⠀⠀Вокруг рыщут какие-то звери, но никаких разумных, и это немного успокаивает, с одной стороны, и настораживает с другой. Если это действительно ловушка, то достаточно хитроумная: следов штурмовиков или затаившихся рыцарей Рен вокруг тоже не наблюдается, хотя здесь столько травы, что землю особо не разглядишь, а По — не настолько хороший следопыт. Каре почти падает, но смеется — просто камень. По улыбается, идет дальше, а когда она предлагает остановиться, вопросительно смотрит на нее: нога?
⠀⠀Не нога.
⠀⠀Пока Каре вглядывается вдаль, По осматривается по сторонам. Тут тихо. Мирно. Так и не скажешь, что не так давно в галактике была кровопролитная война, и не все планеты еще от нее оправились. Устав разглядывать траву, По наблюдает за акробатическими этюдами Каре и плотнее сжимает губы, стараясь не засмеяться над подругой. Тем не менее, ее метод работает, и когда По забирает бинокль, вдали действительно что-то блестит. Он так и идет к руинам какое-то время, держа бинокль у глаз, забирает левее, еще левее, еще левее и всё всматривается, всматривается, пока не признает очертания.
⠀⠀— Вот так раритет, — присвистывает По, опуская бинокль.
⠀⠀На возвышении у храма стоит хэдхантер, древний, как галактика. На таких еще в Старой Республике летали, задолго до Империи. Эта машина наверняка старше его папы, может, что и дедушки тоже. Что там за авиапарк был у Нового Ордена Джедаев?
⠀⠀— Непохоже, чтобы кто-то его прятал. Или ловушка, или очень беспечный и самоуверенный джедай, — По оглядывается на Каре, вновь приникает к биноклю. Опускает его. Вновь поднимает к глазам. Тянется к Каре, хватает ее за плечо и притягивает ближе к себе, чтобы приставить бинокль к ее глазам: — Смотри. Тут.
⠀⠀По указывает пальцем на вход в храм, створки которого медленно раскрываются. С таким скрипом, что отголосок доносится даже сюда, и явно с большим усилием. По щурится, разглядывая вход без бинокля, ждет, что кто-то покажется. Или владелец хэдхантера, или рыцарь Рен, или кто-то еще. Но никого не показывается. Тишь да гладь. И приглашающе раскрытый вход в храм, идти до которого остается всего ничего, минут двадцать от силы.
⠀⠀— Так начинаются все голофильмы ужасов, которые я знаю, — говорит По и немедленно улыбается: — Пошли.

⠀⠀Дверь захлопнется — не беда, откроют, в первый раз, что ли? Но По не говорит об этом вслух, только продолжает уверенно двигаться к храму, даже не пытаясь особенно прятаться в высокой траве. Вокруг ни живой души, которую он мог бы увидеть, и непохоже, что их планируют встречать с винтовками. Неизвестно даже, будут ли их встречать вообще. Может, двери храма сами разъезжаются в разные стороны, без какого-либо участия разумных? Это вряд ли, конечно. Да и не сыграет им на руку: они тут все-таки за живым джедаем, а не за мистически открывающимися дверьми.
⠀⠀— Лучше час, — коротко бросает По.
⠀⠀За полчаса они могут не успеть даже толком уйти подальше от дверей. Мало ли, каков этот храм внутри — По не особо много их видел и знает, чтобы точно утверждать, что сходу разберется в хитросплетении коридоров. Если там есть коридоры. С хэдхантером как-то проще — это гораздо более привычная вещь, и когда Каре с энтузиазмом начинает гадать, каков тот внутри, По улыбается.
⠀⠀— Я бы поковырялся в нем первым делом, если честно. Чтобы, если кто-то не захочет быть найденным, у нас по крайней мере был шанс поймать его до того, как он влезет внутрь и будет таков.
