Они вылетают днем и прилетают тоже днем. Чудеса межзвездных путешествий.
    По заставляет транспортный шаттл зависнуть на какое-то время в системе, где среди обломков висит Лехон, и долго разглядывает витающий в космосе мусор, чтобы понять, как добраться отсюда до поверхности планеты, при этом не отправив их с Мэй к праотцам. Было бы глупо угробить дочку адмирала Ло на третий же день ее пребывания в Сопротивлении. Было бы глупо в принципе угробить дочку адмирала Ло.
    Если перестать кривить душой, на самом деле этот груз ответственности По даже нравится. Ему нравится, что Мэй теперь так близко, что ее можно встретить утром в кантине или днем в коридоре, или услышать ее имя от кого-то еще из Сопротивления, или даже просто знать, где ее расквартировали, и всегда мочь туда прийти. И не нужно волноваться, на какой планете и в какой кантине и рядом с какими контрабандистами, пиратами и головорезами она находится сейчас.
    Потому что сейчас Мэй находится в компании лучшего пилота Сопротивления, и лучший пилот Сопротивления посадит лучший шаттл Сопротивления на планету Лехон, где живут сарлакки и, вероятно, будущие кредиты Сопротивления. С будущими кредитами По готов встретиться с куда большей охотой, чем с сарлакками, но тут уж как повезет.
    — Пристегнись, сейчас может встряхнуть, — просит он, оборачиваясь к Мэй.
    А потом, подчиняясь какой-то мальчишеской тяге покрасоваться, По пускает шаттл самым сложным маршрутом между обломков, так, что перед лобовым стеклом мелькает то один лист древней дюрастали, то другой, и то и дело кажется, что сейчас их просто распорет пополам. Но По отлично справляется с управлением, и вскоре шаттл мягко входит в атмосферу, и под ними стелется бесконечный океан с проблесками суши, густо заросшей джунглями.
    По направляет шаттл туда же, где в прошлый раз обнаружил Тахири, и они садятся там же, где он сел в прошлый раз, благо, пространства достаточно. В лобовое стекло бьет солнце, Лехон решил встретить их благосклонным днем без дождей и проблем, и По аккуратно выключает двигатели, выставляет все необходимые тумблеры, открывает грузовой отсек — единственный способ выхода из этого звездолета. Внутрь тут же врывается влажный тропический воздух.
    — Совсем как дома, — улыбается По, набирая полные легкие сладкого кислорода. После вентилируемого воздуха кажется, что здесь нужно не дышать, а пить. По поднимается со своего места. — В прошлый раз тут встречались сарлакки, так что нам придется быть осторожнее. В остальном, планета как планета: тропический климат, джунгли, обломки какой-то древней цивилизации, которые, я надеюсь, ты скажешь, что смогут окупить нам пару десятков запчастей для крестокрылов.
    Мэй, конечно, не оценщик, а археолог, но По более чем уверен, что она отлично разбирается в том, что и кому и за сколько можно загнать, чтобы было как можно более выгодно. Он смотрит на нее, облокотившись о спинку сиденья пилота, и надеется, что эта поездка не сулит им особых приключений. Что они просто найдут что-нибудь ценное, дотащат это до шаттла с помощью местного дроида-грузчика и отчалят.
    Это, скорее всего, будет не так.
    Но По не хочет об этом думать.
    По хочет улыбаться Мэй.

    По последний раз проверяет все, прежде чем выйти из шаттла и спрыгнуть на песок рядом с Мэй. Если бы они делали все по уму и были настоящей экспедицией, ему надлежало бы оставаться внутри, в звездолете, до возвращения группы. Пилот, как и капитан, никогда не покидает свой корабль, особенно если этот корабль — единственное, что может увезти их с этой планеты в случае чего. Однако сейчас иного выбора у них нет, и По остается только радоваться, что у него есть пульт управления, позволяющий закрывать грузовой отсек снаружи. Вернуться и обнаружить внутри какую-нибудь местную фауну было бы чудовищно некстати.
    — У нас есть дроид-погрузчик, всякий инструмент, который техники загрузили — я не смотрел, что там. Они с каким-то списком сверялись. Не поверишь, но у нас есть даже спидер, хотя в этих джунглях от него будет мало толку, — По смотрит в сторону чащи.
    Джунгли здесь не то чтобы непроходимые, но явно неприспособленные для современных спидеров. Зато тут есть местные спидеры — да только, как он уже успел выяснить на собственном опыте, использовать их могут только те, кто обладает Силой. Ни он, ни Мэй Силой не обладают, поэтому им они не помогут. Зато их можно кому-нибудь продать, если захотеть. Если они доберутся до того места, где находятся и эти спидеры, и какой-то древний храм? Собор? Цитадель? По затрудняется определить.
    Он хмыкает себе под нос и поворачивается к Мэй.
    — Я в твоем полном распоряжении, говори, что нам нужно взять с собой, и пойдем. Здесь не очень далеко, пешком где-то минут сорок, может, час.
