Это был очень тяжелый день. И очень долгая ночь. Вчера Хартер уложила Теммина спать, как только они оказались в безопасности в квартире Брайнара. Он даже принес им из больницы все необходимые лекарства, так что они даже смогли поставить пару капельниц, и лечение почти вернулось в прежний ритм. Ночью ее накрыла запоздавшая истерика по поводу произошедшего, и оставалось только надеяться, что Теммин крепко спал и не слышал ни ее плача, ни их разговора.

Утром Брайнар уходит на работу - разузнавать обстановку и писать заявление, а Хартер, относительно успокоившись, остается готовить завтрак и приглядывать за Теммином. Впрочем, завтрак - это громко сказано, она не готовила уже лет десять, да и в холостяцкой квартире друга находятся только полуфабрикаты. Оно и к лучшему, полуфабрикаты испортить сложно, так что через полчаса квартира наполняется вкусными запахами, Калония будит Теммина и ждет его на кухне, заканчивая готовку и заваривая растворимый каф.

- Как ты себя чувствуешь? - сама она чувствует себя категорически отвратительно, но внешне это выражается только бледностью и легкой заторможенностью движений. - Нас не заберут сегодня. Придется ждать два-три дня. Если голова не болит и не кружится, после завтрака мы немного позанимаемся твоей памятью. Вчера мы могли убедиться, что двигательная память у тебя в порядке, навыки и рефлексы сохранились. Это хорошо.

Хватало и того, что было совсем не хорошо. Но об этом Хартер не говорит. Она заливает каф кипятком, ставит на стол тарелки, еще с чем-то суетится, собираясь с мыслями. К занятию ей нужно подойти абсолютно спокойной и собранной - значит, так и будет, простая механическая деятельность всегда помогает сосредоточиться... Надо бы и Теммину об этом рассказать.

- Я в порядке, - Хартер отвечает ровно тем же, сопровождая ответ внимательным взглядом из-за большой чашки кафа, которую она держит обеими руками. Теммин, на ее взгляд, выглядит неважно - хуже, чем мог бы - но сделать она с этим пока ничего не может, если дать ему сильное снотворное или успокоительное, это затормозит возвращение памяти. Память в приоритете. Со всем, что эта память ему принесет, они будут разбираться на следующем этапе. - Я не против. Брайнар разрешил нам разорять его кухню на свое усмотрение, а я никогда не любила готовить.

Вот и хорошее занятие для ее пациента. Лучше, чем лежать на кровати и смотреть в потолок, ожидая, пока их вытащат отсюда. К тому же, никогда не знаешь, что станет триггером для новых воспоминаний - запах, вкус, звук, какая-то привычная последовательность действий?

- О парнях позаботятся в больнице, там присмотрят за тем, чтобы пребывание под медикаментами им не навредило, они еще могут заинтересовать нашу разведку. Брайнар пообещал, что обо всем случившемся никто не узнает, у него большой авторитет в больнице, и он сможет повлиять на всех участников вчерашнего происшествия. Расскажи мне, тебе что-нибудь снилось? Ты вспомнил что-нибудь еще?

Можно говорить о чем угодно, но не так-то просто сбить ее с толку и увести от основной задачи. Хартер не ест, хоть тарелка и стоит перед ней, зато с усердием, достойным лучшего применения, уничтожает чашку дрянного растворимого кафа. Каф всегда делает мир лучше, но этот - нет.

- Вымогатель, - Хартер качает головой, вздыхает, но берется за ложку. Думает о том, что, возможно, не только Теммин ее пациент, но и она - его. Еще почему-то вспоминает, что он всего-то на десять лет ее младше, а кажется, что больше, чем на десять. Обычно. Сейчас, когда он, сам оказавшийся в еще более стрессовой ситуации, чем она сама, пытается о ней заботиться - нет, сейчас не кажется. Это и приятно, и очень грустно одновременно. - Но тут не до любимых блюд, у Брайнара почти пустой холодильник, а нам нельзя выходить из квартиры. Так что просто используй все, что сумеешь найти.

