У них остается не так уж много времени, но оно растягивается, и потому, пока стена света, яркого и чистого, несется на них, его мысли успевают закрутиться в безумном хороводе. У них получилось. У Восстания не будет проблем с выбором, санкционировать миссию задним числом, притвориться, будто ее не было, или наказывать за мятеж - прецедента полезного делу мятежа не будет, потому что выживших не останется. У него очень болит все. Повезло, что он умрет не в имперском кителе. Джин смеется и считает вслух. Как хорошо, что оба они умрут не в одиночестве. Свет от выстрела Звезды такой красивый, что хочется плакать - но только от этого, от остального не хочется. Он обнимает Джин так крепко, как может. Закрывает глаза, потому что не хочет видеть. Открывает, потому что нет, все же хочет.

Потом все заканчивается.

Потом Кассиан приходит в себя - и это замечают. Вокруг становится много суеты, ему светят в глаза и задают вопросы, на которые он не может отвечать, потому что вдруг обнаруживает, что шевелить языком во рту очень трудно. Ему вкалывают что-то, от этого становится не так больно, но тянет в сон. Кассиан цепляется за сознание - ему пока еще нельзя спать - но понимает, что сейчас ему не выиграть, и потому пытается запомнить хоть что-то.
Он видит Джин - это сразу успокаивает его, хотя, возможно, дело и в том, как начинает течь по венам лекарство. Это медотсек, но пахнет здесь не так, как на Явине IV, значит, они не дома. Нет тихого гула двигателей: они на твердой поверхности, на какой-то планете, а не на корабле. Здесь все новее и лучше, чем могло бы быть у Восстания. Он не знает никого из людей вокруг - это он понимает последним, и это важнее всего.
Когда он снова просыпается, он не спешит открывать глаза и дышит так же, как дышал бы, если бы спал. Ему нужно подумать. Он знает всех - почти всех - в Восстании. Он узнал бы их, если бы это были их люди, хотя бы кого-то, но узнал.
Их могла спасти Империя? Звезда смерти выстрелила по Скарифу со всеми его чертежами, персоналом, постройками, шагоходами. Это в духе Империи, но ведь и та изредка может не соответствовать ожиданиям.
На них с Джин были остатки имперской формы, которую они использовали для проникновения. Их могли принять за своих? Если да, то как долго можно будет продолжать этот обман? Как скоро они поймут, не найдя в своих списках людей с такими показателями и биологическими данными? Что будет тогда?
Должно быть, у него начинает быстрее биться сердце. К нему снова подходят, и дальше Кассиан уже не притворяется. Он открывает глаза, односложно, как и должен бы человек, накачанный лекарствами и уверенный, что он должен быть уже в Силе, но никак не среди живых людей, отвечает на вопросы, пытаясь по вопросам понять хоть что-то о том, где они и что известно тем, кто их спас.
Но спрашивают у него в основном о нем и о том, как и что у него болит, что последнее он помнит, знает ли он, как его зовут, и прочие совершенно неважные вещи. Где-то в это время приходит в себя Джин. Поворачивается к нему, зовет, называет его по имени. Можно не откликаться, она могла назвать любое имя, она ведь еще не до конца пришла в себя. Голос у нее хриплый, будто его исцарапал скарифский песок, и какой-то очень хрупкий - и Кассиан не молчит.
- Я тут, - говорит он. - Тут.
Он переводит взгляд на медперсонал, снова пытаясь узнать хотя бы кого-то из них, но только вздыхает.
- Где мы?

