Первый раз Роман просыпается рано, по ощущениям около четырех часов утра. Зачастую, проснувшись в четыре или пять, он уже не укладывается спать обратно: встанешь чере полтора часа, но разбитым на весь день. При таком раннем подъеме у него была пара часов тишины на спокойствие, зарядку, бритье, прогулку по чутко спящему лагерю - на что угодно.
Сегодня, проснувшись рано, он заставляет себя уснуть.
Спи, Рамин, спи, ни о чем не думай. Спи, где-то далеко Дали - она, конечно, жива, она не может быть не жива - проснется сегодня и сразу вспомнит о тебе, и сразу подумает, как ты там, жив ли. Ты отвык от нее, страшно отвык, ты даже начал ее забывать, но это ничего, вот сейчас ты вспомнил о ней, и лицо встало перед глазами как живое, ничего ты не забыл на самом-то деле, ни единой черточки.
Спи, где-то далеко Каринэ - она, конечно, жива, она не может быть не жива - проснется сегодня и сразу вспомнит о тебе, или, скорее, вспомнит перед тем, как уснуть, ведь она же летает по ночам, твоя девочка, по ночам, наверное, особенно страшно, но она смелая, она самая смелая, твоя девочка, во сто раз сильнее тебя...
Он заставляет себя уснуть и проснуться на несколько часов позже. Просыпается и, не открывая глаз, вслушивается в дыхание рядом.
Если бы не это дыхание, утро было бы паскудным.
Оно было таким в сорок первом, когда он первый раз за двадцать с лишним лет остался в свой день рождения один, без жены и дочки, а фашисты перли к Москве, к самому сердцу, а он ничего не мог сделать, потому что все еще торчал в школе. Но разведшкола - это, конечно, лучше, чем тыл, спасибо тебе, добрый человек Речка.
Оно было таким в сорок втором, когда его выдернули из-под Минска в Москву, и он не понимал: за что, почему, почему он должен оставить уже налаженную борьбу, почему должен бросить своих людей? Фашист все еще прет вперед и занимает города, он не может, просто не может...
Может. Потому что - должен. Без тебя справятся. Есть дела поважнее.
И вот сорок третий. И ему - удобно считать! - сорок три.
Старик.
Когда началась война, ему было сорок - всего лишь. Почти сорок один - всего лишь.
Да ну его всё к чертовой матери.
Чтобы не углубляться мыслями в мрачные дебри, Роман открывает глаза и сонно тянется на узкой лежанке.
- Ну и соня же ты, Янек, - с наигранной укоризной заявляет Роман, словно это не он только что открыл глаза.
Как хорошо, что он здесь, что не ушел. В утро, когда постарел еще на одну вечность, невыносимо просыпаться в пустоте. [nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://i.postimg.cc/JnvszdVc/v9-LIDo-Eb-Jp-A.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

- Слушай, девственница в сорок три - это уже как-то... - он долго вспоминает слово на польском, в это время переворачивается набок и оказывается нос к носу с Янеком. Укладывается в точно такую же позу с рукой, поддерживающей голову: самое то положение, чтобы долго-долго разговаривать и улечься только под утро, но утро уже давно наступило и настойчиво топчется у дверей. - Неестественно, вот что. Но в остальном ты угадал. Только в ресторан я с тобой больше не пойду, даже не предлагай.
Он усмехается, припомнив события почти трехмесячной давности.
В Москву он об этой сомнительной акции так и не доложил. [nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://i.postimg.cc/JnvszdVc/v9-LIDo-Eb-Jp-A.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

- Ты уж определись, мы пойдем что-то делать с неестественностью или немцев убивать...
Он хочет добавить еще что-то, но смолкает, с любопытством наблюдая за Янеком, который, оказывает, организовал тайник в его собственной землянке, ну ничего себе наглость! Но за такое содержимое тайника можно еще и не такую наглость простить! Он чуть сдвигает ящик с места, чтобы убедиться, что он тяжелый - полный, потом, не успев еще порадоваться одному подарку, получает второй, тоже отличный.
Улыбается довольно, открыто, радостно.
- Даже не буду спрашивать, где ты се это взял, отплатишь мне за мою летнюю выходку и с гордостью расскажешь, что спёр. Ну, спасибо, дружище, удивил так удивил! - он встает, порывисто и крепко, едва ли не до хруста косточек, обнимает Янека, хлопает по плечу, отпускает.
Такой мысли, как у Янека летом - поделиться сигаретами - у него не возникает. Вот разве что с Янеком и поделиться: какое это будет удовольствие - вернуться сегодня вечером со связи и выкурить под раскидистым деревом по сигаретке, никуда не тропясь, смакуя, вдыхая ароматный дым. Хорошо-о. [nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://i.postimg.cc/JnvszdVc/v9-LIDo-Eb-Jp-A.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

- И угадать, в какой руке? Или закрыть глаза? Я закрою глаза, - Роман охотно включается в игру, зажмуривается и складывает ладони лодочкой. Чем бы это ни было - это будет что-то хорошее. [nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://i.postimg.cc/JnvszdVc/v9-LIDo-Eb-Jp-A.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

