Каре выставляет компенсатор на девяносто процентов вместо обычных шестидесяти и решает, что таким образом она сделала достаточно для своего – то есть, теперь не только своего – здоровья, и больше беспокоиться не о чем.

В крестокрыле ей действительно лучше, сама собой улетучивается сонливость, она как всегда аккуратна, внимательна, собрана.

Эскадрилья летает хорошо – ну, она летает хорошо всегда, но теперь она смотрит на них чуть иначе: кого рекомендовать себе на замену? Решение принимать не ей, но она бы хотела поучаствовать в нем хотя бы советом.

В крестокрыле ей хорошо, но приказ стрелять на поражение омрачает эту радость.

Они же тут не Первый Орден разгоняют, зачем?

Но приказ есть приказ, эскадрилья стреляет на поражение, но, как и комэска, старается скорее вывести из строя технику, а не пилотов. Каре принципиально избегает стрелять по кокпитам, зато с аппетитом взгрызается в двигатели, в орудия, без этого всего пираты долго не оправятся – если оправятся вообще.

— Второе звено, защищаете фрегат.

— Который? – резонно интересуется командир второго звена. В этой мешанине разномастных кораблей не сразу разберешься, кого от кого защищать.

Но Каре уже разобралась, благодаря сведению данных из трех источников данных – с мостика «Нинки», от По и от себя самой, получается разметь на экране квадратики-корабли на условно своих и безусловно чужих.

— Третье звено, оттягивайте истребители от кораблей на себя, прикрывайте это кочевничье старье по возможности.

Девятке все ясно, они вмешиваются в кашу из разномастных истребителей, теснят пиратов от старореспубликанских машин, коротко перебрасываясь удивленными возгласами по поводу того, как и почему это летает. В конце концов Каре обещает сводить их в корусантский музей и все доходчиво объяснить, только пусть они сейчас заткнутся и будут внимательнее.

— Первое, за мной.

Себе она выбирает один из пиратских кораблей, и четверка крестокрылов упорно снова и снова атакует его орудия, пока они не замолкают. Но корабль не забывает огрызаться в ответ, вот уже астромех верещит про перебои с правым двигателем, но чего верещать, пусть лучше поторопится починить, пока там еще есть, что чинить.

При всем при этом Каре старается не терять из поля зрения По, пусть он сейчас не ведущий, не командир, формально он вроде бы один, ничей, но в бою летчик не должен быть ничей, если только он не последний выживший. Так что сейчас он – ее, их, стилетовский.

— Если что – зови, — отзывается она на слова По и резко сворачивает влево от чрезмерно назойливого истребителя противника, который решил поглядеть, чем тут занято первое звено.

О, да он тут не один, только посмотрите на это…

Горячка боя начала стихать, хотя то тут, то там его люди, те, кто некогда поверили в него, сбегая от прошлой войны к вечному путешествию в глубинах Космоса, все так же отстреливались тот тут, то там. Те, кто пришел им на помощь, занимались все тем же, защищали. И отрыли свою охоту. Тим видел это ясно, как часть кораблей, прибывших на помощь, рванула за теми, что отступал из противников. Охота должна была быть кровавой, до последнего вздоха. Тим никак не мог для самого себя понять, чем эти люди, Имперцы ли, пираты ли, представители Новой Республики, как они себя называли, отличались от остальных. В них всех была эта жажда. Жажда властвовать, жажда быть теми, кто прав и несет «добро», вот только все они оставались уроженцами своих планет, хищниками, что возвысились надо всеми. Тим привычно прикрыл глаза, не уходя, в общем, в дрему, но этого и не нужно было сейчас. В эфире раздался голос старшего жреца, заставив Тима поморщиться. Его время как обитателя простого торгового судно опять вышло. Опять нужно было возвращаться и зваться Богом. Тим не верил в то, что он есть тот, кем его зовут жрецы. Вот только остальные в колонии в это верили, верили и сражались сегодня, верили и умирали. А на фрегат должны были свозить раненых и тех, кому нельзя было оставаться на своих судах. Тех, кому требовалась помощь, не только жрецов, знающих медицину, но и его — Тима. Его слова, его утешения. Опять предстояло подбирать их, говорить и говорить, пусть даже он сам не был в них уверен. А бой еще шел, шел, пускай и не так активно. Сколько детей они потеряли? Сколько людей ранили нападавшие. Тим не хотел об этом думать, не хотел опять видеть чужие страдания, что он не в силах облегчить. А на фрегате опять будет стоять тот самый металлический запах, тот, который он помнил с детства, пусть и в этот раз память не оставалась девственно пустой, но все же тот самый запах. Но отступать было нельзя, его паства верила в него, даже больше, чем верил сам Тим, Старик даже не удивился просьбу-приказу лететь к фрегату. Их там ждут, ждут и чужаки. Без него жрецы не будут говорит, без него их так же убьют, как убивают сейчас нападавших. А Тим постарается найти слова, постарается дать колонии еще выжить, пусть и не долго, если даже на вздох дольше — то это уже много.