    В прошлый раз они пробирались сквозь чащу вместе с Тахири в поисках дрона, в этот раз все должно быть проще. По уже знает дорогу. Как знает и то, что на этой дороге может им встретиться, и в этот раз бластер у него будет наготове. Местная фауна не самого дружелюбного характера, даром, что ее относительно мало. Вероятно, потому что большую часть сожрала вершина местной эволюционной цепочки — сарлакки.
    По не уверен, может ли что-то такое испугать Мэй, и поэтому предыдущее его предупреждение — пока единственное. Пусть лучше она сконцентрируется на местных археологических находках, чем на местной живности, которую точно никому и за пару кредитов не загонишь. Злобная, некрасивая так еще и несъедобная.
    — Там много чего лежит прямо на поверхности, как будто местные жители просто исчезли. Но если ты хочешь, мы обязательно возьмем лопаты.
    По никогда не был с Мэй в какой-нибудь ее экспедиции — только вытаскивал из разных передряг после экспедиций, поэтому ему все в новинку, и он не собирается претендовать на то, что хоть что-то в этом понимает. Лопаты — так лопаты. Не нужны лопаты — значит не нужны. Не он тут царица лопат.

    Здесь жарко и влажно, но привычный к Явину-IV По скорее наслаждается этим фактом, чем страдает от него. Единственное, что он делает — это расстегивает летный комбинезон и стаскивает с себя верхнюю половину, завязывая ее рукавами на поясе. Выскользнувшее из-под майки мамино кольцо на цепочке По убирает обратно под майку, к флотскому жетону.
    В остальном, даже под грузом всего того, что велит взять Мэй, он чувствует себя прекрасно. Отдав Мэй ее сумку, он складывает обе лопаты вместе и закидывает их на плечи, вдоль, так что можно придерживать их, положив запястья сверху. Это что-то очень мальчишеское, из прошлого, и По нравится идти так, пока джунгли не вносят свои коррективы, и ему не приходится, наконец, нести лопаты в руках, порой прорубая ими путь. Но и это не умаляет его хорошего настроения. Тепло, джунгли, подруга рядом — это почти отпуск.
    — Ты что-нибудь знаешь про Лехон вообще? — По оборачивается к Мэй. — Потому что я знаю только то, что увидел своими глазами. Тут кто-то жил. Кто-то продвинутый — как цивилизация, в смысле. Может, даже круче, чем наша. Куда они все делись? Откуда все эти обломки на орбите?
    По не знает, чему конкретно Мэй училась в институте, когда получала свою профессию, но вдруг Лехон входил в обязательную программу. Будет проще, если это так: по крайней мере, станет чуточку понятнее, чего ожидать от местных руин. Пока что По по умолчанию считает, что ожидать стоит ничего хорошего и сарлакков. И, если повезет, выгоды для Сопротивления, но это неточно. А потому, прорубая путь сквозь джунгли то лопатами, то виброножом, который По вскоре извлекает из рюкзака за своими плечами — там же есть запас еды, медикаменты, два комлинка и еще по мелочи — он надеется только на то, что сарлакки им еще долго не встретятся. В прошлый раз ему не понравилось.
    Воспоминания о Лехоне у По не самые хорошие, но об этом он Мэй не говорит. Весь этот месяц для него и так как в тумане, и лишний раз вспоминать не хочется. Пусть лучше Мэй уронит на него еще одну лекцию, только теперь не о пользе лопат, а о чем-нибудь еще. О древних цивилизациях. О влиянии джунглей на клады. О том, сколько кредитов они, по ее оценкам, могут отсюда унести вдвоем на средних размеров грузовом шаттле. Да мало ли о чем, кроме проблем По с форсюзерами, можно болтать, прорубаясь сквозь джунгли. Было бы желание!

    По усмехается. То, что с историей за столько лет существования человеческой цивилизации ничего хорошего не приключилось, его не особо удивляет. Если уж архивы республиканского космофлота не всегда в состоянии уследить за своими бумажками, что уж говорить о чем-то, что имеет отношение к датам более отдаленным, чем годы ПБЯ. С другой стороны, это также означает, что за что бы Мэй ни планировала выдать их находки, это скорее всего сработает. И принесет им — и Сопротивлению вместе с ними — денег.
    — Там храм, — задумчиво говорит По, останавливаясь на месте и сверяясь с датападом с картой архипелага, которую техники Сопротивления вынули из дрона Тахири. Оставленный ими на орбите маленький спутник все еще на месте, сигнал есть, и можно двигаться дальше. По сует датапад обратно в карман комбинезона. — Там храм, — повторяет он более бодрым голосом, — огроменный и древний. Мы не рискнули заходить внутрь дальше, чем требовалось, чтобы сбросить ранкоров со следа, но уверен, там куча всего. Похоже на то, что его прошлые владельцы просто исчезли, оставив все на своих местах, как было. Вокруг храма есть расчищенная от джунглей площадка, там припаркован разный транспорт — спидеры и даже что-то вроде каров, но все работает только на Силе. Тахири могла пользоваться, я — без шансов. Мы так и не поняли, что именно их включает, как они устроены, — По пожимает плечами. — Но у нас и не было такой цели. Мы пришли сюда за ее дроном, вынули его, сбежали от ранкоров и отправились прочь, пока еще что-нибудь...
