Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [05.VI.34 ABY] В гостях хорошо, а террористы и котики лучше
Amilyn Holdo, Poe Dameron
Время: 5.VI.34 ABY
Место: Кореллия, дом Дэмерона-старшего
Описание: никакая сила в галактике не способна остановить Эмилин Холдо, которая пришла забирать своего человека.
[icon]https://i.postimg.cc/sDzHP2Qk/apathy-poe.jpg[/icon]
После разговора с Яссеном понятно, что ситуация на Кореллии все же чуть более сложная. Разговор с директором КорБеза Эмилин решает отложить до того момента, пока не услышит, как все было, у По. Иногда скорость нужна, но в большинстве случаев небольшая задержка, чтобы лучше подготовиться, оказывается лучшим решением.
А теперь, когда они на время потеряли Лею, им нужны только лучшие решения.
Потому вместо Коррана Хорна она отправляется домой к Дэмеронам и в ожидании По вежливо осматривается. В том, как выглядит и ведет себя его отец, есть что-то тревожащее, она воспринимает это как отпечаток того, как сейчас По, и ей это не нравится. Не беда, что он отправился на Кореллию, не беда, что попался на глаза КорБезу — это даже удачно, она и правда скучала по Яссену и рада, что они увиделись. Но если КорБез как-то сломал его...
Эмилин встряхивает головой, кудри послушно и красиво ложатся. Ну нет, его сложно сломать. Он сильный человек, но чтобы вернуться в норму, ему, теперь, возможно понадобится время. Как хорошо, что на Крайт прилетела Орла. Они вернутся на базу — и она быстро уберет из него то, из-за чего в глазах старшего Дэмерона что-то тревожно клубится на самом дне.
⠀⠀По не делает ничего, просто сидит и смотрит в окно. Иногда лежит и смотрит в потолок. Иногда сидит за кухонным столом и смотрит в тарелку — или на то, как папа готовит. Он будто застывает в моменте, как если бы воздух стал вдруг вязким, осязаемым и мешает ему шевелиться. Раз за разом По проигрывает в голове разговор с Мэй, вчерашний разговор с папой. Пару раз он думает о крестокрыле, который еще у КорБеза, но не чувствует в себе сил разбираться с этим и сегодня тоже. Завтра. Всё завтра. Вся жизнь, кажется, откладывается на завтра.
⠀⠀Гостей они не ждут. Тем удивительнее, когда По слышит о том, что к ним кто-то пришел, и этот кто-то хочет видеть его, и этот кто-то — Эмилин Холдо. Не вице-адмирал, просто Эмилин Холдо. По садится на постели, проводит руками по лицу. Щетина отрастает быстро, такими темпами у него скоро будет борода. Несколько секунд ему кажется, что это галлюцинация. Что Эмилин Холдо может делать здесь? Но она правда здесь.
⠀⠀По спускается вниз со второго этажа и видит ее, и это живая, всамделишная Эмилин Холдо: розовые волосы, странный наряд, безошибочно узнаваемый дух Гаталенты даже на Кореллии. Его воображение неспособно воспроизвести ее с такой обезоруживающей точностью. Даже чай рядом с ней словно материализовался самостоятельно.
⠀⠀По нерешительно застывает одной ногой все еще на нижней ступеньке, держась за перила лестницы, оглядывается назад, будто раздумывает о том, чтобы сбежать обратно наверх. Но он знает, что это бессмысленно. Если он что-либо и понял об Эмилин Холдо за четыре недели работы под ее командованием, так это то, что сопротивляться бесполезно. Она настигнет его. По хмурится, обнимая себя за плечи, и идет ближе. Толстовка на нем — с папиного плеча, но они практически одной комплекции.
⠀⠀По останавливается в поле зрения Холдо и не здоровается, только смотрит тусклыми глазами.
⠀⠀За чем бы она ни прилетела, он вряд ли сможет это выполнить.