⠀⠀Разъединить пару проводов, чтобы тот не смог подняться в воздух, было бы куда проще, будь с ними Биби-8, но астромеха По оставил сторожить крестокрыл. Поэтому придется сложить их с Каре головы и общими усилиями поколдовать над истребителем. Но ничего, ломать — не чинить, и По надеется, что неведомый джедай, если он здесь есть, на них не обидится. Встречаться с обиженным разумным, способным усилием разума расшвыривать объекты в разные стороны — последнее, чего По хочется.
⠀⠀Храм вырастает перед ними, неожиданно громадный, очевидно древний. Оплетенные ползучими растениями стены, крошащиеся от времени камни, даже воздух здесь кажется каким-то другим, заряженным чем-то, что невозможно ни увидеть, ни почувствовать, если ты не форсюзер. По не форсюзер, поэтому он чувствует только холодок по загривку и кивает головой в сторону хэдхантера.
⠀⠀— Пойдем разберемся с ним, а потом заглянем внутрь. Ты хочешь повозиться или мне?
⠀⠀По вытягивает бластер из кобуры и проверяет настройки. В пыли под ногами не разглядеть следов, только какие-то ящерицы снуют туда-сюда. Высокая трава осталась позади, скрываться здесь можно разве что между руин, и на первый взгляд никакой угрозы не видно. По все равно переводит бластер в боевой режим и держит наготове. Каре не зря вспомнила о том, что захлопнувшаяся за их спинами ловушка была бы не первой — и как же По уже устал попадать в них раз за разом.

Каре, как настоящий аколит Ордена Пресвятой Глокотвертки, вызывается с большим энтузиазмом, и По остается лишь качнуть головой в сторону хэдхантера, мол, он весь твой. Сам же он обходит машину вокруг — и просто чтобы полюбоваться, и чтобы понять, как у хозяина дела с пилотированием, и чтобы убедиться, что вокруг действительно все еще никого. Вокруг, как и ожидалось, действительно все еще никого. Ну кто бы мог подумать. По даже немного расслабляется и возвращается к копающейся в хэдхантере Каре.
— Ну так конечно, ты посмотри на него. Сюда же можно навесить абсолютно что угодно, от каких-нибудь тяжелых лазпушек до гоночных двигателей, — По расслабленно прислоняется к фюзеляжу и наблюдает за тем, как вдали колышется высокая трава. — Безумно популярная штука была, эти хэдхантеры. Даже на Явине были.
На Явине, который можно было назвать верхом окультуренной провинциальности, редко бывало то, что сложно отыскать в остальной галактике. Ну, не считая пирамид Массасси, в которых когда-то была база Альянса. По усмехается, переводит взгляд на Каре, которая уже возится с двигателем. Качает головой: у него, контрабандистский опыт? Нет, конечно! Откуда бы у него быть контрабандистскому опыту. Он же простой сельский мальчик. В смысле, явинский.
Иногда По становится стыдно за это вранье, но потом он вспоминает, как сильно его пугает то, что Каре может о нем подумать, если однажды узнает правду, и он вновь решает ничего не говорить.
— Что там, дай глянуть, — По встает рядом с ней плечом к плечу и заглядывает во внутренности хэдхантера.
Выглядят те, если честно, не очень. По даже присвистывает, хмурится, аккуратно поддевая пальцами провода, проверяет, как те подсоединены, потом смотрит на топливные ячейки, хмурится еще сильнее. Достаточно скоро его руки уже измазаны в машинном масле.
— Этот джедай или кто он там — он явно постарался, чтобы эта машина больше никогда не взлетела. Видишь провода, — По аккуратно показывает на переплетение разноцветных проводов, — они подсоединены все неправильно. Если так хоть раз завести машину, то двигатель шарахнет так, что вот тут перегорит, ну и все. Не взлетишь. Так часто делают, когда хотят задержать кого-то, чтобы, — он вдруг отворачивается от хэдхантера и кидает взгляд на храм, — дать себе время уйти. Потому что выяснить это с первого взгляда сложно, если никогда не делал так же. Бежим!
