⠀⠀Полковнику Тауэру шестьдесят три. Сеймур замечает неладное и оказывается рядом мгновенно: тот прерывается на полуслове, хотя до этого бодро орал о том, что Толлак Унан отправится на эту миссию даже если ему придется лично посадить его в корабль, и вдруг оседает в свое кресло, словно цепенеет немного.
⠀⠀— Сэр, поднимите руки.
⠀⠀Полковник моргнет, как будто не совсем осознает просьбу или ее смысл, но поднимет одну. Сеймур вглядится в его лицо:
⠀⠀— Обе, сэр, — но тот или проигнорирует его просьбу, или не сможет. — Улыбнитесь?
⠀⠀Полковник Тауэр, кажется, в жизни не улыбался. Не улыбнется он и теперь — но сейчас Сеймур будет уверен, что это потому что не может. Одна половина его лица оцепенеет, уголок рта опустится вниз, еще ниже обычного. Сеймур присядет на край стола полковника, обопрется о подлокотник кресла и вглядится в его лицо, склоняясь ближе. Тот что-то попытается сказать, но говорить удастся едва ли — какие-то бессвязные звуки. В глазах будет видно боль. Сильную. Очень сильную.
⠀⠀Сеймур хмыкнет себе под нос, склонит голову чуть набок.
⠀⠀— Голова болит, да? — он сощурит глаза, отклонится. Заметит, что полковник тянется к комлинку, и перехватит его со стола. Повертит в руках. — Вы плохо видите сейчас, я позову на помощь, сэр. Не переживайте. Всего лишь инсульт. От такого в Первом Ордене не умирают.
⠀⠀Сеймур легко оттолкнется от края стола, обойдет его вокруг, сядет в кресло, где сидел предыдущие двадцать минут, пока они орали друг на друга. Толлак Унан и очередная убийственная миссия — Сеймур сказал, что даст ей случиться только через свой труп. Он продолжит вертеть комлинк в руках. Верхняя сторона. Нижняя. Верхняя. Нижняя. Верхняя. Ну, что же.
⠀⠀Пять. Нижняя. Четыре. Верхняя. Три. Нижняя. Два. Верхняя. Один.
⠀⠀Достаточно.
⠀⠀Сеймур вдруг наклонится вперед, включит комлинк и будет выглядеть очень встревоженным, пока звонит в медотсек:
⠀⠀— Врача к Тауэру, живо! — рявкнет он, не спуская глаз с полковника. Тот что-то замямлит. Сеймур, выключив комлинк, бросит его на стол и поднесет палец к губам: — Ш-ш-ш.
⠀⠀Сучья тварь.
⠀⠀Отсюда до медотсека минут пять бегом. Сеймур досчитает до ста двадцати, счет у него четкий, как и у любого разведчика — отличное чувство времени. Только тогда он поднимется, подойдет ближе и стащит полковника, все еще живого, теплого, бешено вертящего глазами по сторонам, с кресла на пол. Расстегнет ему китель, ворот рубашки, ремень, брюки, все, что может стягивать тело. Оглядевшись по сторонам, он не найдет ничего, что можно подложить под голову, и тогда снимет свой китель, свернет его в небольшую подушку и подержит в руках.
⠀⠀— Полагаю, вам очень больно, — в голосе Сеймура не прозвучит сочувствия. — В большинстве случаев инсульт приводит к смерти. Думаю, вы не хотите испытать что-то такое еще раз.
⠀⠀Он услышит шаги в коридоре и быстро подложит китель под чужую голову, проведет рукой по своим волосам, встрепывая их. В голубых глазах — бездна ужаса и отчаяния, хорошо скрытая под профессионализмом. Он разведчик, он в экстренных ситуациях действует, а не цепенеет. Врачи увидят и запомнят его именно таким.
⠀⠀Полковник Тауэр не доживет до медотсека, и все это время Сеймур будет идти рядом и выглядеть встревоженно.
⠀⠀Через сутки, когда поймут, что случилось, тело полковника Тауэра положат в красивую черную капсулу, которую вскоре с почестями отправят в космос. Кто бы мог подумать, что инсульт забирает лучших из них, не так ли? Генерал прикажет Сеймуру явиться к нему на ковер, чтобы рассказать, что одно из указаний Тауэра — это повысить его. Потому что Сеймур был его протеже, его лучшим заместителем, его детищем, проектом, в устах Брендола Хакса все эти слова прозвучат как ругательства. Сеймур молча кивнет.
⠀⠀Когда в кантине «Финализатора» соберутся все разведчики корабля, он поднимет стакан с виски — редкое попущение, но Тауэр — неординарный человек, человек, построивший разведку Первого Ордена, и поэтому сегодня им будет можно. Сеймур поднимет стакан с виски и начнет говорить. О великом человеке, о полковнике Тауэре.

