Лора никуда не ушла, потому что ей некуда было идти. Шаттл до Крайта обещали подогнать только завтра, ходить по Коронету в такое время казалось чем-то слишком неразумным — было уже поздно, Корран все не возвращался, а на датападе, в который она пялилась все утро вместо сна, все еще открыта новостная лента. Новости были ожидаемо хреновыми.

Предоставленная сама себе в чужом доме, Лора провела время с пользой — выяснила, что, пока Корран отрабатывал свой новый рабочий день, на КорБез напали. И не кто-нибудь, а, кто б мог подумать, неожиданность какая, Первый Орден. Долистав заметку до конца, Лора так и не смогла осилить завтрак. Умом она понимала, что без сна и хоть какой-то еды долго не протянет, она себе нужна сильной, но в это утро сильно хотелось сдохнуть.

Толлак был важен. Просто так совершать налет среди бела дня никто бы не стал. Если его убьют… Лора спрятала лицо в подушки в гостевой комнате, стараясь не думать о худшем.

Не то чтобы ей представлялось возможным резко и в один момент возненавидеть человека. Лора все искала ему оправдания — и, конечно, не находила. Он мог тогда не знать, что похищал — или вербовал — ее отца, но что это меняло? Это все еще не делало его хорошим человеком.

Запах бакты прошлой ночью оказалось невозможно забыть. Лора лежала на кровати, глядя в потолок, представляла себе допросную. Допросная в ее памяти тоже удалась, Лора хорошо запоминала детали.

Представить Коррана Хорна в роли допрашивающего — уже задачка посложнее.

Лора знала, что лучше всего для пыток годятся руки. Можно ломать фаланги пальцев, каждую, если приноровиться, можно рвать ногти, можно загонять под ногти что-то острое. Бакта исправит все за пару часов, срастит все, вот только неправильно. И тогда придется повторить. Они обсуждали все это на парах в академии, тогда это было интересно и даже весело.

Теперь Лоре весело не было. От картинки в голове становилось дурно — она не пытала никого, но знала, как выглядят последствия. В какой-то момент Лора машинально начала вытирать с лица слезы, которые все текли и текли. На несколько часов она вырубилась, когда голова казалась совсем тяжелой, болела, и уже можно было не думать.

Разбудил ее сигнал комлинка — мама снова звонила. Лора подскочила на кровати, ответила ей. От этого разговора легче не стало — у мамы тоже были для нее новости.

Стоило ли говорить, что плохие.

Толлак назвал ей свое настоящее имя, но признаться, что четыре года назад чуть не убил ее маму, забыл. Скорее всего, он вовсе не знал, что Хартер Калония была ее матерью, но Лора дошла до этой мысли не сразу — голова раскалывалась, она продолжала плакать, очень просила, чтобы мама ее дождалась.

Но мама не будет ждать. У нее наверняка созрел план, она уже что-то делала. Лора попросила дать ей немного времени, чтобы она, может, смогла чем-то помочь.

Но ведь даже себе она была помочь не в состоянии.

К десяти часам вечера Лора уже чувствовала себя совсем опустошенной. И нервной — без сомнения, Коррану Хорну в КорБезе сегодня досталось. Насколько сильно и придет ли он вообще — хороший вопрос. Лора не знала, что она тогда будет делать. Искать способ связаться с его женой, чтобы она точно знала, а потом срочно помчалась бы в космопорт. Кореллии с нее точно хватит.

Но вот в открытую дверь просочилась полоска света. В доме было тихо, так что голос Коррана она сразу услышала, вышла к нему и подняла руку, выражая одновременно усталый ужас и бессилие.

— Как вас в таком состоянии отпустили? — Выглядел он паршиво, держался на одних повязках, Лора окинула его критическим взглядом врача — для переживаний больше не осталось места. — Давайте… в ванную. И подскажите, где аптечка.

Она осторожно помогла ему добраться до комнаты, взялась за одежду — ткань уже вся намокла. Ран было много.