Аппетита нет совсем - это напоминает ей первые дни на Крайте, когда от любой еды к горлу подступала тошнота. Сейчас ощущения чуть слабее, так что она, хоть и медленно, все-таки доносит до рта ложку за ложкой. Уговаривать пациентов поесть куда проще, чем саму себя, но себя тоже приходится.

- Я понимаю, что разговор для тебя неприятный. Вспоминая, ты снова переживешь все моменты жизни, а она была непростой. Но в ней было и много хорошего тоже. Ты скоро обязательно вспомнишь своих друзей. По, Каре, Джессика - они все очень ждут твоего возвращения.

Больше Хартер не задает вопросов и ничего не рассказывает - уговор так уговор, она ждет. И радуется тому, что хоть одно имя нашло в памяти Теммина отклик. Дальше всё будет лучше, в этом он прав. Хорошие воспоминания, вернувшись, помогут справиться с плохими.

- Она летчик, как и ты. Ты летаешь в Синей эскадрилье, а она - командир эскадрильи Стилет. Вы познакомились четыре года назад, если я не ошибаюсь. Говорят, она у всей вашей лихой компании работает рассудительностью и здравым смыслом. У нее темная кожа и темные волосы, она младше тебя... лет на пятнадцать или около того. Она очень переживала за тебя, когда все это случилось. Они с Джессикой бегали вокруг меня и мешали работать, пока я не выгнала их из медблока. Да и не только они. Вся твоя Синяя эскадрилья. Чуть революцию мне там не устроили. Тебя все очень любят, ты душа компании. А еще ты играешь на валакорде и сам сочиняешь песни. Одну из последних я даже помню...

Она помнит ту песню, которую Теммин сочинил про погибшего - но не погибшего - По почти полностью. Потому что она стала песней про каждого не вернувшегося летчика, и про ее сына тоже. Строчки отзываются внутри болью и светлой печалью, но она все равно негромко напевает, надеясь, что это станет еще одной зацепкой для новых воспоминаний.

- Жил, так же как и ты, обычный парень,
Любил он синь небес, предутренний полет.
И вечером сидел, шутил и на гитаре
Играл, косясь на синий звездолет... Помнишь?

- Точно, - Хартер кивает. - Черный. Ты вспоминаешь, ты молодец.

А у Калена - красный. Красная эскадрилья. Ей казалось, что это почетно, связь времен и всякое такое. А оказалось, что красный - несчастливый. Но она гонит прочь от себя эти мысли, сейчас - не о ней. Теммин вспоминает войну. Почему-то плохое вспоминается ему лучше, чем хорошее. Не очень хорошая тенденция, но приходится работать с тем, что есть.

- Про родителей - это память, не сон. И про войну - это память. Юужань-вонгская война закончилась пять лет назад. Вонги ушли из нащшей галактики. Многие планеты до сих пор восстанавливаются после их нашествия. Но теперь у нас другая беда и другая война. Первый Орден. Люди, которые хотят уничтожить Новую Республику и захватить власть. Они создали ужасное оружие - Старкиллер - и уничтожили целую систему Хосниан. Но Старкиллер был уничтожен силами Сопротивления.

Наверное, надо рассказать и про Ди'Куар, но про него сложно. Поэтому Хартер опускает эту часть и переходит сразу к последнему вопросу, смочив горло большим глотком чая. Чай не так ужасен, как каф, и это хорошо.

- Вчера мы столкнулись с людьми Первого Ордена, я полагаю. Не с лучшей их частью, раз мы до сих пор живы. Думаю, они вскоре пришлют сюда новую партию. Хорошо бы к этому моменту быть подальше отсюда.

