Проблема заключалась в том, что Ведж помнил.
Дорогу на месте развороченной канавы. Местную электростанцию на месте огромной ямы. Мастерскую Рэлло на месте груды камней.
Об остальных своих проблемах Ведж предпочитал не думать.
В особенности он предпочитал не думать о том, чем занимался последние три дня. Просто делал — потому что нужно было сделать. Потому что все предыдущие изыскания ни к чему не привели.
Ни поиск в голонете (ладно, на это Ведж не слишком-то рассчитывал), ни аккуратные расспросы знакомых на Кореллии, ни отчаянные попытки добиться ответа от тех обитателей луны, которые не покинули её после гибели Гас Тэлона. Тщетно. Он не смог узнать, где Мала и Рэлло. Живы ли они вообще. Ведж даже пожалел, что не согласился завести знакомства в Альянсе — может, что-нибудь знали там.
Если Мала и Рэлло живы — они могли быть в имперской тюрьме. Или успеть спрятаться в бункере до налёта. У них точно должен быть бункер. Они из Альянса — должны же были обеспечить себе пути отступления.
Должны же?
Этот Альянс…
Со злобы Ведж пнул лежавший рядом камень. Оглушающе громко в окружающей тишине тот покатился вперёд; в нём не без труда вышло узнать обугленный шлем штурмовика. Проверять наличие в нём головы Ведж не рискнул.
Хотя, может, стоило бы.
Не зря же он третий день разбирал завалы, вытаскивал из-под них трупы и пытался опознать Малу или Рэлло. Не по лицу, конечно, лиц почти ни у кого не сохранилось. По комплекции. Обрывкам одежды. Чему-то ещё, что могло вселить надежду: это не Мала. Это не Рэлло. И это тоже. Тоже, тоже, тоже — третий день.
С каждым неопознанным трупом, с каждой оторванной рукой или ногой, с каждым чем-то, что могло не принадлежать ни одному из них — но могло и принадлежать — надежды оставалось всё меньше.
Были, впрочем, и плюсы. На третий день его почти перестало тошнить.
Другие цифры тоже были.
Пять дней назад, когда Гас Тэлон был уничтожен, Ведж сбил несколько истребителей. Он не помнил, сколько раз нажал тогда на гашетку, тем более не помнил, сколько торпед попало в цель. Тем более — как он вообще умудрился выбраться живым.
Два дня назад Ведж последний раз посмотрел в зеркало и увидел там воспалённые глаза и щетину с въевшейся копотью на осунувшемся лице.
Ни одна из этих цифр ничего не значила.
Ведж сплюнул на землю — избавиться от привкуса сажи во рту это не помогло — и склонился к очередному камню.

Под камнем была размозжённая рука. Тонкое даже в таком виде запястье, длинные пальцы, чуть заострённые ногти. Женская рука. Девичья.
Ведж хрипло выдохнул и отшвырнул камень.
Рука обрывалась на плече под очередным камнем, гораздо больше предыдущего. Ведж попробовал приподнять его и не смог. Усилие отозвалось болью в собственных плечах.
Ведж не сразу понял, что услышал голос — не из-под завала, за спиной. Ведж не сразу понял, что вообще что-то услышал.
И обернулся с опозданием — когда кто-то подошёл совсем близко. Сразу после этого кто-то задал вопрос. Ведж понял каждое слово — в отдельности, совсем же простой вопрос, три, кажется, слова, но они почему-то не складывались даже попарно, тем более не собирались втроём.
Кто-то был незнакомым. Не пытался его прогнать, хотя и подходил всё ближе. Зачем тогда? Офицеры Империи так себя не вели. И в одиночку по пепелищам не прогуливались. И обычно носили форму. Где его форма? Зачем он здесь?
Ведж неловко отступил, едва не встал на мёртвую ладонь — и желудок скрутило судорогой.
А потом кто-то взялся за большой камень — и Ведж спохватился, вцепился в камень с другой стороны, потянул, чувствуя, как горят плечи.
Гораздо болезненнее была радость, когда камень всё-таки двинулся.
Узнать девушку под ним было невозможно. Но такой жилетки Ведж у Малы не помнил. Не помнил же?
Он вдруг почувствовал себя ужасно уставшим.
Посмотрел на кого-то рядом, как будто этот кто-то знал всё. Как будто этот кто-то знал всех.
Как будто этот кто-то помнил, была у Малы эта криффова жилетка или нет.

