Кей подвигает подушку Дюка так, чтобы можно было прилечь на нее головой, и устраивается удобнее. Альдераан, значит. Собирался он. За сменой обстановки.
— Иногда люди съезжают не потому, что все плохо, а как раз потому, что все хорошо. Но хорошо быть не может, потому что не было никогда, вот крышечка и фьюить, — задумчиво говорит Кей.
Это даже не Аса, это давнишнее еще. Вычитал где-то. Диагностировать кого-то по словам, как профессионал, Кей не может и не хочет. Он знает только одно: что бы ни пытались мозги Дюка донести до него, лучше бы им завязывать с подобными методами коммуникации и выбирать что-нибудь помягче.
— И что ты собираешься делать на Альдераане?
Кей не спрашивает о том, можно ли ему увязаться следом, потому что просто вспоминает выражение лица Иви и свое обещание не подставляться. Сложно. Вот в этом месте, здесь, сейчас — сложно. По той же причине с Дюком не сможет отправиться Кассиан — даже если тот очень захочет, даже если Иви каким-то образом не сумеет отговорить его, Кей лично выкинет его с любого транспорта, покидающего базу.
Он бы и Дюка выкинул, в таком-то состоянии — куда ему смена обстановки. Но это другой вопрос. Может, они к нему еще придут.

Причастность сенатора Органы к Восстанию все еще удивляет Кея. Как и тот факт, что единственный в галактике, кто способен его успокоить — это непременно Дюк Ваал, человек, который просыпается с криком в ночи. Сапожник без сапог. В чудодейственную смену обстановки Кей не верит.
Как и в то, что если не ждать поездок на танке — это значит, что их не будет.
— Тем не менее, ты хочешь посмотреть на это все на земле и тогда сделать выводы, нужны ли там поездки на танке или достаточно кафа, — тихо хмыкает Кей. — Очень благородно с твоей стороны. А если удастся таким образом выйти из немилости у Мотмы — еще и дальновидно.
Ему есть, что сказать еще, но он не продолжает. В то, что они смогут договорить этот разговор сейчас, он не верит тоже: Дюк делает такие длинные паузы между словами и так тянет сами слова — кажется, не то засыпает, не то предельно расслабляется. Кей ставит на первое, во многом потому, что сам пытается активно этому способствовать и ласково гладит того по спине. Есть несколько гипотез, и все их надо проверять по одной, постепенно.
— Давай поговорим об этом утром, — предлагает Кей, хотя в его голосе и не звучит вопроса. — На свежую голову. Расскажешь мне, что знаешь, хотя бы подумаем, как сделать твою поездку быстрой и эффективной. Утром.
Дело не только в том, что голова с утра будет свежее хотя бы у него, но и в том, что ему нужна Иви и ее экспертиза. Стоит разобраться, какие аргументы он может использовать, а какие — нет. Идея отпускать Дюка на Альдераан одного не нравится Кею сразу же после слов о кроте. Кроты требуют уровня внимательности, которым тот сейчас не располагает.

Отредактировано K-2SO (03-08-2022 09:51:17)