По срывается с места внезапно, подхватывает бластер, переводит его в парализующий режим, и со всех ног несется к храму. Если джедай действительно уже ушел, то весь их полет сюда будет зря. Ну, разве что они будут знать, где теперь стоит ничейный хэдхантер. По ругается сквозь зубы.

По влетает в храм и старается не думать о том, что только что вслух при Каре сказал, дословно: «если никогда не делал так же». Какой потрясающий, просто гениальный способ сдать себя с потрохами, и как хорошо, что он может сделать вид, что совершенно не слышал тот вопрос, который она начала задавать, когда он уже побежал. В храме прохладно и пахнет пылью и влагой, как это бывает с помещениями, часть которых расположена под землей. Кажется, всю мебель отсюда вынесли задолго до сегодняшнего дня, если она вообще задумывалась. Мозаика, ауребеш, расписанные стены — все это По интересует мало. Он едва ли обращает на них внимание, когда проскакивает мимо, вниз по пологому коридору, надеясь, что успеет хотя бы одним глазом зацепить обладателя хэдхантера. Небольшой походный фонарик он вытаскивает из кармана на бегу, на бегу же включает его, чтобы хоть как-то ориентироваться в этом сумраке.
А потом раздается скрежет, и По резко тормозит.
— Крифф! — вырывается у него, когда он оборачивается и выхватывает фонариком фигуру Каре, обхваченную со всех сторон кромешной темнотой.
Такого поворота По как-то не ожидал. Да, джедайские храмы, как они уже успели выяснить к этому моменту, это здания крайне капризные и живущие по каким-то своим законам. Но обычно ими все же кто-то управляет, и если их здесь заперли, то значит ли это, что это был хозяин хэдхантера? Или кто-то другой? По оглядывается по сторонам, водит кружком света от фонарика по стенам, но на них нет ничего интересного. Тогда он поворачивается туда, куда до того так импульсивно и бездумно бежал, и задумчиво цокает языком.
— Да кто бы сомневался, — отвечает он Каре. Раздумывает еще несколько минут, потом кивает головой вглубь коридора: — Ладно, сначала изучим, что там внутри, а потом займемся выходом. Если наш джедай тоже заперт здесь, у нас только что появился еще один повод найти его. Пошли, — По делает несколько шагов, оборачивается на Каре: — Бластер держи наготове.
Он не просит ее запоминать дорогу, потому что это само собой разумеется. Дальше По продвигается куда осторожнее, чем бежал до этого, и прислушивается к каждому шороху. Неудивительно, если коридор приведет их в какой-нибудь лабиринт, чтобы выбраться из которого, необходимо быть форсюзером. Тогда дело дрянь. Джесс и остальные, конечно, станут их искать, но до этого может пройти несколько часов. А до того, как найдут — еще несколько.
— Как думаешь, это Скайуокер? — вполголоса спрашивает По, пока они идут. — Мы вообще когда-нибудь его найдем?
Ни стены, ни темные провалы дверей, куда он заглядывает и светит фонариком, только чтобы обнаружить пустоту с повисшей в воздухе пылью, не делают это место особенно дружелюбным. Однако если бы По останавливался всякий раз, когда по его коже бежит холодок, его жизнь пошла бы по совсем другому пути. Он идет вперед, и по нему не скажешь, что его вообще хоть сколько-то смущает ситуация, в которой они оказались.

Каре отвечает так уверенно, как будто уже успела заглянуть в будущее и понять, как там, что там, есть ли там вообще легендарный Люк Скайуокер или они ищут призрак. Когда ему самому задают этот вопрос, По всегда отвечает так же уверенно, как и подруга сейчас, но то — перед другими. Тут, наедине, у него нет нужды поднимать кому-либо боевой дух. Тем более, что в кромешной темноте его не особо-то и видно. Они петляют бесконечно.