Старик знал свое дело и фрегат приблизился так быстро, как никогда ранее. Тим даже не успел сосредоточиться на том, кем ему следует теперь предстать. Перед своими людьми, перед жрецами и перед чужаками. Но слабость пришлось отбросить, спускаясь со своего насиженного места стрелка. Он больше не просто стрелок. Пара шагов за пределы любимого корабля и Космический ветер остался позади. Позади остался и простой парень Тим. Теперь всем окружающим был нужен живой Бог, чье имя в текущем воплощении — Тим.

— Каковы потери? Старший жрец, кого, кроме Бабочки, мы потеряли? Вместит ли медицинский отсек раненных? — то, чем следовало заняться по пути к мостику, это его паства, его люди. — Размещаем всех, кого можем, на фрегате, — Тим даже не стал вслушиваться в слова жреца. Цифры, цифры — самая страшная и самая скупая информация, за каждой из них — искалеченная жизнь. Тим знал, что и за пределами колонии все не просто, но как же он винил свое бессилие, то, что ему не явилось во снах это сражение. Скольких бы они могли спасти, будь предупреждение...

Мостик показался как всегда внезапно, Тим привычно кивнул Сесилу. Сесил как всегда привычно качнулся из стороны в сторону. Помедлив еще пару секунд, выравнив дыхание, Тим активировал передатчик, моя Космос, чтобы те, кто их спас, смогли бы принять сигнал. Старый, возможно, но надежный и добротный, понятный к ремонту механизм.

— Говорит Тим, предводитель Колонии. Благодарю за помощь и спасение, — Тим постарался унять дрожь на кончиках пальцев. Старший жрец стоял рядом и качал головой. Сколько раз этот старик говорил, что следует говорить «Бог этой Колонии», но Тим не мог заставить себя, а жрец молчал...

Через несколько минут Холдо уже привычно отключает глаз. Он должен помогать в такие моменты, но только мешает. Выводит слишком много информации, картинка сразу становится перегруженной, захламленной — а ведь на самом деле все просто. Она пообещала Яссену, что разберется с пиратами, и именно этим и занимается. Тем более, что теперь «Нинка» усиленна эскадрильей очень способных пилотов.

Она старается не видеть в этом мести. Это не месть, просто опыт. Она потеряла глаз не из-за пиратов, а из-за своего решения не добивать их, оставить поболтаться в космосе. Это не месть, просто сделанные выводы. Холдо приказывает стрелять на поражение и не отпускать. Все равно кто-то останется в живых, всегда остаются выжившие. Это ведь не то, как если бы она приказала напасть на каких-нибудь несчастных колонистов и вырезать их всех.

По сравнению с тем боем по дороге на базу, в этом «Нинка» делает мало. Иногда оттягивает на себя огонь, иногда стреляет. Все как должно быть в подобном столкновении. Но Холдо все равно кажется, что она делает недостаточно. Что можно было больше, сильнее, быстрее. Ничего, будет еще следующий раз. Пиратов в галактике все еще слишком много. А потом останется Первый Орден.

Потом — сейчас нужно забыть на время о пиратах и помочь колонистам.

