Кей фиксирует всё, что происходит вокруг — или его система делает это, та часть его, которая вросла в это тело за все эти годы, — но концентрируется только на Иви. Терпеливо ждет, когда она выплачет все, что накопилось. Его маленькая девочка уже не маленькая, и от этого горько, но она жива, и с ней всё в порядке, и Кей точно знает, кого благодарить. Один из них только улизнул за чаем, но второй на месте. Кассиану причитается за Скариф. И за то, как заботился об Иви, когда они еще только познакомились, и Кей не знал, кому угрожал сломанной рукой, да и вообще ничего не знал.
Когда Иви поднимается на ноги, он вскоре встает тоже. Кассиан вновь достает ему до локтя, а Иви — и того ниже. Дети. Взрослые, но все равно дети. Она зачем-то представляет ему Кассиана так, будто они никогда не виделись. Кей долго разглядывает ее лицо, затем переводит взгляд на Кассиана, который формулирует свою мысль до ужаса деликатно и оттого почти смешно. Он склоняет голову к плечу.
— Пока тебя не было, официально я находился под присмотром Дюка. Маловероятно, что ты убьёшься на базе, если меня не будет рядом. В крайнем случае Иви тебя спасет.
Это нормальный ответ. Ожидаемый, такой, который решает проблему, которую Кассиан не называет вслух, но Кей и так понимает и слегка подтрунивает. Это, возможно, тест. А может, это то, как он пытался разговаривать с Кассианом все четыре года, просто не мог. Для этого нужны были память, эмоции, более детальная имитация живого голоса в вокодере. Потом Кей добавляет:
— Мне без разницы, где быть. Но лучше спроси у Дюка, что он думает на этот счёт.
О, Кей знает ответ.
О, Кей знает, что ставит Дюка в потенциально неловкое положение.
Но также Кей знает, что не планирует оповещать Иви и Кассиана о том, что за эти пару недель приобрел не только память. Точно не в таком тоне, как это сделала Иви. Если догадаются сами — не беда. Но рассказывать самому — это как-нибудь потом. А значит, Кассиану придется спросить Дюка. Это ведь его комната.
Кей медлит, поднимает логи старого разговора. Обоих: сначала с Кассианом, затем с Иви. Проверяет, есть ли что-то еще, что им требуется прояснить, о чем договорить. Но он уже озвучивал, что осознает неверность собственных расчетов. Остается только Дюк, которого он в свое время надоумил. У Дюка расчетов нет, только что-то свое на уме.
— Если он подумает что-то не то, то просто скажите ему, что я всё про вас просчитал и не возражаю, а у меня аналитических мощностей больше, чем у вас всех вместе взятых, — в его голосе звучит что-то такое, заговорщицкое. Кей смотрит на Кассиана: — А значит, у него есть два варианта: наслаждаться сном в своей постели в своей комнате, пусть и в моем присутствии, как он успешно делал эти четыре дня, или самостоятельно дежурить у твоей, потому что я не буду. Дюк разумный человек. Он поймет этот аргумент.

У Дюка действительно что-то свое на уме — это даже без аналитики видно: что-то его беспокоит, что заставляет так торопливо читать, так серьезно разговаривать. Кей перебирает логи их разговоров, но они — то ли специально, то ли случайно — разговаривали о чем угодно, кроме этой конкретной миссии. Однако делиться своими наблюдениями с присутствующими Кей не спешит, только наблюдает за тем, как Кассиан озвучивает свою просьбу, больше звучащую, как объявление, больше звучащее, как свершившийся и неоспоримый факт.
Говорит он, разумеется, совсем не так, как минутой ранее это озвучивал Кей, но это почему-то больше веселит, чем расстраивает. Как какая-то шутка между двумя, и судя по тому, каким взглядом смотрит на него Дюк — шутка вышла что надо. Настолько, что в краткие несколько секунд Кей успевает почти решить встать между этими двумя, пока искры не привели к крайне несвоевременному пожару. Но вот где-то внутри Дюка включается мыслительный процесс.
Кей ждёт, чем он закончится.
Мысленно подыскивает аргументы, которые возьмут упрямца. Готовится защищать Кассиана и Иви — увы, в его системе это значит просчитать еще несколько вариантов того, как летально обезвредить Дюка прямо сейчас. К этому Кей за прошедшее время немного привыкает. Воспринимает как данность. Ионный бластер — при Дюке, об этом они позаботились. Но аргументы не пригождаются.
Неловкая пауза после решительных слов Дюка висит от силы пару секунд, а потом Кей начинает смеяться одновременно с Иви. Выхватывает деку из рук Дюка, но тут же возвращает — плашмя прижимая её ему к груди:
— Сконцентрируйся, лучший разведчик столетия, пока мне не стало стыдно за тебя перед ребятами. Или ты предполагал, что Скариф мог привести к чему-то другому? — Кей поворачивается, чтобы посмотреть на Иви и Кассиана. — Всё с ними будет в порядке. Смотри, как светятся. Даже тот, который прикидывается серьёзным взрослым разведчиком, — он указывает пальцем на Кассиана, и в голосе звучит практически родительская нежность. — По глазам видно.