Хартер была красивая.
И неприступная, как императорский дворец.
Во многом потому, что рядом с ней каким-то образом вечно оказывался Рэм - и как только успевал? А любимым развлечением Рэма, похоже, было гонять всяких из медблока вообще и от Хартер в частности.
Еще Рэм был старше, выше... может, не такой симпатичный, но брал этой своей харизмой видевшего всякое дерьмо бойца, этими своими глазами со всей тоской галактики... Без шансов, короче, для одного мелкого летчика, который даже не летает пока.
Если только не придумать что-нибудь особенное.
Загвоздка была в том, что с особенным в Невисеке было, мягко говоря, так себе. Если только не пытаться впечатлить девушку уникально ржавой железякой, торчащей из необычно объеденного нетопырками трупа невиданного прежде алиена. Хартер как медик, может, и оценила бы, но после такого подарка она засядет в медлобке ковыряться в нем вместе с Рэмом, а это совершенно не тот эффект.
Притащить что-нибудь приятное сверху оказалось сложно - самому Уэсу путь наверх все еще был заказан, а из тех, кто мог относительно свободно выбраться, оставался, опять же, только Рэм. "Командир, не мог бы ты притащить сверху что-нибудь красивое, а то мне нечем впечатлить девушку, которую я собираюсь у тебя отбить". Ха три раза.
Но практика показывала, что если нельзя сверху, то можно снизу.
Где-то же Китти берет свои цветы.
Уэс не помнил, как именно с ней познакомился и откуда она вообще взялась. Китти как будто всегда была здесь и говорила со всеми, включая него, так, словно они сто лет друзья. С ней удивительно легко было иметь дело - если, конечно, не обсуждать с ней таанабские стейки из банты, не хвастаться свежедобытым ножом и не рассказывать, как его здесь в первый раз чуть не намазали на стенку, но потом он нашел для Скосска отличный кусок арматуры и теперь они почти друзья... В общем, не давать ей лишнего повода для лекции о забитых чакрах и вреде насилия.
В удачный день, когда никто не хотел от него срочного и странного, Уэс выловил их бродячий символ всего хорошего против всего плохого и прицепился к ней с видом самым серьезным и загадочным.
- Китти, ты нужна мне как женщина.

- Эй, все нормально с моим лицом! - немедленно возмутился Уэс и на всякий случай ожесточенно потер это самое лицо обеими руками. Непонятно, стало оно от этого расслабленнее, но чище - точно нет. - И до бытия сморчком я дожить не планирую, так что тебе совершенно не обязательно идти на такие ужасные жертвы ради будущего меня. Но знай, я безмерно ценю твою самоотверженность и щедрость.
На пыльный дюрабетон Уэс плюхнулся не переставая трепаться.
- И раз уж ты согласна побыть для меня женщиной, то тут вот какое дело...
Только теперь он сообразил, что Китти могла совершенно не то подумать, и сейчас может выйти обидно. Наверно. Но отступать было поздно и как-то безыдейно.
- Мне нужны цветы. Ну или что-нибудь, что выглядит как цветы и не попытается тебя сожрать... Вроде тех штук, что ты иногда носишь в волосах. Тебе же нравятся такие штуки, и ты, наверно, точно знаешь, где их взять. Давай сходим? Надергаем тебе и заодно надергаем мне, а я покажу тебе место, где потрясающе сыро и могут расти грибы, и Рэм про него еще не знает.

- Я что, дурной подросток и первый раз в жизни к девушке клеюсь, чтобы такие дурацкие отмазки лепить? - фыркнул Уэс. - Но рассказывать в самом деле не надо.
Он повернулся к Китти всем телом, по-джедайски подобрав под себя ноги, и доверительно сообщил:
- Это Хартер.
Не то чтобы он собирался подкатывать к ней в совершенной тайне от Рэма. Это было не особенно-то возможно само по себе, да и Рэм не походил на кого-то, кто в качестве ответной меры выберет сгноить конкурента на вечном дежурстве в самом далеком из днищ Невисека, так и что и таиться по сути-то незачем. Но цветы для Хартер должны были стать сюрпризом, а толку с того сюрприза, если половина местных знает, куда и зачем полез этот залетный.
Со вторым вопросом Китти оказалось сложнее. Ощутимо сложнее.
- Ну, она медик. Красивая. Смелая. Упрямая. Такая, знаешь, у нее будет лежать тело без единой целой косточки и с кишками наружу, а она все равно будет его собирать до последнего... Ой, прости. У нее просто глаза такие... Так смотрят, когда уже видели некоторое дерьмо, когда уже можно бояться по-настоящему, не чего-то абстрактного, а конкретных, реально страшных штук, но все равно не боятся и не отступают.
Уэс сам не заметил, как его голос сделался мечтательным, а взгляд уплыл куда-то мимо собеседницы. Наверно, другая девушка на ее месте обиделась бы: притащился тут восхищаться другой, но это же Китти, она подруга и адепт свободных отношений, с кем еще и говорить, как не с ней.
- А вот что ей нравится - понятия не имею. Рэм бесится, когда кто-то ошивается в медблоке не по делу, так что мы даже толком не говорили.
Не ковырять же в себе свежую дырку только затем, чтобы пообщаться с девушкой, а предыдущая уже почти зажила, и стяжки с нее Рэм сам снимал, коварный.