Интересно, откуда и куда они направляются, что колонизируют? Корабли старые и все разные, непохоже, чтобы их закупали одновременно. И очень дряхлые. Сколько, интересно, времени колония направляется к месту своего назначения.

— С вами говорит вице-адмирал Холдо. У вас на борту есть пострадавшие? Вам нужна помощь? Мы можем сопроводить вас до места ремонта или стоянки. И я хотела бы узнать больше о нападении, которое мы застали.

Пилоты уже должны были возвращаться. Интересно было услышать о том, что видели они изнутри боя. Заметили ли что-то, из-за чего на колонию можно было напасть, или пираты готовы были просто уничтожать тех, кто попадался на их пути?

Корабли жили своей жизнь, как и космос. Космос был велик и огромен, а колония напоминала муравейник. А как иначе? Ведь все они — о Бог, и жрецы, и те, кто поверил ему, Тиму, были единым организмом. То тут, то там вспыхивали экраны, то тут, то там слышались голоса. Люди отчитывались, Тим ждал. Женщина, вице-адмирал Холдо, как представилась она. Тим видел ее, видел единожды, во сне. Впрочем, кроме снов Тим видел людей не так уж часто, кроме снов ничего не оставалось. Во сне та была моложе, нет так вымотана происходящим вокруг. Впрочем, сон мог и не быть реальностью. Рядом с ней была еще одна женщина «Лея», как ее звали во сне. Она тоже была молода. Светские разговоры, в которых Тим ничего не смыслил, но все тот же уверенный голос. Бог колонии вздрогнул, чуть шире приоткрывая глаза. Не время обращаться к дару, не время пытаться что-то понять или услышать. Он ее видел, но это ничего не меняло, он ее видел не сейчас, а прошлое сейчас не играло роли. Один из жрецов тихо подошел, передавая сводки.

— Мы пока собираем информацию о пострадавших в Колонии. Ясно, что потерян один корабль, — «Бабочка», «Ночная Бабочка», потеря, которую уже не вернуть. Старая Мэлл верила ему, верила Тиму, но погибла. Ее подопечные были на кораблях с детьми, что прикрывал фрегат, живы ли, что с ними — Тим пока не знал, но узнает. — По предварительным сводкам, — Тим взглянул на документы, принесенные жрецами, — сильно пострадало пять кораблей, насколько это скажется на возможности колонии продолжить путь — пока выясняем.

Тим дальше вчитался в документ и чуть вздрогнул. Потери не были так велики, как казалось с самого начала, не так уж страшны, если верить числам. Но были раненные среди детей, среди тех, кого защищали особенно, их не уберегли. Не было смертей, но тяжесть ран предстояло еще выяснить. Он подвел колонию, не смог защитить.

— Наш лазарет должен вместить раненных, — чуть тяжело, выталкивая из себя слова продолжил  Тим, — должен, — он перевел тяжелый взгляд в сторону жреца. Судя по повреждениям, дети пострадали случайно, но это не отменяло того, что они пострадали. — Но данные еще уточняются, капитаны еще отчитываются о повреждениях, пострадавших, — Тим сделал паузу и продолжил чуть тише, — и погибших...

Корабли Колонии приходили в движение. Кто-то неспешно, кто-то тяжко, где-то мелькали одинокие бригады ремонтников, где-то с этой задачей справлялись корабельные дроиды. Но не у всех были дроиды, не у всех была возможность приступить к ремонту самостоятельно. Малые корабли мелькали тут и там. Они свозили раненных. Колония жила своей жизнью, своей привычно размеренной жизнью улья, в котором каждый знал что делать. Не знал разве что Тим. Приглашение, приглашение, что прозвучало так внезапно. Будь эта встреча на планете, на нейтральной территории, Тим не задумался бы ни на миг, уже бы летел вперед под неодобрительным взглядом жрецов. Здесь же, здесь он сам до конца не понимал, как поступить должно. Юноша прикоснулся к Сесилу, как будто бы внутренне спрашивая у него совета. Интересно, Сесил тоже когда-то сомневался? Жрец рядом стоял и ждал, ждал чего-то своего. Лететь следовало, помощь была необходима. Сами они не починят тяжелые транспортники...