[icon]https://i.postimg.cc/sDzHP2Qk/apathy-poe.jpg[/icon]
Вот, значит, отчего тревога. Она трогает за плечо и Эмилин, говорит — открой глаза, это будет не так уж просто — ложится тенью на сердце. Эмилин смотрит и думает, что могла бы его и не узнать. Даже кудряшки лежат как-то иначе, устало.
Она вдруг понимает, что не спросит у него, что с ним было в КорБезе, потому что от ее вопроса может стать хуже, а она вовсе не всегда с холодным интересом разворачивает все, что ей интересно. Что с ним было, ей может рассказать и Хорн, когда она доберется до него. А она доберется: крестокрыла у дома Дэмеронов нет, помещений, которые можно было приспособить под ангар, она тоже не видит. Он мог остаться в КорБезе. Надо его забрать.
Она смотрит на запавшие глаза, на щетину, завоевывающую его лицо, на руки, сжатые на плечах, будто иначе его куда-то унесет. Это не совсем незнакомо. Эмилин видела таких людей во время юужань-вонгской. Но только теперь — не она. И попал По даже не в Первый Орден. А в Кореллианские, чтоб их, силы безопасности.
— Ну что ж, вам, очевидно, очень идут не только дети, но и борода.
Эмилин звучит так же, как обычно, как будто не видит ничего ужасного, не понимает, что чтобы вернуться и снова стать раздражающим собой, По может понадобиться очень много времени. Не стоило ему отправляться сюда, ни о чем не предупредив. Не стоило ей отпускать его. Ни о том, ни о другом она не говорит вслух. Что сделано, то сделано. Настоящее важнее прошлого. Настоящее иногда важнее даже будущего.
Сейчас — именно такое иногда. И потому, хотя в другой ситуации она никогда бы не сделала этого, Эмилин очень уверенно, будто ничего особенно в этом нет, обнимает По.
⠀⠀Борода?
⠀⠀Эмилин Холдо прилетела на Кореллию, чтобы поговорить с ним про детей и бороду?
⠀⠀По не меняется в лице, даже когда она вдруг обнимает его, эта странная женщина, с которой нет никакого сладу. Он только думает, что это хорошо, что Хорн не трогал его руками, иначе он бы шарахался от каждого прикосновения. Только — нет. Не хорошо, а плохо. С тревогой по поводу прикосновений было бы проще справиться, чем с этим. Сейчас ему просто везет, что он знает, что Эмилин Холдо не форсюзер. Не рыцарь Рен и не джедай.
⠀⠀По не вырывается, просто отступает на шаг назад, возвращая дистанцию. Что бы это ни было, странные гаталентские традиции для военного командования или что-то еще, он к этому не привык. Он — коммандер в ее подчинении. Она — начальство.
⠀⠀— В...е-ад...ал, — негромко сипит По.
⠀⠀Голос, глаза, лицо — всё в нем пустое, но вместе с тем некоторые автоматические реакции продолжают действовать. Он потомственный военный, дисциплина и субординация практически у него в крови. Чтобы нарушать их, нужны силы, а сил у По сейчас не так-то много. Ему не хочется возвращаться в Сопротивление, ему не хочется оставаться здесь. Ему, может быть, немного хочется к Мэй — но и только.
⠀⠀— ...ы ...есь из-...а ...ог..., что вам ...зала ...эй? — это не очень важно. Важно другое. — Про... — в этот раз По делает паузу не потому, что ему сложно говорить и голос то и дело норовит пропасть совсем, а потому, что собирается с силами. Он знает, что это заметно. Ему все равно, если вице-адмирал увидит. — ...орна и ...ня?
⠀⠀Мэй могла сказать. Могла не сказать. Могла сказать, потому что забеспокоилась о нем. Могла сказать, потому что вице-адмирал спросила. По все равно. Он не злится. Он не просил ее молчать об этом, в конце концов, если она посчитала нужным доложить кому-то, то это ее решение. Вряд ли она рассчитывала, что Эмилин Холдо из тех людей, которые сорвутся с базы и прилетят забирать его лично. С другой стороны, Эмилин Холдо — одна из тех, кто почти наверняка знает его историю. И с форсюзерами, и с непослушанием, и вообще. Даже если она принесла с собой лекцию или наказание, По все равно. Отпуская его, вице-адмирал говорила, что главное, чтобы у него был план, и что он не в рабстве. Слова всплывают в памяти и гаснут. Как из прошлой жизни.
