10 марта 1943 года, вечер

...Роман просыпается в кромешной темноте. Прислушивается. Нащупывает рукой пистолет. Он заснул настолько крепко и глубоко, что ему совсем ничего не снилось. В первую секунду пробуждения он чувствует себя почти что хорошо, потому что не помнит, где находится, не помнит всю прошлую неделю.
Вторая, третья секунда — воспоминания возвращаются и подминают его под себя, мчатся лавиной, или нет, захлестывают штормовой волной, и вот уже нет воздуха, нет света, ничего нет.
Так, спокойно, спокойно.
Справившись с первой паникой, Роман шарит руками по обе стороны от себя, ищет Янека — не находит. Паника норовит вот-вот вернуться с новой силой, чтобы справиться с ней, он быстро встает на ноги, тихим шагом обходит темный подвал — на ощупь, по памяти. Никого нет. Но и никаких признаков беды тоже нет.
Сколько же он спал?
Должно быть, долго, потому что голова болит меньше, чем прежде. И снова хочется есть, и в уборную, и что там еще надо человеку по утрам. Даже купить хочется, хотя в первые часы после освобождения он даже не вспомнил о табаке. Значит, все и правда неплохо...
Нет, все очень плохо.
Ждать Янека? Выйти? Все ли в порядке там, наверху? Вернулся ли отец Ежи?
Голова снова наполняется вопросами, и чтобы обрести хоть какое-то спокойствие и ясность мыслей, Роман принимается делать зарядку. Ничего сложного у него сейчас не получится, но осторожные наклоны тела и головы разгоняют кровь и бодрят.
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

Отредактировано Karè Kun (10-11-2020 20:53:33)

В абсолютной тишине услышав скрип двери, Роман напрягается, медленно и бесшумно отходит на несколько шагов в сторону и замирает, отведя за спину руку с пистолетом. Или, может быть, держать его перед собой?.. Нет, блеснет в свете свечи оружие, и в него выстрелят, пока он будет соображать, кто там пришел и зачем...
Он не смотрит на свечу и поэтому узнает Янека первым. Сперва по шагам или просто каким-то шестым чувством, потом и в лицо.
Выдыхает, опускает руку с пистолетом.
— Спал так, как последний раз спал только дома, даже если бы меня отсюда вынесли вместе с гробом — не заметил бы, — Роман улыбается и от неловкости за то, что так долго спал, и оттого, что Янек вернулся, и оттого, что все вроде бы хорошо. — Спасибо. Извини, что сомневался. Что там наверху, все в порядке? Ты успел поговорить с отцом Ежи?
Отложив пистолет, он натягивает монашеское платье и платок
— И нам пора думать, как выбираться отсюда. Вы еще не говорили об этом?
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

Роман не хочет думать о том, что было бы, если бы за ним действительно пришли: не пришли же, а думать о каждом "если" - с ума сойти моно. Впрочем, он привык думать, привык просчитывать, привык, но уже смертельно устал от этого. Но ничего, все заканчивается, считай, уже закончилось, нужно только вернуться в отряд - и все закончится совсем.
- Ты успел уйму всего! Рад за тебя. А я соня. Но это неплохо, еще пара бессонных дней, и я бы начал приближаться к сумасшествию. Как он планирует нас вывезти? Да, ты говоришь, священников и монашек они не трогают, но достаточно посмотреть на наши лица, чтобы понять, что монашки из нас никудышные. И сами не выберемся, и отца Ежи погубим. Как-то спрятать нас? Но машину могут досмотреть.
Рассуждая - и приходя к неутешительным выводам, - Роман снова натягивает на себя монашеское платье и платок, расправляет, поглубже прячет голову в платок: пусть уже вечер, в храм могут прийти и ночью. Пистолет он прячет под платье - с ним спокойнее.
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