В коридоре послышлся шум и смех, дети вернулись на корабль, перешучиваясь, хвастаясь друг перед другом царапинами, с опаской поглядывая на строгих жрецов и Тима. Дети продолжали радоваться жизни, несмотря ни на что. Тим кивнул своим мыслям.

— Мы сможем принять шаттл, вице-адмирал, — Тим сделал небольшую паузу, разворачиваясь к жрецу и глядя тому прямо в глаза. — Обратном рейсом я готов вылететь к Вам, но в силу некоторых обстоятельств, я не могу это сделать без сопровождения, — жрец кивнул, чуть хмурясь, а Тим нутром чувствовал, что сопровождение будет для него весомым и неприятным. — В случае, если Вас это не смущает, то я прибуду в кратчайшие сроки.

Жрецы ожили, ожили на столько, что старший жрец напомнил о должном виде перед чужаками, ведь Богу не пристало представать перед людьми вне колонии в обносках. Тим любил свою костюм пилота, но спорить с старшим жрецом не стал, споро переодеваясь в то, что он считал достойными одеяниями и пытаясь чуть пригладить беспорядок на голове. Перед женщиной из видений стоило предстать хоть чуточку в достойном виде, насколько это вообще было возможно.

Собираться куда-либо под тяжелыми взглядами жрецов всегда было сложно. Это было непривычно ни в первый, ни во второй раз, ни спустя годы жизни в Колонии. Тим ненавидел это, как ненавидел и осознание того, что каждый его шаг приближает его к смерти. Сны в этом случае были бессильны. Казалось, что они бессильны и в том, чтобы сохранить саму Колонию. В очередной раз юноша задумался, а зачем они летят через Космос, куда ведет их Путь из снов. Перед глазами снов начали вставать картинки, странные, разрозненные, далекие. Из таких кораблей Колония никогда не состояла, но Тим был уверен, что видит Колонию, все также летящую вперед, к своему Пути... Без него, он чувствовал это явно, и без привычного главного жреца, что-то сменилось, а что-то осталось тем же, а затем яркая вспышка и пустота.  Тим вздрогнул и широко открыл глаза, глядя в пустоту перед собой. Казалось, это был неизбежный конец путешествия Колонии. Тим никак не мог прийти в себя, все также наблюдая пустоту перед собой. Зачем идти вперед, если Колонию, пусть и не сейчас, но ждет конец. Зачем бороться? Тишина и отчаяние давили. Интересно, Сесил это тоже видел? Если да, то что почувствовал он? Внезапно, голоса вокруг вернулись. Колония все также была жива, а врачи, посланные той женщиной, адмиралом, уже суетились помогаю им. Тим встал, чувствуя, как дрожат ноги от слабости. Слабость после снов наяву была нормальной, но говорить о своем последнем сне жрецу Тим не хотел, как не хотел раскрывать многое, что видел в последнее время. Так что юноша собрал себя с силами. Скрыть дрожь оказалось сложнее, почему-то видения-ответы появлялись все чаще, но требовали все больше сил.

— Идемте, — кивнул Тим жрецам. Это тоже было знанием. Жрецы не отпустят его одного, не отпустят туда, где они не смогут его поймать или не смогут вернуть. Как будто бы не осознавая, что Колония держит своего Бога сильнее контроля с их стороны. Или Сесил был другим? К сожалению, сны ничего не говорили о Сесиле...

Короткий полет на шатле, спокойный и тихий. Тим даже его особо не осознал, непривычно было быть на малом транспорте и находиться не в кабине, не видеть пульт управления, не помогать в пилотировании, не читать показатели датчиков... Но старший жрец  остановил Тима жестом, не давая пойти по привычному пути. А слабость не дала Тиму поспорить, а затем пришло понимание, что спорить не должно. Наконец путь завершился и их делегация предстала перед людьми из видений. От слабости немного пошатывало, но Тим держался, не давая себе скользнуть обратно в видения, что звали к себе...