Ведж вздрогнул от прикосновения. Оно ощущалось… чужеродным.
Среди сажи и пепла, среди разрушенных домов и сожжённой земли, среди мертвецов и мертвецов, среди всей этой смертной вони появилась вдруг она. Рука. Живая.
Обалдеть.
— Мала Тинеро, — сказал он и не узнал свой голос. Ведж давно ни с кем не говорил и знал, что слова будут шершавыми и горелыми на вкус. Но не ожидал, что они прозвучат настолько умоляюще.
Стало стыдно.
Но это не имело значения, значение имело ещё одно имя, и Ведж поспешно выдохнул:
— Рэлло.
Говорить становилось всё проще. Понимать сказанное проще не становилось.
Ведж потратил не меньше пары секунд на то, чтобы осознать вопрос, мучительно нахмурился и подумал, что вообще-то мог скинуть уже с плеча эту руку.
И не скинул.
— Ведж. Ведж Антиллес.
Его фамилия вряд ли могла сказать что-то этому человеку. Не потому, что была никому не известной — она была известна даже слишком, если не во всей Галактике, то уж в Имперском центре точно. С такой распространённой фамилией Ведж мог бы не называть её вовсе — или назвать любую другую.
Ему хотелось почувствовать принадлежность к собственной семье, к семье, из которой сбежала Сиал, к семье, в которой погибли мама и папа; которую Ведж любил, хотя она и перестала существовать.
Это подействовало. И, хоть он так и не смог посмотреть в глаза человеку рядом, взгляд всё время ускользал, на последний вопрос ответил, осознавая, что отвечает:
— Пять дней.

От того, как кто-то — Кассиан — убрал руку, Ведж снова вздрогнул. Хуже икоты. Дело было не в движениях Кассиана, они как раз были плавными — а в чём-то ещё. Ведж потёр подбородок и раздражённо подумал, что стоило бы побриться. Вообще-то довольно давно.
Раздражали его в основном слова Кассиана.
— Даже если я не нашёл их тела, их больше нет, — повторил Ведж, машинально отметив, что слова «их тела» звучат до отвращения естественно. Он не мог быть уверен даже в том, что в самом деле их не нашёл. Слишком много трупов, изуродованных до неузнаваемости. Слишком много трупов, в которых не всегда удавалось угадать даже расу, к которой они принадлежали. Слишком много трупов. Всё-таки сфокусировав взгляд на Кассиане, Ведж добавил с нажимом: — Здесь.
В этом человеке что-то было. Что-то, что заставляло оценить мягкость его движений, услышать в его голосе незнакомый акцент, задуматься о бритье. О простом, повседневном, полностью противоположном тому, чтобы в одиночку разбирать завалы и вглядываться в лица тех из мертвецов, у кого остались лица.
Его слова и его мнение не значили ничего. Ведж в любом случае остался при своих — во всяком случае, до тех пор, пока не получит доказательств более веских, чем слова незнакомого человека. Чем чьи угодно, но — слова.
Значение имело то, что Кассиан говорил. Говорил вообще. Не так много времени прошло с тех пор, как Ведж в последний раз говорил с кем-то. Трое суток, казавшиеся теперь световыми.
Ведж взъерошил волосы — движение отозвалось ноющей болью в плече — и спросил с вызовом, которому сам не поверил:
— Выпить хочешь?

Ведж послушно сделал два шага, а потом повёл плечом вниз и в сторону, уходя от прикосновения. Он мог идти сам. Мог видеть под ногами то, что раньше было землёй, и собственные выбеленные пеплом сапоги.
О том, как выглядит остальная его одежда и лицо, наверное, думать не стоило. Руки от сажи были почти чёрными.
Ладно.
Помолчав, Ведж сказал:
— У меня корабль здесь недалеко. За час доберёмся. Может, быстрее.
Точно. Кассиан ведь не знал, где он оставил «Слизня». Значит, Ведж должен показать дорогу.
Он пошёл быстрее, насколько позволяли ноющие мышцы, оглянулся через плечо на Кассиана: успеваешь?
На самом деле, оглядывался он не только на Кассиана.
Ещё — и в большей степени — на Гас Тэлон. Почему-то казалось, что Ведж сюда больше не вернётся. Почему-то копоть на языке отдавала привкусом предательства.
Ведж медлил с ответом на вопрос — и не потому, что не мог понять его смысла. Слова возвращались, может, и недостаточно для того, чтобы разводить цветастые речи, но хотя бы для того, чтобы осознавать, что говорил другой. Кассиан.
Но — а и правда, хорошо ли он их знал?
У Малы Тинеро были иссиня-чёрные волосы и тёмные глаза, а кожа — светлая. Она много шутила и была по-настоящему серьёзной только в их последнюю встречу, когда просила Веджа присоединиться к Альянсу.
У Рэлло волос не было вовсе, если не считать кучерявой бородки. Он редко говорил. Ведж, наверное, доставил ему гораздо больше неприятностей, чем Рэлло заслуживал.
Они оба были механиками.
Они оба боролись против Империи.
Ведж сглотнул, снова взлохматил волосы.
— Не знаю. Хорошо. Меньше, чем хотел бы.