    По резко замолкает и замирает на месте. Издали слышатся звуки, похожие на детские визги, только вот вряд ли на Лехоне остались какие-либо дети. Скорее всего, это какой-то зверь или даже группа зверей. По судорожно перебирает в голове, кого он видел здесь в прошлый раз, кто мог бы издавать такие звуки. Радует то, что это точно не ранкор и не сарлакк. Кто тогда?
    По оглядывается на Мэй, затем поднимает взгляд выше, рыщет им среди лиан и ветвей деревьев, пока, наконец, не находит источник звука: обезьяны. Сбоку, метрах в пятидесяти, группа из пяти макак заседает в деревьях и о чем-то оживленно дискутирует, пожевывая местные оранжевые фрукты, похожие на пузыри с вязкой желеподобной жидкостью. В прошлый раз По не видел обезьян, но, возможно, это потому, что в прошлый раз он видел ранкора, а какое здравомыслящее существо захочет находиться в одном пространстве с ранкором.
    — Обезьяны, — негромко говорит По и указывает пальцем в нужную сторону. — Пять штук. Зеленые мордочки видишь?

    По глазеет на обезьян не оттого, что никогда их не видел — наоборот, на Явине-IV они отнюдь не редкость. Смешно, но на Лехоне По чувствует себя гораздо больше как дома, нежели чем на Крайте или даже на Ди’Куаре до него. Здесь, среди цветастых птиц, лиан и обезьян, По вполне неплохо ориентируется — и это как раз та причина, по которой он следит за тем, чем там занимаются местные макаки. Потому что если те решат что-то стащить у них с Мэй, отобрать это обратно будет не так-то просто, и даже бластер здесь не поможет, хоть с парализующим зарядом, хоть с всамделишным.
    — Тихо, — шепотом говорит По и крепко сжимает руку Мэй. — Если они нами заинтересуются — мало не покажется. Все ценное лучше держать по карманам, обезьяны обычно не настолько дерзкие, чтобы залезать туда просто так, — он, наконец, переводит взгляд на нее и указывает черенками лопат в нужную сторону.
    По аккуратно ведет Мэй за собой, раздвигая заросли лопатой и переступая через камни, остовы стволов упавших деревьев и прочий лесной мусор. Когда они оказываются достаточно далеко от обезьян, он выпускает руку Мэй и вновь тянется за виброножом, который успел до того спрятать в карман. Джунгли начинают потихоньку редеть, как будто что-то сдерживает их рост вокруг храма. По отлично помнит странное чувство, которое появилось у него в прошлый раз, когда они с Тахири приближались к величественному зданию, и в этот раз чувство приходит тоже.
    — Одно хорошо: обезьяны не стали бы сидеть там, где разгуливают ранкоры, а с местными ранкорами я встречаться еще раз не хочу, — чтобы как-то прогнать неприятное ощущение, будто за ним кто-то наблюдает, говорит По. — Нам осталось немного. Видишь, джунгли редеют. Я же говорил, тут расчищенная площадка. Точнее. Я не уверен, как это работает. Не думаю, что тут есть кто-то, кто в самом деле занимается вырубкой джунглей, — он прячет вибронож обратно в карман и двигается вперед уже почти прогулочным шагом: идти становится с каждой минутой все легче, пусть они и двигаются вверх по холму. — Но что-то точно их сдерживает. Может, какой-то старый механизм или еще что. Или им грунт не нравится. Может, оно и незаметно, но мы все это время шли немного вверх.
    Деревья начинают расступаться, и зеленая мгла джунглей впереди сменяется на просветы ослепительно-голубого неба и очертания храма. Всего двухэтажный, он гнездится на вершине лестницы, увенчанной аркой — единственным входом. На крыше виднеются три вертикальных гребня, но понять, архитектурный ли это изыск или функциональная часть здания, невозможно. Белый камень постройки — нетронутый ни лишаями, ни лианами, ни иными следами времени — ослепительно сияет в свете дневного солнца.

    По идет мимо спидеров к храму, не тратя время на то, чтобы разглядывать их. В прошлый раз насмотрелся: если от них и можно что-то открутить и отломать, для этого потребуются инструменты, да и не факт, что это получится продать на рынке, хоть нормальном, хоть черном, и получить взамен что-либо, кроме безудержного хохота. Если уж и продавать такие спидеры, то только целиком. Но для этого надо оттащить их отсюда на шаттле, а посадить здесь шаттл — это задачка чересчур сложная даже для аса вроде По.
    — Сомневаюсь, — откликается он на слова Мэй, останавливаясь у подножия лестницы. — Я не знаток, конечно, тебе виднее, но посмотри, как он построен, эти гребни на крыше, да и весь он какой-то не очень джедайский. Не знаю, — По пожимает плечами. — Тахири вроде не говорила, что он джедайский, когда мы были тут в прошлый раз.
