Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [20.II.26 ABY] Пока звуки вальса не разорваны воем сирен...
корусантский мятежник по обмену, рожден летать, но ползает тоже норм
государственный преступник, левая рука Антиллеса
Karè Kun, Wes Janson
Время: 20.II.26 ABY
Место: кантина одной из перевалочных баз НР
Описание: даже в разгар самой страшной галактической войны должно оставаться время на чашку кафа и танец с красивой девушкой, но враги с этим могут быть не согласны.
капитан флота Сопротивления, командир эскадрильи "Стилет"
— Не знаешь, где По? — Каре ловит за рукав товарища по эскадрилье.
Тот таращится на нее три долгие секунды — не узнает. Она в штатском, в простых черных брюках и голубом свитере, вроде бы ничего особенного, но вот уже человек, снявший форму, меняется до неузнаваемости.
— Крифф, я тебя не узнал! Да вроде он к медикам собирался, проведать наших. А что?
— Мы собирались заскочить в местную кантину поужинать...
— С ума сошли? Там не протолкнуться, в местной кантине! Не так уж плоха корабельная столовка. Не, я пас, я пойду посплю часок перед дежурством.
— Увидишь По — скажи, что я ужинаю без него! — бросает Каре уже в спину сослуживцу и все-таки отправляется в кантину.
Там и правда людно... гуманоидно... как это сказать? Словом, джогану негде упасть. В кантину набились и беженцы, успевшие захватить с собой хоть какие-то кредиты, и военные, и торговцы, и кого тут только нет. Из одного угла слышен смех, оттуда же — спор о том, кто сейчас смухлевал в партии сабакка (все?), за столиком у входа — тихий разговор двух мужчин в капитанских погонах, склонившихся голова к голове над каким-то документом, дальше, за большим столом — оживленное обсуждение последнего крупного сражения, ближе к стойке — тихое пение на три голоса, которое, может, подхватили бы и остальные, но звучащая в кантине музыка легко перекрывает голоса.
Каре пробирается к стойке, машинально высматривая своих, но никого из Рапиры не видно. В дальнем углу она замечает связистов с их корабля, но не присоединяется к ним: честно сказать, таких зануд еще поискать надо. Вместо этого она заказывает большую кружку кафа и занимает освободившееся место у стойки, кое-как втиснувшись между незнакомыми мужчинами: один в форме, другой нет.
Честно сказать, настроение сейчас такое, что плеснуть бы в каф два глотка кортигского, а лучше в кортигское — два глотка кафа, но она не пьет. То есть, пьет, когда По протягивает ей колпачок от фляги и заставляет пить, но в целом — не пьет. Страшно, что вот сейчас ты сделаешь глоток, второй, расслабишься — и зазвучит сигнал тревоги...
Сирена снится ей.
Те, кто пережил войну с Империей, говорят, что скоро перестанет, но пока, вот уже почти год — снится.
— Ничего, что я вас потеснила? — Каре поворачивается к тому из мужчин, который кажется ей приветливее, и улыбается ему. — Двадцать минут, пол-литра кафа — и я побегу дальше.
Раз По занят, она лучше последует примеру рассудительного сослуживца и тоже немного подремлет. [icon]https://i.postimg.cc/brPDGBt6/26.jpg[/icon]
корусантский мятежник по обмену, рожден летать, но ползает тоже норм
государственный преступник, левая рука Антиллеса
[icon]https://i.imgur.com/P5qtckM.jpg[/icon]
Тот, что оказался слева, в форме, залпом прикончил содержимое стакана, слишком твердо опустил его на стойку и уставился на Каре странным взглядом, будто видел и не видел ее одновременно. Спустя пару неуютных секунд он молча ушел, а тот, второй, что опирался на стойку справа от девушки и к которому она обращалась, тяжело вздохнул.
— Ну вот. Вы изгнали моего чрезвычайно разговорчивого собеседника.
Вся тоска вселенной звучала в его голосе, но темные глаза откровенно смеялись.
— Придется вам занять его место.
Еще несколько мгновений Уэс старательно сохранял серьезное, почти что скорбное выражение лица, а потом не выдержал и улыбнулся.
Тот тип, что только что ушел, ни слова не проронил за вечер, только молча надирался дрянной выпивкой, не пьянея, и Янсон слишком хорошо представлял, почему, чтобы спрашивать. У него самого в этот раз причин надраться в хлам не было, слава там всему, чему полагается в таких случаях. Да, из крайнего боя пришлось удирать со всех плоскостей, зато все его ребята остались живы и целы, и даже машины не слишком угробили. И несколько каракатиц с начинкой на их вонгский тот свет отправили. Жаль только, что оказалось их там больше, много больше...