В ответ на заявление Китти про свою похожесть на впервые влюбленного подростка Уэс только закатывает глаза с характерным "О как вы все меня достали!" выражением. Невисеку стоило отдать должное, здесь на него крайне редко смотрели вот с этим специальным прищуром-оценки-совершеннолетия, большинство просто ни ситха не разбиралось в возрасте людей. На базе тоже всем было плевать, но упаси вселенная в какой-нибудь относительно цивилизованной кантине за выпивкой подойти...
А вот то, что Китти живет с Хартер хотя бы иногда - не иначе как знак свыше. Уэс хихикает себе под нос - на Корусанте это выражение про "свыше" звучит хаттски смешно, особенно здесь, внизу.
- Расскажи мне про нее, - просит он, и по такому поводу даже не спрашивает, зачем надо снимать ботинки, посто снимает, связывает шнурки и вешает на шею. Китти же вон ходит везде босиком, и ничего.

Трава Уэса не смущает. Ну, почти, цвет у нее странноватый. Но вообще-то он вырос на ферме, и это всяких там детей дюрабетона и транспаристила может привести в ужас сама идея где-то топтаться босиком, тем более по какой-то странной траве, но не того, кто пол-детства так лазил, с крыши во вспаханный огрод прыгал и в сене для бант целиком прятался. Таанабская трава, правда, гарантированно безобидная, а с этой никогда наверняка не знаешь, но раз Китти по ней ходит и ничего ей не делается, значит - можно.
В конце концов, самое страшное, что его ждет - напорется где-нибудь на ржавый штырь и попадет к Хартер в руки, Рэм такой ерундой заниматься не станет точно.
Китти пока ничего нового не рассказывает. Ну, читает Хартер всякую жуть, так это и так понятно, чужие потроха в разрезе никогда не бывают симпатичными, особенно если это какие-нибудь патологические потроха. А то, что плачет... ну, мало ли причин у красивой молодой девушки плакать, когда она застряла на самом днище с кучкой агрессивных нелегалов. Тут надо лично ловить, спрашивать и утешать.
А потом Китти говорит про куртку и байк, и внутри все на секунду падает, а потом превращается в злое "Вот ситх!".
- Да вообще, - машинально отвечает Уэс, хотя на самом деле ничего жуткого в куртке из настоящей кожи не видит. Напротив, хорошая должно быть штука, неубиваемая. - Фу таким быть.
Это не про куртку, и даже не про Рэма, а вообще. Байк какими-то жалкими цветочками не перебьешь, здесь нужно что-то посерьезнее.
Нетопырку ей поймать, что ли? Маленькую?..
- Слушай, Китти... А что здесь водится? Ну, такое, чтобы не сожрало тебя немедленно.

Половина этих названий звучит незнакомо, и Уэс решает потом при случае посмотреть, как выглядят те же теневые прилипалы - вдруг они красиво пластаются по стенкам, если из в банку посадить? - а пока сосредоточиться на чем-то более простом и понятном.
Например, крыса.
Примерно половина знакомых девчонок приходила от крыс в ужас. Они смешно верещали, требовали немедленно убрать эту мерзость и пугались до полусмерти даже если крыса была дохлая и кусаться уже не могла даже теоретически.
Но Хартер, которая ковыряется в чужих кишках и читает всякую "страшную мерзость" наверняка не станет пугаться какой-то там крысы. Особенно если не подбрасывать ей эту крысу в постель в дохлом виде, а подарить в коробке. И поймать какую-нибудь симпатичную, в пятнышки там или белую. Правда, для того чтобы выяснить степень белизны крысы ее наверняка сначала придется отмыть...
- Эй, не настолько мы низко пали, чтобы жрать крыс! - возмущается Уэс. - И за этим я позвал бы кого-нибудь, кто не считает, что мясо есть зло и от него все галактические беды. Я просто думаю, что Хартер, наверно, понравилась бы какая-нибудь милая живность. О которой можно заботиться, гладить там, ну и чтобы не было одиноко, когда тебя нет.