    По коже от этого места бежит холодок, который застывает где-то между лопаток, словно приклеенный, но По не обращает на него внимания. С тех пор, как генерал Органа отправила его лечить психику от всяких призраков магистров, он научился неплохо отсекать всякие суеверные ощущения и галлюцинации. Человека в черном балахоне за его спиной больше не появляется, а холодок По принимает за остаточные побочные эффекты.
    Тахири, кажется, говорила ему что-то про этот храм, что-то про Силу здесь вообще, но По плохо помнит: ему тогда было не до того. Сейчас он вглядывается в гребни на верху башни, пока Мэй не зовет его уже откуда-то с вершины лестницы, и тогда ему не остается ничего, кроме как скинуть с плеч это тревожное ощущение и поспешить к ней. В прохладном коридоре По переводит дух и разминает шею и плечи свободной рукой. Не то чтобы у него с собой что-то чересчур тяжелое, рюкзак по большей части пустой, чтобы в него можно было сложить добычу, но лопаты после длительной прогулки сквозь джунгли все-таки кажутся чуточку тяжеловатыми. Их он послушно оставляет у стены неподалеку от входа.
    — Погоди, не так быстро, — По вновь тянет из кармана датапад и разворачивает на нем программу, где просто чертит пальцем схему. — Если ты сейчас ускачешь, мы заблудимся там к криффовой матери. Здесь сложно с коридорами. Башня должна быть где-то в центре, но, — он поднимает глаза от датапада, полностью готовый к тому, что Мэй уже куда-то ускакала. — Часть коридоров обрушилась. Здесь много тупиков и странных помещений. Я пойду впереди, я немножко помню коридоры неподалеку от входа, а ты черти карту и следи за тылом.
    По протягивает Мэй датапад, а сам достает бластер и, проверив заряд, приводит его в боевой режим. После недолгих раздумий, достает из рюкзака фонарик и прикручивает к бластеру вибронож; простое штык-ружье может пригодиться, если вдруг придется схлестнуться с кем-то неприятным в ближнем бою. Включив фонарик, По оглядывается на Мэй.
    — Готова?
    Темнота гулких коридоров храма, даже рассекаемая надвое лучом фонарика, кажется враждебной и дышащей злобой, но По не привыкать оказываться в местах недружелюбных и попросту опасных для жизни. Другой вопрос, что сейчас волноваться приходится еще и за дочку адмирала Ло. Но здесь, в самых ближних к выходу коридорах, не должно быть ничего чересчур опасного. Наверное?

    — Сказала единственная археолог Сопротивления, — беспечно отзывается По.
    Двигаются они достаточно быстро, коридоры здесь широкие, но луча фонарика вполне хватает, чтобы выхватывать все из темноты далеко вперед. По упирает руку с бластером о предплечье согнутой руки, в которой зажимает фонарик, и идет аккуратными шаркающими шагами, плавно, гибко, словно лесной кот. Все его внимание сосредоточено впереди; он привык, что на Мэй можно положиться. Да, это его задача — оберегать ее, но это не означало, что она не может постоять за себя сама.
    Мэй, вообще, много чего может.
    Например, наступить на ловушку.
    Услышав щелчок, По останавливается и чуть поворачивает голову, чтобы хотя бы краем глаза посмотреть назад. В стенах что-то скрежещет, как будто древний, давно не смазанный механизм вдруг решил прийти в движение, и По опускает руки с фонариком и бластером, разворачиваясь к Мэй всем корпусом.
    — Крифф!
    Бежать — отличный план, но он все же кивает ей, чтобы пробежала вперед, прежде чем сорваться следом за ней самому. Бежать по двигающемуся вверх полу вдоль сдвигающихся вместе стен — то еще развлечение. Плохо то, что конца и края этому коридору не видно. Хорошо — то, что в нишах, куда нет смысла прятаться, если не хочешь оказаться в каменной ловушке, стоят какие-то большие темные фигуры, наверное, охранные дроиды, давно выключившиеся и оттого бесполезные. По роняет одного из них плашмя поперек коридора, а затем и другого, и еще, и еще — всех, которых успевает столкнуть, и которые могут упасть.
    Это дает им небольшую фору: стена, теперь упершись о ноги и головы дроидов, чуть притормаживает. С оглушительным скрежетом старый металл сминается под давлением, но постепенно — крепкий, зараза, хоть здесь повезло. Впереди, в конце коридора, По выхватывает фонариком дверь. Еще немного — и стены закроют ее собой, не давая пространства, чтобы открыть и вывалиться... куда-то.
    — Дверь!

    Сердце бьется в ушах, пока По бежит следом за Мэй, стараясь не особо размахивать руками, хотя на ходу ему и приходится вывернуться из лямок рюкзака и, перехватив фонарик зубами, схватить его освободившейся рукой. Сдвигающийся все уже коридор приносит куда больше стресса, чем может показаться, когда смотришь на такие вещи в приключенческих голодрамах, и По лишь надеется, что дверь окажется не заперта, что они смогут ее открыть, и что она ведет куда-то, где их ждет передышка, а не новый виток сужающихся стен.