Ведж покосился на Кассиана. Кажется, кто-то из них был законченным идиотом. Он не успел ничего узнать об умственных способностях Кассиана, а вот в собственных начинал сомневаться всерьёз. Конечно же, Кассиан оказался на Гас Тэлон не случайно. Как и имперские пилоты. Как и сам Ведж.
Вообще сложно оказаться случайно в городе, который неделю назад стёрла с лица луны Империя.
Кассиан всё же не был похож на имперца. Он задавал много вопросов, да, слишком много вопросов, и он помог Веджу и ничего не потребовал взамен — может, только пока, а может, платой были ответы на его вопросы, хотя их он тоже не требовал. Имперцы все были одинаковые, и в программу их академий наверняка входили обязательные дисциплины по тому, как считать, что им все должны взамен на что-то — уже на то, что они принадлежали Империи и имели какое-то там звание и какие-то там связи. И по надменному выражению лица, обязательно — и, судя по лицу Кассиана, даже если он и был имперцем, то эти занятия злостно прогуливал.
Он не был похож на знакомого Малы и Рэлло, потому что их знакомых Ведж знал, хотя бы в общих чертах, хотя бы вспомнил что-то, если бы встретил, он вообще узнал бы многих из Гас Тэлона, не такой уж и большой это был город, а Кассиана он точно видел впервые в жизни.
И вряд ли именно в такой момент семью решил проведать какой-нибудь двоюродный дядюшка.
Ведж резко остановился. Обернулся. Упёр взгляд в Кассиана.
— Ты из мятежников.
Он даже не поморщился, когда в горелый вкус во рту влилась кислота фальши. «Мятежники» не было словом Малы и Рэлло и потому уже не было словом Веджа. Это было слово Империи, слово из новостных сводок, обозначавшее людей с каким-то скрытым от взгляда обывателя дефектом; людей, алчущих вывести из строя отлаженный механизм, несущий Галактике мир и процветание, чтобы иметь возможность беспрепятственно творить бесчинства и приводить в ужас мирных жителей.
Людей, которых, скорее всего, никогда не существовало.
Несмотря на это, Ведж потянулся к бластеру на поясе, дёрнул его из кобуры. Бластер не поддался, и Ведж дёрнул сильнее — с тем же успехом. С кобурой, или с бластером, или со всем этим миром что-то было не в порядке, а он не мог даже посмотреть вниз — только глядел на Кассиана, за спиной которого лежали руины Гас Тэлона.
Может, и к лучшему, что не получалось достать бластер.
Ведж всё равно понятия не имел, что сделал бы с ним потом.

— Ты преступник, — сказал Ведж.
На этот раз он не почувствовал фальши в собственных словах. Преступниками называли мятежников, «мятежники» были словом Империи — но Ведж имел в виду не это.
Он бросил попытки вытащить бластер. Чуть пошатнулся, переступил с ноги на ногу. Когда он потянулся за оружием, Кассиан не попробовал его опередить, даже не дёрнулся — наоборот, поднял руки.
В этом жесте не было ни просьбы, ни готовности подчиниться, и в голосе Кассиана тоже — ещё бы. Кассиан вообще стоял и смотрел так, будто был хозяином положения — и от этого тлевшая в Ведже злость взметнулась, будто разворошенная порывом ветра.
Он процедил сквозь зубы:
— Если бы не ты, они были бы живы. Они погибли из-за тебя.
То, что он сказал, было ужасно несправедливо.
По отношению к Кассиану — потому что они погибли не из-за него, а из-за Империи. Из-за него они, может, прожили дольше, чем могли бы с другим «основным контактом» — а может, и нет.
По отношению к Мале и Рэлло — потому что они сами выбрали путь, по которому шли, потому что верили в него, верили в Альянс и в себя, в то, что борьба не напрасна, а они — и он, Ведж, тоже — могут изменить хоть что-то, вывести из строя пусть один винтик из механизма имперской махины, и однажды таких винтиков станет достаточно много, чтобы эта система рухнула.
В конце концов, в этом мире было много ужасно несправедливых вещей.
Ведж быстро шагнул к Кассиану и ударил — без замаха, метя в челюсть.