[icon]https://i.postimg.cc/sDzHP2Qk/apathy-poe.jpg[/icon]
— Коммандер, — задумчиво отзывается Эмилин.
Голос хорошо завершает образ. Как будто он долго, очень долго кричал, и кто бы что ни делал с ним — они не останавливались. Видимых повреждений на нем нет, все просто плохо. Посттравматичекое расстройство вернулось? Да оно никуда и не исчезало, вероятно, просто спряталось до поры до времени.
— Нет. Мэй Ло только сказала, что прилетела одна. Об остальном мне рассказал мой любимый Галактический Информационный Сервис — и на этот раз он оказался прав. Вы со вчерашнего дня герой не только войны, и новостей, поздравляю.
Она берет свой чай, пьет, мысленно вздыхает — не гаталентский, но ничего. Правильный, подарок от Яссена, тоже есть. Просто для каждого чая — свое время. И время правильного еще не пришло.
— Я была настроена вытаскивать вас из камеры КорБеза, но все обошлось. Конечно, я еще загляну туда. Я не собираюсь оставлять им в подарок крестокрыл. И вообще.
Она встряхивает головой, недовольно ворчит под нос: «Посмел трогать моих людей», но в том, что По — ее человек, она теперь сомневается. Он не выглядит как человек, который хочет вернуться в Восстание. Не выглядит как человек, который хочет хотя бы чего-то. Это наверняка пройдет — в По много жизни, в таких людях она никогда не умирает полностью. В таких людях ростки брызжущей жизни видны в памяти, судьбах и способе мыслить тех, кто знал их, еще долгие годы после того, как сами они умрут.
Но только не факт, что это пройдет быстро.
— Президент Республики выдаст вам личное задание, чтобы вся эта нелепость больше не повторилась. А на базе, потом, что-то решим и с другими кадровыми военными.
Эмилин смотрит. Надо спросить, но не хочется. Но надо.
Она спрашивает:
— Что вы собираетесь делать дальше?
⠀⠀Вице-адмирал возвращается на свое место, пьет чай. По, постояв еще немного, оглядывается вокруг, словно видит диван и кресла в гостиной впервые, и садится тоже. Оказывается, Мэй ничего не рассказывала, и По неожиданно чувствует облегчение. Он и не знал, как ему было важно, чтобы это — всё это — осталось между ними. Есть вещи, которые другим не понять. Даже если они будут очень пытаться, как папа, и действительно этого хотеть.
⠀⠀«Обошлось».
⠀⠀Эмилин Холдо говорит: «обошлось», — и По замирает, задерживает дыхание, сжимается. Словно пружина. Вице-адмирал продолжает говорить, но это слово — «обошлось» — эхом звучит в голове По и не желает затихать. Эхо, вместо того, чтобы отдаляться, наоборот приближается и звучит громче, пока не затмевает собой всё. По вскакивает с места, словно в нем разжимается какая-то внутренняя пружина:
⠀⠀— Обошлось? — шипит По голосом, в котором столько ярости, что он даже звучит, а не пропадает, и тычет пальцем куда-то в сторону и в пол, сжимает другую руку в кулак. Есть вещи, которые другим не понять. Но некоторые, кажется, и не пытаются вовсе.
⠀⠀Вот теперь, к несчастью, голос пропадает. Руки дрожат. Там, где секунду назад была пустота, теперь проступает нечто иное. По говорит сначала одними губами, потому что голос совсем не слушается, а потом повторяет еще:
⠀⠀— Пос...рите ...а меня, ...эм. Я что?.. Я вы?..