    Джин смеется, но как-то совсем невесело, и По оглядывается на врачей, неловко трет шею рукой. Это нормально? Она не обернется сейчас в юужань-вонга и не начнет убивать окружающих? Они до сих пор не знают, как Джин и Кассиан выжили. По всем отчетам Альянса они должно быть давно мертвы, как и сам Скариф после орбитального удара. Джин хочется помочь, успокоить, остановить нервный смех, ну или на крайний случай хотя бы придумать что-то с разлитой водой, но По не двигается с места — замечает жест Кассиана.
    И ворох вопросов.
    По молчит, только зажигается широкой улыбой от имени отца. Кассиан Андор похож на Кассиана Андора не только по голографиям, но и по поведению. Вопросы ёмкие и точные, все как полагается. По ждет, когда поток иссякнет, и расслабляется, потому что они ведут себя как люди. Как, наверное, вел бы себя он, окажись в подобной ситуации.
    — Тридцать третий, — говорит По. — После битвы при Явине. Это, — он замолкает на мгновение, считает в уме, — пятьдесят второй после становления Империи. Будущее в самом прямом смысле. После Скарифа прошло тридцать три года.
    По дает Джин и Кассиану несколько мгновений, чтобы осмыслить услышанное, и продолжает:
    — Кес — мой отец. Хотя обычно меня знают, как сына Шары Бэй, — по звездной маме его действительно узнают куда чаще, чем по отцу. В конце концов, они оба пилоты и оба асы, пусть мамы больше и нет. — По идее, эту беседу с вами должна была проводить генерал Органа, но ее нет на Ди’Куаре, поэтому дело доверили мне. Не переживайте! Звезды Смерти больше нет. Давно уже. Тридцать три года, собственно, — По усмехается. — А Сопротивлению всего три года. Генерал Органа считает, что есть определенная группа людей, которая, скажем так, скучает по славному имперскому прошлому, — он старается говорить об этом легко и не мрачнеть лицом. — И я склонен с ней согласиться, как и все остальные здесь.
    Врачи бормочут, соглашаясь, кто-то просто кивает. Всем как кость в горле эта Новая Республика с ее нежеланием видеть происходящее. По вздыхает и улыбается, стряхивает с себя мрачные мысли.
    — Я на все вопросы ответил? Вы что-то еще спрашивали, что же это было — а, да. Во главе Сопротивления генерал Органа. Думаю, вы скорее знаете ее как принцессу. Ох, ребята, вы многое пропустили.
    Потому что за тридцать три года со Скарифа Лея Органа успела побывать и принцессой, и повстанцем, и сенатором, и главой Новой Республики, и теперь вот — главой Сопротивления. И по совместительству главным террористом среди них всех, как шутят техники в ангарах, заправляя крестокрылы перед новым вылетом. По оглядывается на врача, тот что-то смотрит в своем датападе и рассеянно кивает: время еще не вышло, можно поболтать еще.

Отредактировано Poe Dameron (22-11-2017 05:02:11)

Кассиан решает, что По Дэмерон ему нравится: он хорошо держится, хорошо и четко говорит. Кассиан кивает и на имени Шары, и на упоминании генерала Органы - он не сразу понимает, что речь о Лее, а не о ее отце. Но тридцать три года прошло: конечно, сенатор Органа должен был бы передать за это время руководство кому-то еще. Кассиан помнит его как разумного человека - такие, понимая, что не справляются, уступают власть тем, кто справится, и кому они доверяют.
Тридцать три года он держит где-то на краю сознания, потому что иначе слишком странно. Иначе он пропустил больше, чем прожил, и ему теперь должно было бы сколько - под шестьдесят? Тридцать три года - и как все поменялось! Джин, кажется, не видит этого, но она и не была в Альянсе достаточно долго, чтобы видеть. Сопротивлению три года - и, значит, было целых тридцать лет мира. Ну, насколько он мог быть в галактике, привыкшей к состоянию или войны, или напряженного ее ожидания. Тридцать лет мира - и теперь Кассиану нужно будет не сражать в почти проигранной войне, выигрывая немного времени для восстания, и снова, и снова, и снова - а защищать этот новый для мир, о котором он ничего не знает.
Ему нравится не знать. Это непривычное чувство.
- Конечно, многое должно было измениться, включая протоколы и коды, но что-то из того, что я знаю, наверняка пригодится в работе, - говорит Кассиан. - Я всему новому я быстро нау... стой, Джин, а ты что, знаешь принцессу Лею?
Удивление в его голосе искреннее. Он вдруг думает о том, что, кажется, оно слышится впервые за то время, что он знает Джин. Но это и правда новость. Это он упускал раньше - не думал о том, что они могли встречаться. Например, пока Со еще не порвал с Альянсом, пока еще держал ее при себе.
- Здесь и под наблюдением от нас будет немного пользы, - говорит он, прекрасно понимая, что он бы на месте врачей тоже не спешил бы себя отпускать. Он бы на их месте задержал бы себя подольше, чтобы получше изучить кого-то, кто вместо того, чтобы умереть, перепрыгнул тридцать три года. Вот только он не на их месте, потому у Кассиана на себя - да и на Джин тоже - другие планы. - А мы и так многое пропустили, и... А как Кес? Как Шара? Как... как все? Кто остался - с тех, с наших пор? - перебивает он сам себя.