Под ногами так хлюпало, что, кажется, первым уловом станет все-таки не крыса для Хартер, а дианога на ужин. Интересно, съедобны ли дианоги?.. С точки зрения трандошан наверняка съедобны.
Обсуждать съедобность дианог с Китти Уэс не рискнул, она и так злилась. Но не на того напала.
- Ну вообще-то ты не права, - нахально заявил Янсон и вытянул из памяти все свое неоконченное фермерское. - Вот смотри. Крыса. Это про большинство живых видов, но сегодня мне нравятся крысы, поэтому смотри, крыса. В дикой природе - ну, условно, потому что вот это я бы природой называть постеснялся, срок ее жизни неприлично маленький. Просто потому что ее могут сожрать в любой момент, она может застрять в трубе, утонуть, подхватить какую-нибудь крысью заразу... Короче, жизнь ее тяжка, трудна и коротка. С другой стороны, вот, ловим мы крысу. Делаем ей домик - ты ж не думаешь, что я просто в банку ее запихаю, я ж не живодер какой. У крысы в домике есть гнездо. Есть еда, ей не надо каждый день рисковать своей крысиной жизнью чтобы банально пожрать. Ее точно никто не съест. Если она заболеет, Хартер сможет ей помочь, пусть она и по разумным больше, но все равно разбирается же, на крайняк в голонете покопается. Еще я тут вспомнил, что крысы очень социальны, поэтому надо поймать двух, и тогда им не будет скучно. То есть у них будет сытая, спокойная, более долгая жизнь. Что в этом плохого-то? Думаю, если бы мы могли пойти и спросить: "Эй, крыса, хочешь сменять токсичный сток на уютную коробку с едой, теплом и компанией?", то почти любая точно бы согласилась. Ну, не считая твоих идейных сторонников среди крысьего общества...

В ответ Янсон совершенно невпечатленно заржал.
- Рэм с тобой не согласится. Он не заинтересован в моей долгой и легкой жизни, ему надо чтобы я работу свою делал, а не сидел в коробке с едой и гнездом. Но вообще-то уравнивание двух форм жизни с принципиально разным уровнем развития нервной системы - одна из базовых ошибок экоактивистов. Ты же банту не загоняешь в каморку два на два... Ну, то есть есть и такие, но это хаттовы дети, нормальными разводчиками всячески порицаемые. Живому существу нужно удовлетворять базовые потребности: банте нужно бродить, для этого их выпасают, крысе нужно лазить, грызть и общаться с себе подобными, а у меня базовые потребности включают борьбу с Империей, без нее я зачахну, заболею и умру.
Спина Китти была выразительна, но все же недостаточно выразительна, и Уэс в пару шагов догнал ее, так, чтобы видеть лицо.
- А еще гаморреанцы, если ты вдруг пропустила этот момент, интеллектуально слишком далеки от большинства разумных рас, и равная коммуникация с ними сложноосуществима. Нам будет очень скучно друг с другом. Разве что ты найдешь где-то такого особенного гаморреанца, который разбирается в устройстве истребителей, особенностях тактики малых летных групп и в математике гиперпространства, ну или хотя бы в выращивании чак-корня. А то несправедливо получится. Причем по отношению к бедному гаморреанцу, мне-то хватит чтобы меня просто слушали...

