Когда в ангаре на базе По встречает майор Иматт и двое полицейских, ему становится не по себе. Ну, вот так и закончится его славная военная карьера, прости, мам, прости, пап, ваш непутевый сын не слишком заточен под тупое исполнение приказов и игнорирование очевидных фактов. Даже если этого очень хочет командование — особенно, если этого очень хочет командование. Когда майор сообщает ему, что его лично хочет видеть генерал Органа в комнате для брифинга, По невольно задерживает дыхание и не дышит, кажется, до самого кабинета.
    Свою первую встречу с генералом Леей Органой По Дэмерон всегда представлял как-то совершенно не так. Когда мама рассказывала о генерале — тогда еще не генерале — то всегда отмечала ее простые человеческие качества и отсутствие напыщенности. Напыщенность Шара Бэй не любила особенно. Им не довелось так уж много видеться, но периодически, пока мама еще была жива и еще летала, она навещала генерала Органу, с которой вместе однажды защищала Набу. Всем этим рассказам маленький По внимал с широко распахнутыми глазами — точно так же, как и о том, что рассказывал папа о генерале Соло и своем отряде следопытов. А потом они всегда шли во двор смотреть на дерево — то самое дерево.
    Может, По и довелось бы увидеться с генералом Органой раньше, останься его мама в живых, но, увы, чего не случилось, того не случилось. Нельзя сказать, что он не упрашивал родителей — упрашивал и очень громко. Но у тех были иные заботы, а затем По пошел учиться, а затем был флот, и вот теперь они здесь. Он увидит героя своего детства не на каком-нибудь параде или награждении, не с хорошими вестями, не ворвется к ней в кабинет с радостным криком: «Мы победили!» — он увидит генерала Органу после своего проступка, за который его и под трибунал могут отдать.
    Ох, только не под трибунал, только не увольнение из флота.
    У дверей кабинета, где ждет генерал Органа, По вспоминает, что нужно дышать, и делает три глубоких вдоха. Спокойно. Если она хотя бы чуточку похожа на то, какой ее описывала мама, то все будет хорошо. То есть, конечно, его со скандалом выгонят из флота и лишат крестокрыла, а там можно уже сразу вешаться с горя, а еще его репутация навсегда будет уничтожена в ее глазах, и По не знает, что хуже: это или тот факт, что он прав насчет «Иссиры Зайд» и Первого Ордена, а командование флота Новой Республики позволит подонкам уйти с добычей без всякого боя. Но в остальном все будет хорошо.
    К концу третьего вдоха По решает, что лучшей тактикой будет хотя бы попытаться уговорить генерала Органу выслушать его. В конце концов, он бы не стал вопить о том, что Первый Орден просто-напросто украл целое торговое судно, если бы не был полностью в этом уверен. Жаль, конечно, что ему не удалось проследить за ними дальше системы ОР-Каппа-2722, тогда у него было бы больше аргументов для того, чтобы все-таки заставить командование среагировать хоть как-нибудь. Но, хатт подери, теперь По верит всем слухам о том, что Осколок что-то затевает, или, во всяком случае, не он, но этот самый загадочный Первый Орден. Торговые судна вроде «Иссиры Зайд» не пропадают просто так. И это не первый случай после войны, когда все можно было легко списывать на юужань-вонгов. Да и Биби-8 может подтвердить, что «Иссира Зайд» была на борту одного из звездных разрушителей, принадлежащих Первому Ордену — зря, что ли, По там так долго финты выписывал, уклоняясь от дюжины TIE одновременно.
    По толкает дверь кабинета и шагает внутрь, чеканя шаг, как будто он пехотинец на плацу, хотя никогда им не был. Остановившись напротив стола, он отдает честь, выпрямившись, вытянувшись в напряженную струну и глядя куда-то поверх головы генерала Органы.
     — По Дэмерон по вашему приказанию прибыл, мэм, — рапортует он и замирает, вновь забывая вдохнуть от напряжения и неловкости.

