Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Незавершенные эпизоды » Архив » [31.VI.34 ABY] Вечный приоритет души над телом
Rey, Poe Dameron
Время: 31.VI.34 ПБЯ
Место: регион Экспансии, Вена
Описание: По отправляется на Вену, чтобы найти добротных запчастей для крестокрылов и еще всякого по мелочи, а также передать Рей пару весточек для базы. Кто же знал, что и у Рей есть новости — не самые лучшие.
С «Нинки» его отпускают неохотно, ведь есть и другие, кто мог бы заняться этим, но По настаивает, и в конце концов ему удается выбить себе возможность слетать на Вену. Новость об этом он сообщает Рей за сутки до встречи, скидывая ей на комм короткое, но ёмкое: «В полдень у Станции. Будь». Станция — это, на самом деле, никакая не станция, а кантина, соседствующая с неплохим магазином подержанных запчастей, среди которых По надеется отыскать что-то, что спасет барахлящий навкомпьютер у одного из летчиков Каре. Когда ему было куда меньше лет, он прилетал сюда в качестве контрабандиста, и хозяин должен помнить его еще с тех времен.
Однако таскать Рей сквозь весь долгий и нудный процесс подбора необходимой запчасти, торгов и прочего ему не хочется, поэтому По прилетает заранее и успевает закончить с этим до полудня. Ровно в полдень он стоит в тени вывески Станции. Улочка не слишком широкая, извилистая, на такую влезет два спидера бок о бок или один кар, но не более того. Вокруг особо никого, обычно жизнь здесь начинается вечером, а сейчас — слепящий глаза день, и в воздухе парят запахи большого города. После недель на корабле дышать воздухом и чувствовать притяжение реальной планеты особенно приятно, и По наслаждается, пока ждет.
Биби-8 он оставляет стеречь крестокрыл, припаркованный не слишком далеко отсюда на одной стоянке, которую он тоже помнит еще со времен бытности контрабандистом. Местные власти даже не узнают, что он здесь был. На всю встречу он закладывает не так уж много времени: обменяться информацией, приветами, разузнать, как у кого дела — да и разойтись. Долго ли передать конверт с кредитами и датастиками из рук в руки? Рей доставит его на Крайт, а он заберет у нее все, что кто-то захотел передать на «Нинку». Может, гостинцы какие.
Прислонившись спиной к стене здания, По задумчиво ковыряет носком асфальт, изредка бросая взгляды по сторонам. Из-под асфальта пробивается какой-то сорняк. Время встречи подходит.
Ей бы насторожиться еще в первый раз, когда в глазах неожиданно темнеет, и все звуки вдруг становятся гулкими как в трубе, словно реальность куда-то внезапно исчезла, но вместо этого Рей отмахивается от собственных ощущений. Ведь все длится буквально пару секунд, а потом сразу же приходит в норму. С кем не бывает. Она сильно устала, помогая в ангаре накануне, жизнь за последние несколько месяцев вообще сделала крутой вираж, и времени на то, чтобы остановиться и перевести дух попросту не хватает. Важность их общей цели подстегивает, Рей чувствует себя нужной и востребованной, и это движет ее вперед, заставляя отмахиваться от досадных мелочей в виде внезапной слабости. Бывало и хуже.
Второй раз выходит уже не таким невинным и чуть более продолжительным. Рей резко просыпается на своей койке посреди ночи вся в испарине. Сердце бьется в груди так, как будто за ней раптор гнался, а легкие жжет, словно она и вправду бежала. Рей трясет головой, растирает лицо ладонями, но успокоиться выходит далеко не сразу. Когда она осторожно спускает ноги с кровати на холодный пол, то замечает, что они слегка трясутся. Но это не пугает, хоть она совершенно не помнит кошмара, что ей, вроде как, приснился.
Одно с другим она не связывает. Как не обращает внимания на еще несколько незначительных случаев резких проявлений внезапной слабости. Ей нужно отдохнуть, да-да, как-нибудь потом, когда будет поспокойнее. Когда-нибудь у них у всех будет на это время.