Отредактировано Wes Janson (07-12-2022 20:16:52)

- Ксенофобия - это когда тебе на основании вот этих различий отказывают в праве считаться разумным и жить как ты хочешь, - Уэс так просто сдаваться не собирался. - А отрицание этих самых различий как раз фу, потому что это и есть Империя с ее "запихаем все и всех под одну гребенку, лезь на дерево даже если ты рыба, шагом марш". Мне казалось, что здесь как раз понимают, что если гаморреанец в поминальной урне видал аналитику всякую, а хочет лума и бдыщь, то у него будет лум и бдыщь, а всяким сложным непотребством может заняться кто-то, кому это интересно. И никто не скажет гаморреанцу за это "фу, чо ты как этот", а просто позволит ему быть собой.
Нарваться на обвинение в ксенофобии здесь было легче легкого, иногда Уэсу казалось - просто по факту принадлежности к людям. Но, может, он в самом деле многого не замечал. Выросший среди людей, в Империи, что он в самом деле мог знать про то, каково быть "второго сорта" просто из-за того, кто ты есть? Как не задевать остальных просто фактом своего существования? У Рэма же как-то получалось. Со всем его куда более имперским прошлым. Может, поэтому он понимал лучше?..
- Короче, я про то, что неравенство состояний и неравенство отношения не одно и то же. Первое - данность, второе - наш выбор. И если я говорю, что гаморреанцы не шарят в астрофизику, то это про данность, а не про то, что я считаю их из-за этого какими-то не такими.

- А с чего тебе знать, что крысы именно хотят так жить, а не вынуждены, потому что у них выбора нет? - фыркнул Янсон в ответ. За крыс было как-то по-настоящему обидно. - Знаешь, когда сравнивать не с чем, то и стоки могут казаться лучшим во вселенной местом. Просто потому что не знаешь, как может быть иначе. Что сверху может быть небо и солнце, а не ржавчина, например.
На то, что Китти проникнется, он не рассчитывал. Слишком самозабвенно она любила и эту ржавчину вместо неба, и все бесконечные тоннели с грибами на стенах, и все то, на что Уэс то и дело смотрел с мысленным вопросом, а как здесь вообще живут.
Но ей бы определенно понравилась обычная зеленая трава под открытым небом. Может, однажды, если они оба доживут, Уэс ей покажет.
- О, почтенная дианога, мы не мусор и мы уже уходим, не надо есть наши ноги, - произнес он со всей возможной проникновенностью, поклонился пруду и торопливо зашлепал за Китти, пока и вправду что-нибудь не решило его пожевать.

- Да во имя всей местной ржавчины, я что, заставляю кого-то резко ее разлюбить? - иногда Уэсу начинало казаться, что он как-то не так на общем формулирует, что Китти в каждом его слове видит покушение на свое право наслаждаться корусантским днищем. - Ну правда, галактика большая, в ней куча всего прикольного, красивого и странного... Вау!
Цветущее болото в самом деле завораживало. Светящиеся бутоны хотелось потрогать, но до своих лет при всем своем раздолбайстве Уэс дожил в том числе потому, что хорошо выучил правило "Не трогать незнакомые растения", потому что может оно просто колючее, а может такое, от которого шкура будет лохмотьями слезать. Так что приходилось ограничиться восторженным глазением.
- Офигенно... Но вот знаешь, если бы я остался сидеть на своем Таанабе как на единственном и самом прекрасном во вселенной, потому что зачем мне что-то еще, и так же хорошо, то я бы в жизни не увидел вот это клевое болото. Или Татуин - прикинь, один сплошной песок везде и два солнца. Или Инго, там рыжие скалы, которые жрут почти все звуки, а на закате становятся розовыми. Или Явин, где сплошные джунгли с кучей всякой живности и здоровенные пирамиды, которые может даже старше, чем весь Корусант. А мой лучший друг с Бестайна, у них там кругом вода, целая планета воды и маленькие острова в ней...
Вряд ли Китти поймет, вряд ли вообще захочет, но Уэс не мог не рассказывать, так же, как она не могла не защищать свое любимое корусантское днище.
- Не знаю, Китти. Может, тебе достаточно места, где ты родилась и выросла, и остальное тебя не волнует. Мне никогда не было достаточно. И вряд ли когда-нибудь станет.

В ответ на ее заявление о собственном сумасшествии Уэс коротко смеется.
- Так считают все, кто не летает, так что это для меня не новость.
Цветы он тоже обходит очень аккуратно, чтобы прекрасное цветущее болото не превратилось в прекрасное горящее болото из-за одного неловкого движения. И вопрос про то, а не годится ли эта дивномутировавшая трава для самодельной взрывчатки, оставляет при себе, а то Китти точно утопит его в этом болоте. А цветы все еще нужны. Желательно не эти.
Ловить крысу он точно будет сам, и так, чтобы Китти не узнала. Правда, стоит ей заглянуть на ночевку к Хартер, как любая живность немедленно будет возвращена в естественную среду обитания.
Ладно, проблемы стоит решать по мере их образования.
Несколько минут они просто идут, наслаждаясь болотом. Море огоньков, отраженных в черной воде, в сочетании с не-тишиной нижних уровней ощущается чем-то сюрреалистично-волшебным. Привыкнуть к вечному скрежету и потрескиваниям на грани слуха трудно, местные их игнорируют, а Уэс не может не вслушиваться чисто машинально.
И в этот раз вслушивается, кажется, не зря.
- Китти, - тихо зовет он. - А оно далеко еще тянется?
Звук пока опознать не получается, но он не пропадает, наоборот, становится все отчетливее. Может, сейчас придется бежать, и усеянное огнеопасными цветами топкое болото - самое неподходящее для этого место.