Когда Каре тянет его за собой обратно, По не сопротивляется, пусть и вздрагивает немного от неожиданности. Но она права: последнее, что им нужно — это потеряться в лабиринте под землей в темноте. Лучше, конечно, чем застрять в какой-нибудь планетарной тюрьме или еще где похуже, но хуже, чем выйти отсюда пусть и с пустыми руками, но живыми и невредимыми.
— Думаешь, что-то поменяется, когда мы его найдем? В галактике, я имею в виду. Вдруг он не захочет возвращаться. Просто так с радаров не исчезают.
Когда слоняешься по лабиринту к джедайском храме, это сильно располагает к беседам любого толка, лишь бы хоть как-то поддерживать видимость нормальности происходящего. Пока что ничего особо не происходит, кроме того, что один поворот сменяет собой другой, и так до бесконечности. По кажется, они уже петляют тут три вечности, хотя наверняка прошло от силы минут десять. Ну, ладно, пятнадцать. Двадцать? У Каре должны быть часы на экране, она подскажет, если что.
Заворачивая за очередной угол, По выставляет перед собой бластер, но там пусто. Однако лабиринты не строят просто так, и чем дальше они идут, тем больше каких-то загадочных письмен и рисунков появляется на стенах, а со временем По понимает: стены становятся ниже. Или нет? Нет, это не стены ниже. Это просто зеркальное покрытие появляется сначала по чуть-чуть у самого верха стен, а потом все больше и больше, пока, наконец, половина стены не превращается в зеркало. А впереди, судя по всему, зеркала начинают доходить до пола.
Зеркальный, мать его, лабиринт в подвале джедайского, мать его, храма. По фыркает и усмехается, проводя ладонью по пыльному зеркалу. Свет от фонарика причудливо бликует и отражается от зеркал.

Как для кого-то, кому просто «очень надо поговорить с братом», генерал Органа прикладывает к его поиску очень много усилий Сопротивления. Куда больше, чем это было бы разумно, если бы она не верила, что мастер Скайуокер действительно сможет что-то изменить, внести свою лепту. На слова Каре По только кивает и не развивает тему. Вспоминать о том, какими ужасающими могут быть джедаи, не очень хочется, будучи в джедайском храме.
— А?
По оборачивается на оклик, смотрит сначала на Каре, потом — на ее отражение. Оно такое же, но другое. Он даже не сразу понимает, что в нем не так, и только когда Каре упоминает цветопередачу, неожиданно тоже замечает: цвета не те. Как будто поменялись местами. Его собственные тоже, но по нему не так заметно, вся одежда на нем примерно одних оттенков, только эмблема на куртке теперь не красная на белом, а белая на красном. Выглядит жутковато.
По хмурится, светит фонариком туда, откуда они пришли. Вернуться? Или пойти вперед? Он поворачивается и смотрит вдаль, туда, где продолжается лабиринт, и зеркала, занимающие теперь все пространство от пола до — до потолка ли? По светит фонариком наверх, но свет причудливо преломляется, съедается темнотой и пылью, так сразу и не скажешь, есть ли тут потолок вообще. Где-то точно должен быть. Это же здание.
Если стены лабиринта не доходят до потолка, можно забраться на них и посмотреть оттуда. Чем выше точка обзора — тем лучше. Это По еще со времен явинского детства знает. Он подходит к зеркалу, упирается о него плечом и смотрит на Каре:
— Бросай рюкзак здесь, я подскажу тебя — посмотришь, так ли высоки эти стены. И есть ли там потолок. Меняющая цвета одежда — ладно, но я хочу знать, что там дальше и не поменяют ли эти зеркала нам что-нибудь еще.
По зажимает свой фонарик подмышкой и складывает руки так, чтобы Каре было удобно наступить на них и подпрыгнуть. Если этот лабиринт к чему-то ведет, если это какое-то испытание, а может, и ловушка, то нет никакого смысла подчиняться его правилам. Когда тебе дают разлинованную бумажку — пиши поперек. По постоянно так делает, и это не раз спасало ему жизнь. И не только ему.