Отредактировано Poe Dameron (09-03-2017 22:06:42)

    Генерал Органа начинает разговор с перечисления всего перечня положений устава, которые он нарушил, и По остается только надеяться, что на смуглой коже румянец будет не так заметен. О, как ему стыдно. Ему стыдно так, как не было никогда прежде. Ни когда они устраивали шалости в летном училище, ни когда еще новобранцами прикалывались друг над другом, а затем получали по полной программе от старшего офицера. Хотя ладно, за шалости и приколы ему не было стыдно вообще. Но сейчас — сейчас По готов провалиться сквозь пол комнаты для брифинга и остаться в земле навечно. Каким чудом он выдерживает пристальный взгляд генерала Органы, ему совершенно непонятно, но глаз По не отводит. Только мысленно напоминает себе, что он прав. Он прав, черт побери!
    И тут генерал предлагает ему вдохнуть и выплюнуть кол, и По слетает с рельс мысленной мантры «я прав, и генерал меня поймет, если я все ей объясню», удивленно моргает, вглядываясь в лицо героя детства. Герой детства выглядит так, как, в общем-то, и должен выглядеть герой детства. Строгой, но, как всегда подчеркивала мама, совершенно не напыщенной, не упивающейся властью. В полной растерянности По садится, по инерции все еще держа спину прямо и стараясь сделать как-нибудь так, чтобы его восхищенно-пристыженное выражение лица было, ну, чуть менее восхищенно-пристыженным.
    Хотя это вроде не нарушает правила субординации. Или нет?
    По смотрит на генерала недоверчивым взглядом и едва заметно морщится, когда та поминает майора Дессо. Вот уж кто действительно выставил бы его вон из флота и даже не задумался — не потому что майор такой изверг, но потому что уж слишком чтит правила. До последней буквы. По так не умеет. Краткая улыбка, мелькнувшая на лице генерала Органы, позволяет ему надеяться, что она тоже считает, что с военным уставом можно быть гибче.
    Ему требуется пара мгновений, чтобы собраться с духом и решить, откуда начать эту историю. Раздумывая, он по привычке закусывает губу, а затем словно решается — даже чуть подается вперед, кладя руки на стол, и жестикулирует параллельно со своим рассказом, будто заговорщик, излагающий соратникам план срыва официального мероприятия:
     — Все началось с того, что мы получили сигнал бедствия от грузового судна «Иссира Зайд». До этого почти месяц в секторе Миррин царила тишина, ни одного пиратского рейда, ни контрабандистов — ничего, полный штиль. Мы получили сигнал, мой дроид вычислил координаты — орбита Сураж-4. Моя эскадрилья прыгнула по координатам — думали, там будут пираты, штатная ситуация, в которой мы бывали тысячу раз до этого, — пусть По и старается придерживаться официальной терминологии и соблюдать правила приличия и субординации, но все равно почему-то чувствует себя как мальчишка, рассказывающий о своих приключениях на улице. — На орбите мы обнаружили «Иссиру» с пробоиной в правом боку, два штурмовых шаттла и восемь TIE истребителей с маркировками Первого Ордена. Никто этого не ожидал, но оставить дело как есть мы тоже не могли — вступили в бой. Мы с Кун отбили истребители, а Арана и Муран помешали им захватить «Иссиру». Ну, или попытались, — По замолкает, хмурится, и мальчишеский флёр спадает с него так же быстро, как и появился: — Мы потеряли Мурана, хотя и уничтожили один из шаттлов и все истребители, кроме одного. Остальным удалось скрыться вместе с «Иссирой». После этого мы вернулись на базу.
    Потеря товарища все еще гложет По, хотя он и знает, что на войне как на войне и никто не застрахован: ни он сам, ни его подчиненные. Пусть сейчас и мирное время — официально — но все-таки это была стычка не на жизнь, а на смерть, и пилоты Первого Ордена — не какие-то задрипанные пираты, которые порой разлетаются при одном виде приближающейся «Рапиры». TIE дали хороший бой, пусть им с Кун и удалось отправить к праотцам почти все из них.
     — Тогда я отправился к майору Дессо, чтобы убедить его расследовать произошедшее. То, что мы застали, явно было разбойным нападением со стороны Первого Ордена, и не знаю уж, что им было так необходимо на борту «Иссиры Зайд», но они готовы были драться за это до последнего истребителя, — менее официальным тоном говорит По, внимательно наблюдая за реакцией генерала Органы — а то как ему надо вновь вернуться к по-военному четкому рапорту без лишних размышлений и отсебятины. — Как мне объяснил майор, командование запретило предпринимать активные действия против Первого Ордена. Тогда я, — здесь По начинает говорить особенно осторожно, невольно замедляясь, — попытался убедить майора связаться с группировкой, о которой слышал пару раз в увольнительных — с Сопротивлением. Но, думаю, вы представляете, что майор ответил мне на это.