Дорога получается очень тревожная, нервная и долгая, хотя едут они - ну, сколько? - всего ничего.
Роман прилежно исполняет свою роль и даже на тычок в бок от Янека реагирует только сдержанным кивком - да, мол, я лучше буду страшной монашкой, чем мертвым партизаном.
Мертвым партизаном он всегда стать успеет.
Ему становится немного поспокойнее только тогда, когда они выбираются в знакомые лесные края. Здесь им уже сами леса помогут, здесь можно сбить и запутать следы, здесь - совсем не то, что в городе, где даже у стен есть глаза и уши.
Из машины Орловский выбирается почти радостный, почти довольный. Что бы там его ни ждало дальше, а пока - смогли! Получилось!
- Спасибо вам, отец Ежи, без вас мы бы пропали! - Роман берет из рук ксендза корзину, заглядывает внутрь, улыбается. Теперь, даже если лагерь они найдут не сразу, с голоду пропасть им не придется. Пропадать с голоду не хочется, он все еще, кажется, не наелся, хотя давно привык питаться скромно и нерегулярно. - Много раз пропали бы за эти дни. Если нужна будет какая-то помощь от варшавского подполья или партизан - всегда поможем. Ну, думаю, кого-то в Варшаве вы знаете... Я сам в скором времени уеду, но успею рассказать о вас моему заму, так что связь не оборвется.
Здесь, в тихом лесу, уже и об отъезде говорить не так горько. Скорее бы к своим, скорее бы узнать, что с ними все в порядке, а дальше будь что будет.
- Пошли? - это уже Янеку. - Если здесь кто-то остался, дозорные нас уже засекли. Но я не думаю, что мы кого-то встретим. [nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

- Да, да, - Роман кивает на замечание Янека, но сосредоточен он на осмотре местности, поэтому если и улавливает какую-то перемену в друге, то просто не находит времени задуматься о ней. - Здесь кто-то был, Янек. Много людей. Постой.
Он отходит на несколько шагов в сторону от их тропы. Там, в стороне, образовалась небольшая просека из сломанных веток и поваленных кустарников: шли быстро, напролом, по-хозяйски шли, точно зная, куда им нужно и что искать.
Следов уже не видно, только эти сломанные ветки, и вот еще, только в одном месте, след от колеса. Больше нету. Какая-то легкая машина? Одна? Провалилась только в одном месте, а так прошла хорошо. Вместе с людьми, до, после?
Значит, это было не вчера, даже не два дня назад, а раньше. Успел пройти не то дождь, не то мокрый снег, а потом все подсохло. Дня четыре, скорее даже больше. Ерохин бы так людей не вел. Не вел бы к дороге - раз, партизаны так неаккуратно не ходят - два. Так ходят патрули... облавы... немцы.
- Видишь? - Роман мрачнеет. Так всегда: стоит только порадоваться, вдохнуть полной грудью свободу, как жизнь сейчас же заставляет тебя упасть носом в землю. Пора бы привыкнуть, но привыкнуть к этому невозможно. - Вопрос: это было после того, как они ушли?..
Он не думает, конечно, что это Янек, вообще не думает в этом направлении, не первый раз отряду уходить от облав, те, кто партизанил с ним еще в минских лесах - те и вовсе привычные. Он думает только про одно: до или после? До или после? Что он увидит дальше? Что стало с отрядом? С Семеном? До или после?
Что-то темнеется в густом кустарнике слева от "просеки", что-то небольшое - какая-то вещь. Орловский быстро шагает в ту сторону, присматривается, делает еще несколько шагов и поднимает потерянную кем-то шапку.
До...
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

- Тела забрали, - Роман не сбрасывает руку Янека с плеча, стоит так несколько секунд, потом шагает дальше, пробуя в темноте отыскать еще какие-нибудь следы. - Если не сразу, то ночью, через день, если не забрали, то присыпали листьями и землей. Это... что-то вроде правила, которое нигде не записано.
В головах только, в сердцах. Не бросай своих, даже мертвых, если есть шанс забрать и похоронить по-людски. Вот только не всегда получается, и ты бежишь, отступаешь, уходишь на многие недели и месяцы, а если вдруг потом возвращаешься на прежнее место - некого там уже хоронить.
Роман все еще надеется, что хоронить никого не пришлось. Раненые - будут, куда без этого, убитые - совсем не обязательно.
- Но, может, обошлось. Может, только раненые. Пойдем еще посмотрим.
Он говорит «пойдем», но еще несколько секунд не идет, медлит. Не хочется идти, когда ты уже знаешь, что будет дальше. умом ищешь доказательства того, что все может быть в порядке, умом сколько угодно успокаиваешь себя, а каким-то звериным чутьем все равно знаешь правду. Ведь и Янек наверняка знает. Они будут успокаивать друг друга и делать вид, что ничего страшного не произошло, а потом… что?
Долгое время им ничего не встречается. Потом под деревом попадается чей-то выпотрошенный вещмешок: даже табака в нем не оставили, только тряпье валяется и кружка с отколотой ручкой. Кружку Роман поднимает и протягивает Янеку.
- Пригодится.
До лагеря – до того места, где так недолго простоял их новый лагерь – остается совсем недалеко. Здесь больше сломанных веток, но все еще нет ни тел, ни брошенных вещей. Это не аргумент ни для одной из версий, а вот…
- Ч-черт!.. – Роман в темноте натыкается на что-то и шипит, крепко сжав зубы. Останавливается: что там, корень, кочка? Наклоняется и торопливо носком сапога сметает землю и листья с каких-то деревяшек. Нет, не «каких-то», в этой конструкции он быстро узнает самодельные сани, на которых они во время долгих переходов тащили за собой походный скарб, который не удавалось рассовать по рюкзакам. Сейчас эти сани были сломаны и пробиты пулями в нескольких местах – кто-то то ли прятался за ними, то ли использовал как последний щит. – Ладно, нечего тут больше ловить, идем напрямик в лагерь.
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