    Мэй выламывает дверь, и та с грохотом ударяется о стену внутри какой-то комнаты. По кидает следом за ней рюкзак; рюкзак, как это ни парадоксально, ценнее его самого — там медикаменты и прочие вещи, которые, в случае чего, точно пригодятся Мэй, когда и если она пойдет дальше. Бластер он кидает следом. Это тоже вещь в хозяйстве полезная. К этому моменту самому По уже приходится не столько бежать, сколько скакать боком, как на зарядке в детском саду.
    Стены, кажется, вот-вот сомкнутся и раздавят его, но По протискивается еще невозможно больше и упрямее вперед, чувствуя, как шершавые стены уже царапают ему кожу и давят на грудь. В последний момент ему удается проскочить, вывалиться в комнату следом за Мэй, и стены ловят лишь рукав его лётного комбинезона. Тот рвется с громким треском, и По нелепо валится на пол, но тут же перекатывается на спину и хватает бластер.
    Стрелять здесь не в кого.
    Круглая комната с высоким куполообразным потолком освещена куда лучше, чем коридор: где-то в верхней части есть окошки, и дневной свет проливается из-под потолка пыльными водопадами. По чихает и, наконец, позволяет себе немного расслабиться. Уронив голову обратно на пол, а руки с бластером — себе на живот, он прикрывает глаза и переводит дух.
    Судя по возмущению в голосе Мэй, она более чем цела и здорова, остается только проверить, цел ли датапад, и отыскать фонарик, и надеть рюкзак обратно, и По просто остается лежать еще несколько мгновений.
    — Да. Я думаю, что паломников раньше предупреждали о том, на какие плитки наступать не стоит, — не открывая глаз, замечает он. — Какой-нибудь буклет. «Десять плиток храма, на которые вы не хотите наступать, если вам дорога ваша жизнь», — что-нибудь вроде того. Или какие-нибудь аудио-гиды. «Аккуратнее, в трех шагах от вас плитка, которая отправит вас к богам раньше, чем вы планируете». Наверняка, когда здесь еще были местные, это местечко было куда дружелюбнее.
    Наконец, По приподнимается на одном локте. Если не считать слегка покарябанной шершавой стеной щеки, у него нет никаких повреждений. При беглом осмотре он также не видит никаких повреждений у Мэй. Только потом он вновь начинает вертеть головой по сторонам, пытаясь понять, где они оказались и чего ждать от этой комнаты. Наверное, они куда ближе к башне, чем ему казалось до того, как Мэй наступила на злополучную плиту.
    — Двигаемся дальше? Мне кажется, мы должны быть уже близко.
    Несмотря на свой вопрос, По так и остается на полу. Честно говоря — просто наслаждается тем, что вокруг него сейчас ничего никуда не сдвигается. Статичные стены — что еще нужно для счастья, в самом деле.

    Мэй не приходит в восторг от туристических памфлетов на входе в храм, но это и неважно: были они или нет, они все равно выяснить не могут, так что смысла спорить нет. По скользит взглядом по стенам комнаты, по окнам высоко под потолком. Здесь куда больше света, чем было в коридоре, но это потому что в коридоре были сдвигающиеся стены, а тут, видимо, питстоп для самых удачливых. По аккуратно трогает расцарапанную щеку, но дотрагиваться до нее откровенно неприятно, а в рюкзаке вряд ли есть что-то, что может помочь. Можно, конечно, бактой залепить.
    Но тратить целый бакта-пластырь на какую-то царапину?
    По думает об этом еще несколько секунд, пока Мэй не одергивает его. Она кажется какой-то особенно энергичной сейчас, как будто под кожей у нее курсирует электричество — возможно, это потому что до этого он никогда не видел ее вот так, на пороге сокровищницы, почти добравшейся до своих археологических трофеев. У него есть подозрение, что он сам выглядит так же перед боевым вылетом. Ухватившись за ее руку, По, однако, едва ли пользуется ее помощью всерьез. Скорее, просто потому, что не ухватиться за ее руку было бы невежливо — встать он может и сам.
    Подобрав рюкзак и фонарик, По встряхивается, отряхивает одежду: неприятное чувство того, что стены вот-вот начнут двигаться и здесь, наконец-то отступает. Он тоскливо смотрит на кусок рукава, который теперь навсегда останется здесь, и усмехается: вот это, конечно, будет история, чтобы рассказывать ее по вечерам в кантине.
    — Покой нам только снится, Мэй, — с улыбкой отвечает он безумному археологу с шилом, в которого трансформировалась его подруга. — Гравиносилки мы могли бы как раз и потерять в этом коридоре, так что хорошо, что не взяли.
    По ерошит волосы, перехватывает бластер удобнее и, убедившись, что подобрал с пола все, что ранее туда кинул, идет к лестнице. То, что возвращаться придется другим путем, его не радует, но это уже просто данность — не раздвигать же эти стены. По даже не уверен, что их возможно теперь раздвинуть. В крайнем случае его утешает мысль о том, что у них должна быть с собой веревка, а в башне должны быть окна, и они всегда могут выбраться по внешней стороне здания. Там-то уж точно никаких ловушек, да еще и воздух свежий.