Удивительно кроткий Дюк соглашается сразу и без протестов, а это верный знак, что он и правда почти спит. Кей расслабленно прикрывает глаза и уже готовится отключиться — мысленно он все еще называет сон «отключением» по привычке, — но галактика напоминает ему, что даже сонные, чандрильцы разговорчивы примерно как явинские попугаи, о которых он наслышан.
Звезды, как он раньше не замечал, как много Дюк треплется? Всё время.
— Однажды ты перестанешь так много трепаться, я вспомню, как звучит тишина, и это будет самый печальный день в моей жизни, — бормочет Кей, целует Дюка куда-то в лоб. — Я тебе ничего не должен, кроме того, что хочу быть должен сам, моя любовь. Спи.
Еще целых десять минут он машинально продолжает гладить Дюка по спине, прежде чем отключается сам — и сон его впервые за долгое время оказывается исключительно глубоким, какой бывает, только когда засыпаешь, обнимая кого-то еще.
Проснувшись утром, Кей с удивлением обнаруживает, что на этот раз сон вышел беспрерывным. То ли у кошмаров Дюка строго отведенная квота по штуке за ночь, то ли его гипотеза даже ближе к правде, чем он думал. Было бы хорошо. Но слишком просто, а потому верить в это рано. Кей поворачивает голову и какое-то время наблюдает за спящим Дюком, тихо улыбается сам себе.
Надо дать человеку поспать, раз такое дело. Под утро кошмары, насколько он знает, уже не снятся — шанс, что Дюк выспится, как нормальный человек, выше. Поэтому Кей поднимается тихо и осторожно, так же тихо и осторожно приводит себя в порядок и выскальзывает наружу.
Они договаривались, что сегодня тренировка будет пораньше с утра и до — его — завтрака, потому что Иви хочет потестировать какие-то там показатели, которые лучше всего замерять натощак. Что-то вроде стресс-теста — теперь они устраивают такие. Очень удачно.
Кей привычно идет в лабораторию, как всегда, выбирая максимально безлюдный путь. Волонтерство несколько примирило его и с обитателями базы, и с открытыми пространствами, и с незнакомыми помещениями, но до полного комфорта ему еще далеко. Отделаться от привычки постоянно оглядываться тоже пока сложно, но это не мешает ему перемещаться по базе.
В лаборатории еще темно и пусто. Кея это не смущает: не впервой. К счастью, тут всегда есть, чем заняться — и сегодня утром он предпочитает интеллектуальный труд физическому. Подхватив деку, Кей устраивается в одном из кресел и принимается читать все новости про Альдераан и его славных именитых выходцев за последние пару месяцев.

Когда раздается звук открывающейся двери, Кей еще какое-то время смотрит в деку, дочитывая последние строчки, прежде чем отложить ее в сторону и подняться, чтобы обнять Иви. Ему до сих пор не верится, что его малышка беременна, хотя при животе таких размеров поспорить с этим сложно. Обнимать приходится аккуратно, и Кей привычно целует ее в лоб, отстраняясь. Малышка — и всегда будет ею, каким бы количеством детей они с Кассианом ни решили обзавестись.
— Пожалуй, даже чересчур много интересного, — Кей легким жестом убирает новости с деки, едва не роняет ее с края стола, но вовремя ловит другой рукой.
На Альдераане происходит много интересного и ничего хорошего. Если сенатор Органа беспокоится — его можно понять, по внешним признакам все это выглядит не слишком приятно. Необходимость кому-то вроде Дюка поехать туда и как следует рассмотреть все действующие лица и последствия их решений становится в разы понятнее. Кей ловит себя на странном азарте: это чуть ли не впервые, когда он интересуется чем-то за пределами своего местонахождения. За десять с лишним лет. Мир успел измениться, и хотя все это время он жил в нем, Кея не покидает чувство, что он здесь новичок. Жизнь в корпусе дроида все же накладывает свой отпечаток.
Кей хлопает деку по краю корпуса, словно какого-то зверя, и убирает руки.
— У меня есть к тебе вопрос, вообще-то. Только не включай мою дочь, включи моего инженера, ладно? — Кей мягко улыбается. Выжидает пару мгновений, как будто давая Иви время переключить внутренний тумблер. — Как мои успехи? Много еще работы осталось?