- Если бы ты решил спрятаться и дождаться кого, - в тон Янеку, тихим шепотом, отвечает Роман, - ты был бы неумным и неопытным карателем, потому что смысла в этом нет. Никто не возвращается. Только за телами, а тел я не вижу.
Но все-таки он не торопится выходить на открытую местность. Не потому что опасается засады, а потому что не хочет резко окорачивать Янека с его опасениями. Тот все-таки тоже не первый месяц живёт лесным зверем. И оба они знают, что ситуации, когда враг действует вопреки всякой логике, случаются.
- Путь от дороги тут один. Они бы выставили часовых. Но давай посмотрим.
Глупая трата времени и сил, она Орловскому поперек горла, но зачем-то вспоминается звук упавшей на землю кружки. Выпала из рук. Янеку тоже тревожно, тошно, страшно.
А сам он ловит себя на том, что успокаивается. Тревога привычно забивается вглубь сердца.
- Ты налево, я направо. Осмотри снаружи, свежие следы должны быть, не призраки же нас тут караулят. Встречаемся на той стороне.
Уверенный в том, что ничего не найдет, Роман направляется в выбранном направлении. Разделяться, когда вас всего двое - плохая идея, но в то же время один незаметнее, тише, маневреннее. Он двигается тихо, кое-где - медленно, кое-где - быстрыми перебежками, чтобы быстрее миновать светлую прогалину. Никаких признаков опасности по своему маршруту он не встречает, только еще несколько брошенных вещей. Значит, накрыли лагерь, уже собранный для отхода.
Кто жив, кто погиб? Роман запрещает себе думать об этом. Семен - человек опытный, не раз уводил людей, в том числе и под огнем.
Увел и сейчас.
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

- Да, если бы напали внезапно, здесь было бы больше разрухи, - соглашается Роман. - Я вижу это так: Ерохин собрал людей после твоего бегства, они вот-вот должны были двинуться в путь, но в этот момент появились немцы. В таких случаях боеспособная часть отряда остается отбиваться, остальные уходят как можно дальше. Еще предположу, что это был не целенаправленный рейд на наш лагерь, а просто их сволочная удача. Шли проверять сомнительную и неточную наводку - и вот. Разгромили и обыскали уже потом, когда потеряли наших в лесу. Если у немцев были собаки, то тут одна надежда - найти речку, ручей, идти вброд. В такой холод...
Он вздыхает, смотрит в темный провал землянки, на который указывает Янек. Ну да, гауптвахта и есть. Темная, холодная, всегда они строят ее последней и кое-как, Роман бы вообще не строил, поперек души она ему, но мало ли что ему поперек души. То поймают кого, а то и свои накуролесят - губа нужна, никуда не денешься.
- Пойдем посмотрим, что там мое жилище. Хорошо, что картошку нашел, потом еще еды поищем - кто теперь знает, когда мы к людям выйдем.
Быстрым шагом, уже не прячась и не таясь, Роман шагает к землянке, в которой ему пришлось прожить всего несколько дней. На ней двери тоже не осталось, но она валяется рядом - хорошо, если будут ночевать, то хотя бы просто приставят, чтобы ветер не задувал.
Внутри не осталось вещей, постель из сухого лапника распотрошена, больше ничего в темноте и не рассмотришь. Роман рассеянно поднимает еловые ветки и бросает обратно на пол, обшаривает взглядом углы. Ладно, скорее всего, Семен забрал все отсюда первым делом, еще когда поймал Янека. Значит, документы и деньги при нем, остальное - мелочи жизни.
- Ночью не пойдем, с рассветом надо осмотреться и прикинуть маршрут. Только, - он вздыхает и явно не хочет продолжать, но говорит дальше, - теперь тебе к нашим точно нельзя. Может, при других обстоятельствах я бы что-то комиссару и объяснил, а теперь он и меня-то того гляди на подходе пристрелит, а тебя - подавно. Но разделяться пока не станем. Я бы тебя в другой отряд пристроил, городскую шумиху переждать. А там уж сам решишь, как дальше.
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