В общем, повода выпить не было. И права не было — это формально у них сейчас увал и он торчит здесь по гражданке, а по факту как только «Равана» дозаправится и по минимуму залатает дырки, они схватят дюзы в руки и поскачут догонять остальную группу. Местные технари, конечно, при виде их носителя сделали глаза как у гизки и застонали что-то там про несколько дней, но это они просто еще не были знакомы с механиками «Раваны» и ее капитаном. Уэс — был, и посочувствовал бы техникам, если бы вообще имел такую привычку.
Да и не больно-то хотелось вливать в себя что-то крепче кафа. Витало в воздухе что-то тревожное. Может, общее настроение, настоящее, проскальзывающее легкими истеричными нотками даже сквозь веселье, а может, его собственная паранойя. Будто бы стоит расслабиться — и...
Вообще-то, именно расслабиться и хотя бы ненадолго вытряхнуть войну из головы Уэс сюда и шел, но что-то как всегда пошло не так. И теперь вселенная в лице очаровательной Кудряшки в некотором роде посылала ему жирный намек и второй шанс. Слишком нечастое явление, чтобы позволить себе его проигнорировать.
капитан флота Сопротивления, командир эскадрильи "Стилет"
— Жаль его.
Каре приходится сделать над собой усилие, чтобы не повернуть голову вслед ушедшему. Вместо этого она опускает взгляд и несколько секунд напряженно молчит. Она уже так хорошо знает эти глаза, она их видела и она ими смотрела.
К этому никогда не привыкнешь.
Но и думать об этом снова — невыносимо, зачем думать, если свои пока живы? Пусть не здоровы, но живы. Она постепенно осваивает это злое, но правильное правило: не грусти о людях раньше, чем они уйдут, не думай слишком много о чужих — прикрывай своих, не думай о том, чего ты не смог — думай о том, как смочь в следующий раз.
И живи, живи, пока можешь.
Всё это так сложно.
— Не знаю, смогу ли я вас развлечь лучше, чем он, может, наш корабль все-таки дождется очереди на отправку, и придется бежать. Ждем уже несколько дней, все это очень... тревожно. Меня зовут Каре, а вас?
Дроид-официант ставит перед ней чашку кафа, Каре делает первый глоток, вздыхает: не каф это, а пыль окраинных гипертрасс, но глупо ждать чего-то здесь, сейчас, в войну, это тебе не корусантская кафейня. Но хотя бы запах вкусный, влруг запах тоже может придать бодрости.
— Вы тоже здесь проездом?
Она смотрит на мужчину и пробует угадать, кем он может оказаться. Военный? Эта первая и самая вероятная мысль, а вот с дальнейшей конкретикой сложнее. Кто угодно и откуда угодно, по одной только обаятельной улыбке род войск и звание не определишь, да и надо ли? Вот окажется какой-нибудь полковник, и будет неловко.
О своей принадлежности к флоту тоже не хочется говорить, и Каре слегка привирает про отправку, помня, что корабли с беженцами заполняются пассажирами здесь, в то время как военные еще и встают на ремонт, и ждут распоряжений о передислокации. Ее корабль как раз-таки ждет, и вряд ли ждать им осталось дольше трех-пяти часов. [icon]https://i.postimg.cc/brPDGBt6/26.jpg[/icon]
корусантский мятежник по обмену, рожден летать, но ползает тоже норм
государственный преступник, левая рука Антиллеса
[icon]https://i.imgur.com/P5qtckM.jpg[/icon]
— Вы уже сказали больше слов, чем мой печальный приятель за весь прошлый час, — успокоил ее Уэс. — Так что на этот счет можете не волноваться. Даже если прямо сейчас прозвучит объявление о старте вашего корабля. Я, конечно, ужасно опечалюсь и до рассвета буду надираться паршивым кафом в одиночестве, но со мной будут мысли о вашей улыбке.
Лукавить не приходилось. Эта милая девочка так заразительно улыбалась, что просто невозможно было не улыбаться в ответ — по-настоящему, а не пряча за ехидной ухмылкой боль и злость, и это уже само по себе делало жизнь чуточку лучше.
— Каре, — повторил Янсон. — Красивое имя. Я Вэс.
Он протянул девушке ладонь.
— Я здесь недавно, и скоро тоже отправлюсь дальше. Еще не знаю, куда. Там увидим.