    По не очень хочет касаться этой темы и чувствует себя поэтому крайне неловко: с одной стороны, он надеялся рассказать генералу все по-честному, и вот она сама дает ему такой фантастический шанс. А теперь он рассказывает ей, что хотел передать военную информацию неофициальной группировке, которую, к тому же, не признает Новая Республика, а вслед за ней и его командование. Хотя вряд ли он сейчас рассказал генералу что-то, чего ей еще не поведал майор Дессо.
     — Тогда у меня не осталось иного выхода, кроме как, — По подыскивает слово, неловко улыбается уголками губ — ему стыдно, но он чувствует себя правым, и почему-то выражение лица генерала Органы скорее ободряет его в этой мысли, чем осаждает, — скорректировать свой маршрут во время последнего патруля.

Отредактировано Poe Dameron (11-03-2017 18:10:16)

    По рассказывает генералу Органе всю правду не потому, что не умеет лгать — умеет. Он рассказывает, потому что она его герой детства, и даже если бы ему было жизненно необходимо — в общем-то, как сейчас — солгать ей во имя спасения собственной шкуры, он бы не смог. А еще потому что не видит в этом никакого смысла: у генерала наверняка есть доступ и к записям ящика с крестокрыла, и к данным Биби-8, и к знаниям майора Дессо прямо из первоисточника. Все эти данные легко сдают его с потрохами: от крестокрыла и дроида можно узнать, где, когда и как долго он был, а от майора — насколько несанкционированно. Вот и вся простая математика.
    Генерал суммирует весь его рассказ в один емкий вопрос, прозвучавший скорее как утверждение, и По выпрямляется, убирая руки со стола на колени, и смотрит ей прямо в лицо твердым взглядом.
     — Да.
    В общем и целом, это именно то, зачем он сейчас изложил ей всю цепочку событий. Первый Орден — не просто кружок по интересам, каковым его, судя по всему, считает командование, а самая настоящая террористическая организация, которая творит все, что ей вздумается, прямо у них под носом. Сколько еще таких вылетов было замолчано? Сколько грузовых кораблей украдено? Скольким капитанам было отказано в расследовании ситуации? Уж в этом По готов стоять на своем до последнего: ему страшно идти под трибунал и лишаться звания и службы, он не представляет, что будет делать без своего крестокрыла и своих товарищей по эскадрилье, но одно он знает точно. Что бы там ни делали в этом Сопротивлении, не бывает дыма без огня.
    И он видел огонь собственными глазами.
    По продолжает внимательно вглядываться в лицо генерала Органы, и та почему-то не выглядит так, будто сейчас отправит его под военный трибунал, отберет крестокрыл, звание, всю жизнь какой-то парой слов. Она выглядит, как По пару мгновений назад. Она выглядит как заговорщик. По наблюдает за ней со все более и более удивленным выражением лица. То есть как это не пойдет под трибунал? А кто тогда пойдет? Кун? Арана? Но они вообще не при чем! Они просто прикрывали его по старой дружбе. И зачем она расспрашивает его о дальнейших планах — о том, планирует ли он все равно попытаться разыскать Сопротивление? По выглядит откровенно растерянным, смотрит на нее недоверчиво, словно подозревает, что у этих вопросов есть правильные ответы, и сейчас самое главное — догадаться, какие именно.
     — Я, — медленно начинает По, сбивается, прикрывает глаза и трясет головой, пытаясь собраться с мыслями. Поднимает взгляд опять, уже менее растерянный: — Простите, генерал. Я не могу позволить, чтобы вы отправили под трибунал кого-то другого вместо меня, особенно Кун и Арана. Они не были до конца честны с командованием и дали мне некоторую фору во времени, которой все равно оказалось недостаточно, но к ОР-Каппа-2722 полетел я один. Это было мое единоличное решение. И, если хотите, мой приказ не мешать мне заниматься расследованием, которого ни лейтенант Арана, ни лейтенант Кун не могли ослушаться. И я один должен понести за это наказание.