⠀⠀Дыхание сбивается, По поднимает лицо к потолку, жмурится, дрожащими руками закрывает глаза. Он делает небольшой круг на месте, три шага вокруг оси, просто чтобы куда-то деть нервную, больную энергию. Личное задание! Нелепость! Бездна их всех забери. По резко разворачивается, неожиданно убирая руки от лица и выходя из своего небольшого хождения по кругу, и шагает ближе к вице-адмиралу, наклоняется к ней всем телом.
⠀⠀Апатия, словно облака на ночном небе, ненадолго расступается, и становится видна чернота.
⠀⠀— Ва... ...то, ...жет...я, эт... шу...ка? ...ще од...а гл...пая ...ых...ка, кот... ...ожн... лег... ...шить? ...смот...те на ...ня, — По склоняется к вице-адмиралу так близко, что может рассмотреть каждую морщинку, каждую пору на ее лице. Она должна суметь хорошенько рассмотреть его лицо тоже. — ...ы так сп...шив...те, как ...дто я ...щё мо...у быть ...ем-то по...зен.
⠀⠀По обещал вернуться к Мэй. К Мэй — не в Сопротивление.
⠀⠀Есть время поднимать оружие, и есть время складывать его. По разгибается, сжимая руки в кулаки, вновь отворачивается, отходит на пару шагов, весь сжатый. Его трясет, руки дрожат, дыхание сбивается. Горло саднит. Чем меньше он говорит, тем быстрее вернется голос. Очевидно, голос будет возвращаться долго. Ярость, клубящаяся внутри, По откровенно неприятна.
[icon]https://i.postimg.cc/sDzHP2Qk/apathy-poe.jpg[/icon]
Безразличие, потерянность, из-за которой все вокруг По казалось каким-то размытым, расступается, в его глазах появляется огонь. Горячий, сильный, он обжигает. Когда По вдруг подходит и наклоняется к ней, Эмилин удивлена — она не чувствует, как обгорают ресницы. Это очень характерное ощущение, она бы узнала его. Но нет, свой огонь По как-то сдерживает.
— Можете, да. Хотите ли — другой вопрос.
Она смотрит, как его почти трясет. И все равно он говорит так. Будто его ярость только отчасти направлена на нее, а другая ее часть — это ярость от бессилия. Ярость от того, как он не чувствует контроль.
Что ж, они теперь все его не чувствуют.
— Посмотри на меня, По.
Она впервые сокращает с ним эту дистанцию. Сейчас это кажется уместным, и от этого, в отличие от объятий, отстраниться нельзя.
— Я видела, как планеты, от которых после войны не осталось ничего, кроме названия, возвращались к жизни. И ты вернешься тоже, может быть, не сразу, но вернешься и найдешь, что делать, чтобы это не било по тебе так сильно. Я не знаю, можно ли легко решить эту шутку, и не знаю, будет ли с тобой все хорошо. Но знаю, что ты сможешь быть полезен, если захочешь, потому что ты сможешь все, что захочешь. Я не занимаюсь людьми, в которых не верю, и не лечу за ними через половину галактики. В тебя я верю.
Она встает тоже, но не подходит к По. Просто смотрит на чашку с чаем в своей руке, потом ставит ее на стол. Чашка становится с аккуратным, тихим и деликатным стуком. Этому фокусу ее научили еще в легислатуре, тысячелетие назад: вода на переговорах нужна не для того, чтобы пить, а чтобы понимать, спокойна ты или нет, чтобы демонстрировать это другим.
— Я не жду, что ты придешь в норму немедленно. Я не знаю, что с тобой, не знаю, как тебе, и не знаю, как все решить просто — но это не значит, что я не могу попытаться. Я не жду даже, что вернешься со мной на Крайт, хотя летела я отчасти за этим, потому что...
Можно сказать про то, что теперь у них есть Орла Окс и очень много дел. Эмиин вместо этого смотрит в сторону.