— Может, позвонить кому-нибудь? — спросила она, рассматривая странный ожог. — Это… это световой меч?

Такой практики у нее еще не было.

— Зато уже завтра не пришлось бы ходить с чьей-то помощью, повязкой и такой-то матерью.

Удержаться от комментария оказалось невозможно. Лора считала себя очень понимающим врачом, но не любила, если ей делали больше работы, когда можно было не.

Фамилия у Коррана была, без сомнения, очень говорящей — помимо ужасающей раны от светового меча, она увидела, что ему прострелили оба плеча и бедро. Нужно быть невероятно упрямым человеком, чтобы доковылять после такого до дома в тот же день.

Ее это не то чтобы удивило, Лора нередко таких встречала — отчаянных людей, сносивших страшные раны с терпением и стойкостью, которым можно лишь позавидовать. И Лора совсем не уверена, что выдержала бы хотя бы что-то одно из этого.

Корран ее даже пытался успокоить. Подумаешь, совсем не страшно, всего лишь вспороли брюхо до мяса смертоносным лазером, криффня какая. Лора впадать в панику и не собиралась, дернула скептически бровью:

— Давайте я буду решать, насколько это серьезно.

Она вышла в гостиную, куда Корран ей показал, сгребла из комода все необходимое и побольше. Сидеть в ванной он, скорее всего, откажется, будет много бродить по дому и, наверное, даже пытаться работать. Повязки придется менять часто.

— Я предложила позвонить, потому что КорБез сегодня герой всех местных новостей. Вдруг она видела и волнуется. — «Она» — жена, наверное. Еще Лора помнила, что у него была дочь, но не знала, где она — в доме сегодня не было никого. Вэлин примчится вряд ли.

Хотелось спросить о Толлаке — налет совершил Первый Орден, стало быть, его пытались вытащить. Хотелось узнать, удалось ли. Если Коррану так досталось, то, может…

— Хорошо, что хотя бы раны нормально обработали. Как давно вам вкалывали анальгетики? — спросила она, чтобы не думать. По испарине на его лбу еще при встрече стало понятно, что давненько. — Действие уже прошло, я введу еще.

Все это время, впрочем, она делала бактовые повязки.

След от меча все равно не давал ей покоя. Чтобы словить такой удар, и он не стал фатальным, нужно быть тренированным бойцом: если не джедаем, то кем-то, кто мог бы с джедаями сражаться.

Еще Лора успела частично осмотреть дом и прикинуть, что Хорн занимал достаточно высокую должность в КорБезе.

— Вы ведь не простой добропорядочный следователь, верно? — Улыбка у нее вышла слегка натянутой, но спокойной. Как всегда, когда она работала. — Теперь больно не будет. Какое-то время.

Подумав, Лора выбрала максимально допустимую дозу.

— Загадки, значит, любите. Хорошо, — хмыкает Лора, нисколько не удивлённая тем, что ей опять не отвечают. Убрав использованный шприц, она принимается в первую очередь за те раны, что оставил бластер: снимает повязку и смотрит, что под ней. После часов в бакте выглядит не так плохо, заживает понемногу, поэтому она только счищает ее остатки и обрабатывает антисептиком.

— Тогда я скажу, что об этом думаю. В гостиной на голографиях я видела корбезовский китель со знаками отличия. Голонетом пользоваться я умею, вы знаете, что я там нашла. Вы директор.

Лора не знает, зачем говорит это, и зачем ей эта информация. Не то чтобы ею как-то можно было бы воспользоваться.

— Часто приходится по долгу службы браться за… допросы? — Закончив со вторым плечом, она принимается за повязку: кто бы ни прострелил Коррану оба плеча, словно для симметрии, ей теперь придется плотно замотать его всего. Услышав о пресс-конференции, Лора едва удерживается, чтобы не закатить глаза: — Это бы не понадобилось, если бы вы остались в бакте.

