Ему ещё не приходилось проводить такой брифинг — для тех, кто уже всё понимает, терялась сама сущность и цель его проведения. Гарму в жизни вообще, кажется, приходилось делать всё, что можно себе вообразить, от стремительного взлёта политической карьеры и её собственноручного уничтожения до ремесла повстанца и теперь уже военного, далёкого от высоких кабинетов, хотя и там, если случалось оказываться, он не чувствовал себя как-то не на месте, как это случалось у тех офицеров, кто не бывал в беспощадном кругу Сената. Всё, да не всё — ему не приходилось убеждать людей идти умирать, когда все, до последнего пилота истребителя, только вчера переведённого на новое место службы и едва выпустившегося из лётной школы, понимают бессмысленность атаковать и защищаться. Потому что они проиграют и здесь, как проиграли вчера, позавчера... тогда им удалось отступить и уйти, а сегодня получится ли?

Иблис умел делать из набора невзрачных слов яркую речь, но яркости сейчас им недостаточно — наверное, стоило взять у Мон Мотмы пару уроков, как отправлять на смерть так, чтобы все думали, что пошли добровольно и с чистыми, как льды Хота, помыслами. Другое дело, что такая харизма либо есть, либо её недостаточно — и он достаточно давно нашёл в себе силы сравнить всё честно, чтобы не запудривать себя иллюзиями, и прекрасно знал, что с Мотмой ему не тягаться и лучше бы каждому заниматься своим делом. И раз одного его не хватает для того, чтобы решить проблему, нужен кто-то второй, достаточно умный и опытный, чтобы уметь не дрожать как осиновый лист при одном только виде генерала Бел Иблиса, подхалимничая тупым поддакиванием.

— Найдите мне коммандера Калонию, пусть придёт ко мне сейчас же, — он обратился к своему адъютанту. Точнее, должность была временная, почти каждый день лица сменялись и как раз были созданы для поддакивания и подхалимажа. Он избегал нежно-воздушных формулировок «так скоро, как только сможет» — это звучало длинно и с реверансом посреди звуков, будто они были в институте благородных девиц. А они, как ни прискорбно, с недавних пор на войне. Снова. И в этот раз совершенно не понимают, как им победить.

— Подойдите ко мне, Тавет. Что вы видите? — Гарм неотрывно смотрел сквозь панорамный иллюминатор на мелкие и крупные корабли сопровождения, не оборачиваясь на шаги коммандера. Калония, пожалуй, претендовал на рекорд — он не успел даже начать раздражаться, что служащие его штаба передвигают ногами как утиными ластами, отчего идут непозволительно долго, и плевать он хотел на их недельную щетину или забывший расчёску хаос на голове.

Допустим, это был в том числе экзамен на то, не разучился ли Тавет считать. Полезный навык в это время — Гарм, кажется, как минимум половину своего времени только и делал, что подсчитывал количество то погибших в бою людей, то уцелевших кораблей, то время и стоимость ремонта пострадавших. Ресурс получался дорогим, но язык у него не поворачивался назвать его переоцененным.

И теперь, где-то на грани сегодня и завтра, они должны этот ресурс потратить. Кредиты, эти мёртвые пластиковые карточки, тратить было проще — выложил из кармана и всё, забыл. Иблис давно уже не подписывал никаких писем родственникам и близким погибших, но, возвращаясь каждый раз, в мыслях всё равно их писал, чьей-то неизвестной матери или жене.

— Как минимум один из кораблей не вернётся, половина тяжело пострадает, — он произнёс это буднично, день за днём привыкал и вот, это звучит как меню на эту неделю, будто с сожалением, что только мяса маловато, а так ничего. — И они тоже об этом знают, — генерал видел их лица, такие же каменные и гладкие, как те кредитки, которые сейчас не могли никого спасти, а только латали дыры в корпусах их новых, вылизанных миром крейсеров, фрегатов, разрушителей. Больше Гарм ничего не сказал — Калония достаточно умный, он не уничижал его объяснениями для детей, чтобы складывать простые числа в уме, соединять две разрозненные части, а ничего сложнее пока не требовалось. Он лишь подводил его к вопросу, расшевеливал, окунал с головой в цинизм, который успел овладеть флотом — Иблис знал, что Кре'фей прервал его отпуск, а он перехватил его у адмирала, пока ботан ничего не понял, кто попал в его цепкие лапы.