А сейчас Рей получает лаконичное и короткое сообщение от По и улыбается. Всего два предложения, а она уже готова сорваться с места и отправиться в дорогу хоть прямо сейчас. Но она знает, что раньше полудня По все равно на условленном месте не появится, и это значит, что у нее есть дела поважнее, чем просто прохлаждаться там, ожидая. Например, поделиться с другими, куда именно она полетит и с кем встретится, ведь они с По не единственные друзья друг у друга. Сопротивление видится Рей как большая семья, и это ей нравится.
Рей опаздывает на встречу лишь на пару минут, потому что свернула не на ту улицу, но быстро поняла свою ошибку. По она видит сразу, и теперь улыбка не ее лице гораздо шире и радостнее, чем была от его сообщения. По и Финн — это две незыблемые постоянные в жизни Рей, которыми она дорожит больше всего на свете.
До По остаются какие-то несколько метров, когда мир опять сужается до черной точки перед глазами.
Что Рей совершенно точно знает о дружбе, это то, что друзей не стоит беспокоить по пустякам. И все ведь сейчас пройдет.
Поэтому она не сбивается с шага, а уверенно движется прямо и останавливается, по своим расчетам, рядом.
— По! — она улыбается глядя туда, где предположительно должно быть его лицо. — Привет!
Все пройдет, вот прямо сейчас закончится.
Но оно не кончается, и Рей вскидывает в сторону руку, чтобы облокотиться ею о стену, которую тоже не видит.
— По...
Рей задерживается, но несильно: вскоре она показывается в другом конце улицы, и По отталкивается от стены, улыбаясь. В руках у него бумажный пакет с нужной деталью, и он уже перехватывает его одной рукой, чтобы другой обнять подругу, как что-то происходит. Рей все еще идет прямо к нему, но ее шаги становятся как будто немного неверными. Если бы он не знал, что летчики Сопротивления без меддопуска в крестокрыл не садятся и Рей не наркоманка, то решил бы, что та под спайсом. Но нет, разумных — и особенно людей — под спайсом он тоже видел уже много раз, и это не оно.
По автоматически зажимает свой пакет подмышкой и шагает навстречу, чтобы поймать Рей за локти, когда она все же — оступается? Промахивается? Сложно сказать, но выглядит она явно не так, как должен выглядеть человек в хорошем самочувствии. По держит ее крепко, но бережно, когда делает пару шагов вбок и осторожно облокачивает ее о стену. Вокруг по-прежнему никого, но вся улица и так сужается до размеров пятачка, на котором они стоят.
— Рей? Ты в порядке?
По быстро окидывает всю ее взглядом. Непохоже, чтобы она была ранена. Что тогда? Старые догадки стремительно заканчиваются, а новых не образуется. По оглядывается по сторонам, стремительно соображая, что делать дальше, и цепляется взглядом за дверь «Станции». Кантина, где можно получить стакан воды, и возможность присесть звучат отлично для начала. Он поворачивается обратно к Рей.
Однако прежде чем куда-то идти, По еще раз внимательно вглядывается в ее лицо:
— Улыбнуться можешь? Обе руки поднять?
Мало ли, что с ней произошло за время, что они не виделись. Всякое бывает в галактике, а перегрузки у военных летчиков — это тебе не шутки. Чуть стабилизатор какой в крестокрыле полетит — и потом из медотсека не выберешься. Только странно, если бы это случилось по пути до Вены. По думал, Рей полетит сюда с базы прямиком через гипер. Очень, очень странно.
Рей не видит ничего вокруг, но чувствует руки По на своих, и безоговорочно им (ему) доверяется. Стена под ее лопатками дает хоть какое-то подобие уверенности и опоры, но гораздо больше стены эти уверенность и опору дарит голос По рядом. В нем легко угадывается тревога, но каким-то непонятным образом он все равно успокаивает. Быть может потому, что дает понять Рей, что она не одна? Что рядом находится кто-то, кому не все равно на нее и ее трудности?