⠀⠀Будущее разворачивается перед ним кристально чистое, ясное, понятное.
⠀⠀Сеймур улыбается — внутри. Снаружи он говорит, добавляя в голос каплю волнения:
⠀⠀— Сэр, поднимите руки.

Отредактировано Seymour Roark (16-02-2020 00:06:52)

Когда Толлак узнает, он сначала не чувствует совсем ничего. Пустота звенит внутри, потому что последние полтора года почти вся его жизнь выстроена вокруг Тауэра, почти всю ее определяет тот факт, что полковник хочет его смерти, и теперь, если он умер - если он вообще способен умереть, если это не запущенная им же дезинформация, если у него нет клонов, если он не воскреснет, если не перенес свой разум перед смертью в дроида или бортовой компьютер, если, если, если... Но если он все же умер - то кто тогда Толлак? Что теперь - его жизнь?
"Да все, что угодно!" - орет его внутренний голос. Все, чем захочет, чтобы она была.
Толлак все равно опустошенно плачет от огромного облегчения, но совсем мало, потому что радость, не менее огромная, сбивает с ног и теснит все остальные чувства. Он бежит куда-то, даже не зная, куда, и хорошо, что натыкается на Янто. Потому что Янто берет все под контроль. Толлак в их лихорадочное расписание, которое нужно, чтобы отблагодарить Сеймура за то, что они все дожили до этого дня, и может - может быть, но это все слухи и домыслы, конечно же - за кое-что еще, вставляет только одно дело. Он хочет быть на похоронах Тауэра. Просто чтобы убедиться, что его и правда вышвырнули с Финализатора навечно.
И присутствует. Стоит со скорбным видом, мысленно вспоминая все случаи, когда он чуть не умер, все миссии, с которых вернулся, подстегиваемый не в последнюю очередью упрямой уверенностью, что если он поехал на миссию, то это значит, что Рорк посчитал, что с нее возможно вернуться. А что возможно - то он сделает. Для Сеймура - даже то, что возможно, и еще немножко сверху.
Например, для Сеймура они с Янто достанут даже невероятный подарок. Даже опоздают в кантину, чтобы помянуть Тауэра.
Последнее получается случайно, но это очень кстати. Это хороший способ в самый последний раз выразить все неуважение, которое накопилось к полковнику. И даже то, что вряд ли их опоздания кто-то не заметит, не кажется хоть какой-то проблемой.

⠀⠀Сеймур забирает свой стакан, оглядывается вокруг. Осознание того, что все эти люди теперь подчиняются ему, еще не доходит до него до конца. Как будто это понарошку, и Тауэр еще ворвется обратно в его жизнь, усложнит ее, рассказав, как он быстро понял, в чем дело, как убил бездействием. Сеймур пьет, чтобы не думать об этом. Он никогда не оценивал себя в критериях опасного или неопасного человека, но теперь, наверное, пора начать. Тост Янто Сеймур слушает без улыбки.
⠀⠀Зря он так привлекает к нему внимание, зря стоит на столе, зря всё остальное. Но это искренне, потому что ни Янто, ни Толлак не знают, никто не знает. А даже если бы и знали, Сеймур уверен, искренности лишь прибавилось бы. Однажды он сказал, что придумает что-то с этим. Прошел год, и вот они здесь. Рукой в кармане Сеймур находит карту и сжимает ее на краткое мгновение, прежде чем встретиться лицом к лицу с Толлаком, который протягивает ему бутылку. Бутылка больше похожа на пыточный девайс для алкоголика.
⠀⠀Сеймур забирает ее из рук Толлака свободной рукой, вертит, рассматривая, и пьет еще. Сложно сознаться в этом, но вместе с черным удовлетворением его накрывает меланхолией. Тауэр был страшный мудак, но он был его, Сеймура, начальник-мудак, наставник-мудак, его заклятый — не друг, нет, но товарищ, быть может. Коллега. А еще он был отцом Рагны, и теперь единственный человек, который об этом знает, это Сеймур. Они уже давно не вместе, но эта мысль укалывает его.
⠀⠀— Выкать мне теперь будешь, да? — спрашивает он у Толлака, поднимая взгляд от бутылки. Находит глазами Янто и кивает им обоим в сторону. — Пойдем, найдем где потише, есть разговор.
⠀⠀Разведчики, получив команду «вольно» и гаркнув троекратное ура его повышению в ответ на тост Янто, теперь понемногу приобретают вид обыкновенных людей. Сеймур не чувствует себя обыкновенным или даже человеком, он чувствует себя чем-то — кем-то другим, о ком он не был в курсе. От этого не страшно, не больно, не грустно. Просто странно. Это не первое его убийство, не первое хладнокровное убийство тоже, но в этот раз проблема в другом — Сеймур теперь будто немного предатель.
⠀⠀Выйдя из кантины в коридор, синевато-черный, с расходящимися под уклоном стенами, он на мгновение замирает. Допивает все, что еще осталось в стакане, морщится, идёт. Не к себе, не в кабинет Тауэра — теперь его собственный, а к общему помещению разведки, где агенты обычно занимаются скучной бумажной работой. Где-то среди всех этих столов есть столы Янто и Толлака, и Сеймур идет к ним, словно торпеда, наведшаяся на цель.