Она что-то делает не так - что? Хартер еще говорит что-то, но подозревает, а потом и видит по глазам, что Теммин ее не слушает. Вот только она не распознает в этом признак беды, думает - он пытается вспомнить, думает - какая-то из фраз запустила новые воспоминания, и Теммин погрузился в них. А потом происходит то, что происходит. И к этому просто невозможно быть готовой.

Хартер вздрагивает и вскакивает с места, когда он падает, но уже не успевает его удержать. Жуткий крик наполняет кухню, звени в ушах, от него хочется убежать, но она не бежит, конечно - куда? И как бросить пациента в таком состоянии одного? Удивительным образом не поддаваясь панике, Калония быстро убирает оба стула к двери, сдвигает посуду на столе подальше от края, голыми руками отшвыривает крупные осколки подальше от упавшего Уэксли - и, кажется, успевает порезаться - и только потом опускается на колени рядом с ним.

Схватив попутно пару полотенец, Хартер скручивает их и сует Теммину под голову, потом пытается выгрести из-под него еще немного осколков. Он все кричит, стонет, снова кричит... Разве может человек так страшно кричать? Она многое видела, многое помнит, но этот крик какой-то особенно... потусторонний.

- Дыши, Теммин, дыши, успокойся. Слышишь меня? - не надеясь докричаться до него во время приступа, Хартер все равно пытается дозваться Теммина. Она аккуратно поворачивает его голову на бок и одну руку кладет на лоб, другую на грудь. - Слышишь меня? Сделай глубокий вдох. И медленный выдох...

У нее здесь даже нет лекарств. Ничего, чтобы снять приступ. В крайнем случае можно вколоть седативное. В крайнем. Если все это не прекратится само собой минут через пятнадцать. Ей нужно выдержать эти пятнадцать минут - и даже больше, если придется.

Теммин перестает кричать и становится кем-то другим. Кем-то беззащитным и маленьким. Кем-то, кто очень хочет оправдать чьи-то надежды... Магистра? Этого Кайло Рена? Хартер только успевает вытереть капли крови с ладоней об одежду, когда Теммин прижимает ее руку к щеке. Страх сменяется в ней пронзительной жалостью. Что же с тобой сделали... Что он сделал там с тобой...

- Я не брошу тебя, - Хартер не пускает в голос всю эту боль. Ее голос звучит тихо, но очень спокойно, очень уверенно. - Ты сможешь. Ты сильный. Давай еще раз.

Что - еще раз? Что этот ужасный человек от него хотел? Получить какие-то данные о Сопротивлении? Но тогда Уэксли просил бы о чем-то другом. Обещал бы рассказать. Хорошо, зайдем с другой стороны - как она сейчас может использовать это искажение сознания на пользу пациенту? Можно попробовать. Сложно сделать хуже, когда хуже уже некуда.

- Давай еще раз. Я хочу, чтобы ты вспомнил, кто ты. Всю свою жизнь. От раннего детства до момента, как ты напал на генерала Органу.

Ей очень хочется зажмуриться, закрыть глаза руками и не смотреть, но вместо этого Хартер вытаскивает из-под Теммина еще один осколок и слизывает с пальцев капли крови.

Зря она думает, что все обошлось и что Теммин больше не будет кричать. Он снова кричит, и этот крик буквально перетряхивает в ней все внутренности, сердце уходит в пятки, а к горлу подступает колючий комок. Это нужно закончить. Но если закончить это сейчас, оно может вернуться, вернуться много раз навязчивым сном или внезапным приступом. Нужно, чтобы у него получилось неведомое что-то, чего от него хотел Магистр. Или что-то, чего теперь хочет она. Возможно ли это?..

- Ты сможешь. Попробуем еще раз. Давай начнем с простого. Расскажи мне, что ты видишь. А потом расскажи мне, как мы познакомились. Ты это помнишь?

Под рукой нет салфеток и тянуться за ними далеко, поэтому Хартер макает в свою чашку уголок скатерти и смачивает Теммину пересохшие губы. Теперь она не думает, что это закончится скоро. Теперь она сжимается в тугую пружину, чтобы новый крик не ударил так сильно.