    По лестнице По идет осторожно, осматривая каждую ступеньку, и хотя буквально каждая вторая выглядит чересчур подозрительно, ничего страшного с ними не случается. На верху лестницы По на мгновение оборачивается к Мэй и, повесив бластер на ремень через плечо и голову, тянет большую дверь за ручку. Она поддается неохотно, с таким скрежетом, что становится жутковато, кто еще в этом храме — если тут есть живые — может его услышать и прийти проведать, что происходит.
    По ту сторону двери — пункт их назначения. По понимает это по тому, что, в отличие от других помещений здесь, это выглядит особенно помпезно и, к тому же, завалено всяким хламом. То есть, археологическими находками. Он улыбается так счастливо, будто ему вновь подарили крестокрыл на радиоуправлении, как в детстве. Даже то, что ему от этого жжет щеку, не омрачает его настроения.
    — Бинго! — он вновь оглядывается на Мэй, чтобы проверить, что об этом думает она. В конце концов, кто тут археолог со стажем.

    Мэй уже упархивает вперед, в зал, а По все думает про ее слова. Почему... Да нет. Она просто пошутила. Он перехватывает бластер удобнее, на всякий случай, и идет следом. Не может дочка адмирала Ло всерьез о чем-то таком рассуждать — вслух, да еще и подразумевая, что это что-то возможное и реальное. Да, они дружат — после стольких совместных передряг это даже весьма крепкая дружба, в которой можешь доверить другому и спину, и жизнь — но и только. Отчего-то мысль о том, что это просто шутка, неприятно колет его.
    По усилием воли выкидывает все это из головы.
    Они на задании, надо сосредоточиться. Он не хочет угодить в еще какую-нибудь ловушку. Мало ли, насколько параноидальными были местные хозяева и чего могли понатыкать даже здесь, в зале с сокровищами. Пока Мэй роется в черепках, По оглядывается по сторонам и примечает больших дроидов, совсем как в коридорах, стоящих в нишах стен и здесь. На всякий случай он вскидывает бластер повыше, но потом опускает: у дроида, в которого он целится, ржавчина ползет по пузу. Остальные не в лучшем состоянии.
    По поворачивает голову, чтобы сказать Мэй про дроидов, но та выглядит такой расстроенной, что он невольно спотыкается о собственные слова и почти интересуется, в чем дело. К счастью, она объясняет и сама. По едва слышно смеется и по-дружески сжимает ее плечо.
    — Не переживай, что-нибудь стоящее тут точно найдется. Если бы тут были только черепки, то всякие ловушки им были бы ни к чему, — он кивает назад, на дверь, за которой лестница, за которой комната, за которой треклятые движущиеся стены. — Ты иди по правой стороне, я посмотрю по левой. Дроиды в нишах, вроде, нерабочие, но держи бластер наготове. А то никаких детей и внуков.
    По улыбается еще шире, переводя оговорку Мэй в продолжающуюся шутку, и, чудовищно довольный собой, закинув бластер на плечо, прогулочным шагом идет к левой стене, к дроиду. У стены он, впрочем, думает, что, возможно — возможно — надо было просто оставить оговорку в покое, но потом решает, что переводить неловкие ситуации в шутки — это его конек, так что ничего страшного не случится. Если шутить про детей достаточно часто, вся неловкость из темы и вовсе уйдет.
    Почему, правда, это его так волнует — отдельный вопрос.
    Похоже, с выкидыванием этого из головы что-то пошло очень сильно не так. Остановившись напротив дроида, По вздыхает и несколько мгновений разглядывает его, потом поворачивает голову и смотрит на огороженные ширмами закутки, тянущиеся по этой стене. В каждый из них заглядывает сначала дуло его бластера, а потом уже он сам, но раз за разом так оказываются только какие-то совершенно бесполезные вещи. В одном вообще обнаруживаются метлы и, кажется, чистящее средство, но По не уверен и не рискует проверять, что это такое плещется в вазе.
    Так он и перебирается из одного закутка в другой, пока, наконец, в самом дальнем не обнаруживаются музыкальные инструменты. И даже струнные. Не гитары, конечно, но что-то наподобие — причудливой формы и конструкции, но человек на таких сможет играть тоже. По отыскивает место, куда присесть — какой-то местный пыльный табурет, перевешивает бластер через плечо и берет в руки инструмент, находит то, что, видимо, заменяет ему колки, и принимается потихоньку настраивать, негромко напевая себе под нос нужные ноты.

    По редко поет на публику один, обычно отдавая эту прерогативу кому-то другому, например, Теммину, а вот вместе с кем-то — легко. Однако сейчас вокруг никого нет, и По совершенно ни о чем не задумывается, пока настраивает — ему даже сложно определить, как назвать этот инструмент, поэтому он просто зовет его гитарой — и скопившееся было напряжение отпускает. Даже если ничего другого здесь нет, по крайней мере они нашли эти инструменты — это уже что-то. Возможно, какой-нибудь музей музыки отвалит им приличную сумму за них. А даже если нет, лишние гитары, даже столь причудливые, это всегда хорошо.