Немой вопрос в глазах Иви Кей игнорирует, пусть и только временно. Она начинает с очевидного: разумеется, все относительно. Разумеется, он не собирается проворачивать что-то вроде того, что получилось с Чандрилой. С него каким-то образом взятки оказались гладки, и он сильно подозревает, что это исключительно потому, что весь удар принял на себя Дюк. Теперь так не выйдет. Он больше не дроид в глазах повстанцев. Если уж начистоту, он сейчас вообще никто: у него нет идентикарты, по официальным документам он мертв. Даже этого тела не существовало до недавних пор.
— Совершать невозможное — наше семейное хобби, — кривовато улыбается Кей в ответ. — С Асой я поговорю, спасибо.
Он задумчиво прислоняется к краю стола, трет заднюю сторону шеи, не глядя на Иви. У нее ребенок, ее нельзя волновать, и он обещал ей. Не просто какими-то дурацкими словами на бейсике, он обещал ей так, как обещают дома. На родине, которую он, юный глупец, оставил и больше никогда не навещал. Кей поворачивает к ней голову.
— На Альдераане что-то происходит, и Дюк хочет лететь туда.
Он хмурится и замолкает, пытаясь осторожно подобрать слова так, чтобы и донести свою мысль, и не сдать слишком много. Он даже не знает точно, что именно ему нужно от Иви: разрешение, как от инженера? Как от дочери? А если не разрешит — он разве послушается, а не поступит, как считает нужным? Холодок от этой мысли на мгновение трогает лёгкие и исчезает.
— Я не хочу, чтобы он летел туда один. Его что-то тревожит, вертится постоянно на уме. А даже очень хороший разведчик, когда отвлечен, может совершить роковую ошибку, — он вздыхает, открывает рот, чтобы что-то сказать, но передумывает. Молчит какое-то время, потом пробует заново: — Не думаю, что у меня получится отговорить его, — Кей вновь замолкает и просто смотрит на Иви, не зная, как продолжить.

Иви зачем-то поднимается на ноги, и Кей невольно встает ровнее, словно не то готовится ее ловить, если вдруг живот перевесит, не то вытягивается как перед командиром. Выглядит она недостаточно сурово, как для командира. Как для инженера. Впрочем, и как для дочери тоже — хотя есть что-то в том, как она опирается о стол. Кей все равно смотрит на нее очень долго, тщетно пытаясь подобрать слова.
Он бы хотел, чтобы Дюк спал нормально, вот чего бы он хотел. Тогда ехал бы на свой Альдераан один, и никаких проблем.
Кея тревожит перспектива выноса своего тела за пределы, в общем-то, неплохо спрятанной и защищенной повстанческой базы. Альдераан — мирная планета, но разве есть в Империи по-настоящему мирные планеты? Везде есть какой-то нюанс. Какой-то танк, который в любой момент может угнать кто-нибудь достаточно сумасшедший и безрассудный. Никогда не знаешь, что произойдет после.
Дюк Кея тревожит сильнее.
— Я не хочу, чтобы он летел туда один, — повторяет он.
Кей не выдерживает и отводит взгляд от лица Иви. Раньше, еще до всего этого, он никогда так не делал — всегда смотрел в лицо и говорил, что думает, — но сейчас холодок между легких побеждает. То, чего он хочет, идет поперек с желаниями Иви и с их уговором.
Однако где-то внутри поднимается и злость оттого, как он не может просто сказать напрямую. Не может быть, как прежде. Чего он так боится? Это же Иви.
— Я давал тебе обещание. Вслух, здесь, — Кей указывает рукой вокруг себя. — Мне важно не нарушать его. Но...
«Но» — сильное слово. Главное не тормозить, просто договорить, и он заставляет себя:
— Но Дюку я тоже дал обещание. Он спрашивал, давно еще, до второго дня рождения, — призрачная улыбка сама собой трогает его губы. Больше полугода назад. Кей запомнил почти точную дату: как-то врезалось в память. Обычную, органическую. — Он еще не знает, что я решил. Что это обещание есть. Но я знаю, и мне важно не нарушать его тоже.
На мгновение тепло перевешивает холодок в груди, и Кей говорит:
— Поэтому я хочу полететь с ним.

Отредактировано K-2SO (04-08-2022 05:51:10)