Хартер старается запомнить всё дословно и жалеет о том, что у нее нет под рукой диктофона, чтобы записать. Ладно, профессиональной памяти должно быть достаточно. Она должна будет поговорить об этом с кем-нибудь. Лучше всего с мастером Люком, но где он теперь... Хотя бы с Леей, когда ей станет получше. В этих сведениях может быть что-то ценное, что-то, чего она не понимает. Пока она понимает только то, что и без того знает: операция, пытки, Первый Орден.

- Ты вспоминаешь. Ты молодец. Ты должен постараться еще немного.

Женщина... Что это может быть за женщина? Да неважно. У многих есть человек, которого не забудешь, даже если забудешь все. Остается только надеяться, что эта женщина ждет Теммина. Должна ждать. Он заслуживает, чтобы его обязательно кто-нибудь ждал.

- Расскажи мне, как мы ходили к дедушке. Что он говорил мне. Что он говорил тебе. Как он выглядел. Это поможет тебе вспомнить все остальное.

Что это за "дедушка", да еще такой, который "обижал" главного в Ордене Рен? Хартер ловит себя на том, что пытается узнать больше не только для блага Теммина, но и для какого-то абстрактного общего блага. Это не слишком хорошо, но...

Теперь Теммин рассказывает больше, рассказывает подробнее, впервые за два дня - так подробно. Части имен она не знает, но мастера Скайуокера и Рей - знает.  Нет, ей обязательно нужно будет передать ему этот разговор, может, он и поймет, что за "дедушка". Ее пока радует лишь то, что Теммин больше не кричит. Но при этом он еще там, где-то в пыточной Первого Ордена. Ему пора возвращаться, с памятью или нет - неважно. Они еще найдут способ все исправить, а пока - пора возвращаться.

- Ты перенес достаточно боли, - осторожно начинает Хартер. Она все равно не сможет придумать что-то, что сказал бы Магистр. Наверное, ему чужой боли всегда недостаточно... - Ты справился. Больше не будет боли. Больше не нужно боли. Вспомни ту женщину еще раз. Ту красивую женщину. Попробуй вспомнить ее лучше. Четче. Ее лицо. Ее голос. Это не будет больно. Больше тебе не будет больно.

Она тихо медленно выдыхает и берет Теммина за руку: пусть он представит, что это та женщина. Может, через нее он вспомнит еще что-то хорошее, и тень Магистра уйдет. Тень... Что-то слишком много ее пациентов уже поломал этот Рен. Двое - уже много.

Значит, всё-таки Каре. Почему-то теперь Хартер в этом уверена, она наконец-то складывает в уме два и два. Он первой вспомнил ее из трех имен, которые она назвала, хотя и не смог вспомнить до конца. Он вспомнил ее сейчас, когда сознанием был где-то далеко. А она все ходила мимо медблока будто невзначай, когда Калония в сердцах выгнала их с Павой.

- Ее зовут Каре. Каре Кун. Она ждет тебя... Скучает.

Теперь, когда кризис вроде бы миновал, она достает одно из полотенец из-под головы Теммина и сперва аккуратно вытирает ему слезы, а потом пот со лба. Вообще-то пора бы вставать с пола, убирать осколки и вообще убираться. Но она не знает, стоит ли вообще двигать с места Уэксли в таком состоянии.

- Я хочу, чтобы ты вспомнил ее хорошо. Как вы проводили время вместе. Хочу, чтобы ты вспомнил своих друзей. А еще тебе нужно встать. Ты разбил чашку и можешь пораниться.

Она аккуратно встает сама и протягивает обе руки Теммину. Пожалуй, сама она его не поднимет, даже похудевшего, но немного поддержать сможет.