— Нет.
Обычно после драки становилось легче. Злоба поднималась, поднималась, и когда достигала пика — мир терял чёткость, превращался в мешанину тёмных и светлых пятен, а злоба лилась и лилась через край, пока не оставалось ни капли. Оставались чаще синяки, реже вывихи и переломы, — значение имело то, что потом, когда можно было вновь сфокусироваться — можно было пожать друг другу руки, выпить эля, разойтись. Так оно работало всегда.
Чтобы была драка, было бы неплохо, чтобы второй хотя бы сделал вид, что сопротивляется.
Ведж не мог смотреть на Кассиана, с кровью во рту, с пятном сажи на челюсти. Он чувствовал себя так же, как два года назад, когда сидел в кабине «Охотника за головами» и вокруг был космос, а в космосе были звёзды, безумно много звёзд, и обломки пиратского «Базззера». Безумно много обломков. Едва слышно шумели помехи, обеспокоенный голос Бустера легко пробивался сквозь них, но смысла в нём было не больше.
Тогда Ведж был прав.
А сейчас Кассиан как будто отнял у него эту правоту. И выиграл, стал правым сам.
Ведж не понимал, что нужно делать в такой ситуации.
Он мог бы протянуть Кассиану руку для пожатия. Мог бы извиниться. Объясниться. Сказать, что он не это имел в виду. Что он не хотел бить, а хотел — ситх его знает, что он там хотел, воротник Кассиану поправить. Или неудачно споткнулся.
У всех этих вариантов был один существенный недостаток.
Он имел в виду именно то, что сказал, и сделал то, что хотел.
И всё остальное сделало бы его неправым ещё больше.
Глядя в сторону, Ведж буркнул:
— Предложение выпить ещё в силе.

Несмотря на усталость, Ведж обогнал Кассиана едва ли не бегом. Он уже ударил этого человека. Не хватало ещё, чтобы Кассиан по его вине расквасил нос.
Спустя несколько десятков метров он снова резко остановился. Снова обернулся. Снова посмотрел на Кассиана.
— Ты здесь впервые, что ли? — устало спросил Ведж. — Тебе ещё что-нибудь разбить? Я не видел их трупов. Если ты их тоже не видел — мне неинтересно, что ты думаешь о том, живы они или нет.
Он поколебался.
— Хотя если ты скажешь, что видел — всё равно неинтересно.
Он не собирался опять нападать на Кассиана. Ни сил, ни желания на это не было, и остановился Ведж не поэтому.
На грунте был носком сапога прочерчен отрезок — под углом градусов в сорок пять к его положению. Ведж наступил левой ногой на конец отрезка, бывший дальше от него — и от Гас Тэлона — перенёс вес на эту ногу. Поднял раскрытую ладонь, ища корпус корабля и, найдя, любовно огладил его через меметический покров.
Активированный меметический покров сливался с окружающей средой, делался невидимым — и скрывал то, на что был наброшен, от лишних глаз. Ведж сделал четыре шага вправо, ведя рукой по покрову — даже такое прикосновение к кораблю… не успокаивало, нет. Но заставляло — быть.
Неподалёку от люка два покрова шли внахлёст. Ведж легко нашёл это место на ощупь, скрылся наполовину под одним из них. Серая обшивка корабля показалось лучшим, что он видел за этот день. Ведж торопливо набрал пароль, и «Слизень» откликнулся негромким урчанием. Зашумел, опускаясь, трап. Ведж откинул край покрова и коротко кивнул Кассиану.
— Добро пожаловать на борт.
Помявшись, он облизнул губы и добавил тише:
— Мне тоже жаль.