Десять минут... вот крифф, плохо.
Китти задевает цветок, тот вспыхивает и Уэс невольно отвлекается от странного звука, потому что кажется, что сейчас вспыхнет все болото, но нет, лепестки вспыхивают и сгорают в секунду, искры гаснут, не долетая до воды. Красиво.
Еще бы не было так тревожно от этого влажного шелеста, который уже не столько слышится, сколько ощущается телом.
Подколку Уэс пропускает мимо ушей. Оглядывается туда, откуда приближается... что-то. Но вокруг только ровная гладь болота с редкими кругами от всплывающих пузырьков.
Но не глючится же ему это?..
- Давай просто свалим отсюда побыстрее, - серьезно просит он и ускоряет шаг, насколько это вообще возможно. - Болото выше всяких похвал, но мне бы не хотелось по нему бежать.
А бежать придется, потому что если это не просто болотные звуки, то с огромной вероятностью что-то собирается их есть. И возразить ему нечем, кроме паршивого ножа без виброэлемента.
Происходит что-то странное. Обычно Уэс не боится ерунды на ровном месте, и точно не испытывает при этом такого жгучего желания бежать одновременно с ощущением, словно из тела вынули все кости. Даже когда опасность более чем реальна и буквально скалится в лицо.
А здесь... Какого?..
Он оборачивается еще раз. Как раз чтобы увидеть, как болото вспучивается, вспыхивает и выпускает из себя тупую морду с двумя безобразными гребнями по бокам, без глаз, зато с зубами.
- Бежим!
Уэс хватает Китти за руку и бросается прочь.
...Это похоже на те отвратительные сны, в которых пытаешься убежать - и не можешь, потому что тело двигается до отвратительного медленно, как сквозь густое желе. Болото хватает за ноги и тянет вниз. Оно бесконечное, края не видно, бежать бессмысленно, они все равно здесь умрут...

Зубы твари клацают там, где только что было живое и теплое, а теперь только пустота. Тварь вибрирует горлом, раздувает гребни и делает еще рывок. Живое удаляется. Тварь плавным движением ныряет следом.
За ней тянется огненная дорожка.

Когда Китти буквально виснет у него на руке с требованием остановиться, Уэс пару секунд разрывается между желанием сделать как она просит, замереть, не двигаться, и инстинктом самосохранения, который требует бросить ее, вырвать руку и бежать.
В космосе, если ты думаешь дольше секунды, если вот так зависаешь над решением - ты мертвец. Здесь, внизу, оказывается ничуть не лучше.
Морда твари выныривает почти перед ними, подается вперед. Бежать поздно. Тело просто отказывается сдвигаться с места, ноги будто сами превращаются в болото, эта желейность ползет вверх по позвоночнику...
Тварь вибрирует горлом, издавая странный дрожаще-булькающий звук, тянется вверх, чтобы удобнее вцепиться в добычу.
Страх иногда толкает на совершенно безумные, отчаянные действия. Ну что такой твари, покрытой кожистыми пластинами, словно броней, жалкий нож?..
Уэс втыкает бесполезную железку в гребень, в единственное хотя бы на вид уязвимое место. Это не поможет, их сейчас все равно сожрут, но надо же сделать хоть что-то...
Бульканье твари переходит в клокочущий рев. В голове будто сверхновая взрывается, это так больно, словно Уэс этот нож себе в глаз засунул, а не в тварь.
Зато возвращается способность двигаться, так внезапно и легко, словно нажали на кнопку.
- Бежим, крифф же тебя!..
Уэс дергает Китти за собой, второй рукой подхватывая за пояс, чтобы точно сдвинуть с места. Если она сейчас не шевельнется - он ее на плечо закинет, потому что эта хрень, которую она зовет Крошиком, совершенно точно питается не цветочками.