    — По, — подступает к нему врач и говорит пару слов едва различимым шепотом на ухо, держит его рукой за плечо.
    По и сам знает, что он не должен был ничего говорить им про разные теории, которые окружают сам факт их воскрешения. Но это кажется ему нечестным и даже в чем-то подлым. Не верится ему, что Кассиан Андор и Джин Эрсо сейчас достанут из карманов хитроумное юужань-вонгское оружие и расстреляют всех к криффовой матери. Это нелепица, абсурд.
    Доктор говорит еще и еще, но По едва ли слушает его — вместо этого он переводит взгляд с Джин на Кассиана и не очень понимает, что происходит. В смысле, Джин всегда знает генерала Органу? Откуда Кассиан знает про юужань-вонгов? Невозможно так угадать дату. Невозможно помнить дату, в которую не жил. Врач тоже замирает, оборачивается на них.
    Через несколько мгновений все еще ошарашенный По оказывается в коридоре за плотно запертой дверью.
    Он так и стоит какое-то время, прокручивает в голове то, что услышал. Ладно, допустим, Кассиан просто угадал дату. Допустим! Но почему Джин должна помнить? Почему она всегда знает генерала Органу? Откуда Кассиан может знать, зачем их вернули?
    И если он правда знает, то... зачем их вернули?
    По мучается этим вопросом все следующие сутки. Они заняты обычной рутинной работой: до следующего вылета еще остается порядочно времени, они без понятия, где искать Люка Скайуокера, и очередная ниточка оборвалась в той дыре, откуда они вытащили Кассиана и Джин. Теперь придется начинать сначала, но им уже не впервой. Кажется, они начинают эти поиски сначала каждые две недели.
    К десятому часу просмотра данных на датападе По одуревает вконец и, глянув на часы — на дворе первый час ночи — закрывает датапад. Какое-то время сидит на постели, а потом все-таки падает спать. Но вместо сна в его голове все продолжает прокручиваться этот странный конец разговора с Джин и Кассианом.

***

    Разумеется, он пробирается в медотсек. Использует все свое обаяние на дежурной медсестре, но ей не до него — где-то в другом конце отчаянно вопит чья-то сирена вызова, и она срывается с места, махнув на него рукой. По счастлив. До палаты Кассиана и Джин он добирается в два счета по памяти, у двери дежурит знакомый солдат. Хорошо быть лучшим пилотом — он тут знает всех, а те, кого не знает, знают его.
    Солдат, приземистый прагматичный Луолл Тук, не пускает его, и По тратит добрых десять минут на уговоры. Но Луолла не пронимает ничего:
    — Приятель, послушай, — со вздохом говорит он, — ты классный, и мы можем трепаться хоть до утра, но я тебя не пущу. Приказ есть приказ.
    — Я на пять секунд! — горячо шепчет По. — Просто хочу убедиться, что с ними все в порядке. Я их своими руками из той дыры вытаскивал, имею я право?
    — С ними все в порядке.
    По готов выть. Или лезть через окно.
    — Ну ты можешь хотя бы на секунду отвернуться?
    — Нет.
    — На полсекунды?
    — По, иди, а?

Джин, как всегда легко, справляется с Луоллом. По мог бы вызвать кого-то, но он все тот же По, которого Кассиан смутно помнит по одному из прошлых раз, а потому он все делает сам: сам подбирает бластер, сам заходит, сам целится сначала в Джин, а потом в них обоих, по очереди, сам узнает о том, что с Луоллом. За это он особенно нравится Кассиану: далеко не все думают о других в такие моменты.
- Джин очень точно отключает людей, - говорит он. - Все будет, как она сказала - у нас есть полчаса.
Он поудобнее садится в постели. В отличие от Джин, Кассиан редко встает. Не то, чтобы ему было плохо: просто когда тебя недооценивают, многое становится проще. С человеком, которому плохо, охотнее, например, говорят - и он с меньшей вероятностью хоть что-то запомнит. С Кассианом говорят; он запоминает.
Он спокойно чувствует себя под прицелом - не только потому, что часто находился по эту сторону бластера, но еще и потому, что на этот раз в него целится человек, которого он когда-то неплохо знал.
- То, что я скажу, может показаться бредом - мне бы показалось, - сразу предупреждает Кассиан. - Но ты дослушай. Я родился в двадцать шестом году до битвы при Явине, за семь лет до установления Империи, на Фесте. В шесть я оказался с людьми, которые чуть позже организовали восстание. Я был капитаном разведки, пока в двадцать шесть, во время несанкционированной миссии на Скариф, я не погиб. После того, как я умер, я родился заново. В двадцать шестом году до битвы при Явине, за семь лет до установления Империи. На Фесте
Кассиан смотрит на По, пытаясь понять, как тот принимает историю. После короткой паузы он говорит дальше.
- Большую часть раз я умираю на Скарифе. Иногда раньше. Иногда мне удается его пережить. Однажды я - мы с Джин - жили очень долго - потому я помню про юужань-вонгов. И тебя я тоже помню оттуда. Какое-то время я пытался искать другие пути - потому что мне, признаюсь, не нравилось умирать в двадцать шесть. Но это лучший из возможных вариантов. Только когда все идет так, как идет, возможно уничтожение Звезды Смерти и победа Альянса. Потому я решил, что буду каждый раз поступать так, как поступал. До Джин я никогда не встречал таких же людей, как я. Все повторяют одно и то же, и никто не знает, что можно иначе, потому что никто не помнит, как было в прошлые разы. Это странно, я знаю. Подыши немного. Можешь прицелиться поточнее, если тебе так будет спокойнее.
Голос у него спокойный, но не особо серьезный. Это меняется, когда, выждав немного, Кассиан снова заговаривает:
- Я почти никогда никому не рассказываю об этом, потому что когда рассказываю, все разваливается. Я не знаю, почему это происходит со мной. Но я думаю, что если юужань-вонги как-то могли об этом знать - в этом причина того, что мы были им нужны. Если они нашли причину, по которой мы живем снова и снова... если они смогут повторить это - то через сколько-то жизней они смогут победить в войне.