- Только если тебе это нравится, - уже не так браво говорит Толлак.
Он не знает, изменится ли теперь что-то в их общении. Логично было бы считать, что да. Это Рорк запрыгнул на самый верх - и хорошо бы, чтобы он не упал оттуда вниз, но естьи они с Янто, чтобы постараться с этим помочь - а они все еще капитаны. Максимум, чего ждет Толлак от жизни - что теперь его начальником не будет человек, который хотел бы его убить. Но даже так он думает, что его опасные миссии будут продолжаться еще какое-то время. Сеймур только что занял должность. Вряд ли он захочет сразу же облегчать жизнь тем, кто ему нравится. Личное отношение в Первом Ордене терпят в основном в тех случаях, когда это - отношение плохое.
Об этом будет их разговор? Наверное, да. Вряд ли они пошли праздновать - празднования в узком кругу слишком похожи на заговор. Может, и правда срочная работа. Может, последняя миссия - посмертный подарок от Тауэра. Ну ничего. За последние полгода он даже ни разу не умирает, и попадает в медотсек куда реже. Толлак считает это частично следствием стараний Сеймура, частично - тем, что за двадцать восьмой год он научился всякому. Теперь, когда он пережил все прошлые миссии, они не кажутся ему такими уж ужасными. Но это, как и то, что в отдельные моменты Таур казался ему вполне себе ничего человеком, Толлак склонен считать следствием того, что у них работают очень хорошие пси-техники.
Он идет вслед за Сеймуром и Янто к их столам. Толлак за своим проводит куда меньше времени, и это заметно, а вот стол Янто - одно загляденье. Здесь со времен академии, в общем-то, ничего не изменилось.

⠀⠀Сеймур не знает, чего он ожидал. Наверное, большего количества вопросов. Наверное, большего количества радости — от Янто. Он рассудительный, последовательный, куда более сдержанный человек, чем Толлак, который мгновенно зажигается, словно праздничное дерево, но все равно это не та реакция. Что-то тут не так. Сеймур склоняет голову к плечу. Вот так, наедине с Толлаком и Янто, он куда меньше похож на того профессионала, с которым все обычно имеют дело. В нем проступает обычный, живой человек — в позе, в том, как он смотрит, даже в голосе. В мелочах и деталях.
⠀⠀Толлак больше не выкает.
⠀⠀— Надо, — говорит Сеймур ему, хотя смотрит на Янто. А может, это он им обоим. — Но ты полетишь туда не завтра и не один, это не задание для одного человека. Все остальное мы обсудим завтра. И план, и круг обязанностей, и поручения. Янто.
⠀⠀Сеймур замолкает, не продолжает, только разглядывает лицо теперь-уже-майора Тревали. Пока только в рамках этого разговора, но вскоре и вполне официально для всех в Первом Ордене. Что это? Сдержанность? Безразличие? Нежелание? Он слишком много думает? Сеймур перебирает варианты в уме, потом откидывается затылком на сиденье и сползает чуть ниже в кресле. Как же он устал. Он любит загадки и головоломки, но сейчас он едва ли справится с теми, которыми запечатана бутылка в его руках. С людьми всё всегда сложнее.
⠀⠀— Я думал, ты хотя бы улыбнешься. Нельзя быть таким серьезным все время, я могу решить, что тебе нравится собирать статистические отчеты — кто знает, к чему это может привести, — Сеймур усмехается уголками губ и переводит взгляд куда-то в потолок. — Если начистоту, я бы хотел договориться с вами на берегу. Я хочу знать, что у вас на уме, и в обмен готов делиться тем, что на уме у меня. Я хочу, чтобы в любой момент времени вы могли меня заменить, и это не стало бы проблемой, даже не вызвало бы задержки в работе, вообще никак бы на ней не сказалось. Мой фаворитизм сугубо практичен: я думаю, что с вами у меня получится выстроить работу эффективно, что пойдет на пользу всем. Я не умею кошмарить людей, забивая их ногами. И я отказываюсь верить, что разведка может быть эффективной только таким образом. Поэтому если есть что-то, что вы бы хотели, чтобы я знал заранее, лучше скажите сейчас. Я совершал в своей жизни достаточно сомнительных вещей, — сегодня, например, это был очень сомнительный поступок с его стороны, но об этом Сеймур не говорит, только хмыкает себе под нос, — чтобы переплюнуть вас обоих вместе взятых, так что стесняться бессмысленно. Я не хочу, чтобы что-либо мешало нашей совместной работе.