Тяжелый вздох Иви пронзает его насквозь, и Кей почти говорит, что это неважно, чего он хочет — если ей не нравится, он останется здесь, просто примотает комлинк к Дюку особо прочной изолентой и выставит автовызов раз в сутки. Выходы есть. Однако вместо этого он только неловко трет себя одной рукой по плечу другой, а в следующее мгновение Иви уже улыбается.
Иногда он думает, что ребенок в двадцать — это слишком рано. Но в такие моменты понимает, что в самый раз: в некоторых, самых важных, вещах Иви мудрее, чем многие взрослые, которых он знал. Остальное приходит с опытом.
Кей целует дочь в лоб и прижимает к себе за плечи, аккуратно поворачивая ее так, чтобы живот не мешал крепким объятиям. Кладет подбородок ей на макушку и прикрывает глаза:
— Даже когда этот малыш появится, ты все равно останешься моей маленькой девочкой, ты знаешь? — негромко говорит он. — Я всегда про тебя думаю, и на станции, и где бы я ни был, чем бы ни занимался. Мы постараемся успеть. Но даже если не успеем, хотя бы мысленно — я всегда с тобой, Иви.
Удивительно, как можно сменить тело на более органическое, и все равно она кажется ему такой маленькой и беззащитной, хотя это давно не так. Дети вырастают везде, кроме сердец своих родителей. Дело, конечно, не в его теле, а в том, что, став отцом, Кей обнаружил в себе что-то, о чем никогда не знал до этого. И это что-то ведет его с тех пор, как путеводная звезда. «Мы заводим детей не для того, чтобы стать счастливыми, а для того, чтобы любить», — сказала ему мама, когда он написал ей о беременности Целес и о том, как это всё не вовремя.
И он понял теперь. Он понял.

Все его показатели в норме, пара оказывается даже пиковыми для его нынешних возможностей, но он достигает их всего один раз и больше не может пока повторить. Нужно гораздо больше тренировок, чтобы он мог стабильно выдавать одинаково безупречный результат. Гораздо. Кей остается доволен результатом, но датчики все равно снимает торопливо и одевается так же, старательно пытаясь замедлить движения и абсолютно в этом не преуспевая.
Сразу после лаборатории он идет поискать Асу. Их сессия не сегодня и даже не завтра, но Иви права: спросить, что думает мозгоправ — это тоже отличная идея. Асу Кей обнаруживает в медблоке, и тот любезно соглашается уделить ему некоторое время. Они выходят на улицу и, отойдя в сторону, чтобы никому не мешать, негромко разговаривают.
Проходит минут десять, прежде чем Аса, глядя куда-то за спину Кею, вдруг широко и как-то заговорщицки улыбается. Что-то есть в его улыбке такое, что Кей тоже оглядывается посмотреть, что там произвело подобный эффект. К ним идет Дюк.
— Это отвратительная идея, — достаточно громко и жизнерадостно сообщает Аса, подытоживая их разговор, — и я всячески ее поощряю.
Кей поворачивается обратно, но Аса уже отмечает его своим привычным жестом благословения и ускользает в медблок. Буквально рассеивается, как утренняя дымка. Есть у него такая суперспособность. Кей несколько мгновений рассматривает двери медблока в немом изумлении. Если идея отвратительная, то почему Аса ее поощряет? Если так подумать, то и Иви идея наверняка пришлась не совсем по вкусу, но и она не стала его отговаривать.
Все они ведут себя крайне странно.
Кей вертит в уме их разговор, но быстро бросает. Есть вещи поважнее сейчас. В коллективных странностях Иви и Асы он разберется как-нибудь потом. Чует его сердце, это как-то связано с переменами в формулировках, а это, в свою очередь, с тем, что случилось между ним и Дюком. А это — с чем связано это, Кей не хочет пока что даже думать.
— Дюк, — он приветствует его кивком, чуть хмурится, заметив общий не слишком бодрый вид: — Что-то случилось?

Отредактировано K-2SO (04-08-2022 23:47:34)