Строго говоря, следующий пункт назначения ему как раз известен. Но привычка не говорить лишнего о целях, маршрутах и местах, и вообще не говорить лишнего въелась намертво еще с тех времен, когда Новая Республика была Альянсом, и любое неосторожно брошенное слово могло стоить свободы и жизни, и хорошо если только собственной. Сейчас все было по-другому, но привычка осталась, и Янсон не спешил от нее избавляться. В конце концов, все эти детали здесь и сейчас не имели решительно никакого значения.
— Галактика большая. Вдруг где-то есть еще местечко без всей этой пакости, а?
капитан флота Сопротивления, командир эскадрильи "Стилет"
— Нет, — очень серьезно отвечает Каре, стирая с лица тень улыбки. – Такого места нигде нет, а если где-то еще осталось, то месяц, два – и оттуда, куда сейчас везут беженцев, тоже будут увозить беженцев, и…
Она смолкает, пьет каф, прячет глаза.
Не получается говорить о чем-то другом, когда война и снаружи, и внутри, и везде. Она честно пробует – и честно не получается, хотя с этим мужчиной ей не нужно обсуждать ни очередное отступление, ни потери, ни пополнение, которое им присылают и которое гибнет…
— Простите, Вэс, я не хотела говорить о плохом, постоянно выходит как-то само собой. Но давайте, давайте придумаем что-то хорошее? – она снова оживляется – как будто загорается внутри лампочка, — не особенно надеясь развеселиться самой, но хоть развлечь нового знакомого. Он ничем не заслужил выслушивать ее пессимистичные мысли. – Пусть сейчас двадцать четвертый год, и нет никаких вонгов, представляете себе, какой тогда была эта кантина? Наверняка пустой, без всех этих толп, сюда иногда заезжали торговцы, чтобы заправиться, а еще контрабандисты, потому что эта дыра далеко от основных гипертрасс, военных здесь почти не было, только те, которые добираются на пограничное дежурство. И все собираются здесь, и не спрашивают друг у друга про занятие, потому что не будет же майор играть в сабакк с контрабандистом, а вечер чем-то надо занять. Здесь тише, больше места, не всегда играет музыка, но если играет, то кто-то может и танцевать. Я бы танцевала, я люблю. Но вряд ли я оказалась бы тут в двадцать четвертом, ну разве что мы с другом провалили бы экзамены и подались бы в пираты. А вы? Кем хотите быть – пиратом, торговцем, военным?
Она болтает и болтает, забыв про остывающий каф – просто чтобы говорить о ерунде и больше не говорить про войну. Вэс не отказывается слушать ее дурацкую сказку про мир, и ближе к концу сказка становится чуть-чуть реальнее, если закрыть глаза, то на секунду ее можно себе представить. Только гомон голосов мешает, но вдруг сегодня просто день рождения у капитана пиратского корабля? [icon]https://i.postimg.cc/brPDGBt6/26.jpg[/icon]
корусантский мятежник по обмену, рожден летать, но ползает тоже норм
государственный преступник, левая рука Антиллеса
[icon]https://i.imgur.com/P5qtckM.jpg[/icon]
Нет, все-таки ей невозможно было не улыбаться.
Янсон поймал себя на мысли, что готов болтать с Каре о чем угодно, и даже про вонгов, если вдруг ей нужно выплеснуть весь накопившийся ужас и все отчаяние от войны, которой не видно было конца... точнее, конец-то как раз просматривался, мрачный и безрадостный, в котором все они умрут. Хотелось, конечно, сделать обиженную морду и сказать что-нибудь вроде «Вы настолько не верите в силы Республики?», вот только Уэс не был уверен, что обрадуется ответу. Что уж там, его собственные ребята, добровольцы и, скажем честно, крепко отбитые на голову мужчины и женщины, на фоне происходящего то и дело впадали в непроходимый пессимизм. Даже ему, видавшему некоторое дерьмо и до нашествия вонгов, эта война давалась тяжело, что уж говорить о девочке едва ли двадцати лет от роду.
Но, кажется, она и сама отлично справлялась. И предлагала интересную игру.
...В двадцать четвертом он торчал на Таанабе почти безвылазно, только что выпустил своих инсектицидников, почти полным составом ушедших во Второй флот, и возился с первогодками. «Саранча», кучка малолеток, которых он оставил, когда началось, потому что был нужен там, куда не мог их за собой тащить. Их, недоучек, все равно бросили в бой, потому что бросали всех, и некоторые даже выжили...