Тиму в самом деле было многое интересно, но разглядывать все вокруг... Ни в его привычках, хотя так хотелось привычно соскользнуть в свое состояние полудремы, когда перед глазами мелькают ведения... Жрецы шли гордо подняв головы, как и полагается жрецам. Сам Тим опять путался в этих безумных одеяние, смотря больше не на то, что видел, а на то, что чего не было. Помнилось многое, вот только не могло оно помочь здесь и сейчас, или могло?

— Приветствую еще раз, вице-адмирал, — заготовленные слова быстро сорвались с губ, когда их небольшая группа достигла той части корабля, где их были готовы принять хозяева. Улыбка женщины вызвала ответную у Тима, но не у жрецов. Те стояли все так же величественно, подняв головы. Как и подобает жрецам. А Тим, Тим смотрел внутрь себя, видя множество людских улыбок. Улыбок, в которых отображалось многое, радость, грусть, вежливость и даже презрение. Юноша судорожно сжал обшлага, пытаясь не провалиться в видения глубже. Не время и не место. Тим чуть встряхнул головой, прогоняя видения чуть дальше, на периферию, чтобы те были рядом, но не мешали, не перекрывали реальность.

— Еще раз от всего сердца и от имени Колонии благодарю Вас за помощь! — юноша шагнул вперед, поднося руки к груди в жесте благодарности и немного ниже склоняя голову. Одновременно с этим ощущая неодобрительный взгляд старшего жреца, явно прожигающий его спину. — В самом деле страшно потерять любого из жителей Колонии, что летит по бесконечным путям Галактики в поисках своего Истинного Пути... — Тим горько улыбнулся.Быть может, не ему привести к Истинному Пути колонию, а быть может Путь и есть странствие. — В самом деле у меня не так много информации, что могла бы пригодится, вице-адмирал. Откуда они не скажу, Колонии предложили признать их власть над собой или погибнуть, по крайней мере это то, что было слышно на Ветре. Было ли еще что-то? — Тим решительно развернулся к старшему жрецу и уже на него посмотрел тяжелым взглядом. — вице-адмирал, я не был в то время на флагмане, больше люблю Ветер, он свободнее, — Тим неопределенно пожал плечами. — А корабли, корабли как корабли, многие на таких летают, поновее наших будут, кажется, да все идут по Космическому пути. Мы за время переговоров детей назад да на флагман перебросили, а затем и бой приняли. Били они на поражение, благо щиты у большинства выдержали. А быть может, запугать пытались. Скорее, будь я на флагмане немного иначе картину увидел бы, они же с левого фланга начали, где Бабочка была, а дальше... — Тим выдержал паузу, — и вы прилетели, маневренные и быстрые...

Жрец ничего не добавил, лишь кивнул в паре мест.

Переход вице-адмирала от обращения на «ты» к вежливой форме был так внезапен, что Тим вздрогнул, чуть не проваливаясь в свое привычное состояние, полное видений. Опять закружились образы, рядом с женщиной возник еще один женский силуэт, со странной прической. Как будто бы два странных предмета обрамляли голову этого силуэта. Лэя — пришло от видения. Затем еще тень, и еще. Уверенная и горделивая, полная внутреннего стержня, затем все закрутилось, и Тим судорожно вздохнув, сжал виски, усилием прогоняя видения. Голова начинала болеть сильнее, головная боль била по вискам, видения мстили за нежелание видеть, видеть именно сейчас. Но было не время и не место для них, совсем не время и не место. Старший жрец поддержал Тима, не давая пошатнутся еще больше, но вот только от этого на душе было еще более мерзко. Тим ненавидел свой дар, когда слабость проявлялась перед этими людьми. Среди жрецов у него друзей не было... Скинув поддерживающие его руки, пусть все еще и чувствуя слабость, юноша еще раз поклонился и ответил на первую часть фразы собеседницы.

— И все же, от своего лица, — на этом месте Тим почувствовал физически недовольство старшего жреца, благо стояли они близко, — и от лица Колонии еще раз приношу благодарности. Не уверен, что без Вашего вмешательства Колония смогла бы продолжить Путь...