    Когда Мэй подает голос, По не вздрагивает, только поднимает на нее взгляд. Пальцы сами собой находят нужные лады, нужные струны, и он улыбается шальной мальчишеской улыбкой. Отводит взгляд в сторону, кивая на остальные инструменты — их несколько штук, и все в достаточно неплохом состоянии, не считая нескольких порванных струн.
    — Луч солнца золотого тьмы скрыла пелена, — тянет По, не очень громко, но голос разносится по углам закутка все равно — акустика здесь отличная. — И между нами снова вдруг выросла стена, — и тянет, тянет это «а» так упоительно, прикрывая глаза и покачиваясь на своем месте. Гитара приятно вибрирует у сердца от извлекаемых звуков. Только тянущий за плечо бластер и напоминает о том, что у них задание. — Ночь пройдет, настанет утро ясное — верю, счастье нас с тобой ждет. Ночь пройдет, пройдет пора ненастная, солнце взойдет — солнце взойдет.
    Дальше По слов не помнит, просто мычит под собственный перебор. Музыка приятно убаюкивает, успокаивает. Всё будет в порядке. Потом По и вовсе замолкает, обрывая песню. Вновь смотрит на Мэй, как ни в чем не бывало, поднимается с места, аккуратно отставляя инструмент в сторону. Музыкальный перерыв окончен, пора обратно за работу. Что-то от этой песни остается в нём — легкое, летящее, чистое, как высокая синь неба.
    — Нашла что-нибудь интересное? — вместо того, чтобы отвечать на шутливые вопросы Мэй, спрашивает он. Перехватывает бластер удобнее — вновь военный, а не мальчишка.

поскольку я задолбался искать их каждый раз,
ссылка на дайсы про наш улов

    По усмехается: кружок самодеятельности Сопротивлению не помешал бы, будь у них хоть минута свободного времени. Да, у них есть увольнительные — и из некоторых из них они даже притаскивают раритетные трофеи вроде ARC-170 — но это не то же самое, что часами околачиваться на базе. Может, какие-нибудь связисты или медики еще могли бы организовать нечто подобное, но пилоты — вряд ли.
    Мэй, кажется, не особо впечатлена инструментами, да и храмом в общем и целом разочарована. По оглядывается по сторонам, еще раз скользя взглядом по инструментам. Да, для того, чтобы сорвать куш, этого будет явно недостаточно. Да и найти здесь они ожидали — во всяком случае, По ожидал — нечто более применимое в бою, чем инструменты. Пусть даже оно будет тоже работать на Силе. Даже жаль, что местные дроиды годятся только на запчасти, да и то с натяжкой. Смысла тащить их отсюда нет никакого. По возвращается взглядом к Мэй и шутливо отдает ей честь:
    — Есть, мэм, — цокает пятками друг о друга и смеется. — Но я бы не обольщался. По песням у нас больше Теммин, я — так. Выступаю только в храмах, — широко улыбается он и подходит ближе. — И я бы не отчаивался так быстро на твоем месте. Наверняка, тут есть еще какой-нибудь не разоренный тайник. Если здесь были какие-то мародеры, и они решили оставить инструменты, значит, могли не найти еще что-то.
    По подмигивает Мэй и выходит из своего музыкального закутка, оглядывается по сторонам и проходится туда-сюда, раздумывая, куда бы здесь прятал всякую всячину он. Только он бы, конечно, ни криффа не прятал. Но это неважно. Достаточно лишь вообразить себя странной древней цивилизацией — и — и! — и По идет обратно, туда, откуда они пришли. Большой стол. Большой, заваленный хламом стол, на котором уже порылась Мэй.
    Вновь перевесив бластер через плечо, он тоже осторожно перебирает все, что еще лежит на столе. Какие-то разноцветные черепки и прочая лабуда. Нет, нет, не то, он отступает на шаг. Осматривает стол, обходит его вокруг. Шарит ладонями под столешницей, но там ничего нет — ему даже приходится обойти стол вокруг еще раз, ведя рукой по краю, чтобы удостовериться, что удача не улыбается ему сегодня.
    В следующее мгновение стол вздрагивает.
    По отступает в сторону, хватается за бластер.
    — Мэй? — зовет он, кивая на стол. Удача все еще с ним.
    Одна из плиток у одной из ножек стола вжата в пол.
    Стол поднимается вверх вместе с плитой, на которой стоит.
    Хорошо это или плохо — крифф его разберет.

    По почти спрашивает, что именно Мэй ему бы натирала, но шутка практически похабная — да что уж, очень даже похабная — и неподходящая для компании адмиральской дочки, и он прикусывает губу, только улыбается от уха до уха. Когда безудержное желание шутить отпускает его, Мэй уже спускается вниз по лестнице. Сам По остается стоять наверху и оглядывается по сторонам: никогда не знаешь, когда один открытый люк повлечет за собой массу неприятностей. Его не пугают маленькие замкнутые пространства, иначе он бы не смог летать в крестокрыле, но все же спускаться вниз, следом за неугомонным археологом, не хочется.