Янсон на секунду прикрыл глаза, чтобы спрятать отразившуюся в них черноту.
«Давайте о хорошем».
Музыка вот хорошая. Ладно, неплохая. Ненапряжный популярный мотивчик. Есть все-таки нечто сродни маленькому чуду в том, что галактика катится к ситхам, а где-то все равно продолжает звучать музыка.
— Мы же договорились не спрашивать, — подмигнул Уэс девушке. — А то вдруг выяснится, что я в самом деле какой-нибудь пират, и вы не согласитесь со мной танцевать.
капитан флота Сопротивления, командир эскадрильи "Стилет"
— Так ведь я не спрашиваю, я предлагаю придумать, кем бы вы были здесь в двадцать четвертом. Но это не так уж важно, я что-нибудь придумаю про вас сама.
Придумает, когда не сможет заснуть, потому что в голове опять воет сирена, и она как настоящая. Если не отключиться сразу, как только положишь голову на подушку, всегда лезет в голову какая-нибудь дрянь. Тогда Каре старается вытеснить ее хорошими воспоминаниями. Одни она перебирает как есть, вторые додумывает, третьи придумывает полностью: а что было бы, если бы…
Иногда помогает.
— И будь вы самый что ни есть распоследний пират, я все равно соглашусь с вами танцевать, — Каре делает последний глоток кафа и без сожаления отодвигает в сторону чашку, в которой осталось больше половины. – Только жаль, что я не надела платье, знаете, знала бы заранее, что встречу вас – захватила бы с собой ну хоть одно!
Вот теперь она улыбается Вэсу от всей души, и первые веселые искорки пляшут в глазах.
И радуется, что не в военной форме, а уж с платьем – крифф с ним, ладно. Платья остались даже не на Корусанте, а где-то на Сарке, дома, пылятся в шкафу с самого поступления в летную академию, ей все казалось, что успеется их поносить, а вот не успелось.
Но зато, зато они будут танцевать! Что-то веселое, немного шальное, немного неуместное и дерзкое, зато очень нужное и очень радостное есть в этом – они будут танцевать!
Каре легко спрыгивает с высокого стула, протягивает Вэсу руку.
— Не испугались, что я вдруг взяла и согласилась? Нет, я думаю, вы не испугались и вы хорошо танцуете. Пойдемте? [icon]https://i.postimg.cc/brPDGBt6/26.jpg[/icon]
корусантский мятежник по обмену, рожден летать, но ползает тоже норм
государственный преступник, левая рука Антиллеса
[icon]https://i.imgur.com/P5qtckM.jpg[/icon]
— Я самый бесстрашный пират в этой части галактики! — заявил Янсон с самым что ни на есть пиратским выражением лица, если, конечно, говорить о стереотипных пиратах из голобоевиков. Он от души дурачился, но тонкие девичьи пальцы сжимал бережно, почти с нежностью.
— И еще я ужасно танцую, — признался Уэс. Сказал бы ему кто, что ему будет не доставать умения танцевать, не в небе, а в кантине, как нормальному человеку, и что он будет жалеть об этом — недолго, пока думается мысль, но все-таки жалеть.
— Но вы же меня научите, правда? А я буду представлять, что вы в платье. Какой цвет вам нравится?
Ее очень легко было представить в платье.
Пока они пробирались к относительно свободному пяточку, Янсон пытался вспомнить, когда он вообще крайний раз с кем-то танцевал. В голову почему-то приходил тот слегка безумный вечер на базе «Нетопырок», когда Кроха нарисовал им лужайку прямо в контейнере-столовке и организовал традиционный человеческий ритуал «танцульки».
Ну нет, криффа с два, это не могло быть настолько давно!
Но тогда им всем тоже было вкрай паршиво от войны и беспросветности, но они танцевали, улыбались друг другу, и думалось уже о жизни, а не о смерти, и галактика становилась чуть менее паршивым местом.
Безотказное и почти не затратное средство психологической реабилитации личного состава. Надо будет предложить капитану «Раваны». Жаль только, что у них так мало девушек, а каламарки со связи такие зашуганные и вечно сами по себе.
капитан флота Сопротивления, командир эскадрильи "Стилет"
— Ну нет, нет, я вам не верю, — Каре смеется, вслед за Вэсом лавируя между посетителями, проскальзывая мимо какой-то высокой женщины с недовольным лицом, мимо разношерстной компании с картами, мимо, мимо. — Вы выглядите как человек, вокруг которого всегда шумная компания, красивые женщины, который просто не может долго сидеть на одном месте и обязательно ввяжется в какую-нибудь авантюру, будь то танец или погоня через всю Галактику. Ведь бесстрашные пираты — они такие?