    Судьба подчиненных всегда волновала его больше, чем собственная, и это уже множество раз служило причиной для разговоров с майором Дессо, который подозревал, как сильно выгораживает и покрывает своих летчиков коммандер Дэмерон, но не имел никаких прямых тому доказательств. А за то, что По отказывался покидать поле боя раньше, чем все его пилоты уйдут в целости и сохранности, его сложно было наказывать. Теперь, когда По излил эту часть своих переживаний, ему становится легче отвечать на сами вопросы. Но сложнее произносить сами эти слова:
     — Я готов уйти из флота, если таково будет решение командования, тем более, что мы очевидно не сходимся во взглядах на то, чем на самом деле является Первый Орден. Если это действительно настолько мирная организация, насколько считает командование, то я не вижу причин, по которым два десятка TIE-истребителей атаковали меня, стоило мне показаться в их поле зрения. В точке, — По экспрессивно тычет пальцем в стол генерала, — где находились семь тяжелых военных кораблей, на борту одного из которых была украденная «Иссира Зайд» — а доказательства ее там наличия есть у моего дроида, — становится заметно, что адреналин от произошедшей не столь давно стычки еще не до конца покинул По, и он зажигается от этого весь, расправляет плечи, смотрит упрямо и убежденно, и его захлестывает нерастраченной до конца энергией: — Я определенно не могу украсть ни казенного дроида, ни свой крестокрыл, чтобы подкрепить слова фактами, но я могу поделиться впечатлениями от военных кораблей этой мирной организации с кем хочу. С Сопротивлением в том числе, — в его тоне звучат упертая решимость и легкий вызов. Если генерал захочет помешать ему, то ей лучше сделать это прямо сейчас. По припоминает истории, которые рассказывала мама о смелой Лее Органе, о ее брате Люке, о том, как они шли поперек писаных правил и выиграли им всем мир в галактике — пусть и недолговечный, пусть и стоящий теперь на краю новой пропасти. По готов сделать то же самое для следующих поколений, и даже его восхищение генералом Органой не способно этому помешать. — После трибунала и официального увольнения я точно не буду связан никаким уставом. Пойду прямиком к этим ребятам, может, про них и говорят, что они паникеры и милитаристы, но они явно собрались вместе не просто так.
    Закончив свою пламенную речь, По откидывается на спинку кресла и проводит рукой по волосам, во все глаза глядя на генерала и не веря, что только что вот именно в этих прямых и честных выражениях изложил ей все свои мысли по поводу всего происходящего. Ему кажется, что если у этих вопросов и были правильные ответы, то он их не угадал — зато его совесть будет чиста.

Отредактировано Poe Dameron (13-03-2017 18:16:23)

    По судорожно пытается сообразить, это сейчас была простая похвала или в ней все-таки есть какое-то двойное дно? Это хорошо или плохо, что он напоминает генералу близкого ей человека? По мысленно перебирает в голове варианты, кого он может напоминать Лее Органе. Сердце в его груди бьется, как заведенное, адреналин подскакивает вновь, и только эти мысли отвлекают его, помогают держаться собранно и по возможности сдержанно. Люк Сайуокер — он напоминает генералу Люка Скайуокера? Да нет. Не может быть. Или может? Ну не Хана Соло же.
    Какая-то часть По готовится к тому, что сейчас генерал Органа объявит ему дату официального трибунала, и на этом все и закончится. По не знает, сможет ли выдержать конец этого разговора с достоинством, как полагается настоящему пилоту, как полагается сыну Шары Бэй, но понимает, что пути назад уже все равно нет. Возможно, ему бы стоило попридержать язык за зубами. Но тогда все его усилия пошли бы насмарку. Не для того он летал туда, не для того водил за нос дюжину TIE, чтобы отступать теперь.
     — Я понимаю, — тихо и серьезно отвечает По, на скулах играют желваки. Последние отблески надежды тают в его глазах. Генерал Органа права: Сопротивление у Новой Республики не на лучшем счету, чем Первый Орден. Если уж на то пошло, Первый Орден даже кажется командованию безобиднее, чем Сопротивление. — Как я уже и сказал, я беру всю ответственность на себя.
    Что же, он прекрасно понимал, что все этим и закончится, рано или поздно, так или иначе. Его взгляд тяжелеет, в душе начинает зарождаться тоска, но принципы есть принципы. Генерал Органа хвалит его за решимость — наверное, просто хочет смягчить слова, которые порушат ему всю дальнейшую жизнь, потому что кто таков пилот без крестокрыла, как птица без крыльев. Что происходит в следующее мгновение, По не успевает даже зарегистрировать.