— На Лею было покушение. На генерала Органу, — прикрыв на секунд глаза, поправляется она. — С ней все будет в порядке, но пока что кому-то нужно сдерживать генерала Акбара, чтобы он снова не решил, что казнить капитана Уэксли — хорошая идея. Я не смогу задержаться тут надолго, потому решать придется в сжатые сроки. Если ты не уверен, чего хочешь — оставайся. Поговори с Яссеном, и больше тебя не станут трогать, пока ты сам чего-то не захочешь. Если устал от Сопротивления и готов остановиться сейчас — хорошо. Но если ты считаешь, что решить это невозможно, а ты не можешь быть полезен, и именно потому тебе не стоит возвращаться, — ты неправ. Ты полезен, нужен и ценен настолько, что я поставила бы на это свою жизнь, если бы пришлось. Поставила — и выиграла бы.
⠀⠀Его имя от нее звучит причудливо, словно незнакомое слово.
⠀⠀Настолько причудливо, что на эту перемену в тоне По поворачивается. Не весь, только головой, смотрит на нее уголком глаза.
⠀⠀Впервые с момента их встречи вице-адмирал Холдо звучит настолько похоже на генерала Органу. Если бы не розовые волосы, чашка чая и откровенно нефункциональный наряд, можно было бы принять одну за другую. По разворачивается больше — по-прежнему не весь, но теперь — еще и плечами. Не то чтобы прежде он считал, что вице-адмирал желает ему мучительной смерти, но все же полагал, что сильно ей не нравится и она проклинает тот день, когда взяла его под свое командование.
⠀⠀По разворачивается весь, когда звучит имя генерала.
⠀⠀На краткое мгновение всё внутри него умирает.
⠀⠀Потом вице-адмирал говорит, что с ней все будет в порядке.
⠀⠀Потом вице-адмирал говорит, что адмирал Акбар хочет казнить Теммина.
⠀⠀Всё остальное перестает интересовать По. И предложение остаться, и предложение улететь, и то, как фамильярно вице-адмирал называет президента — они знакомы? — и то, что она почему-то считает, что люди с повесткой оставят его в покое, и неожиданная декларация его полезности, нужности и ценности.
⠀⠀— Ч... с...чи...сь?
[icon]https://i.postimg.cc/sDzHP2Qk/apathy-poe.jpg[/icon]
Имя Леи работает. Конечно, она всегда выделяла его — и легко понять, почему. Эмилин предполагает, что преданность По к Лее может быть сильнее его преданности Сопротивлению. Или так, или они сливаются во что-то цельное — и тогда вдруг становится совершенно естественным то, как, перестав быть подчиненным Леи, он почти бросил и Сопротивление тоже.
— Он напал на нее и попытался убить, но не смог. Финн его оставил. Она еще не приходила в сознание, около двух недель ее будут лечить бактой. Или что случилось — почему он это сделал?
Этот вопрос сложнее, потому что он отчасти перекликается с пленом самого По.
— Доктор Калония считает, что с ним что-то сделали, пока он был в плену. Что он не контролировал себя. Он тоже в медотсеке, и ему сейчас тоже пытаются помочь. Если это невозможно будет сделать на базе, его отправят туда, где это будет возможно. Но если его можно вернуть из плена полностью — это сделают.
Что будет, если нет, она еще не знает. Слишком далеко, слишком много вариантов, слишком мало информации. Продумывать это сейчас — значит впустую тратить время и силы вместо того, чтобы использовать их на что-то, приобретающее более реалистичные и отчетливые очертания. Например — на поиск новых спонсоров, потому что смерть Тауша Дора из гипотетической стала несколько дней назад печально реальной.
Но об этом По знать совершенно ни к чему.
— Больше никто не пострадал. Насколько нам известно на этот момент, местоположение базы все еще неизвестно Первому Ордену.
⠀⠀По стоит на месте и смотрит на вице-адмирала — и сквозь нее. В иной день он бы уже был на пороге дома и утягивал ее за собой, а то и вовсе ломился бы уже в КорБез за крестокрылом или искал, где арендовать какой-то иной транспорт — или транспорт вице-адмирала, не телепортировалась же она сюда. Сейчас, сегодня По набирает полную грудь воздуха и опускает взгляд в пол, медленно выдыхает. Поворачивает голову, искоса смотрит куда-то в сторону. Поднимает взгляд вновь, открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого лишь хмурится и уходит.