Кею все еще сложно оценить верхушку повстанцев, во многом потому, что он практически никак с ними не пересекается. Да, он уже расспрашивал Кассиана про них, но составить собственное мнение пока не представляется возможным. Частично потому, что Кей никак не может ответить себе на вопрос, почему его это так сильно волнует. Зачем ему знать, какая Мон Мотма на самом деле как руководительница? Он же не планирует быть повстанцем. А для жизни на базе это не самая необходимая информация, как оказалось.
Ответа на вопрос нет, а интерес — есть, и поэтому Кей слушает Дюка особенно внимательно и бережно документирует в своей памяти каждое слово и про Кракена, и про Мотму.
Однако долго они на потенциальных подозрениях командования не задерживаются. Возможно, зря. Возможно, стоило бы использовать это в качестве мотивирующего аргумента, но Кей лишь откладывает эту мысль на потом. В ответ на прищур Дюка и эту его до боли знакомую улыбку он улыбается и сам — расслабленно, уверенно и спокойно. Совсем как когда-то. Только взгляд отводит и смотрит чуть в сторону, но голос созвучен улыбке — чётко выверенный тон, тембр, интонация, всё как раньше, когда-то давно, и Кей знает, что Дюк заметит:
— Как хорошо, что мне никто не должен ничего официально подтверждать. Хочу — лечу на Альдераан, не хочу — не остаюсь на базе. Начальников нет, никто мне не указ.
Усилием воли он все же заставляет себя посмотреть на Дюка. Сохраняет эту рамку почти безупречно: расслабленность, уверенность, спокойствие. Он таким был раньше всегда и без усилий, он может быть таким без усилий и сейчас, но пока еще не в любом разговоре с Иви или с Дюком.
— Будешь спорить? — миролюбиво интересуется Кей, и по его тону становится понятно, насколько бесполезной тратой времени станет этот спор.
Пока они работали вместе, он никогда не оспаривал авторитет Дюка. Спорил — да, бывало, и иногда оказывался прав. Однако никогда Кей не оспаривал, кто главный и принимает окончательное решение. Это всегда был Дюк, и это было логично и комфортно. Но они больше не работают вместе, не в таком ключе, и прошлая иерархия более неактуальна. Впервые за очень долгое время Кей может распоряжаться сам собой. Как хочет. А хочет — так.

Отредактировано K-2SO (05-08-2022 00:56:44)

Дюк молчит достаточно долго, чтобы Кей успел заволноваться, и только нечеловеческое, титаническое усилие воли удерживает его на месте, вопреки поднимающемуся внутри ужасу. Звезды, неужели есть люди, которые всегда так живут? С этим фоновым страхом? Единственное, что играет ему на руку — это весь его профессиональный опыт, в котором нужно было и страх уметь выдерживать, и вещи пострашнее.
Когда Дюк увлекает его за собой, Кей не сопротивляется, но уже продумывает аргументы для плана Б, да и сам план Б тоже. Он не сомневался, что уверенность и спокойствие прокатят с Дюком. Если только он правильно их разыграет, не собьется, не сфальшивит, и ему даже показалось, что у него получилось. На краткое мгновение.
Или все-таки сработало? Дюк спрашивает совсем не о том, и в первое мгновение Кей смотрит на него, как на идиота.
— Знаешь, как в школе говорят: половина ответа содержится в самом вопросе, — в его тон просачивается тихое веселье, и ужас как-то отступает сам собой.
Некоторое время Кей просто разглядывает Дюка, как если бы был способен увидеть мыслительный процесс и теперь увлеченно наблюдает перемещение мыслей по конвейеру в ожидании, когда тот донесет нужную до конечного пункта ленты. Это почти так. Они знают друг друга достаточно давно, и некоторые вещи не меняются ни с возрастом, ни со временем.
Другие — меняются.
— Я решил про идентикарту. Сделай на имя Кея Ваала, — расслабленно продолжает Кей, словно и не было этой паузы. — Не только для миссии, а просто. Для жизни. Помнишь, ты спрашивал, хотел бы я сходить на еще одну твою свадьбу? Я думаю, я наконец ответил на тот твой вопрос.
Кей останавливается и поворачивается к Дюку. Провожает взглядом идущих мимо повстанцев. Молодые. Тихо усмехнувшись, Кей кладет руку на плечо Дюка и на всякий случай повторяет прямо:
— Да. Я бы хотел, — он сжимает плечо Дюка у самой шеи, коротко гладит его большим пальцем и выпускает. — А что касается Альдераана — представляй, как душе угодно. Разведчиком, аналитиком, коллегой, другом, партнером — выбирай на свой вкус, как ты хочешь, чтобы они меня знали. Я тебе доверяю.