Роман открывает глаза и долго, очень, очень долго рассматривает деревянную фигурку. Переворачивает так и этак, гладит пальцами края, осторожно касается красной грудки, словно птица живая, и грубое прикосновение может ей не понравиться. Улыбается, молчит, только кивает на объяснение Янека и снова рассматривает снегиря.
Гилек - наверное, гиль? Он не знает этого слова по-польски, но теперь знает. Красивое, звонкое слово, так только и нужно называть птиц.
Ведь Янек не знает, что у него позывной - тоже птичий.
Этот снегирёк-гилек отзывается внутри чем-то щемяще-нежным, грустным и счастливым вместе, каким-то предчувствием, совершенно непонятным, то ли это тревога, то ли тепло - что это? Наверное, нежность. Забытое, чужое, неуместное здесь слово.
- Это не глупо, - отвечает Роман серьезно, без улыбки. - Это важно. Это твои руки, твоя кровь, живое дерево и живой огонь. Я сохраню его - до самой победы и дальше. Спасибо, Янек, это правда очень дорогой подарок, - Роман все-таки улыбается под конец, потому что чувствует, что нагнал слишком много торжественности. Но он не знает, не понимает, куда деть эту нежность, и вместе с ней странную смутную тревогу, и вот - из них получается излишняя серьезность, которую он гасит улыбкой.  [nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://i.postimg.cc/JnvszdVc/v9-LIDo-Eb-Jp-A.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

- Обвяжем, обязательно. Потом. Спасибо, - Роман улыбается шире, увереннее, и обнимает Янека в ответ, и не отпускает сразу, стоит так несколько долгих секунд. Не минуту, конечно, даже не полминуты, но сколько-то секунд, слишком долгих и слишком кратких. Внутри зреет какое-то ощущение, вертятся в голове какие-то слова, понимание чего-то про себя, про жизнь, про это утро, про Янека, про всё, и кажется, что если простоять так еще несколько секунд, то можно все понять: откуда, почему, зачем эта тревога, и эта нежность, и эта тоска, и эта радость.
Он разжимает объятия, смеется.
- Ну всё, пообнимались и хорош, нас ждут трудовые подвиги. Причем на голодный желудок, если мы проспали завтрак, и его слопали без нас. К Кузьмичу не опоздаешь? А мне нужен Ланский, запрягу этого доморощенного героя вместо тебя, раз уж наш главный строитель коммунизма успел припахать тебя раньше, чем я.
Встряхнувшись и отогнав от себя лиричное настроение, Роман бодро одевается, прячет гилека в один карман рубашки, пачку сигарет - в другой, заталкивает ящик с патронами обратно на то место, где его прятал Янек. [nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://i.postimg.cc/JnvszdVc/v9-LIDo-Eb-Jp-A.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

- Погода шепчет! - охотно соглашается Роман, присаживается рядом с Кимом. Очередной раз прокручивает в голове сообщение: всё ли учли? Всё. Он всегда учитывает всё, на иное у него нет права. Кроме прочего, он попросил центр по возможности отсрочить следующую связь по причине нездоровой активности немцев.
Шифровка, как всегда, сухая, спокойная, но пока радист еще не сосредоточился для сеанса связи, Орловский шутит.
- Может, мне у Центра подарок попросить, как думаешь? Ну, орден там, или ящик курева? Допишем постскриптум?.. - но смеется тихо, осторожно. Все равно есть внутри напряжение, оно всегда есть во время связи, а уж сегодня... [nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://i.postimg.cc/JnvszdVc/v9-LIDo-Eb-Jp-A.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]

В ожидании, пока закончится сеанс радиосвязи, Роман ходит вокруг сарая и думает обо всякой ерунде. Ерунда не мешает ему вслушиваться и вглядываться, течет сама по себе. Судя по времени, в течении которого он тут уже обходит дозором владенья свои, скоро передадут ответ, и они спокойно уберутся отсюда в лагерь, и будет хороший ужин, а завтра будут новые планы в соответствии с указаниями Центра, да и у него есть парочка соображений...
Как нарочно, прижимает отойти до ближайших кустов. По хорошему бы подождать, но, с другой стороны, куда он денется, тут десяток шагов.
Роман отходит чуть подальше и потом уже собирается возвращаться, когда слышит звук мотора.
Моторов.
Мотоциклы, машины.
Первая мысль - броситься к сараю, там Ким, там рация!
Но эта первая мысль приходит, когда Орловский уже бросает себя на землю, когда зарывается в листья, когда отползает в сторону, когда инстинктивно, по-звериному, ищет ложбинку, канавку, низкую ветку...
Там Ким! Их Ким!
Лежать.
Л е ж а т ь.
Не дышать, спружиниться, смотреть.
Выстрелов не было, где его чертовы дозорные?! Где?!
Так, тихо.
Их много, десятка два... или это у страха глаза велики?
Он может их перестрелять, всех, вот сейчас, просто выскочить и перестрелять.
И что?
И ничего, один останется и утащит тебя в застенок.
Выдержишь второй раз?
Л е ж а т ь.
Роман прижимается к земле, срастается с нею и смотрит. Вот ломятся в сарай. Где его охрана? Если зайти с трех сторон...
А пока лежи. Жди.
Взрыв.
Ким...
Он спружинивается еще сильнее, нем мыслей, чувств, ничего, один только направляющий всё естество инстинкт: бей или беги. Бить бесполезно. Он должен уйти. Теперь, когда Ким мертв, он должен уйти. Ценой жизней Кузьмича и Ланского - он должен уйти.
Сейчас? [nick]Roman Orlovski[/nick][status]и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/217/366386.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">AUSWEIS</a><div class="lz-hr"></div><b>Роман Орловский</b>, он же - Рамин Зурабович Хварбети, советский разведчик, лидер партизанского отряда, действующего близ Варшавы[/LZ]