    Его лицо вытягивается в выражении крайнего изумления, и он невольно подчиняется приказу, выпрямляясь на своем месте, глядя на генерала Органу неверящим взглядом. Потому что так не бывает. То есть, бывает, конечно, и кто, если не Лея Органа, героиня массы историй, сказанных и пересказанных детям на Явине-4 по тысяче раз каждая — но так не бывает. По молчит долгую минуту, может и больше, пытаясь осмыслить услышанное. Генерал, верно, шутит. Он сощуривается, глядя на нее, но нет, генерал выглядит серьезной.
    Наверное, как-то так выглядит утрата дара речи. По раньше никогда с этим не сталкивался, но ему действительно сложно подобрать слова. Поэтому он делает то, что делает прекрасно во всех подобных — хотя таких еще не было — ситуациях: он очаровательно улыбается, мгновенно стряхивая с себя тягостные мысли прошедших минут, и не решается уточнить, шутка ли это. Вместо этого он говорит:
     — А какие карьерные перспективы вы предлагаете, мэм? — это звучит не дерзко, несмотря на улыбку, а вполне серьезно, почти чинно, так на собеседованиях соискатель расспрашивает работодателя, ждать ли ему кафа и печенья в офисе. Только тут речь не о кафе и не о печенье, и если генерал в самом деле предлагает ему что-то, то он хочет знать, на что подписывается.
    Не зря же она озвучила ему всю эту казенную формулировку с «террористической организацией» и «вне закона».

    По слушает генерала Органу уже с серьезным выражением лица, и она, в общем и целом, говорит все то, что он и ожидает от нее услышать. Это не повышение в должности, и не прибавка к званию, и если уж на то пошло — это похоже на шантаж, но шантаж, в котором он сам глубоко заинтересован. Потому что если он откажется, то наверняка его ждут последствия — не трибунал, так что-нибудь еще. Но они оба знают, что он не откажется. И что повышения и прибавки его интересуют куда меньше, чем эти — многие бы сказали, что весьма сомнительные — «карьерные перспективы» в Сопротивлении.
    Итак, ему предлагают редкий сон, крайнюю степень служебной паранойи, очевидно, множество спецопераций по восстановлению порядка в галактике, сложности, труд, рутину, кровь, надежду на светлое будущее.
    По Дэмерон никогда не был более согласен в своей жизни.
    Ничего из того, что перечисляет генерал Органа, его не пугает и не отвращает. Даже ее упавшее каменной плитой «кровь» не вызывает на его лице ни малейшего удивления или страха. Он готов к крови. Он видел много ее в юужань-вонгской, и пусть официальная война с инопланетянами — это все-таки несколько другое, чем подпольный конфликт двух (террористических) группировок, По прекрасно осознает, на что подписывается. И так же прекрасно осознает, что в случае чего будет отвечать только и исключительно своей головой — и это кажется ему приемлемой ценой за светлое будущее. В конце концов, в прошлый раз надежды восстания оправдались.
     — Все, что вы описываете — точнее, то, как я представляю себе свои служебные обязанности, если бы я согласился, — По говорит «если бы», но никакого «если» там уже нет, — это смахивает на полноценную работу. Я имею в виду, пока я состою на службе во флоте, я не могу просто самовольно отлучаться, когда это необходимо Сопротивлению. Если я верно понимаю специфику работы организации вроде Сопротивления, она не предполагает пилотов на полставки, которые выполняют одну миссию раз в месяц или два, а все остальное время занимаются своими делами. Что означает, что отлучаться мне придется часто, и чем чаще — тем лучше для общего дела. При всем уважении, мэм, даже вы не сможете уговорить командование держать во флоте пилота, который настолько часто пренебрегает элементарной дисциплиной.
    По замолкает, как будто прерывается в середине мысли. Он вдруг отчетливо понимает всю правдивость собственных слов: Сопротивление — это не хобби. Это полноценная работа, если генерал Органа действительно хочет порядка в галактике. Это боевые вылеты, а значит, содержание техники, людей, базы, диспетчеров, координаторов, техперсонала — словом, это масса кадров, масса кредитов, масса мест. Масса работы. Все это вряд ли уложится в самовольные или официальные отлучки, предусмотренные уставом. По подозревает, что у генерала наверняка есть своя стратегия для случаев, вроде его, но пока что он слабо представляет, в чем она может заключаться. Зато он представляет другое.
