.....Фиона, которая теперь Анук - что за глупая традиция? Неужели нельзя оставить прежнее и уже такое родное имя? - очень хочет домой. Она помнит, что его больше нет; она знает, что никогда больше не увидит свою семью, но всё еще продолжает верить, что хотя бы мама выжила в том ужасе и сбежала с Акзилы. Анук всё известно, но она всё равно хочет в свой уютный дом. Или хотя бы забраться в самый дальний и темный угол на базе, где Като ни за что ее не найдет, а если и найдет, то никогда не заставит выйти оттуда. Анук нужен этот угол, чтобы побыть наедине с собой и сохранить свое психическое здоровье, но вместо тишины и тьмы она получает боль от падения на пол, обидное прозвище и крепкую хватку вокруг шеи.
.....У Анук не получается работать мечом также виртуозно, как другие аколиты и за это она снова и снова получает. Сегодня вокруг нее нет других учеников, она занимается наедине с Като и это в разы страшнее, ведь всё внимание учителя приковано исключительно к Анук. Хрипя, она встает на ноги, покачивается, но всё равно встает в стойку. У нее дрожат ноги, руки отказываются держать меч, но Рен боится опустить руки без разрешения.
.....И снова последовательность движений, которая в какой-то момент сливается в одно месиво. Анук плохо следит за тем, что именно и в какой момент она делает, ее тело двигается уже по инерции по заученному плану. И она совсем не ждет подвоха, хотя должна бы, он ведь всегда есть, Като никогда не позволяет аколитам расслабиться.
.....Толчок Силы совершенно неожиданно толкает Анук, из-за чего она сбивается с темпа и в ее же интересах быстро вернуться к отработке последовательности и сделать вид, что на самом деле ничего не произошло, но она понятия не имеет, на чем остановилась. Возможно, будь у нее хотя бы на десять секунд больше, она бы взяла себя в руки и всё вспомнила, но учитель не дает этого времени, он отнимает любую возможность вернуться к упражнению и отбрасывает в сторону.
.....Зал заполняется болезненным стоном, когда Анук приземляется на твердый пол. Могли бы хотя бы ковер постелить перед тем, как запускать сюда учеников.
.....- Крифф, - тихо-тихо шипит себе под нос девчонка недавно услышанное ругательство, сжавшись в комок и не поднимая головы. Ей больно, кажется, везде, особенно дышать. Анук не понимает, зачем сбивать с ритма, а потом так злиться, это ведь Като всё испортил, а она совершенно не виновата! Рен не понимает и чем эта жизнь лучше смерти на Акзиле. Там ей пришлось бы страдать куда меньше, чем здесь, но, к сожалению, она уже давно не на родной планете. Вокруг нее серая унылая база Рен, такие же покалеченные аколиты разных возрастов, настоящий псих, которого почему-то допустили к обучению, и очень твердый и холодный пол. Подняв голову, Анук сверлит нависшего над ней Като взглядом, полным ненависти и она так хотела бы воткнуть ему палку в глаз, а лучше сразу в оба, но знает, что ничего не получится. Откашлявшись, она медленно поднимается на ноги, берет свою палку и снова встает в стойку. Анук не хочет снова падать на пол и она старается следить и за своей пяткой, и за правильным расположением все стопы, и за руками, и за всем чем только можно, но особенно за реакцией учителя.
.....- Я больше не могу! - Анук жалобно обращается к Като, почему-то до сих пор надеясь, что он позволит ей попить воды и отдохнуть. Ноги уже не держат и девчонка просто садится на пол. Сгорбившись, она смотрит на деревянную палку в своей руке и пытается пошевелить рукой, но ничего не выходит. - У мня больше нет сил, - уже намного тише добавляет Анук, поднимая голову на учителя.

.....Справедливости ради, именно забиться в дальний уголок Анук и хотела, возможно еще порыдать о своей незавидной судьбе, ей нужно было хотя бы несколько часов одиночества подальше от психованного Като, который только и умеет, что делать больно.
.....И Анук рада бы не сдаваться, но у нее объективно не было сил и она чисто физически не могла продолжать и без того длинную и выматывающую тренировку. Ей казалось, что отработка первой стойки длится по меньшей мере часов шесть, а то и все восемь.
.....Сидя на полу и едва вздрагивая каждый раз, когда Като толкал Анук палкой, она снова вспоминала лица своих родителей, которые всегда желали ей доброй ночи, а папа еще целовал в макушку даже если девочка возмущалась и говорила, что она уже давно взрослая и пора перестать так ее целовать. Ей уже говорили, что надо оставить свое прошлое и больше никогда к нему не возвращаться, но у Анук не получалось. Она слишком скучала по своей семье и прежней жизни, а в Ордене Рен было слишком паскудно, чтобы не цепляться за приятные воспоминания. Они были единственным приятным в жизни аколита. Обычно картинки из бедного, но теплого прошлого давали девочке сил, напоминали, ради чего она до сих пор продолжает медленно ползти вперед, но сегодня при воспоминании о семье становилось невероятно больно.
.....Като отзывался о погибших родителях так, словно они ничего не значили, словно они космический мусор, до которого никому нет дела. И он был неправ. Этот больной ублюдок мог говорить что угодно, мог унижать Анук как ему вздумается, придумывать бесчисленное множество обидных прозвищ, которые потом подхватывали другие аколиты и дразнили ими Анук, но он не имел ни малейшего права трогать погибших родителей и оскорблять их память.
.....- Заткнись! - Девочка схватила палку, которой в нее тыкал Като, резко встала на ноги и оттолкнула учителя от себя на несколько метров, буквально выплескивая из себя Силу. Вытянув руку, она сама того не замечая, не задумываясь о своих действиях, притянула к себе свою палку, крепко ее перехватила и побежала на Като, желая заставить его замолчать. Навсегда. Анук оказалась перед учителем буквально в считанные секунды, она не отдавала себе отчета в том, что творит, откуда в ней это и какие последствия могут быть. Просто хотелось, чтобы за каждое оскорбление в сторону мамы и папы Като страдал и проливал собственную кровь.
.....- Заткнись! - Вкладывая в каждый свой взмах меча Силу и совершенно ее не контролируя, Анук кричала. - Заткнись! Заткнись! - Она кричала снова и снова, слепо нападая на учителя и желая его смерти. О, как сильно она этого хотела. Еще никогда Анук не обуревала настолько сильная ненависть, казалось, что она вполне осязаема и повисла в воздухе.