По удерживает Каре настолько хорошо и ровно, насколько может, пока она шарит руками по стене где-то там наверху. Стоит поблагодарить свои школьные годы за этот опыт. Жаль, что никаких полезных открытий он не приносит: судя по голосу Каре, местные стены — одно разочарование. По тихо смеется себе под нос, вздыхает, уже почти предлагает ей слезать, как вдруг что-то происходит. Какой-то щелчок.
— Ага.
«Какой-то проход» — это интересно. И почему так высоко под потолком? Это местный эквивалент вентиляции? Ловушка для мыслящих нестандартно? Что-то другое? По помогает Каре залезть, потом послушно закидывает ей наверх бластер и ботинки, складывает руки на груди, отступая назад и подсвечивая этот самый «какой-то проход» с Каре в нём. Выглядит не особо впечатляюще. Но хоть что-то.
— Не уползай там слишком далеко, иначе я решу, что ты меня бросила на произвол судьбы, — наигранная жалостливость в его голосе ясно дает понять, что это скорее шутка, чем всамделишная просьба. — Осторожнее там.
Когда Каре скрывается в темноте, По перестает светить фонариком наверх и вместо этого оглядывается по сторонам. По-прежнему пусто. Пусто и тихо. Зеркала с искаженным отражением выглядят все так же жутковато. Вроде бы не вредят ничем, а на мозг давят. Чтобы не стоять без дела, По поднимает с земли рюкзак Каре, перекидывая его через свободное плечо — просто на всякий случай, если придется внезапно бежать или еще что. Раз в пару минут он светит фонариком по сторонам.
Никого.
Никого.
Всё ещё никого.
Всё ещё никого, только зеркала чернеют. Ему кажется, или раньше они охотнее отражали свет? Ему точно кажется. Игра воображения. Он в криффовом джедайском храме, тут все не слава звёздам.
По принимается насвистывать, но быстро бросает: не помогает. Если уж на то пошло, в гробовой тишине лабиринта свист жутковато разносится по углам и отдаётся эхом, преображаясь до неузнаваемости. Нервирует. В какой-то момент По достает из-за ворота рубахи мамино кольцо на цепочке и сжимает его в кулаке, бездумно теребит пальцами. Прячет обратно.
— Каре? — зовёт он, глядя в сторону — конца? центра? — лабиринта. — Долго ты там? Каре?
Зеркала чёрные. И сам По в них отражается тускло, как будто едва заметно. Как призрак. Звёзды, нет у него таких нервов это терпеть! Зажав фонарик в зубах, По отходит к стене лабиринта под проходом, разбегается, насколько это возможно, и прыгает, толкается ногой от противоположной стены, переворачивается в воздухе и успевает ухватиться рукой за самый край открытого проема в зеркалах. Под ним, кажется, собралась вся чернота бездны. По судорожно выдыхает и хватается за край и второй рукой тоже. Это просто нервы шалят. Просто нервы. Криффовы зеркала. Криффов фонарик в зубах.

— Зеркала стали темнеть, и я был очень мотивирован, — откликается По, перехватывая фонарик из зубов рукой, и в его голосе куда меньше бравады, чем обычно.
Он подтягивается и залезает в проход, ради чего ему приходится изловчиться, чтобы влез еще и рюкзак Каре, а также оружие, в общем, задачка оказывается не из легких, и он очень шумит. Но шум — меньшее из зол. Главное, что он не остался наедине с тем, что там происходило внизу. Вслед за Каре По ползет, тихо чертыхаясь себе под нос.
— Поверь мне, ты не хочешь выбираться обратно к этим треклятым зеркалам, — ворчит он, заслышав предложение чем-то подпереть створку. Мог бы — сам бы закрыл.