Отредактировано K-2SO (05-08-2022 10:44:16)

Кея всегда занимало, как это работает. С Целес они никогда не дополняли друг друга — скорее соревновались, и в этом постоянном вызове рождалась дикая, безумная страсть, которая пронесла, буквально протащила их отношения через годы. Они потухали и загорались одновременно, и тогда это было хорошо в том сумасшедшем смысле, в котором всё хорошо в молодые годы. С Дюком иначе.
Вот он стоит, будто молнией пораженный. Кей мысленно записывает в свой список достижений «заставил чандрильца потерять дар речи» и чувствует себя, как будто в противовес, неожиданно уверенно, спокойно. Не так, как пару минут назад, когда за этим скрывался большой страх, а по-настоящему — так, как раньше. Есть вещи настолько настоящие, что любое соприкосновение с ними сдвигает внутри какие-то тектонические плиты. Кей терпеливо ждет, когда Дюк придет в себя, и тихо смеется от его порывистых и крепких объятий.
— Может быть, я люблю, когда меня ищут, и не хочу, чтобы это удовольствие доставалось тебе одному.
То, что четыре буквы «Ваал» — это четыре кольца мишени на спине, Кея волнует ничтожно мало. Может, это самоуверенно и даже чересчур самонадеянно, но что Империя может сделать ему еще после всего, что она уже сделала? Что нового? Его обманывали, разлучали с дочерью, он был в заключении, подвергался экспериментам, психологическому давлению, потерял собственную волю и даже тело — не так много вещей осталось в галактике, которые смогут его удивить.
Но волнует Дюка не это. Это хорошо. Отстаивать свое право оказаться в межпланетарном розыске было бы по-своему сложнее. К этому вопросу Кей хотя бы готовился.
— Я поговорил с Иви, она считает, что на данном этапе мне просто нужна практика, и Альдераан не выглядит как место активных боев. Зато выглядит как хорошая тестовая площадка, — такого Иви не говорила, но одно вытекает из другого. — Асу ты слышал сам. Потом есть еще ты и твой сон. Я почитал новости, и в Альдере сейчас такая атмосфера, которая требует свежей головы и повышенного внимания. Двух вещей, которыми ты не располагаешь в полной мере. Не говори мне, что не понимаешь этого.
Кей тихо вздыхает, чуть хмурится и негромко добавляет:
— Секс — это другое, Дюк. Это про тело и, — он ищет слово, отводит взгляд в сторону и вздыхает еще, потому что слова не находится. — Аса говорит, это как рефлекс. Я достигаю какого-то предела, а потом срабатывает предохранитель, и я просто отключаюсь от тела в своей голове, — Кей проводит рукой по волосам и пожимает плечами. — Секс — это одно. А Альдераан — это работа. Другое.

Отредактировано K-2SO (05-08-2022 14:04:29)

«Практически два равноправных агента», — звучит так, словно он часть Восстания, но Кей не поправляет. Только наблюдает за Дюком, ожидая продолжения мысли. Уж больно задумчиво тот звучал — а может, это его старая напарническая чуйка проснулась. Чего Кей не ожидает, так это того, что наконец узнает, что еще снится Дюку. Что за кошмары его мучают и почему они делают это так сильно. В прошлый раз он описывал их несколько иначе.
И ни разу не упоминал о том, что считает свои сны вещими.
— Этот сон уже сбылся, Дюк.
Кей чуть печально улыбается.
— Почти ровно десять лет назад. Знаешь, почему? — он перекидывает руку Дюку через плечи и притягивает его к себе, продолжает негромко: — Потому что мы были в разных концах галактики. Тот год был самым ужасным годом в моей жизни. Я не мог перестать думать, что ты погиб, потому что я недосмотрел. Я никак не мог понять, почему у меня получилось не дать тебе убиться в какой-нибудь горячей точке, а как только ты поехал к себе домой, на спокойную Чандрилу, то умер там мгновенно. Как я мог так глупо тебя потерять. А потом... ты знаешь, что было потом. Тебя не было рядом. А я даже не знал, что ты мог быть.
Удивительно, но время на станции не кажется ему и вполовину таким ужасным, как год до. Кей никогда прежде не сравнивал. Однако в некотором смысле станция была облегчением: внешнее абсолютно соответствовало внутреннему. Целый год до диссонанс сводил его с ума.
— Я не хочу совершать ту же ошибку опять. Если твои сны настаивают на том, чтобы сбыться — теперь тебе придется потерять меня лично. Пусть вселенная дерзнёт разлучить нас еще раз. Я гарантирую тебе, что это будет непросто.
Этого в Кее раньше не было; это что-то новое. Что-то в тоне — тёмное, сильное, как тогда, ночью, властное, — и слова впечатываются в воздух вызовом и обещанием одновременно.