Впрочем, прямо сейчас Рей толком об этом не думает, потому что паника из-за потери зрения, что длится так непривычно долго, нарастает. Рей пытается ее контролировать, упрямо убедить себя, что все в порядке, но выходит плохо. Она судорожно глотает ртом воздух и сосредотачивается на том, о чем спрашивает ее По.
— Я не знаю, — честно отвечает она сразу на все. — Я попробую.
Для начала она улыбается, это кажется самым простым, потом поднимает руки. Тело слушается, хотя Рей ощущает предательскую слабость, но возможно это от нервов. Проходит еще пара мгновений, и мир неожиданно возвращается обратно всем многообразием красок. Резко, как по щелчку, словно кто-то невидимый наконец-то переключил один из тумблеров. Знать бы еще кто и какой.
Рей тут же находит взглядом глаза По и улыбается. На этот раз по-настоящему.
— По, — опять произносит она, — мне стало лучше.
Это пока еще не то лучше, когда можно сорваться с места, чтобы нестись куда-нибудь, но теперь Рей хотя бы может видеть, а это уже плюс. Она запоздало спохватывается, что тут на улице они могут привлечь к себе совершенно ненужное внимание.
— Зайдем внутрь? — Рей кажется, что они с По синхронно думают об этом. И, если честно, она пока не чувствует себя готовой идти хоть куда-нибудь далеко.
Внутри кантины приятный полумрак и на пару градусов прохладнее, чем снаружи. Им везет заполучить маленький столик в углу в свое полное распоряжение.
— Я тебя не задерживаю? — первым делом встревоженно интересуется Рей. — Я уже практически в полном порядке. Правда, честно.
Рей вполне может улыбнуться и поднять руки — значит, надо двигаться дальше по списку. Давно не ела? Нет, это непохоже на нее. По перебирает варианты в уме, прикидывает, где можно раздобыть аптечку или даже целого врача, и все это время аккуратно придерживает Рей за плечи — пока та вдруг не улыбается ему совсем другой, не такой замученной улыбкой. По все равно еще недолго держит ее, словно опасается, что это бравада — но нет.
Когда он отпускает ее, Рей вполне самостоятельно стоит на своих двоих и даже отлично справляется с тем, чтобы добраться до двери «Станции». За маленьким столиком в углу она уже совсем непохожа на кого-то, кто только что едва мог идти по улице. Однако пускай «присесть» — это и хорошее лекарство в некоторых случаях, частенько но бывает крайне кратковременным. По облокачивает пакет с деталью о ножку стола и придерживает ногой, прежде чем сосредоточить внимание на Рей.
— Это не выглядело как в «полном порядке» только что, — По кивает на всю нее целиком. Вопрос о том, задерживает ли она его, он попросту игнорирует: вот еще, отвечать на такие глупости.
Официант приносит им меню — маленький голопроектор, который он ставит в центр стола и включает голограмму с таблицей блюд, которая повисает аккурат между Рей и По. Последний едва ли обращает на это внимание, занятый тем, что продолжает пристально разглядывать лицо подруги. Официанта он игнорирует. С тем же успехом он бы проигнорировал даже явление Императора.
— И часто с тобой такое?
Никто не говорил ему, что у Рей есть какие-то проблемы, значит, либо на базе никто толком об этом не знал, либо их попросили не говорить именно ему. По пока не знает, к какой версии склоняется больше, да и важно ли это вообще. Не то чтобы он никогда не скрывал проблемы со здоровьем от окружающих. Если бы Бастиан тогда не вывел его на чистую воду — кто знает, что бы с ним было сейчас.
Вы здесь » Star Wars Medley » Незавершенные эпизоды » Архив » [31.VI.34 ABY] Вечный приоритет души над телом