— Понятия не имею.
Когда Ведж поднял трап, они почему-то не оказались в темноте. Он взъерошил себе волосы, пожал плечами. Должно быть, он включил освещение машинально.
Ведж попытался вспомнить, что делал в предыдущие дни, возвращаясь на корабль — и не смог. Кажется, он спал прямо в пилотском кресле, хотя когда-то установил в рубке койки на случай, если захочется захватить с собой Мири и не захочется оставлять её одну — или оставаться одному самому.
Будто легко кольнуло в груди. Он давно не выходил на связь с Терриками, даже не знал, пытались ли они выйти в последние дни на связь с ним. Ведж нахмурился.
Нужно будет встретиться с ними, и потом Ведж даже рад будет, что это сделал.
Но это будет потом.
— Я сбил несколько имперских бомбардировщиков, и у меня полный трюм запчастей. Попробую продать их, если не получу путёвку на Кессель раньше.
Ведж поманил Кассиана за собой и прошёл в каюту экипажа. Лёгкий грузовой корабль вроде «Слизня» включал до трёх членов экипажа, и в небольшой каюте находилось три койки. Ведж даже не помнил, когда был здесь в последний раз — и в лучшие дни он предпочитал спать в рубке. Поэтому сваленная на одной из коек куча сменной одежды потрясла его так, что на пару секунд Ведж замер на пороге, а потом оглянулся на Кассиана, словно ища у него объяснений.
Интересно, чистая эта одежда или нет.
Интересно, не лежит ли где-нибудь потерянный полгода назад блокнот.
Ведж пообещал себе почаще обходить корабль. Механизмы, влияющие на его жизнедеятельность — двигатели, генераторы, гидравлический механизм, оружейная система — всё это он готов был проверять и перепроверять как минимум перед каждым вылетом, а вот каюты...
Ладно.
Корабль должен соответствовать своему капитану.
Ведж зашёл в каюту, подошёл к панели в стене и, сдвинув её, вынул из углубления две бутылки эля. Вручил одну Кассиану, поспешно открыл вторую.
— Садись куда хочешь.
Вообще Ведж надеялся, что желания садиться на койку с разбросанной одеждой у Кассиана не возникнет, но на всякий случай сел на единственное свободное место на ней сам.
Эль упал в желудок тяжело, сразу напомнив, что в последние сутки Ведж ничего не ел. Он поморщился, шмыгнул носом, сделал ещё один глоток, больше, и ещё один. Пил в последний раз — не эль, воду — он несколько часов назад. Вроде бы.
Опустошив бутылку на половину, Ведж посмотрел на Кассиана. В конце концов, груз он вёз для Рэлло, и тому он вряд ли понадобится в ближайшее время.
— Мятежу нужны запчасти?

Плохое было решение: утолять жажду алкоголем. Голова потяжелела почти сразу; Ведж, не скинув сапог, забрался на койку с ногами и скрестил их, поставил локоть на колено и подпёр рукой щёку. В желудке было до мерзкого пусто, и с каждым глотком он будто опустошался больше. Даже вкус во рту стал гаже, хотя, казалось, гаже некуда.
То, что плохое решение Ведж принял осознанно, мало походило на оправдание. Скорее уж на отягчающее.
Ему хотелось сделать себе хуже. Наказать за что-то. Ведж даже знал, за что.
— Да, я слышал, что у вас проблемы с кадрами. Говорят, высокая смертность. Причём по площадям. А ты почему выбрал такой долгий способ самоубийства?
Это прозвучало грубее, чем он собирался — и чётче, чем он боялся.
Но хоть язык не заплетался.
Ведж мотнул головой — попытался мотнуть головой, скорее слегка качнул в сторону, так и не отлепившись щекой от ладони — и сказал вместо извинений:
— Можешь не отвечать. Вообще-то это не моё дело.
Он помолчал. Зрению с чёткостью повезло меньше, ужасно хотелось закрыть глаза, избавиться от этого раздражающего света повсюду, дать темноте убаюкать, обволочь, утащить куда-то подальше отсюда, отовсюду подальше — но Ведж понимал, что, позволив себе закрыть глаза дольше, чем на секунду, заснёт.
И спать при незнакомце на своём корабле он не собирался. Даже если пригласил этого незнакомца сам.
Ведж думал об ответе Кассиана, который на самом деле был вопросом. Отвечать ему Ведж не собирался — но не мог не помнить, что собирался ответить Мале, когда вернётся после рейса, всего через два дня. Прошло два дня, потом ещё пять — и, может, Мала ещё ждала его ответа, только её здесь не было.
Чувствуя себя до крайности глупо, Ведж выдавил:
— Ты знал их несколько лет. Расскажи мне.
Стоило бы гордиться, что он удержался от «пожалуйста».