Роман осторожно берет в руки бутылку, гладит пыльный стеклянный бок, молчит.
Молчит и тогда, когда Янек выходит из землянки.
Сейчас особенно чувствуется, что он еще мальчишка совсем. Мальчишка, который уже всё потерял. Потом встретил их отряд, отогрелся немного, ожил - и вот теряет снова.
Твоя вина, командир, снова - твоя вина. И никакая исповедь тут не поможет.
Счастливы те, кому помогает.
Он не идет следом. Глаза понемногу привыкают к темноте, можно рассмотреть разбросанные ветки, перевернутый табурет, валяющуюся в углу доску, которая была вкопана одним краем в стену и заменяла ему стол. Если тут прибраться, то моно ночевать. Именно этим он и начинает заниматься: складывает ветки обратно в кучу, укладывает как следует, чтобы было помягче, но при этом лежанку делает шире, чтобы они уместились вдвоем.
Вдвоем теплее, пусть Янек сколько угодно шумит - все равно вернется. Сам же сказал - "с тобой".
Дурак...
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

К моменту, когда возвращается Янек, Роман уже устраивает им более-менее просторную "Кровать" и думает о том, что надо бы притащить лапника из соседних землянок, потому что вышел уж больно тонкий слой.
- Ого, вот это сокровище! - он улыбается в ответ, но думает о том, что брошенная печка - это плохо. Понятно, но плохо, потому что пока сообразишь новую... Хоть бери и с собой тащи, честное слово. Не потащат, конечно, но печку жалко, как жалко весь этот лагерь вообще - несколько дней общего напряженного труда. - Здорово. Пошли дрова посмотрим и растопку. И еще надо лапника притащить, вдвоем мы тут уместимся, но на том, что есть, будет жестко.
Он бросает быстрый взгляд на Янека: ничего, держится? Держится вроде, даже повеселел от своей удачной находки. Вот и хорошо.
Дальше приходится побродить по лагерю, поискать сухие дрова и сухую растопку, Роман как птица, которая строит гнездо, таскает к землянки отсюда веточку, отсюда щепочку, и в конце концов они с Янеком набирают себе запас на ночь точно, а то и на целые сутки. Хорошо. В мартовском сыром лесу простудиться - раз плюнуть, а они и без того простывшие.
В проклятом подвале было очень холодно.
- Сейчас картошки наварим, да и вино можно нагреть. Будет не то, но мы тут не в грузинском ресторане, чтобы букет смаковать... Внутренности зато прогреются.
Он присаживается у буржуйки, просит у Янека спичку.
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

Роман, оставшийся у печки возиться с вином, бросает взгляд на Янека, на кассеты, думает, помогут ли ему эти кассеты, когда он прилетит в Москву. Там записаны его показания, но ведь мысль следователей может пойти куда как дальше: смотри-ка, мол, подготовили тебя в гестапо, даже записями допроса снабдили, какие молодцы. А документы - что с ними делать? Больше всего они пригодились бы белостокскому подполью - можно передать через варшавян, но кто передаст?
С Янеком этот разговор заводить - себе дороже. Снова начнем "я с тобой" или сунется в город раньше времени - и голова с плеч...
Ладно, можно забрать с собой или отдать Семену, не захотят - пусть не верят, захотят - пусть проверяют, это уже не его печаль.
За этими размышлениями он греет у самого огня сперва одну кружку, потом вторую. После горячего вина разморит, но вряд ли очень сильно.
Его вино и в лучшие-то годы не брало.
- Пей и ложись спать, - Роман ставит перед Янеком кружку. - Я покараулю.
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

12 марта 1943 года, ночь

Роман накрывает ладонь Янека своей ладонью, в другую руку берет свою кружку и медленно потягивает вино до тех пор, пока остатки его на донышке не становятся холодными. Он не двигается, чтобы не потревожить чуткий сон друга, и мысли, тоже понемногу впадая в сонное оцепенение, перекатываются в голове все тяжелее, все медленнее, все труднее.
Он думает, что надо бы выйти наружу, чтобы взбодриться, но тогда проснется Янек и уже, может быть, не уснет. А сейчас он так уютно сопит рядом, что будить его - просто преступление. Измучился ведь тоже, тоже простыл. Пусть спит, пока можно. Куда он потом пойдет один, налетит ведь на первую пулю просто от злости, от обиды, от тоски. Но не с собой же его брать. Не возьмешь. Пообещаться вернуться, может быть? Пусть ждет, а там привыкнет снова один, притерпится, успокоится.
Эта идея успокаивает Романа, и он сам не замечает, как проваливается в сон. Клонится, клонится набок, потом кое-как укладывается на лапник, находит руку Янека снова, притягивает его поближе к себе и окончательно проваливается в сон. Сначала он глубокий, мирный, без сновидений, но постепенно кошмары подкрадываются, подступают все ближе, и вот уже непонятно, что сон, а что явь, может быть это - явь?