Здесь было двенадцать кораблей, до верху наполненных десятками тысяч тех, кто знает, что шансов выйти из боя победителями у них нет, а вот в виде трупов — более чем достаточно.

Он отворачивается от иллюминатора резко, как всегда это делал — вся ситуация, в которую их загнали эти пришельцы, изматывала не тело, телу как раз было всё равно, если оно не ранено, никто здесь не голодал, достаточно спал и не на голом полу и камне. Разум был измождён — он искал едва ли не круглые сутки способ, может, не выиграть одним махом, но победить хоть в одной маленькой битве. Потом пробовал — ничего не получалось, и всё по кругу, опять...

— Забудьте, что вы видели и читали в голонете, что там рассказывали улыбающиеся ведущие между первой и второй серией голодрамы. Войны в Республике нет, но мы её проигрываем. Через месяц те, кто на этих кораблях сейчас, полностью сменятся, если корабли вообще останутся и их тоже не заменят, — у него это звучало как-то устало, и так же расслабленно он плюхнулся в кресло, откинув голову на спинке. Четверо лучших стратегов, тактиков Республики (да, кореллианин был очень скромен, особенно по отношению к себе), с флотом в руках, которому позавидовала бы милитаризированная старая Империя, ничего не могли сделать перед юужань-вонгами и их фанатичной жестокостью. — Будете вино или виски? — вот уже, ближе к теме. Он же не зря притянул к себе коммандера — им нужно было решение. [LZ]<br><center><a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=672#p4886">IDENTIFICATION CARD</a><br><br><img src="https://forumstatic.ru/files/0018/1a/00/18603.png"><br><br><b>Гарм Бел Иблис</b>, генерал новореспубликанского флота, командующий группой флотов «Два»</center>[/LZ]

Гарм приглашающе указывает рукой на кресло рядом и сам же, не вставая, плещет здесь же, на маленьком столике, виски во второй стакан. Немного, как и себе — едва ли на два пальца от дна, но наливать вирренского больше, чтобы напиваться до дыма из ушей, было особенно кощунственно. Не было ещё такого, чтобы растрату этого напитка можно было бы оправдать. Всё ещё. Пока что. Он надеялся, что и не будет, сколько бы ни казалось, что вот-вот...

Даже тогда, когда их шансы пережить новую войну невелики как никогда прежде, кореллинан привычно растягивал бутылку — будто они не успеют проиграть, стать рабами загадочных захватчиков до тех пор, пока есть ещё эта жидкая медь, которая рассыпается снопом мелких золотых искр у стеклянного дна, стоит её коснуться лучику света.

Иблис заглянул в свой стакан в руке, будто виски могло ещё и подсказывать верные слова.

— В том-то и дело, Тавет, — он поднял на Калонию взгляд — очень уставший, выдававший его возраст с потрохами, и нельзя было увидеть за этой пеленой одной беспросветной усталости ещё хоть что-то. Наверное, именно потому, что там больше ничего и не было. — Мы практически ничего о них не знаем. Знаем, что они ненавидят всё неживое — технику, машины, дроидов. Их корабли — живые организмы, которые они специально выращивают, выкармливая их каменной породой, и они связаны ментально со своими пилотами. Корабли умеют создавать гравитационные аномалии — маленькие чёрные дыры — которые поглощают наши лазболты и торпеды. Они не сдаются в плен и сражаются с яростью стаи ворнскров, потому что считают достойной лишь смерть в бою с неверными, а боль — их культ, их путь к своим богам, — и генералу отчего-то казалось, что все эти слова, ради которых уже погибли тысячи, добывая информацию и просто сражаясь на передовой, откуда возвращались разве что чудом Великой Силы — как забиваемые в крышку гроба гвозди.

Нет, мысли о том, чтобы сдаться, перестать сопротивляться у него не прижились. Просто Гарм Бел Иблис был реалистом. Бросаться в самую гущу сражения, очертя голову — славно, только недостаточно, если они хотят победить.

— Если вы хотели услышать от меня какой-то конкретный, понятный приказ — хотя бы скромное объяснение, — то я буду вынужден вас огорчить, коммандер.