Ведж слушал и изучал бутылку, которую слегка покачивал, сжав пальцы на горлышке до натянувшейся на костяшках коже. Эля оставалось едва на треть, а бутылка была тяжёлой. Руки устали, весь Ведж устал и не хотел этого показывать ещё больше. Поэтому он следил за бутылкой, движущейся на уровне его колена с равномерностью маятника.
Он вскинул глаза на Кассиана, когда тот заговорил о Мале, и выпил ещё два быстрых глотка. Эти слова были слишком похожи на то, что мог бы сказать о ней сам Ведж.
И как же глупо в такой ситуации было ревновать.
Ведж облизнул губы, неловко пожал плечами. Не хотелось говорить — и одновременно хотелось сказать так много, что он не знал, с чего начать. Ведж растрепал себе волосы. Шмыгнул носом.
— Знаешь, — начал он неуверенно, поколебался, но всё же продолжил: — Рэлло как-то спас меня от штурмовиков. Я тогда украл у Малы бусы… ну, в шутку… помчал и врезался в одного из них. Они так всполошились… Ну, — Ведж снова посмотрел на Кассиана, опустил взгляд, — ты в курсе, наверное. Сидишь на земле и думаешь, в чём тебя обвинят. Просто в нападении на Империю, в нападении на Империи всей толпой вокруг, все мы в заговоре… или поверят, что ты правда их не заметил — потому что был занят планированием нападения. Не знаю, как Рэлло умудрился их заболтать. Мне даже штрафа не выписали.
Ведж едва улыбнулся сам себе.
— Он, наверное, считал меня жутким раздолбаем. Хотя никогда этого не говорил. Он правда был добрый.
Кассиан продолжал поправляться, менять настоящее время на прошедшее — это бесило бы, если бы Ведж вообще мог беситься сейчас. Он хотел избавиться от злости в драке — не получилось, и, пожалуй, не потому, что никакой драки не было. Просто её было слишком много и сидела она слишком глубоко, а раскопками Ведж и так занимался три дня с перерывами только на сон.
Может, было бы лучше, если бы он всё-таки её выплеснул.
Может, эту злость он сможет обратить против Империи.
Ведж поморщился.
— И вообще часто помогал. У «Слизня»… у него в оригинальной сборке только одна лазерная турель, это вообще ни о чём, а когда я приладил туда что посерьёзнее…
Он запнулся. Кассиану вряд ли были интересны технические подробности. А если были — рассказывать их точно не стоило.
— В общем, он потерял в манёвренности, Рэлло подсказал мне, как это исправить. А Мала…
Говорить о Мале не надо было, это Ведж знал наверняка — и поэтому так много рассказал о Рэлло, пытаясь отсрочить, но сейчас это рвалось из него само по себе, было сильнее его, и не хватало времени даже сформулировать то, что хотелось сказать — потому что он не сказал этого раньше, а должен был, хотя и должен был — не Кассиану.
— Я так и не сказал ей, что она мне нравится. То есть она знала, что она мне нравится, мы часто были вместе… то есть общались, гуляли где-то, в таком духе, в таком смысле она знала, что мне нравится, а в другом не знала, потому что я ей не сказал.
Ведж одним глотком осушил остатки эля, поставил бутылку на пол, пристукнув донышком об пол. Он едва не свалился с койки, когда наклонялся, и с усилием выпрямился.
— Ладно.
Он хлопнул ладонями о колени, широко улыбнулся. Ведж не знал, насколько искренней вышла эта улыбка — подозревал, что не очень — но Бустер много раз говорил о том, что сделки стоит проводить в хорошем настроении.
По крайней мере, начинать.
— Запчасти. Готов продать на десять процентов дороже, чем купил сам, и если ты думаешь, что тебе повезло — поверь, ты даже не представляешь, насколько. Плюс доставка — в зависимости от того, куда тебе надо.
Ведж подумал, склонив голову набок. С такой ценой он продешевит — но избавиться от этих запчастей хотелось сильнее, чем всего остального. Слабее только, чем узнать, что же всё-таки случилось с их изначальными заказчиками.
— Выпивка за счёт заведения.