У нее найдется ещё несколько комментариев по поводу, но Лора держит их при себе: может, Корран решил добраться домой хотя бы и так из-за нее. Глупая мысль, она бы сама справилась, но совсем отбрасывать эту версию не стоило. Лора все еще не определилась с мнением о нем.

— Но, кажется, у нас есть все, что нужно. Я видела тут… — она проводит по груде пакетов с медикаментами рукой, отыскивая нужный, — кожный герметик, должно помочь с этим, — показывает на живот. — Обойдемся им, плотными повязками, анальгетиками и капелькой стимуляторов, чтоб никто не догадался.

Световым мечом Лора решает заняться в последнюю очередь, поэтому пока принимается за бедро. Мысли все равно никуда не уходят, даже сейчас, поэтому, закусив губу, пару минут в тишине она раздумывает, спросить или нет.

Спросить. В моменты, когда приходится выбирать между «да» и «нет», Лора выбирает первое.

— В ГИС писали, что были жертвы. Пока одна. Это… это ведь не… не Толлак?

Выражение лица Лоры не меняется, когда Хорн говорит ей об «особенных» случаях, но внутри что-то будто обрывается. Словно бы там еще оставалось чему рваться. Майор Первого Ордена, конечно, это очень особенный случай, спорить тут бессмысленно. Главное не думать об этом много сейчас — иначе Хорну ее еще и утешать придется, глаза и без того весь день на мокром месте.

— Уверена, в допросах вы знаете толк, — отвечает Лора, лишь бы что-то сказать, звучит это почти что зло. Это очень сложно — злиться и быть благодарной человеку, который одновременно разрушил и спас ей жизнь. Что в таких случаях делать, к сожалению, Лора не знает и не могла знать, поэтому барахтается в затопивших ее эмоциях.

Хорошо, что теперь у нее есть работа. Закончив с бедром, Лора с озадаченным лицом смотрит на рану от светового меча — годных идей, что с ней делать, у нее нет. По идее меч сразу при контакте и прижег рану, а до нее ее успели обработать медики КорБеза, которые свое дело знали. Поэтому она тоже проходится антисептиком, затем облегчающей болью мазью, очень осторожно размазывая остро пахнущую густую смесь. Должно быть хаттски больно, Лора смотрит на Хорна с тревогой, затем с облегчением: он говорит, что Толлак не погиб.

Правда, вместо него погибли другие люди, наверняка не один и кто-то из КорБеза. Люди, которые этого не заслуживали. Просто выполняли свою работу.

Лора не маленькая девочка и прекрасно знает, что жертв не избежать, но привыкнуть к такому сложно. Можно ли вообще к этому привыкнуть? Она никогда не спрашивала.

— Спасибо, — бесцветным голосом отзывается она, действительно благодарная за информацию — так она хотя бы не сойдет с ума, — и добавляет: — Мне очень жаль.

В этот раз и правда жалеет, хоть и сделать что-то было не в ее власти.

— Я могу что-то еще сделать сейчас?

Ей нужно побыть одной. Может, поплакать, может, просто умыться. Что-то. Ей не хочется, чтобы Хорн смотрел. Он хоть и помог ей, но все же чужой человек. Но она не знает, можно ли оставить его ненадолго в таком состоянии — вдруг все-таки лучше сделать звонок жене, чтобы она побыла с ним хоть на связи, пока добирается до дома.

Люди всегда хотят, чтобы рядом был кто-то близкий. Даже если не признаются в этом.

Лора вот хочет. Правда, что толку. Она совсем одна. И теперь сама выбирает одиночество — чтобы как-то все пережить, не отвлекаясь на дурацкую злость на человека, который ей помог.

Или не помог.

Отец может как выжить, так и умереть из-за этого всего. Из-за этого может погибнуть мама.

Крифф, как сложно.

Лора трет глаз тыльной стороной ладони, не заляпанной мазью, чувствуя, как снова начинает щипать. И откуда в ней столько слез?