Какое-то время они ползут, пока Каре не замирает. По замирает тоже, прислушивается. Однако гасить свой фонарик следом за ней не торопится, только направляет его в другую сторону, чтобы она могла разглядеть все, что ей там интересно. Он пока подползает ближе. Кажется, впереди что-то интересное, иначе она бы не спрашивала. Несколько мгновений По раздумывает. Жестами тут сложно указывать, слишком уж проход темный и узкий, поэтому в конце концов он негромко говорит:
— Вперед, я прикрою.
И не без труда достает бластер из кобуры, куда сложил его еще в лабиринте, до прыжка. Особо сильно он тут, конечно, за Каре не постреляет, поэтому это скорее способ морально поддержать ее. А еще — наглотаться местной пыли, клоками теперь свисающей с его одежды.

К счастью, прикрывать Каре не приходится: впереди оказываются окна. Маленькие и зарешеченные, но потрясающе обычные окна. По высовывает в одно из них руку и признает, что это, пожалуй, максимум, который можно туда просунуть. А жаль, а жаль. Прыгать в окна ему всегда нравилось больше, чем ползать по непонятным проходам в непонятных джедайских храмах. Бластер По решает не прятать, во многом потому, что сделать это сложнее, чем просто ползти дальше с ним в руке.
— Ползём, — решает он, заслышав про лестницу.
Однако перед тем, как куда-либо ползти, достает из кармана комлинк и нажатием одной клавиши игнорирует все триста миллионов сообщений от Джесс, чтобы записать одно ответное:
— Мы в храме. Джедая нет. Ползём по какому-то коридору, без понятия, что будет дальше. Если не выйдем на связь через, — он прикидывает в уме, — час, спускайтесь вниз и выручайте.
Нажав кнопку «отправить», По прячет комлинк обратно и вот тогда уже ползет следом за Каре. Куда бы эта лестница ни привела их, вряд ли это место будет хуже, чем те, которые они уже миновали. В конце концов, в их картине мира уже даже окна появились, а это ли не хороший знак! Ползти вниз по ступенькам — развлечение крайне сомнительное, но зато по ту сторону ступенек коридор становится заметно больше и даже начинает немного напоминать что-то, подходящее для прямохождения.
— Одного понять не могу: для кого это всё строили? — ворчит По, когда ему удается встать на колени и даже не удариться головой о потолок. — Или что это, ходы для домашних фелинксов?
Он светит фонариком сначала в одну сторону, потом в другую. И туда, и туда коридор, кажется, немного светлеет, но как они только что узнали, это могут быть маленькие неприспособленные для пролезания людей окна на пятиметровой высоте от земли. С другой стороны, если попросить кого-то из ребят подвести крестокрыл достаточно близко... По вздыхает и возвращается взглядом к Каре.
— Мне кажется, нет особой разницы, в какую сторону.

Каре разражается небольшой тирадой, из которой становится ясно несколько вещей: она ненавидит джедаев, она ненавидит храмы, и она ненавидит храмы для микроджедаев, кем бы они ни были. По не может не согласиться. Какая-то его часть тоже навсегда возненавидит джедайские храмы. Возможно, в этом и заключается коварный план неуловимого Люка Скайуокера: сделать так, чтобы их силком было не затащить в очередной храм. По думает об этом все время, пока ползет следом за Каре.
Лестница, которая встречает их бесконечностью уходящих вверх ступеней, не радует По только первые несколько минут. Когда примерно через пятьдесят ступенек становится ясно, что потолок ушел достаточно далеко вверх, чтобы можно было встать на ноги, как нормальный человек, он испытывает такое облегчение, какое не было знакомо ему со времен юужань-вонгской. Практически экстаз.
— Никогда не предполагал, что буду так радоваться лестнице.
Они поднимаются все выше и выше. По трет шею, расправляет плечи, тянется, пытаясь хоть как-то привести ноющее после всех этих ходов тело обратно в рабочее состояние. Душу бы продал за горячую ванну сейчас, но все, что ему светит в ближайшем будущем — это крестокрыл. За крестокрыл, впрочем, По бы тоже много сейчас отдал. Но тот стоит на полянке неподалеку от храма, увы.