Наверное, это был сон.
Наверное, не было никакого налёта на Гас Тэлон, не было пропавших Малы и Рэлло, не было уничтоженных и уцелевших имперских бомбардировщиков, не было всей этой недели, сажи на его руках, кислого привкуса во рту, пустой бутылки эля на полу.
Такого человека, как этот Кассиан, просто не могло существовать в реальности. Человека, который без лишних разговоров помогал разгребать завалы, который не отвечал на удар в челюсть, который шёл пить на корабль к первому встречному в разрушенном городе — откуда он? Что ему нужно?
Мятежники все такие?
Ведж ущипнул себя за щёку и вздрогнул от боли. Запоздало понял, что все его эмоции — смесь недоверия и восторга — ясно отражаются на лице, и закрыл открывшийся от удивления рот.
Может, он неправильно расслышал? Может, Кассиан был в сговоре с кем-то? Может…
Думать связно было сложновато,
Ведж перебрал возможные варианты. Кассиан говорил о мятеже — говорил вдохновенно и убедительно. Как будто правда хотел, чтобы Ведж стал одним из его людей, чтобы хотя бы подумал об этом. Мала и Рэлло говорили так же — такими же интонациями, такими же словами.
Ему что, правда всё равно, за что купить эти размышления?
Ведж ведь, кажется, упоминал, что участвовал в схватке с имперскими пилотами. Кассиан думал, что у него был какой-то ещё корабль? Что после этой схватки Ведж проверил сохранность груза? Что предварительно сгрузил его куда-нибудь, попросив бомбардировщики подождать?
На всякий случай Ведж снова ущипнул себя. Снова улыбнулся, на этот раз естественнее.
— Мог бы хоть для приличия поинтересоваться, что это за запчасти и в каком они состоянии. Если ты хочешь их купить из жалости — это проходит по тройному тарифу.
Он взъерошил себе волосы. Веджу не приходилось задумываться, на чём Кассиан добрался до Гас Тэлона. Одиночки, не желающие привлекать к себе внимание, обычно передвигались на шаттлах или грузовиках — тех из них, что позволяли управление одним членом экипажа. Хотя Ведж не мог наверняка знать, что Кассиан был один.
Ведж пожал протянутую руку и на всякий случай уточнил:
— Их примерно на сто метрических тонн.

Кассиан был странный человек. Ведж знал его всего ничего, и за это время Кассиан сделал много странных вещей, а то, чего он не делал, было ещё более странным. И все эти вещи Кассиан делал — или не делал — с примерно одинаковым лицом. Это лицо имело выражение, оно даже менялось, но что-то с ним было не так, как будто Кассиан носил маску — настолько тонкую, почти невидимую, призванную не изменить его, а только сгладить.
И заметно это стало только после того, как он выпалил своё «сколько?!».
Даже нормальная реакция от него казалось странной, и то ли от неожиданности, то ли запутавшись во всех этих странностях, то ли из-за этой длинной, длинной, длинной недели — Ведж прыснул.
Потом расхохотался.
А потом понял, что не может остановиться.
Его согнуло пополам, волосы упали на лицо, плечи тряслись — весь Ведж трясся от смеха, хотя ему быстро перестало быть смешно, стало страшно, потому что он не мог, никак не мог перестать смеяться и потому ещё, что это был не его смех, чей-то чужой, Ведж никогда не смеялся так — с то ли повизгиванием, то ли скулежом. Он будто наблюдал за собой со стороны — чувствовал себя со стороны: выгнутую спину, резь в мышцах живота, закружившуюся голову, слезящиеся глаза, дрожь во всём теле — и дрожь эта сначала нарастала, а потом — он не заметил, когда — стала затихать, затихать.
Ведж шумно выдохнул и, согнув запястья, надавил ими на глаза — до боли, пытаясь остановить слёзы. Для них было не место, и не время, и не тот человек — он не поймёт, что эти слёзы просто от долгого смеха, а не от чего-то ещё.
Ведж запоздало понял, что молчит уже несколько секунд.
Так и не оторвав ладоней от глаз, он шмыгнул носом и сказал:
— Нет.
Его ещё потряхивало. Почему-то стало холодно, как будто вышла из строя система контроля температуры — Ведж понятия не имел, что с ней могло произойти. Наверное, её повредили бомбардировщики, а раньше он не замечал.
— У меня был постоянный заказчик. Мне не понравилось, как всё закончилось.