⠀⠀Он возвращается через несколько минут со стаканом, в котором чай. По цвету. По факту — виски.
⠀⠀Который он пьет как чай.
⠀⠀Ставит стакан на стол, садится в кресло, упираясь локтями в колени, закрывает руками лицо. Он хотел остаться здесь. На какое-то время. Просто побыть здесь. Дождаться, пока ему захочется чего-то, чего угодно, пока у него вновь появятся силы что-то делать. Может, на это ушел бы месяц. Может, два. Может, десять. Может — и это страшная мысль — остаток жизни. Но он забыл, что передышка — это роскошь, которой у него нет. Он никогда не может останавливаться, никогда не может давать слабину или опускать руки, даже если они кровоточат, даже если весь он, с головы до ног, кровоточит.
⠀⠀— Я от...лся ...ава...я, что я ... Соп...ле..., — не глядя на вице-адмирала, говорит По. — Док...тель...в у них ...е ...ло. Поэ...му, — он замолкает, резко выдыхает, качает головой. Поэтому криффов ублюдок полез к нему в голову. — Ес... они ре...т про...ди..., сто...т бы... ..сто...нее.
⠀⠀Ему без разницы, что происходит с ним, но ему — никогда! — не все равно, что происходит с другими. С Мэй, с Теммином, с Финном и Рей, с Каре, Иоло и Бастианом, с Джесс — и с генералом Органой.
⠀⠀Особенно с генералом Органой.
⠀⠀У него нет слова, чтобы описать это. Это чувство за гранью дружбы, любви, преданности, лояльности, оно выше, сильнее, жестче, бескомпромисснее. Этому чувству тоже без разницы. Кажется, если По Дэмерон однажды умрет, и генерал Органа позовет — он явится к ней все равно. Призраком, духом, звёздной пылью явится.
⠀⠀По растирает лицо руками, выпрямляется, хлопает себя ладонями по коленям. Наконец смотрит на вице-адмирала.
⠀⠀— Ко...уйте.
[icon]https://i.postimg.cc/sDzHP2Qk/apathy-poe.jpg[/icon]
По оживает окончательно. Это Эмилин скорее нравится, хотя в том, каким он становится, есть что-то нездоровое, лихорадочное. С голосом все еще беда, но они вернутся, и ему помогут. В этом Эмилин уверенна. Пока она в этом Сопротивлении, оно будет помогать до последнего. Будут помогать, пока не исчерпают все существующие варианты.
— Стоит быть осторожнее?
Она недобро щурит глаза. КорБез научил его тому, что стоит иногда быть осторожнее, но это вовсе не тот урок, который стоит учить вот так.
— Это мы еще посмотрим, кому с кем стоит быть осторожней.
Она выпрямляется тоже. Игнорирует дух виски, летящий по комнате. Пусть так, сейчас можно. Как угодно, лишь бы довезти его до базы в относительном порядке.
— План такой: я еду в КорБез, заберу крестокрыл и донесу свое недовольство.
Едва заметно раздуваются крылья носа. Весь ее гнев предназначен другому человеку, тратить его на проявление чувств она не собирается.
— Вас скоро должны посетить. Кто-то из Новой Республики. Поговорите с ними. Потом мы сразу отправимся на Крайт.
⠀⠀По не спорит с решениями вице-адмирала: ни в открытую, ни скрыто, хотя это не совсем привычное его поведение. Он делает еще несколько глотков виски, горло теплеет, жить становится чуть проще. По старается не увлекаться — а еще папа наверняка старается, чтобы он не увлекался — но виски спасает лучше всего. Ни чай, ни каф, ни тем более обычная вода или сок не имеют того же эффекта. Или даже близкого к нему.