Отредактировано Cassian Andor (25-12-2017 20:58:41)

    — Юужань-вонгским, — усмехается По.
    Это единственное, что он успевает вставить в длинную тираду явно уставшей от чего-то Джин. Но только от чего? Выглядит так, будто от Кассиана, но если верить в то, что про них известно, они были знакомы всего ничего. Никто не устает друг от друга так быстро. Тогда По перестает слушать Джин — хотя говорит она гораздо более понятные и логичные вещи, пусть они никак и не объясняют их чудесное воскрешение после Скарифа — и концентрируется на том, как они ведут себя друг с другом. Он не разведчик, не в первую очередь, но кое-что улавливает от Снапа на миссиях.
    Например, по Джин видно, что она не лжет: периодически смотрит вбок, туда, куда обычно смотрят, когда что-то вспоминают, все остальное время держит зрительный контакт. Поза не закаменевшая, а подвижная. Но По все равно держит бластер наготове. Держит даже тогда, когда вдруг оживает осоловевший на какое-то время Кассиан и говорит про А-винг. Про кольцо на шее. Про Биби-8.
    По начинает задаваться вопросом, а действительно ли не входят в его планы разборки с сумасшедшими. Потому что это именно то, чем он сейчас занимается. Вместо того, чтобы достать комлинк и выполнить свой служебный долг. С другой стороны, у него не самый богатый опыт общения с (возможно) юужань-вонгскими (возможно) сумасшедшими (возможно) шпионами, но никто никогда не говорил ему про А-винг. Не то чтобы это секретная информация. Ее можно узнать у папы — выдаст без проблем. Но Кассиан и Джин никогда не встречались с его папой. В этой жизни.
    О, крифф, он начинает покупаться на это дерьмо.
    — Если вы знали меня хотя бы в одной из своих жизней, то знаете и то, что я не останусь в стороне. А буду мешать или помогать — я еще не решил, — По делает глубокий вдох. Одной рукой достает комлинк из кармана и жмет на кнопку связи, другой мгновенно наставляет бластер на первого дернувшегося в его сторону: — Привет, это По.
    Часы на стене показывают без четверти два ночи.
    — Дэмерон, — поясняет он спустя мгновение. — Коммандер По Дэмерон, — в комлинке его наконец узнают, и По продолжает: — Луолл отошел в туалет. Да, не по уставу. Ну, сама не знаешь, как бывает ночью? Я? — он коротко смеется, чуть опускает руку с бластером. — Зифф угодил в переплет недавно, я заглянул к нему на полчаса, а остался на партию в саббак, и вот уже два часа ночи. А вот, кстати, и Луолл.
    И выставляет руку с комлинком в направлении Кассиана, выкручивая микрофон на максимум. Кидать не рискует — не доверяет. А вот сказать пару фраз по уставу чужим голосом доверяет вполне. Сделав пару шагов от двери, По указывает рукой с бластером на Джин и кивает в сторону двери. Стучит пальцами по запястью в универсальном жесте часов. Полчаса еще не прошло, но оставлять Луолла валяться в коридорах — как-то не по-дружески.
    — Он окажется внутри, и тогда мы поговорим, — практически одними губами добавляет По, глядя на Джин. — В ваших интересах.
    И благоразумно держится подальше, чтобы та не завладела ни бластером, ни комлинком.
    — Хотя ты столько раз повторила «не знаю», что я не уверен, что вы сможете ответить на оставшиеся вопросы, — шепотом добавляет он.