— Угрожаешь мне? — смеется Кей, и его дружеская рука на плечах Дюка превращается в захват, а захват — в небольшую шутливую потасовку вроде тех, которыми они роняли друг друга с пирса множество раз.
Больше он ничего не говорит, только спрашивает время вылета и, что-то подсчитав в уме и напоследок хлопнув Дюка по плечу, отбывает за снаряжением. Каким-то образом эта относительно лёгкая победа приводит Кея в исключительно приподнятое расположение духа. Он без труда находит каптерку, потому что ходил сюда много раз вместе с Кассианом, но за снаряжение приходится повоевать. Бдительные повстанцы два раза переспрашивают, на чью фамилию, а после второго — уточняют, уверен ли он, что выглядит как Ваал. Кей обнаруживает в себе умение обаятельно улыбаться, шутить о том, что это его первый день в качестве Ваала, и где-то между его улыбкой и его шутками ему все же выдают ящик.
Остаток времени до вылета Кей проводит с Иви и Кассианом, методично перебирая и пробуя все, что там находится. Некоторые штуки эти двое отбирают у него сразу, мотивируя тем, что еще рано и нужна особая подготовка. Какие-то приходится долго настраивать. К каким-то прилагается инструкция размером с небольшую энциклопедию, но к счастью, его крайне талантливая дочь умеет объяснять очень сложные технологии буквально на коленке.
Кей чувствует себя просто потрясающе ровно до того момента, как ему требуется зайти на корабль. Отсюда и далее всё превращается в одно большое усилие: усилие, чтобы зайти, усилие, чтобы выйти и попрощаться с детьми, усилие, чтобы вернуться обратно на борт, усилие, чтобы усадить себя в кресло второго пилота, усилие, чтобы просто сидеть в нём. Усилие, чтобы слышать, о чем говорит Дюк, и усилие, чтобы разбирать сочетания звуков на отдельные слова, а слова осмыслять. Усилие, чтобы выполнять простейшие вспомогательные указания, усилие, чтобы смотреть сквозь транспаристил на тёмную ткань космоса.
Только когда они уходят в гипер, Кей позволяет себе притормозить и подумать, как он себя чувствует. Несколько мгновений он сидит, прикрыв глаза, и по очереди обращает внимание на каждую часть своего тела — маленький трюк, который Аса велел ему делать каждый раз, когда он ощущает, что сейчас накроет. Однако вместе с телом Кей чувствует еще и корабль: мелкое дрожание, какие-то звуки, присутствие Дюка неподалеку — всего очень много. Это проблема. Руки вновь немеют, и странное ощущение отчуждения ползет по ним вверх, достигая локтей.
В конце концов Кей поднимается на ноги, бросает на Дюка такой суровый и мрачный взгляд, как будто если тот сейчас скажет хоть слово, то с ним случится что-нибудь страшное, вроде сломанной челюсти, и идет за водой. За водой и таким местом, где можно присесть, прислоняясь спиной и боком к стене, потому что такие места его успокаивают. Тихое, ровное подрагивание движущегося сквозь гиперпространство корабля Кей все равно ощущает, но так с ним справляться попроще. Прохладная вода из бутылки помогает тоже. Как и прохлада дюрастали напротив виска. И глаза прикрыть.
Но этого недостаточно, ему нужно чем-то занять голову. Наверное. Кей ставит уже полупустую бутылку рядом с собой и принимается по очереди соединять пальцы на руках: мизинец одной с большим пальцем другой, безымянный с указательным, средние друг с другом, и так по кругу. Ему важно научиться справляться с этим самому и быстро. Вообще-то, ему важно, чтобы такого не происходило вовсе, но для этого нужно время. Возможно, много. Месяцы. Столько у него сейчас нет.
Соединять пальцы по очереди — занятие медитативное. Легко потерять счет времени.
— Дюк? — зовет Кей. Он не знает, сколько они уже летят и сколько им лететь ещё. Но спрашивает не об этом: — Какие твои сны сбывались?