Когда вокруг оказывается достаточно свободного места — пусть его и все равно мало, — одна мелодия сменяет другую, эта новая мелодия кажется смутно знакомой, может быть, песня, популярная пару лет назад, а может, что-то еще из школьных лет — не вспомнить.
— Но если и правда не умеете — это ничего, — не отпуская руку Вэса, другую руку Каре кладет ему на плечо, вернее, лишь едва касается плеча кончиками пальцев. Поднимает голову, чтобы заглянуть ему в глаза, но быстро отводит взгляд в сторону, чтобы не показаться невежливой, или нескромной, или какой-то еще «не». — Я сегодня буду вашей авантюрой в красном платье, просто следуйте за мной как за какой-нибудь безумной идеей, я вас поведу, а потом вы войдете во вкус, поймаете ритм и я с радостью уступлю вам роль ведущего.
Ведущий, ведомый — в танце как в полете. Эта аналогия ей неожиданно нравится, Каре не озвучивает ее, но ловит это настроение свободного, легкого полета не на войну, а просто так, потому что можно, потому что всё небо твое, и миллионы звезд вокруг, и красота.
Она еще раз украдкой смотрит на Вэса.
Улыбается.
Делает первый шаг в такт музыке, первый — осторожный (с чего она сама-то взяла, что умеет танцевать?), второй — смелее (но вообще-то умеет), третий — увереннее и легче, увлекая за собой в танец партнера. [icon]https://i.postimg.cc/brPDGBt6/26.jpg[/icon]
корусантский мятежник по обмену, рожден летать, но ползает тоже норм
государственный преступник, левая рука Антиллеса
[icon]https://i.imgur.com/P5qtckM.jpg[/icon]
— Да вы меня насквозь видите, — искренне рассмеялся Уэс, выслушав предположения Каре на свой счет. Ни слова неправды, с определенной точки зрения. Его пилотов сложно было назвать тихонями, Ас-6 и Ас-11 в самом деле очень красивые, каждая по-своему, посидеть на одном месте ему удалось очень недолго (криффовы вонги, спасибо им, чтоб они все провалились), а уж что касалось разного рода авантюр, то здесь никаких определенных точек зрения было не надо, из них состояла практически вся уэсова жизнь. И та авантюра, которую ему предлагали сейчас, без преувеличения обещала стать одной из самых приятных.
— Вы, наверное, самый настоящий джедай, — Янсон сделал страшные глаза, голос сам собой упал до таинственного шепота. — Джедайка? Как правильно?.. Не важно. За вами — куда угодно.
Пообещать оказалось легче, чем сделать. Ладонь на тонкую талию Уэс опустил с мягкой уверенностью, но первый шаг в танце вышел неловким и скованным. Глупо, смешно — он действительно сто лет не танцевал, и слишком привык к совсем другому взаимодействию, когда позволить кому-то другому контролировать свои движения и свое положение в пространстве означало кучу неприятностей и сильнее обычного битую морду. Приходится сделать над собой усилие, чтобы позволить Каре вести, довериться чуть больше, и это... оказывается, не так уж плохо. Второй, третий шаг дается легче, с него как будто кусками слезает тяжелая штурмовая броня, и если следовать музыке и улавливать движения партнерши...
В конце концов, Янсон много лет был не худшим в этой галактике ведомым, а с танцем — это почти то же самое.
На мгновение он ловит темный взгляд Каре, улыбается ей, пока она не отвела глаза снова. На нее хочется смотреть, не отрываясь, представлять ее в красном платье, хотя и в голубом свитере она тоже чудесная. И Уэс смотрит, но вскользь, будто бы краем глаза, чтобы не смущать девушку слишком уж пристальным взглядом.
Они здесь выделяются, как шагоход на Хоте. Особенно когда те, кто ближе к ним, чуть расступаются, кто-то с ворчанием, но большинство — не без одобрения и понимания, молчаливого такого; его можно прочитать во взглядах, если задаться целью. Янсон не задается — зачем, когда есть Каре, и музыка, и больше ничего здесь и сейчас ему не нужно.
капитан флота Сопротивления, командир эскадрильи "Стилет"
Места вдруг становится больше, Каре на миг поворачивает голову, чтобы посмотреть, как посетители кантины освобождают для них еще немного места и наблюдают за танцем как за интересным представлением. Ее это нисколько не смущает, даже пиятно, пусть смотрят, вдруг кто-то еще осмелеет и решит присоединиться.