Отредактировано Poe Dameron (04-01-2018 23:47:40)

По решает что-то для себя довольно быстро, и то, что он продолжает говорить и даже дает Кассиану возможность сделать так, что отсутствие их часового пока еще не замечали - хороший знак. Хотя, может, он так просто проверяет, на что они с Джин способны.
После короткой паузы - Кассиан вспоминает, как именно звучит голос Луолла, как именно он тянет гласные на последних слогах слов - он говорит с женщиной по ту сторону коммлинка. Было бы лучше, если бы он знал имя женщины, но и так ничего. Пару фраз ни о чем, он рапортует, что с особыми пациентами все нормально. Связь выключается.
Джин тем временем заволакивает Луолла к ним в палату.
Теперь можно и говорить, хотя что у По за вопросы? Нет вопросом, которые точно дали бы понять, врут они с Джин или нет. Единственное, что хоть как-то говорить за то, что они не вонгские шпионы - так это то, что юужань-вонги не любили усложнять войны и обычно просто убивали. Но ведь теперь-то нет. Теперь они с Джин зачем-то им были нужны.
Кассиан боится, что они опоздали. Если их изучали, юужань-вонги могли понять, как они устроены, использовать это. Использовать каждый раз, когда мир начинается заново. Это хуже всего, но это не значит, что нельзя все же точно узнать, что случилось.
- Спрашивай, - вторит он Джин.

⠀⠀На последних словах Кассиана По усмехается; если тот и знает о нем что-то, то явно не встречал его взрослым. Впрочем, и мальчишкой «просто не мешать» он умел недостаточно хорошо — возможно, Кассиану просто не доводилось проводить с ним много времени, если то, что он утверждал, правда. По кивает, но не двигается с места.
⠀⠀— Хорошо. Откуда ты знаешь, что так не должно было случиться? — он смотрит на Джин. — Если вы не знаете ни почему, ни как это происходит, откуда такая уверенность?
⠀⠀По мысленно прикидывает, сколько гиперпрыжков уйдет отсюда до Скарифа, сколько — отсюда до планеты с юужань-вонгской лабораторией. Затем спохватывается. Не за этим он задает все эти вопросы. Он же еще ничего не решил.
⠀⠀— И зачем ускользать отсюда незаметно, если ни мы для вас, ни вы для нас не представляете опасности? Если все, что вы говорите, это правда, вам нечего бояться. Тем более, если это каким-то образом может подтвердить генерал Органа, — он наконец убирает бластер и складывает руки на груди. — Подождете здесь пару дней, она вернется, поговорит с вами — и сможете идти на все четыре стороны. Куда торопиться?
⠀⠀Не то чтобы По не понимает, куда им торопиться, скорее ему интересно, что они ответят. Если вообще ответят; кажется, они понимают в происходящем едва ли больше него, если не меньше — он хотя бы видел юужань-вонгскую лабораторию. Разрушенную и заброшенную, возможно, что и разграбленную мародерами и мусорщиками, но что-то в ней наверняка можно найти, просто никто из них не был в этом заинтересован. Они искали Люка, а не юужань-вонгские разработки. И уж точно — не героев войны.

То, что с ними происходит, сложно объяснить. Во многом еще и потому, что они особо и не объясняют. Кассиан редко когда думает о природе того, что с ним не так. Изучив функционал, поняв, как и что делать, он останавливается - этого достаточно. Не важно, что это, важно, как он может использовать свои умения.
И именно потому он не хочет оставаться, встречаться, объяснять.
- Дело не в опасности, дело в возможностях, - говорит Кассиан. - И я, и Джин в разное время говорили разным людям о том, что мы такое. Однажды проектом "Звездочка" звалось не слабое место Звезды Смерти, а предохранитель, который должен был отмотать время назад в случае ее разрушения. Он, кстати, сработал. Это был очень плохой вариант реальности. Однажды я не был разведчиком, потому что был подопытным. Есть слишком много всего, что хочется изменить - всем, всегда. Если бы ты был генералом Органой и узнал, что существует что-то подобное - скажи, разве ты в первую очередь не подумал бы о том, что можно все переиграть и вернуть Альдераан? Благо многих, если все получится, важнее блага нескольких, которыми придется пожертвовать. Это правильно - всегда, но не теперь. Мы не рассказываем про то, что можем. Ты знаешь - и так и должно оставаться.