     — И опять-таки, если я правильно понимаю, — медленно продолжает он, — вам нужны люди?
    По имеет в виду вполне определенных людей. Точнее, не все из них люди per se, зато все — отличные пилоты, за которых он готов поручиться перед кем угодно. Особенно — перед генералом Органой. И если уж она предоставляет ему такую прекрасную возможность побороться за правое дело, он не видит причин, почему бы ему не поделиться этой честью со своими товарищами. Та же Кун будет в восторге. В конце концов, не он один видит, насколько откровенно Новая Республика закрывает глаза на проделки Первого Ордена.

    Есть в генерале Органе что-то особенное. Это не харизма, хотя уж ей в этом точно не откажешь, и это не красноречие, и это не взвешенность и нужный градус честности — все это есть в генерале, но цепляет что-то другое. Что-то в глазах, или в голосе, или в мерном движении пальцев, спокойном, уверенном. За пять лет во флоте Новой Республики и за еще пять — в Академии По безошибочно научился определять тех людей, за которыми готов пойти на край галактики, и тех, которые не стоят подобных усилий. С первых он, как командир, старается брать пример. Со вторыми вежлив и дисциплинирован, как полагается отменному пилоту, но лишний раз пальцем не шевельнет.
    За генералом Органой можно и на край галактики.
    По кивает. Да, проникся. И о неблагородной части он подозревает. Не уверен, конечно, что именно может иметься в виду, но подозревает. Вряд ли это доставка цветов нужным сенаторам. Скорее промышленный и политический шпионаж или еще что похлеще. По задает себе один простой вопрос: готов ли он на это? На то, что будет немного — на полшашечки — вне закона? И как далеко вне закона простирается это «немного», где он готов быть?
     — Моим отцом? — он удивленно вскидывает брови.
    Генерал Органа излагает незамысловатый, по сути, план: идеальный и продуманный, как и полагается плану хорошего командования. По задумчиво смотрит на нее. Звучит убедительно. Вряд ли кто-то из флота действительно будет проверять, с отцом ли По или нет. А если и будут — в умении собственного отца ломать комедию для официальных лиц он не сомневается. Кес Дэмерон за пояс заткнет всех этих юных офицеров, накормит их своей стряпней и отправит их восвояси сытыми и довольными. И на все сто процентов уверенными, что По Дэмерон ровно там, где и должен быть.
    По решает: готов. И вне закона, и хоть куда.
     — Лейтенант Каре Кун и лейнтенант Иоло Арана, — говорит он. — Без них я никуда не пойду.
    По не говорит это тоном человека, который пытается кого-то шантажировать. Он констатирует факт: он и его пилоты неотделимы друг от друга. Как сиамские близнецы.
     — Преимущественно потому что Каре в жизни не поверит, что моему отцу нужна какая-то помощь. Они знакомы. Она все равно меня выследит, и вам все равно придется принять ее в свои ряды, — По едва заметно улыбается и пожимает плечами. — Тем более если они отправятся меня выслеживать вместе с Иоло. Которому самое место в разведке, ну и мало ли, кешианец лишним не бывает. А они точно отправятся выслеживать меня вместе. В конце концов, — он на мгновение замолкает, хмурится, чешет нос, — наш напарник погиб недавно. Они точно всполошатся, если и я пропаду в неизвестном направлении. В общем!
    По резко обрывает себя и возвращается взглядом к лицу генерала Органы. Смерть подчиненного он обсуждать явно не хочет, по крайней мере, не здесь и не сейчас. А лучше — вообще никогда. Он не уверен, что генерал Органа, при всех ее достоинствах — тот человек, который для этого приспособлен. В конце концов, для того, чтобы управлять организацией, подобной Сопротивлению, нужны крепкие нервы, а крепкие нервы подразумевают, что ты не ломаешься при вестях о первых же потерянных людях. И не даешь ломаться другим.
     — Как насчет трех первоклассных пилотов по цене одного? — По очаровательно улыбается: не столько, чтобы понравиться генералу Органе, сколько просто потому, что это часть его обычного поведения.
    Иногда стоит сохранять серьезность, иногда — шутить и очаровательно улыбаться. По хочется думать, что он знает, где пролегает золотая середина между двумя крайностями.

Отредактировано Poe Dameron (10-05-2017 18:14:57)