Но пока что на импровизированной танцплощадке они одни.
Каре радуется тому, как понемногу смелеет Уэс, как он тоже улавливает ритм, как легко становится вести его за собой: чуть сильнее сжать пальцы, слегка потянуть за собой, только начать новый шаг, и он сам угадывает, каким будет следующий. Очень скоро она перестает думать о том, как двигаться, как держать руки, и начинает просто получать удовольствие от танца, от музыки, от того, как танцует Вэс, от того, как он на нее смотрит — только смотрит он украдкой, как и она сама, а пусть бы посмотрел напрямик.
Одна мелодия сменяется другой, эта — медленнее, печальней, и Каре замедляется вместе с ней. Теперь, когда их закружил танец, когда не нужно так внимательно следить за движениями друг друга — все получается интуитивно, само собой, — можно и говорить, и лучше рассмотреть друг друга, но Каре не знает, про что говорить. И надо ли, и зачем. Она придумала истории про себя и про него, эти истории не доживут и до завтра, ведь скоро улетать.
В какой-то миг, нечаянно встретившись с Вэсом глазами, она не отводит взгляд.
— Посмотрите на меня, почему вы не смотрите? — Каре улыбается, чуть склоняет голову и смотрит на партнера по танцу с лукавым любопытством. Интересно, на этот дурацкий вопрос есть правильный ответ? Ей не нужен ответ, ей в любом случае нравится с ним танцевать. — Сейчас будет новая песня и ваша очередь вести. У вас всё получится. [icon]https://i.postimg.cc/brPDGBt6/26.jpg[/icon]
корусантский мятежник по обмену, рожден летать, но ползает тоже норм
государственный преступник, левая рука Антиллеса
[icon]https://i.imgur.com/P5qtckM.jpg[/icon]
— Я смотрю, — он действительно смотрел, больше не отводил глаза, поймав взгляд Каре, и улыбался со всей теплотой, на которую только был способен, с какой уже давно не улыбался — не с начала войны, нет, но все равно давно, будто тысячу лет назад.
С ней было удивительно легко. У Янсона вообще редко бывало, чтобы сложно, но тех, кто по-настоящему умеет вот так, быть здесь, сейчас и больше нигде, жить каждой секундой настоящего и получать от этого искреннее удовольствие, ему встречалось мало. Разве что среди своих, он почти был уверен, что это такое особое пилотское качество, но вот не только, оказывается.
— Вы очень здорово танцуете, — сложно придумать комплимент банальнее, но сейчас почему-то хотелось — вот так, искренне и немного неловко. — Мне остается только попытаться соответствовать.
Местные давно вернулись к своим развлечениям, но кое-кто все еще бросал взгляды на странную пару. И тот, в чьей власти была здешняя музыка, явно следил, и явно не гнушался своей властью пользоваться, потому что следующая композиция оказалась нежной и обманчиво-неторопливой, как глубокая река: медленная вода снаружи, но войди в нее — и тебя унесет, потащит за собой, только успевай выныривать.
Никакой жалости к ржавым майорам.
В первые несколько тактов Янсон еще осторожничал, а потом мелодия действительно затянула, и оказалось, что если не слишком включать голову, тело само со всем разберется. Каре легко было вести, в ней не ощущалось ни капли той скованности, которой поначалу страдал он сам, когда понадобилось ей довериться. Это по-своему очаровывало, вызывало странное чувство, которому Уэс с трудом мог подобрать определение.
Ее хотелось защитить, выдернуть из этой гребаной войны не на десять минут, а насовсем, чтобы в таких же темных как у него глазах никогда больше не появлялась та жуткая тоска. Чтобы она всегда улыбалась вот так, и могла носить не воображаемое платье...
Может, поэтому, когда музыка и шум кантины утонули в резком, до зубовного скрежета знакомом вое общей тревоги, Уэс первым делом прижал Каре к себе, безотчетным, машинальным движением.
Опомнился через мгновение. Отпустил, пусть и не совсем, оставив ладони на плечах.
— Найдите безопасное место, — попросил он. С надеждой, что Каре послушается, сориентируется... Обязательно сориентируется, она умница. А ему не здесь надо быть сейчас, и бежать придется быстро, очень быстро, но он все равно тратит секунду, чтобы посмотреть на нее в последний раз, запомнить — чтобы потом, однажды, увидеть снова и узнать.