Отредактировано K-2SO (05-08-2022 22:42:31)

Голос Дюка по-прежнему действует на него успокаивающе. Если не доводить до того состояния, как тогда ночью, то очень даже рабочая штука. Кей даже отрывается от стены, чтобы переставить бутылку на пол и растянуться поперек ряда пассажирских сидений. Одну ногу он оставляет на полу, вторую ставит на сиденья прямо так, в ботинке. Все равно тут нет никого, кроме них. Руками продолжает делать свое упражнение. Большой, указательный, средние, безымянный, мизинец — вдох — мизинец, безымянный, средние, указательный, большой — выдох — и заново.
— Про неё? Я знаю.
Сбился. Заново.
Братья Дюка заходили поблагодарить, и один задержался поболтать. Это вышел странный диалог, больше монолог — Кей много слушал и мало говорил, но, кажется, Маршу было достаточно его минимального участия. Зачем тот рассказал ему про Аюми, он не знает до сих пор.
Просчитывая свои вероятности, он оставлял ее в больнице по разным соображениям, не последними из которых был тот факт, что ее можно было попробовать вытащить позже. Сложнее, хитрее, не так прямолинейно, но попробовать. Высчитать. Изложить план. Самим не участвовать вообще, только привлечь нужных разумных. Просто для этого требовалось больше времени и больше подготовки, точнее расчеты, аккуратнее логистика, а эти двое не могли столько ждать.
Дюк решил иначе. Ничего не сказал, просто решил и просто исполнил свое решение.
Может, оно и к лучшему. Кей не рассчитывал наткнуться там на профессора, на скиртопанол — вышло грязно, он просчитался, так не должно было быть. Ни танка, ни семидесяти процентов повреждений. После такого громкого выхода вытащить ее было бы практически невозможно. Если бы не это, он бы злился сильнее.
— Ты хочешь поговорить об этом? — после паузы спрашивает Кей.

Отредактировано K-2SO (06-08-2022 00:23:01)

С Дюком всегда так: главное задать ему правильный вопрос в исключительно редкий, правильный момент, иначе он так и будет вертеть свои переживания внутри. Поэтому Кей и спрашивает. Не потому, что хочет говорить об этом сам.
Все равно он немного удивляется, когда тот заговаривает. Даже так — голос Дюка успокаивает, и Кей просто лежит на спине и слушает, бесконечно соединяя и разъединяя пальцы, вдыхая, выдыхая. Реальность потихоньку съезжает на место, закрывая образовавшиеся зазоры, и руки перестают казаться настолько чужеродными. Может, потому, что всё это и правда только в его голове — и Дюк, незнаючи, умудряется радикально поменять направление его мыслей.
— Еще ты вытащил двух человек и спас меня. Мир не черно-белый. Кассиан слишком юн и когда не знает, что сказать, говорит популистскую херню, и ты это знаешь. Они бы стали республиканцами не потому, что передумали, а потому что перестала существовать Империя. Подавляющее большинство разумных инертно. Мы для этого в свое время сделали всё, что могли, а другие потом продолжили.
Кей поднимается со своего места и идет в кокпит, прислоняется плечом к проему и складывает руки на груди. Если сосредоточиться, то в транспаристиле среди смазанных гипером звёзд можно рассмотреть слабое отражение Дюка. Зажигалка щёлкает громко в тишине.
— Но проблема ведь не в этом. Не в Кассиане, не в Мотме. Не в том, что подумали про тебя другие, а в том, что подумал про тебя ты сам. И, кажется, думаешь до сих пор. Только ты об этом не говоришь, как обычно. У инструментов не бывает чувств, в этом дело? — Кей звучит сочувственно.
Если в Восстании так принято, то невелика разница между ним и Империей. Но этого Кей не говорит. У него и так ощущение, что он сильно рискует, и только многолетняя выдержка позволяет ему продолжать говорить. Несмотря на то, как поспешно и сильно пропадает ощущение из рук опять, как реальность расползается по краям.
— Так нельзя, Квинта.

Отредактировано K-2SO (06-08-2022 10:36:56)