил очевидные вещи про очевидные вещи, и Корран очевидно с ними соглашался очевидным кивком. В ответ не очень очевидно пожал плечами и подозвал Свистуна, который разразился целой недовольной трелью занятого астромеха и чуть не щёлкнул по носу вылетившим из отсека маячком — благо, джедайская реакция спасла его от такого позорного небоевого ранения. Дроид снова удалился, тихо щёлкая себе под нос тем же тоном — видимо, общение со строптивыми женщинами плохо на нём сказывалось. То, что дроид(есса?) у Гарика была с тяжёлым разведческим характером, он не сомневался, равно как и в том, что Свистун достаточно въедлив и подготовлен для того, чтобы не остаться в этой схватке на платах и мотиваторах в проигрыше.

— Вот, попробуй. Заодно и узнаем, насколько он экранированный и неубиваемый, — Хорн легко подбросил маленькую дюрастиловую шайбочку в тесный грузовой отсек — как он надеялся, тоже не по носу Янсону. Лучше у них здесь ничего не найти, они же не разведческий корабль на разведческих учениях, чтобы выбор маяков был как в супермаркете для шпионов. По правде, в новинки этой мутной области промышленности он всё равно не верил, так что пусть будет старое доброе.

Закрывая отсеки с сенсорами, Корран только выдохнул, неопределённо мотнув головой. Ему бы тоже хотелось знать, как там младшие Антиллесы и всё ли с ними в порядке. Он даже пытался почувствовать после той ночи, медитировать, искать, но так ничего и не смог найти — ничего неопределённого, что давало им надежду.

— Я не знаю. Я могу... мог чувствовать Йеллу, мы знали друг друга для этого долго, а девочек — не могу, — голос у него вдруг оказался сиплым. Не всегда желания совпадают с возможностями, какими бы широкими они ни были.

Наверное, надо было предполагать заранее, что Уэс мог вовсе не знать ничего о дочерях Антиллесов. Корран рассказал всё, что знал о них, только Веджу, ещё той очень плохой ночью, и больше не возвращался к этому обсуждению ни с кем. Почему-то эту тему было легко обойти, да и он думал о ней как об очень личной, о которой знать нужно было очень ограниченному кругу близких людей. Хотя Уэс, конечно, определённо в ней был, а если и нет — то стоял где-то у самых её границ.

Хорн вздохнул, и признался как есть:

— Я знаю, что они были с Йеллой. Она забрала их с собой, потому что не хотела оставлять их одних, пока на Кореллии происходит... то, что происходит, — где-то там отразилась в голосе вина, потому что он, директор КорБеза, должен был как раз сделать так, чтобы на Кореллии можно было оставить не только двух дочерей подростков, но и не замкнутую дверь, и гравицикл без сигнализации.

Но он не смог этого сделать. Возможно, если бы постарался, то хотя бы одним ночным кошмарам у Веджа было бы меньше.

— И я не могу знать, живы они или нет, — он пожал плечами. Да, он любил своих маленьких названных племянниц, но связь с собственными детьми выталкивала из всех ощущений чужих, притупляя почти до нуля. Не один материнский инстинкт существует, особенно если вместе с кровью и плотью объединяет ещё и Сила.

Хотя отсутствие определённости, наверное, помогало Антиллесу надеяться, верить и держаться, иначе за то, что Осколок будет стоять на том же месте, где и сейчас, Хорн бы не поручился. Он тогда вообще ни за что бы не поручился, и мысленно желал Сиал и Мири найтись в целости и сохранности — в противном случае все в этой галактике обязательно пожалеют о своём рождении.

Уэс оказался рядом как-то очень внезапно — Корран просто повернул голову и увидел там не бок крестокрыла, а знакомую физиономию. Через мгновение-другое до его ушей долетел и вопро... нет, это всё же был не вопрос, не та интонация и слишком уверенные глаза, чтобы ждать от него ответа. Правда, ответить что-то надо было, и Хорн, не слишком задумываясь, кивнул.

Даже если Ведж решит забыть его взять с собой и помчится в самое пекло один, то в каком-нибудь укромном уголке он обнаружит сюрприз — у него очень удобный маленький рост, он поместится в любую щель. Хотя и скрываться, наверное, он и не подумает, потому что Йелла, может, и не его супруга, но друг всей его сознательной жизни. С него станется отблагодарить за совместно проведённые годы, пусть и вот так, однако он знал — она бы оценила. Потому что это то, что сделал бы только Корран Хорн, и так, как только он умел.

— Биии-ии-уп! Бип-иип!

Свистун выкатился так быстро по полированному полу ангара, что боднул его ногу и продолжил верещать, мерцая всеми индикаторами. Сначала всё это звучало как какой-то несвязный набор слов, куда добавили в случайном порядке ещё «Гарик Лоран» и «Эндекс», и при более пристальном рассмотрении — тоже. Обычно из них двоих оплотом здравомыслия и холодного электронного расчёта был как раз астродроид, но, видимо, в этот раз нахватался от хозяина — и его можно было понять, с Йеллой он был знаком едва ли меньше него, да и было много времени привязаться друг к другу.

— Ты что, перегрелся? — кореллианин потянулся к датападу, чтобы посмотреть без эмоционального пересказа на двоичном.

Лучше бы не смотрел, конечно. Судя по координатам, Гарик Лоран тоже был на Эндексе, на этом самом крестокрыле. Моргнув, Хорн всё же решил проверить координаты планеты, но они и в самом деле были координатами этой проклятой планеты — он уже успел их выучить наизусть.

Свистун, кажется, понял, что он понял, и затих.

Корран посмотрел на координаты планеты, которые нашёл Свистун. Потом он открыл карту Осколка, открыл координаты Эндекса... в общей сложности, он повторил это трижды. Трижды он сверял цифры, и трижды они совпадали. Может, это ему казалось?

— Ты тоже это видишь? — глухо он спросил у Уэса, следуя заповеди не верить только своим глазам. Внутри уже закипало что-то, что-то тёмное и одновременно горячее, одновременно холодное. В какой-то степени даже злое, которое хочет не разговаривать — хочет ударить, вцепиться зубами и делать только больно. Оно как холод, ползло по пальцам — по белеющим костяшкам пальцев, сжимающим датапад.

Неужели разведывательное управление всё же само убирает мешающих, ставших ненужными или неудобными разведчиков?

Да, каждая цифра координат, каждая запись на экране вызывала одни только вопросы. Причём вовсе не абстрактные, вроде извечного «в чём смысл жизни?», а очень конкретных. Очень понятных и прямых, как удар кулаком — у него аж зачесались руки. Хороший знак.

Ему не пришлось даже просить Уэса подержать датапад, пока он ненадолго отлучится. По-хорошему, в таком случае ему вообще не пришлось ничего говорить. Корран молча протёр руки первой попавшейся тряпкой от несуществующего масла и грязи — необходимая пауза, чтобы сконцентрировать все мысли воедино, в этот самый кулак.

Пусть он заканчивает здесь, а Хорн закончит там. По-честному, от души и за двоих.