⠀⠀Эмилин Холдо собирается ехать в КорБез. По никогда не видел ее такой: она превращается в хищную птицу, в мгновение ока сменяя красивое оперение на острые когти и клюв, певчие трели на предупреждающий клёкот. Это из-за него? Из-за крестокрыла? Из-за них вместе? По вдруг понимает, к кому вице-адмирал собирается идти. Кому предназначается ее угрожающий тон, эти хищные когти, до поры прячущиеся за красотой. Сердце ухает в груди. По быстро отставляет стакан. Поднимается. Шагает ближе. Берет ее за плечи у локтей. Крепко.
⠀⠀— Вы ...е ...отите ту... ...ти, — лихорадочно, тревожно говорит По, вглядываясь в лицо вице-адмирала. — К не...у. Я вы...ню ...юб...й пр...аз, ...то уго...но. Не хо...те к ...му. Он о...сный, не...вля...й че...ек. Он, — По смотрит с мольбой, и хотя шепот и почти отсутствующий голос мешают передавать эмоции, все в нем, от нахмуренных бровей до того, как крепко он сжимает плечи вице-адмирала, выдает крайнюю степень тревоги. — Ес...и он пой...т, что вы ...же из Со...вл...я, он, — дыхание сбивается: когда По дышит, то часто, поверхностно. — Сил...й, он, по...йс..а, мэм, он по...т в ...шу го...у то...е, он ни ...ред чем не ос...итс..., он чт...то выт...ил из ...ей ...оло...ы, он, С...й!..
⠀⠀Если он продолжит так говорить, то сюда явится встревоженный папа, но По не может контролировать свою тревогу. Он приложил там столько усилий, чтобы ничего не сдать, но Корран Хорн все равно вытащил из него что-то, и По не знает, что: базу, лицо генерала Органы, лицо вице-адмирала Холдо, чье-то еще, какие-то планы, воспоминания про поиски Люка, количество кораблей, явки и пароли, частоту шедоунет-канала, в его голове столько всего. В голове вице-адмирала этого еще больше. Идти туда опасно — и для Сопротивления, и попросту для нее самой. По сам не замечает, что лихорадочно дрожит.
[icon]https://i.postimg.cc/sDzHP2Qk/apathy-poe.jpg[/icon]
— Если он что-то вытащил, нужно узнать, что именно.
По, кажется, волнуется. За Сопротивление, может быть, и за нее тоже. Эмилин не видела его таким прежде, но ей кажется, что теперь, когда увидела, она начала понимать его лучше. Но эта тревога все равно неожиданна и даже приятна. Прежде она не думала, что он станет волноваться о ней.
Она мягко высвобождается. Руки у него все еще крепкие, и это главное. С человеком с такими руками все всегда будет в порядке.
— Общаться и разбираться с опасными неуправляемыми людьми — что-то вроде моей специализации. В войну я почти возглавляла дипломатическую миссию, которая заключила союз с Имперским пространством. У меня есть опыт.
Не с джедаями, и она понимает, чего боится По. Она и сама бы переживала, если бы знала, что он планирует на Кореллии угодить в КорБез и познакомиться с его директором настолько близко.
— Не бойтесь, я не пойду туда без защиты. У меня нет ручной исаламири под рукой, но есть что-то получше. Я неплохо знаю Люка Скайуокера и попрошу его вмешаться.если некогда джедай применяет Силу вот так...
Она качает головой. Не из-за того, что делает Хорн, из-за того, что после Хосниана его действия могли вообще не отозваться в Силе. В такое уж время им выпало жить. Если Сила молчит, говорить придется ей.
— Он побоится меня тронуть. Не захочет проблем ни с Люком, ни с Яссеном, ни с Нинкой, висящей на орбите. Побоится, как должен был бы побояться трогать и вас тоже. Я вернусь. Несколько часов — и я вернусь. Доверьтесь мне.
Можно приказать, но Эмилин улыбается и спрашивает:
— Ну, отпустите меня совершить глупость?