Хартер сидит рядом с Теммином и ждет. Когда он сел, она смела в сторону еще немного осколков, а теперь просто ждет, снова убеждает себя, что надо подождать, не надо делать резких движений, надо дать ему время - и все решится само, как-нибудь да решится, решится лучше, чем при ее вмешательстве, потому что крепкая психика, пусть и надломленная ужасами Первого Ордена, справится без вмешательства медикаментов. Если медикаментозно притормозить ее на этом этапе, на восстановление памяти может уйти слишком много времени. У них столько нет.

Хартер ждет - и дожидается. Неожиданные слова заставляют ее вздрогнуть и поднять голову.

- Плохо? - спрашивает Калония, но ответ ей не требуется, и так понятно - плохо. - Сиди пока. Я дам тебе воды.

Она встает, порывшись в шкафах, находит легкое успокоительное, разламывает капсулу и перемешивает в большом стакане воды. Вода становится немного горьковатой и белёсой, но в целом выпить можно. Этот стакан она аккуратно передает в руки Уэксли.

- Выпей и можешь вставать. Теперь тебе нужно выспаться. Прости, что я с тобой так.

А ведь могло и не получиться, но об этом Хартер предпочитает не думать. Медицина - наука неточная, а психиатрия тем более. Пациентам об этом лучше не рассказывать.

Хартер хочет сказать, что выспится она, вероятно, только в гробу, если повезет им обзавестись после смерти, но вовремя прикусывает язык: окружающие почему-то реагирует на подобные высказывания так, будто начать отсыпаться в таком виде она собирается уже завтра. Вероятно, стоит хотя бы улыбаться, когда шутишь такие шутки.

- Ты не в порядке, - она качает головой. - Абсолютно не в порядке. Поэтому ты пойдешь умываться и спать, а я подожду Брайнара и тоже подремлю после его возвращения. Но если ты хочешь о чем-то меня спросить, то можешь спрашивать, чтобы никакие сомнения не мешали тебе спать. Я вмешала в воду немного успокоительного, но оно не сильное, так что уснуть придется своими силами. Крепкий сон - гарантия быстрого выздоровления, так что ты уж постарайся.

Теперь, когда можно собрать осколки по всей кухне, этим Хартер и занимается: сметает все и выбрасывает в мусорный бак, потом все0таки заклеивает порез на ладони кусочком бакта-пластыря, потому что он принимается кровить при любом неаккуратном движении.

- У тебя есть еще пара спокойных дней, а потом мы вернемся на базу. Там... там тебе придется объясняться с командованием, но это будет несложно, я помогу.

- Все в порядке. Правда, всё в порядке, - Хартер смотрит Теммину в глаза, чтобы он не сомневался, что ее слова правдивы. - Когда мы улетали, она еще лежала в бакте, но уже пришла в себя. Угрозы для жизни уже нет, ей придется полечиться и поберечь себя, но ей такой отпуск только пойдет на пользу. Ни в чем не вини себя, Теммин, не вздумай.

Хартер глубоко вздыхает, понимая, что это почти бесполезные слова. Он все равно будет. И у нее под рукой нет никого, пережившего схожую ситуацию. Придется справляться своими силами. Или отправить к той девочке-психологу, которую привезла Холдо, если ей вообще можно доверять. Хартер пока не доверяет.

- Я понимаю, о чем ты будешь думать. Будешь думать о том, как бы все закончилось, если бы не Финн. Да, всё могло закончиться плохо. Но это не твоя вина, это вина тех, против кого мы боремся - и продолжим бороться. Знаешь, эта беда с генералом Органой только сплотила всех еще больше. Дай волю - и точно пойдут на Первый Орден с голыми руками. Я давно не видела на лицах такого воодушевления, честно говоря. Может, после победы над Старкиллером только.

И все это правда. Хартер очень надеется, что и командование она сможет убедить в том, что Теммин не волен был как-то противостоять своей судьбе. Ей говорили, адмирал Акбар настроен крайне скептично...