    «Ритуальные артефакты» не звучат как что-то хорошее. С одной стороны, мальчишка в нем вопит от радости, с другой — если ритуалы, например, включали в себя кровавые жертвоприношения или какие-нибудь ядовитые зелья, или еще что-то, что может впечатлить до конца дней даже спустя столетия, возможно, будет разумным держаться от артефактов подальше. Вот инструменты — другое дело. По спускается вниз, но только на несколько ступеней и останавливается — на случай если люк решит неожиданно закрыться.
    В помещении темно, хоть глаз выколи, и только фонарик Мэй выхватывает очертания различных объектов, пыль и — судя по возгласу, что-то, что все-таки окупит их поездку сюда. И даже лопаты не пригодились. По перестает вглядываться в зал и опускает взгляд вниз, туда, где в свете фонаря в темноте Мэй держит в руках череп. Тот не слишком похож на человеческий. По вообще не может назвать расу бывшего обладателя этого черепа. Если это настоящий череп, а не искусственный.
    — Он ценный? Из чего он? Настоящий? — ухватившись рукой за край люка, По спускается на пару ступеней ниже и разглядывает и Мэй, и ее находку, и то, что еще выхватывает фонарь из темноты. — А там что?
    Кружок света выхватывает какую-то конструкцию у стены. В ней поблескивает что-то — то ли камни, то ли кристаллы, то ли какой-то начищенный металл. Структура не похожа ни на что, что когда-либо видел По: явно рукотворная, но при этом плавная, органичная, как будто ее не построили, а вырастили. Крифф, а может и впрямь вырастили — кто их разберет, бывших владельцев этой планеты.
    — Нам бы свет здесь сообразить, — задумчиво бормочет По себе под нос и, повесив бластер на плечо, отыскивает собственный фонарик, чтобы пошарить лучом света по стенам. — Не в кромешной темноте же они здесь тусовались, если это ритуальная комната.
    Но ему не очень-то везет: помещение явно не предполагает никакого электрического освещения. С другой стороны, он и не знаток ритуальных комнат, вдруг что-то упускает. Да и забрать тот же череп можно и в темноте. По все равно продолжает оглядывать помещение, плавно переводя луч света со стены на стену. Да уж. Сокровищ тут полно.
    — Бери меня с собой на раскопки почаще, — предлагает По и кивает за спину Мэй.
    Конструкция у стены — явно алтарь. И видят звезды, лехонцы не поскупились на его оформление!

    Иногда Мэй похожа на сороку: чуть завидит сокровище — и уже ничто больше не имеет значения. Ловушки, от которых они спасались буквально минут десять назад, позабыты. Именно поэтому адмирал Ло и просил По присмотреть за ней — вряд ли от того, что думал, что она не сможет постоять за себя. Скорее потому, что наверняка знал, что его увлекающаяся дочка теряет голову при виде сокровищ и не может думать ни о чем, кроме них. По остается на лестнице.
    Кто знает, почему люк до сих пор не закрылся: от того ли, что действительно нет никакой ловушки, или потому, что По стоит на месте. Проверять ему не хочется, поэтому на подначку он не реагирует. Только наблюдает за Мэй, стараясь не заглядываться. Они здесь не за этим. Определенно не за этим. Совершенно точно.
    Мэй очень красивая.
    — Сколько угодно, — рассеянно отвечает По и тушит фонарик, стоит только светильникам зажечься от неосторожного, но такого удачного шага Мэй.
    Брать его в аренду у начальства — это целая эпопея, все-таки его первостепенная задача — не сопровождение увлеченного археолога по всем уголкам галактики. С Мэй можно отправлять и пилота попроще, не коммандера. Другой вопрос, что он сам просил генерала Органу, если Мэй что-то потребуется, отправлять с ней его, аргументируя это тем, что он знает ее уже не первый год и представляет весь спектр неприятностей, в которые она может попадать. Самой Мэй об этом знать не обязательно.
    Хотя она наверняка в курсе, что он сунется за ней в какую угодно передрягу — к хаттам, к рабовладельцам, в тюрьму, в логово контрабандистов, на пиратский корабль, хоть в саму Бездну. Негласно в курсе.
    — Слишком много мы унести не сможем, поэтому давай набьем рюкзаки тем, что найдем самого ценного, а за остальным, если захотим, вернемся позже. Где эта комната и как ее открыть, мы теперь примерно представляем, — По стягивает с плеч рюкзак и кидает его в сторону Мэй. После секундной заминки неохотно поясняет: — Я не сдвинусь с этой лестницы. Если мы окажемся заперты в этой комнате, то спасать нас будет некому. Лучше перебдеть. Не доверяю этому месту.
    На алтарь, который действительно оказывается алтарем — для криффовых жертвоприношений, конечно — По старается не обращать внимания и не думать о том, что здесь происходило тысячи лет назад. Конструкция все еще красивая и, как он надеется, стоит баснословных денег, и это все, что должно его волновать. Никаких проклятий и прочей чепухи не существует в природе. Если они отколупают с алтаря пару ценных камешков, ничего страшного и ужасного с ними не случится. А вот если По сойдет с лестницы — то вполне может. Надо различать иллюзорные опасности и реальные, основанные на эмпирических исследованиях. Он надеется, что Мэй не станет спорить.