Надо - но Сеймур немедленно превращает миссию из ужасной в отличную. Потому что больше всего на них Толлаку не хватало Янто и того, на чо он способен. Так не хватало,что ему пришлось пытаться быть самому себе Янто. Получалось не всегда, но даже когда получалось, советы и предостережения были от внутреннего, а не настоящего Янто.
Толлак слушает, что говорит настоящий Янто и с огорчением думает, что его внутренний Толлак, если он вообще существовал, тоже был ну очень так себе. Хорошо, что теперь он мог все исправить.
- Я не опасаюсь, - Толлак немедленно бросается исправлять ситуацию. - Особенно за Янто. Мы будем лучшими майорами из всех, кого ты мог бы выбрать. Особенно раз мы снова будем работать вместе.
Возможно, этому он рад даже больше, чем майорству. Но даже сквозь радость и неожиданную откровенность Сеймура он видит, как неуверенно стынет улыбка на лице Янто, слышит, как устало звучит Сеймур.
- Но раз уж мы делимся тем, что у нас на уме...
А стоит? Тауэр тоже никогда не бил его, ни ногами, ни вообще. Ни разу пальцем не трогал, потому что умел выводить и жить в страхе по-всякому, не только ногами. Но Сеймур сразу заявляет именно их. А будет придерживаться того, что обещал?
- Ты звучишь очень странно. Так, будто несмотря на ноги и на все остальное, тебе жаль. Но тебе ведь не жаль, правда? Не жаль того старого мудака?

⠀⠀Янто отвечает осторожно, подбирая слова, как если бы ему что-то грозило за неверный эпитет или плохо сформулированную мысль. Ему не грозит. Сеймур — не Тауэр, и даже если у него и есть какие-то схожие тенденции и наклонности, ему как правило слишком лень. Да, возможно, это именно то, что их отличает друг от друга сильнее всего. Сеймур налаживает отличные процессы, потому что ему слишком лень всем заниматься самостоятельно, точно так же, как он не занимается рукоприкладством, потому что ему слишком лень поднимать руки для этого. В его молодости, пришедшейся на неспокойные времена, было так много энергозатрат, что теперь он словно в вечном режиме экономии.
⠀⠀— Уже подлизываетесь? — Сеймур подпирает голову рукой, уперев локоть в подлокотник кресла. — Хотя о чем это я.
⠀⠀Он вытягивает перед собой руку с бутылкой и несколько секунд нарочито сосредоточенно разглядывает ее. Янто и Толлак не подлизываются, Сеймур не уверен, что умеют, когда это не по работе. Подарок искренний, и это греет. Будь у него силы на разгадывание паззлов, они бы уже выпивали тут все вместе, но сил у Сеймура нет. Он чувствует себя каким-то непропорционально усталым. Как будто не наблюдал за тем, как Тауэр в течение нескольких минут умирал вполне самостоятельно, а долго и муторно пилил ему шею тупой пилой. Даже не световой, а обычной. Сеймур вновь прижимает бутылку к груди и поднимается с места.
⠀⠀— Ну что ж, если у вас больше нет ничего, что вы хотели бы сказать мне до того, как мы все начнем работать в новых званиях завтра, то на этом нашу полуофициальную встречу можно считать законченной. Все, что вам стоит знать про меня, вы уже так или иначе знаете.
⠀⠀Во взгляде Сеймура, которым он поочередно одаривает сначала Янто, а затем Толлака, мелькает что-то, какая-то тень, но быстро исчезает. В его кармане все еще лежит страшный суд. В конце концов он решает, что некоторые секреты, даже если они могут обрадовать кого-то еще, стоит хранить при себе.
⠀⠀— Идите, присоединяйтесь к всеобщему трауру в кантине. Я пойду к себе. Долгий день. Увидимся завтра.