Вопрос же о самой Колонии заставил Тима задуматься. Что есть их Путь, что есть их цель, с каждым годом он все меньше понимал это. Видения вели, сны манили, но вот в толкования, что привносили жрецы, Тим не верил.

— Любого из нас ведет по Космосу свой путь. Колония же — это люди, что объединились, веря видениям Бога Колонии и толкованию этих видений жрецами, — Тим кивнул на своих спутников. — Когда завершится Путь и где его конец ведомо только Великому Космосу. Люди вольны присоединяться к ищущим Путь, вольны же уходить, когда нашли свой Путь, пусть он и не совпадает с Путем Колонии.

Тим помолчал, а затем уже от души, от себя, добавил.

— В этой войне многим удалось укрыться в Колонии, переждать время, опасность, затем вернуться. Видения Бога были достаточно точны в тот период... — Тим замолчал, думая про себя, что ему просто повезло, что повезло всем им. И не повезло Сессилю...

«Как Сила вела когда-то хранителей Уиллов» — странная фраза, ее Тим не поняла, но задумался. Кто такие хранители Уиллов, что за Сила? Быть может,  в этой фразе скрывалось больше, чем виделось в первый момент. Тим не знал, но и спросить у своих видений тоже не мог, не сейчас, не во время разговоров. А жрецы, раз они не рассказали об этом ранее, то и не расскажут и сейчас. Оставалось только кивнуть в ответ на слова адмирала Холдо и немного растерянно улыбнуться. Боровым зрением Тим видел, что жрецы тоже чинно кивнули. Они понимали, о чем говорила адмирал, или делали вид, что понимали. В голове возникла должная мысль — быть может кто-то из пилотов Колонии знает, стоило ее запомнить и уточнить затем на Ветре.

Вопрос же о живом Боге заставил Тима улыбнуться в ответ чуть более горько. Он сам не до конца верил в это, но в самом деле его видения и его сны вели Колонию, помогали ей выжить. Ему просто везло, пока везло, а вот Сессилу не повезло, когда-то он уйдет вслед за Сессилом. Жрецы проследят за этим.

— В самом деле Бог Колонии — живой человек, — в голосе Тима слышалась ирония и некоторое разочарование в самом себе. — Адмирал Холдо, я в самом деле Бог этой Колонии, я и мои видения позволяют ей жить. Жрецы часто лучше понимаю, что я вижу, ведь часто видения — лишь намеки истинно Пути... — Тим развел немного руки в сторону, как будто показывая тот самый Путь и, не прекращая виновато улыбаться, чуть склонил голову.

Тим видел, как в тумане, видел встречи, потом, когда война закончится, когда уйдет эта угроза, а другая еще не проявит себя. Жреци церемониально раскланивались, а сам Тим смотрел перед собой и видел хвосты видений, частично соскальзывая в них. Там, в видениях, было привычно, спокойно. Тим был уверен, что там были и те, кто был до него, и те, кто будет после. Опять смеялась старуха Мел, рассматривая новый звездный путь, так же рядом звучал кто-то незнакомый, но Тим был уверен, что этот голос — голос нового верховного жреца, быть может, одного из тех, кто был, а быть может, из тех, кто будет.

Вопрос адмирала был неожиданным. Тим даже не задумывался об этом, все встречи на Пути были предначертаны самим путем и вели по воле чего-то свыше, чем даже живое воплощение Божества. Названия, названия менялись.

— Колония, — Тим чуть улыбнулся, — мы всегда Колония, флагман с жрецами и Богом, — Богом, что чаще жил на мелких истребителях, грузовых кораблях, что присоединялись и уходили по одному им ведомому Пути. — Остальные же то идут с нами по Пути, часть приходит и уходит, а затем опять уходит. Мы изменяемся, но остаемся неизменными, адмирал.

Тим опять чуть виновато улыбнулся, разводя руками, показывая всем своим видам, что он был бы и счастлив помочь, но, к сожалению, тут и он бессилен. Колония и Путь жили всегда, сменяли друг друга Боги и жрецы, корабли и звездные Пути, но Путь оставался и вел Колонию вперед. Интересно, знал ли об этом в свое время Сессил, а если знал, то что думал об этом?