Роман снова в подвале гестапо, снова руки его в цепях, снова все тело болит и так затекло, что он не может пошевелиться, он одеревенел, закостенел, ссохся кровавой коркой, как одна сплошная рана. Но это только самое первое, самое незначительное чувство.
Второе - Янек.
Янек лежит на полу и не шевелится. Сколько он уже лежит так? Долго, мучительно долго.
- Янек... - сдавленно хрипит Роман, которому плевать уже на всё: на Георга, на себя, на то, что будет дальше. Пусть они умрут вместе, пусть так, больше у них ничего не осталось. - Янек, не умирай, Янек, пожалуйста, не умирай...
Но тело на полу не шевелится.
Потом в подвал заходит Вальдфогель. Это тот же день, следующий, когда это?
Вальдфогель приводит с собой Янека, хотя только что тот лежал на полу мертвым - или нет, или это был сон? Приводит и приковывает рядом, и пытает его, и бьет, и не трогает Романа, и даже ничего не спрашивает, и запрещает говорить, когда он хочет что-то сказать.
В конце концов Янек кричит: это ты во всём виноват, ты, это ты, ты виноват в гибели отряда, в гибели московских диверсантов, в моей смерти - ты, ты, ты!
Роман закрывает глаза, но слова стучат в висках отбойным молотком.
Когда он их открывает - рядом уже нет ни поляка, ни следователя, но жена пана Рутковского стоит перед ним и держит за руки двух дочерей. Она говорит: вы свинья, вы предали нас, расскажите им все, и тогда они нас не тронут, расскажите, какая тайна стоит жизней моих дочерей, какая ваша сволочная тайна, какая? У него нет для нее ответа, и поэтому она плачет, а Вальдфогель насилует ее младшую дочь.
Долго.
До тех пор, пока она еще может плакать, кричать, биться в предсмертных конвульсиях под его руками.
Очень долго.
Роман думает, что сейчас умрет, но знает, что не может умереть. Не заслужил того, чтобы умереть.
Поэтому он вновь приходит в сея в темном подвале, где следователь гестапо вновь пытает полуживого Янека. Он нагревает лезвие ножа над свечой и подносит его к глазам пленника.
- Нет, нет, нет, нет!!! - Орловский рвется из цепей - мечется по земле, роняя кружку и раскидывая лапник - и кричит. - Не трогай его, ублюдок, не трогай, меня, меня, не его!.. - крик захлебывается отчаянным всхлипом.
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

Отредактировано Karè Kun (10-11-2020 20:43:29)

...Вальдфогель не слушает его, но откуда-то возникает еще один гестаповец, наваливается на него, заставляя успокоиться, но Роман совсем не хочет и не может успокоиться, пихает гестаповца плечом, в ответ получает оплеуху, дергается в сторону, пытается двинуть еще и коленом.
Картинка рябит, сменяется темнотой, потом Роман открывает глаза, но снова видит перед собой только темноту, и чувствует, что замерз до смерти, и что-то тяжелое придавило его к земле.
Тот гестаповец?
Нет сил дернуться снова, нужно сделать глубокий вдох, он больше не кричит, но дышит тяжело и напрягается, готовясь к новому рывку.
- Сгинь, курва... - хрипит он, - я вам его не отдам...
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

Гестаповец не отстает от него даже после удара, явно неплохого удара, Роман дергается в его хватке, но очередной крик Янека вдруг достигает помутившегося сознания.
Знакомый голос.
Роман замирает, прислушивается, несколько раз моргает. Все еще не может расслабить мышцы и лечь спокойно, не не дергается. Слушает, как сердце бешено колотится где-то в горле. И еще дыхание рядом.
Нет, не гестаповец - Янек. Значит, они сбежали? Или сбегут сейчас? "Мы в лесу" - все-таки сбежали.
- Мы в лесу, - тупо повторяет он, пытаясь осознать фразу. Реальность возвращается очень медленно. С ним никогда еще не случалось настолько реальных кошмаров.
Ему вообще очень редко снятся сны.
- Мы в лесу. Да. Извини. Приснилось что-то. Какая-то дрянь. Давно ничего не снилось. Я что-то говорил? На каком языке?
Это важно. Важно. Он должен был научиться даже бредить на польском. Хотя бы на немецком, но лучше на польском.
Хотя все к черту, теперь это перестанет быть важным. Очень скоро.
[nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/469991.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]