⠀⠀Вице-адмирал мягко высвобождается, и По не пытается ее удержать, роняет руки по бокам. Она уверена, что у нее есть опыт, протекция сильных мира сего, а больше всего она, видимо, уверена, что правда — справедливость даже — на ее стороне, и что всё это каким-то образом ее защитит, когда ублюдок полезет к ней в голову. По нечего ей противопоставить. Он не станет удерживать ее в этом доме силой, он не уверен, что смог бы сделать это даже будучи в хорошей форме. Да и папа будет против. Взрослые девочки и мальчики отвечают за свои поступки самостоятельно.
⠀⠀По делает шаг назад, едва заметный, но вместе с тем фундаментальный. Тревога никуда не девается из его лица, руки слегка подрагивают от внутреннего напряжения. Он смотрит на вице-адмирала так, словно она собирается застрелиться прямо на его глазах, а он ничего не может с этим сделать.
⠀⠀— По...ить с ...есп...ими лю...и и ...ть го...вы... че...з ...ару ча...в, — кивает По сам себе, повторяя приказ. — Как...е у...ани... на сл...ай, ...ли вы не ве...есь?
⠀⠀Вопреки мнению вице-адмирала, По продумывает планы гораздо чаще, чем ей кажется. Просто ей случилось застать его в странное время в его жизни, и концентрация спонтанных миссий участилась. Если бы он не полетел сюда, проверять не отвечавшего на сообщения папу, а отправился бы обратно на базу — сумел бы он остановить Теммина? Остановить так, чтобы генералу Органе не пришлось и секунды провести в бакте? Они друзья, он должен был что-то заметить, если с Теммином было что-то не так, что-то понять.
⠀⠀Может, это и хорошо, что его не было.
⠀⠀Он есть здесь — и что он может сделать? Ничего.
⠀⠀Вице-адмирал говорила, что полезность идет изнутри, что это ему самому нужно решить быть полезным. Но вот он решил, и все равно не может быть полезен. Вице-адмирал идет в ловушку, идет добровольно, и ее не остановить. У него просто нет сил ее остановить, что-то придумать, сделать, сказать. Остается только уточнять план Б.
[icon]https://i.postimg.cc/sDzHP2Qk/apathy-poe.jpg[/icon]
Он не спорит, но хочет знать, что делать в случае альтернативного развития событий.
Это хорошо.
Ей нравится в этом все — даже то, как он не угрожает, не расписывает ужасы КорБеза, а просто говорит — «если вы не вернетесь». Так, как будто это реалистичный, очень вероятный результат, который стоит учитывать. Не паниковать, просто иметь в виду.
— Если я не вернусь, примете на себя командование Нинкой — и отправляйтесь на Крайт. Вы там нужны.
Эмилин не пытается спорить, не говорит, что его беспокойство — ерунда. Беспокойство — никогда не ерунда для того, кто беспокоится. Можно с этим не соглашаться, но это стоит уважать.
— Если так случится. Если, — подчеркивает она. — То я бы на вашем месте перестала бы пить. Просто на всякий случай. Но если не получится, поищите в нижнем ящике стола. Там очень хороший освежитель дыхание и хорошо прочищающий голову чай.
Успокаивающим жестом она кладе руку на его плечо, держит ее точно так же, как держал он, но без силы, почти невесомо.
— Хорошо, что вы возвращаетесь. Вас не хватало, По.
⠀⠀По медлит секунду.
⠀⠀Когда говорит — говорит без улыбки, даже в глазах, даже призрачной:
⠀⠀— Ме...я ...е бы...о вс...го ...ару дн..й. Я ...ума..., вы ...осч...ает... это за отп...к и зак...и...е ве...и...ку, — он склоняет голову к плечу, устало хмурит брови. — ...ас еще уч... и ...ить де...ть ...пости, мэм.
⠀⠀Шутка.
[icon]https://i.postimg.cc/sDzHP2Qk/apathy-poe.jpg[/icon]
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [05.VI.34 ABY] В гостях хорошо, а террористы и котики лучше