капитан флота Сопротивления, командир эскадрильи "Стилет"
Ведущий из Вэса даже лучше, чем ведомый – Каре танцует с ним так легко, как давно не танцевала. Ладно, что там говорить, она просто давно не танцевала. Но, бывает, встретится такой партнер, что отдавит все ноги, потопчется на одном месте, а потом еще считает, что он необыкновенно хорош.
Сегодня ей везет – до тех пор, пока не звучит сирена.
Пока не звучит сирена, она успевает, осмелев, рассмотреть Вэса: глаза, улыбку, черты лица, но особенно улыбку – она такая, что войны здесь и сейчас больше не существует. Она успевает подумать, что еще одна песня – и можно немного передохнуть, можно даже пойти погулять, если Вэс не спешит, хотя гулять-то здесь некуда. Она успевает подумать, что вот это, наверное, и есть счастье?.. Мимолетное, головокружительное, легкое, как глоток игристого вина.
А потом сирена все-таки звучит. В первое мгновение Каре инстинктивно прижимается к Вэсу, который так кстати и сам обнимает ее, потому что в ту минуту, когда звучит тревожный сигнал, хочется спрятаться куда-нибудь, куда угодно, хочется, чтоб хоть раз этот сигнал не касался тебя и твоих, хочется проснуться от страшного сна и узнать, что все закончилось и это просто до сих пор снится серена, всем снится после войны, ничего страшного.
Нет, не снится.
Каре встряхивается, отрицательно мотает головой.
— Нет, нет, бежим – сектор Е, вам не в ту же сторону? Я летчица, — торопливо поясняет она, потому что какая теперь разница, они едва ли увидятся снова. – Если нет, то прощайте, Вэс, и спасибо за танец, это было прекрасно.
Оглядевшись по сторонам, она не обнаруживает поблизости связистов со своего корабля, которых видела тут еще недавно. То ли ушли раньше, то ли одними из первых смотались по тревоге. Кантина стремительно пустеет, никто не толкается, но все спешат, точно зная, в какой срок в каком месте им надо быть, даже гражданские не паникуют, похоже, те, что сидели в кантине, влипают в историю уже не первый раз.
Чем кончится для них эта, очередная? Для них для всех, особенно для беженцев? Каре думает об этом мельком, отстраненно, когда наконец выскакивает из кантины и сразу сворачивает в сторону нужного сектора. Не отключили бы лифты, тогда будет быстро. [icon]https://i.postimg.cc/brPDGBt6/26.jpg[/icon]
корусантский мятежник по обмену, рожден летать, но ползает тоже норм
государственный преступник, левая рука Антиллеса
[icon]https://i.imgur.com/P5qtckM.jpg[/icon]
Летчица. В другое время Янсон бы порадовался, он любил обнаруживать новые точки соприкосновения с разумными, которые ему нравились. Но не сейчас. Хатт, не сейчас. Не когда надрывается сирена, и непонятно еще, что там, снаружи, происходит, но очевидно — ничего хорошего, так что лучше бы Каре оказалась гражданской...
Вроде бы правильные мысли, но насквозь чужие.
Не мог он так про нее думать, не мог и не хотел, Уэсу страшно нравилось, что она тоже летает. Что вот сейчас, когда война настигла их здесь, она может быть полноправным бойцом, а не вынужденной жертвой обстоятельств, от которой ничего не зависит.
Из кантины он вынырнул вслед за Каре, и свернул в ту же сторону.
— Это вам спасибо за лучшую авантюру в моей жизни, — Уэс догнал ее у лифтов. Он даже сейчас улыбался, потому что пусть дело дрянь и все плохо, но с Каре нельзя было не улыбаться. Потому что они же все еще живы, и, как знать, может, сегодня для них все обойдется. Все-таки Каре отлично танцует, и летает, наверно, тоже здорово.
— Может, мы сегодня еще потанцуем.
Уэс кивнул куда-то на потолок. Вверх. На самом деле космос здесь был везде, почти в любую равнодалекую сторону, но — привычка. Небо всегда сверху.
— С кем вы летаете?
Кнопка лифта под рукой засветилась красным и сердито вякнула. Вот же ситство... Янсон уже собирался было рвануть длинным путем, но нет, со второй попытки — просто на всякий случай — вдруг сработало. Лифт, правда, тащился ужасно медленно. Или так только казалось.