Помещение, к которому в конце концов выводит их лестница, больше всего похоже на церемониальный зал или такую особую музей-библиотеку с одним-единственным экспонатом. По инстинктивно замирает. Он достаточно общался с Мэй, чтобы знать, что первое правило любого археолога-авантюриста звучит так: оказавшись в большом светлом помещении, ничего не трогай и никуда не ходи! Если можешь, еще и не дыши. Вообще веди себя как-нибудь поскромнее. Чем скромнее, тем дольше проживешь. По ее словам, корреляция была самая что ни на есть прямая.
— Замри! — рявкает По, когда Каре отвлекается от окна и наконец замечает голокрон. — И стой красивая, где стоишь.
Первым делом он осматривает периметр комнаты, все стены, стыки, все, что может потенциально прятать в себе какие-нибудь хитроумные устройства для умерщвления чересчур любопытных и восторженных летчиц. Ничего так на первый взгляд не находится. Вот бы ему сюда археологический сканер, но это была бы роскошь. Все, что у него есть, это бластер и рюкзак. В рюкзаке По и роется, пока не вынимает на свет батончик из гранолы. Разломив его на несколько частей, он прицельно кидается им по плиткам пола вокруг постамента.
Ничего.
Либо его снаряды слишком легкие. Обычно для этого используют специальные шарики.
Впрочем, ладно, обычно люди не натыкаются на голокроны вот так внезапно, а заранее знают, зачем и почему лезут. Еще несколько мгновений По придирчиво осматривается вокруг, затем кивает Каре:
— Ладно, можешь отмереть. Кажется, мы должны были сдохнуть где-то там в ходах, но они недооценили наше коллективное упрямство, — он пожимает плечам. — Может, конечно, это просто пустышка, потому и ловушек нет. В любом случае, будь аккуратна, а я пойду отправлю Джесс сообщение, чтобы они прилетели забрать нас отсюда.

Джесс отвечает ему быстро и коротко, хотя в своем уме По представляет, какими страшными выражениями она обменивается там с Теммином и Л’уло, и усмехается. «Застряли в джедайском храме — ну ты подумай, а? Ни на секунду нельзя оставить!» Что-нибудь вроде того, только с большим количеством ругательств. Он прячет комлинк в карман куртки и вновь возвращает свое внимание внутрь комнаты, где Каре увивается вокруг стеклянного постамента с голокроном, словно голодный фелинкс вокруг добычи.
Какое-то время он наблюдает за ней с каким-то почти исследовательским интересом. Так бывает интересно смотреть, каким образом ребенок вскрывает консервную банку, у которой нет специального язычка. В какой-то момент Каре все же сдается, и По шагает к постаменту и ближе к ней.
— Ты уверена, что эта штука стоит того? — он осматривается вокруг, намекая на то, что любые ловушки, которые здесь есть, могут вести себя тихо ровно до тех пор, пока голокрон остается на своем месте. — Его, конечно, наверняка можно загнать на черном рынке за хорошие деньги... Или ты думаешь приманивать мастера Скайуокера на эту штуковину?
Это было бы хорошей идеей, не знай они оба, что приманится на нее скорее Первый Орден со своей группой поддержки в черных балахонах и устрашающих масках. Не то чтобы По их видел, но слухи ходят такие.
— Ну давай попробуем из бластеров. Только отойдем поближе к окну, потому что я уже сказал Джесс, что забирать нас надо отсюда, и комлинк послужит ей маячком. Она и так, судя по лаконичности ответа, готова откусить нам головы и задницы и поменять их местами.
На принятие частично безрассудного решения у По уходят считанные секунды: когда это он отказывался от хорошей авантюры, да еще и с таким кушем? Ха! У окна он настраивает свой бластер, на всякий случай хватается за ближайшую выступающую часть стены и прицеливается в ожидании команды «пли!» от Каре.