К ним подтягивались другие жаждущие добраться до своих кораблей разумные, перекидывались короткими вопросами и предположениями, которые все сводились к одному: вонги. Криффовы вонги, будь они неладны.
капитан флота Сопротивления, командир эскадрильи "Стилет"
— Эскадрилья «Рапира», истребители, — отвечает Каре, когда они заходят в лифт, уже почти заполненный. – Наш корабль под командованием адмирала Ло – о нем вы, может быть, что-то слышали, не знаю. А вот наша эскадрилья – под командованием майора Дессо, и про него вы точно ничего не слышали. Я бы тоже хотела ничего про него не слышать, но тут ведь как, выбирать не приходится.
Лифт останавливается на новом уровне, в открывшиеся двери пытается втиснуться новая порция спешащих посетителей станции, хотя втискиваться уже некуда, и тем, кто стоит подальше от двери, это совершенно очевидно, но их все равно утрамбовывают поплотнее. Каре кто-то ощутимо толкает в спину, она не успевает удержать равновесие и, покачнувшись вперед, хватается за локоть Вэса.
Тут же отпускает, смущенно улыбнувшись.
— Хотя нет, некоторым везет выбрать, вот мою однокурсницу взяли в Разбойную – в Разбойную, представляете?! А меня не взяли… ну и ладно, не больно-то и хотелось, у нас нисколько не хуже. А вы? Вы, значит, никакой не пират и тоже летаете? Наверное, даже лучше, чем танцуете.
Еще один тычок в бок, но на этот раз Каре справляется без посторонней помощи, да еще и дает сдачи острым локтем, потому что ну а чего они. Нахлынувший было страх понемногу отступает, приходит тот злой азарт, с каким только и летать на этой войне. Тревога остается, она всегда дышит в спину, но у них ведь и правда хорошая эскадрилья, а у нее лучший на свете ведущий, пусть и криффов псих ненормальный иногда.
— А еще вы… как будто на кого-то похожи… Нет, показалось.
Вспомнив о Разбойной, она вспоминает и ту фотографию «золотого состава» эскадрильи, которая три года висела у нее над кроватью. Вэс кого-то напоминает ей – или нет? Да нет, нет же. Просто там, на той фотографии, почти у всех были вот такие же заразительные улыбки, как у него. Или все-таки напоминает?.. [icon]https://i.postimg.cc/brPDGBt6/26.jpg[/icon]
корусантский мятежник по обмену, рожден летать, но ползает тоже норм
государственный преступник, левая рука Антиллеса
[icon]https://i.imgur.com/P5qtckM.jpg[/icon]
Показалось, и пусть дальше только кажется. Каре с таким восхищением говорила о Разбойной, вот узнает его сейчас — и все, он больше не будет для нее Уэсом-не-пиратом из кантины, а превратится в Проныру Янсона, в плакатную версию себя, упаси мироздание, и она станет смотреть на него с вот этим восхищением, но без лукавой искры, и будет страшно смущаться. Нет, лучше без этого. Хорошо, что сейчас он уже не слишком-то похож на ту наглую морду, которая висела в половине розыскных листов Империи.
— Я с «Раваны», — Янсон ограничился названием корабля. — В этот раз — истребитель.
С начала войны он успел полетать и на перехватчике, с которым ушел из таанабской планетарной обороны, и на бомбере — им подогнали один на замену разбитой машине, а запихать в него оказалось больше некого. Теперь вот у него был старый (в буквальном смысле) добрый крестокрыл.
Каре сказала про Разбойную, и Уэс вспомнил Проныру-9, милую злую девушку, которую он так паршиво прикрывал год назад. Может, это она была той везучей однокурсницей Каре. А может и нет, Разбойная, как и все, несла много потерь в этой войне, к ним постоянно кого-то переводили. Спрашивать у Каре Янсон не стал.
Интересно, жива ли ещё та девочка?..
— Не надо вам в Разбойную, — проворчал Уэс. — Они там смертники все.
Так было с самого начала и до сих пор, и так будет, наверно, пока существует эскадрилья. Самые горячие места в галактике, самые безумные, невыполнимые задачи всегда доставались и достаются Пронырам, потому что, так уж сложилось, они умеют делать невозможное. А цена... Кого волнует цена.
Лифт дополз таки до сектора Е и выпустил свою нервную начинку.
— До встречи в эфире, — Янсон шутливо отсалютовал девушке двумя пальцами и умчался к своему кораблю, лавируя между другими спешащими разумными как в астероидном поле.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [20.II.26 ABY] Пока звуки вальса не разорваны воем сирен...
