Гарм берется за униотвертку, откручивает внутренние панели шлема, тычет в недра щупом. Щуп разворачивает в воздухе голографическую схему энерговодов. Часть из них подсвечена красным, но и так заметно, что они перебиты. Или перегорели.
- Прекрасно, - бормочет Гарм себе под нос и спохватывается: - Нет, это не тебе. Значит, ты с повстанцами давно…
С родителями, наверное, пришел. Это самое логичное.
Интереса он не скрывает, потому что «Джорес» ни слова не сказал о тех, кто его учил.
Новичок легко говорит о Мизере, потому что это было давно и все, что тогда случилось, больше не имеет никакого значения. А о своих молчит.
Есть некоторый шанс, что и группе Мрака будет молчать. Не в кругу своих, конечно, но хотя бы с чужими. Это уже хорошо.
Лояльность на десятку.
Но интересно. Если Гарм прав, тогда получается, что Империи «Джорес» и не видел. Все больше ее передний край. Воюющий. С «Джоресом», причем, воюющий. У него не было того, что было у них. У кого училище, у кого Академия. Центральные миры. Офицерские балы. Медицина, оплачиваемый отпуск, служебные бонусы. Свободный вход в лучшие музеи и на лучшие выставки Галактики. Статус.
У всего этого есть и другая сторона. Та, где ты скачешь по чужим планетам по уши в дерьме, а все вокруг пытается тебя убить. Вот это «Джоресу», пожалуй, знакомо. Но судит он наверняка однобоко.
Это, пожалуй, хорошо. Можно использовать. Чуть-чуть.
О чем они говорят с Доком? Между ними должен быть культурный провал. Может, конечно, они вообще никогда толком не разговаривали. Любовь на войне такая штука.
Но выдавал же «Джорес» себя за помощника адмирала. За выпускника Академии.
Очень интересно.
Это подготовка. Это возможности для подготовки.
- У меня в Империи была любимая книга. Называется «Стратегия непрямых действий». Не читал?

Новичок слегка ершится, словно его погладили против шерсти.
Не читал - значит, ни в какую из Академий его не загоняли, учили так, и не отягощали лишними знаниями. Голый функционал? Все для победы?
"Стратегию" обычно проходят на первом курсе, везде. Где бы ты ни учился, полезная, но занудная книжка будет ждать тебя в засаде. 
- Если не читал, не ищи. Выйдет потеря времени. Ты и так по ней работаешь. Но если захочешь полезного чтива, только скажи.
Наверное, не скажет. Похоже, что "Джорес" вообще не фанат чтения. Возможно, у него нет на это времени. Возможно, учился слишком много. Может, и то, и другое. В списке ещё возможная повышенная тревожность и нелюбовь оставаться наедине с собой.
А может, просто. И так бывает.
Гарм аккуратно снимает поврежденную плату. Это, должно быть, после миссии в архиве. Иначе Ретт заметил бы, что у брони проблемы с навигацией. Шлем снаружи целый, значит, можно списать на износ. А толку. Плату все равно не заменить, придется перепаивать.
- А как тебе у нас?
Если он так долго в восстании, здесь все должно напоминать ему о противнике. Психологически может быть сложно. Другая атмосфера, другие правила.

Серьезно?..
Гарм вскидывает на новичка весёлый взгляд, оторвавшись даже от платы. "Джорес" читает. Вот это хорошо. Даже в разведке бывают люди, добровольно низводящие себя на уровень пушечного мяса, молотка для забивания гвоздей. И то, что "Джорес" не такой, очень его радует.
Это хороший способ чаще общаться, проникаться большим доверием, начать свободнее говорить на отвлеченные темы. Тема Восстания "Джоресу" близка, он будет говорить. Так или иначе, много или мало, цепляя тему краем, но будет - для начала и этого хватит. А потом посмотрим. Они ведь договорились с чандрильцами о совместной работе. Должно выйти продуктивно. Правда, Ретт говорил об этом очень коротко. "Попробуем", и никаких подробностей. Похоже, он и сам не уверен, но это тоже на пользу.  Повстанческая идеология про свободу, равенство и республику вряд ли вызывает у него прилив энтузиазма.
Но все равно надо пробовать. Конечно.
Кассиан говорит, и в его речи масса зацепок. Можно выбрать любую. Про людей он, кстати, хорошо понимает. Про обучение. Про расширение.
В ответ на это Гарм кивает. Расширяться надо, конечно. Дюжиной человек много не навоюешь.
- Заходи в любой вечер, когда свободен.
Он смотрит на смущенную улыбку и вдруг с тихим искренним любопытством спрашивает:
- Как вас так угораздило? Ладно, с Реттом все понятно. Но ты там вроде как под прикрытием сидел. И вдруг...  дознаватель?.. Штурмовик? Только не обижайся, что сую свой нос в такой вопрос, но я все это время был уверен, что ты его просто использовал. А сейчас смотрю на вас и начинаю понимать. Тот ещё залёт. Скажи мне просто, как?! Извини за откровенность, мы ведь изрядно ваших положили. Он был тебе зачем-то нужен? С этого все и началось?
Это выглядит логичным. И тема относительно безопасная. Мизер, который уже неважен. Личные отношения, которые всегда важны.

Отредактировано Wedge Antilles (19-09-2021 22:57:07)

Док, использующий постель в личных целях, это что-то неожиданное. Гарм слушает с тем же веселым интересом. Это хорошая история и его внимание к «Джоресу» заметно теплеет.
Кассиан хорошо возмущается. Он должен был возмутиться, конечно, просто в этом могла промелькнуть фальшь, а ее нет.
Это плюс.
Выходит, повстанец успел прочесть досье. В документах Четверки наверняка упоминаются они все. Вряд ли это слишком подробные упоминания. Но никто не мешал помощнику адмирала поискать потом новые данные, раз уж Четверка так его интересовал.
Тогда это были безопасные данные. Успешные операции, взыскания, Кессель.
- Понял, - Гарм кивает. – Паять умеешь? Надо починить плату. Это как раз шлем Ретта. А я тогда остальные проверю. Я вот здесь уже сделал, будет как образец.
Немного доверия ему не повредит, как и ощущение причастности к чему-то полезному.
- Плохо, что ты разведчик. Если твое восстание все-таки передумает иметь с нами дело и тебе прикажут отходить через смерть, не бросай его так. Во второй раз он точно двинется. Придумай что-нибудь, скажи ему, он тебя не сдаст. Или забирай его с собой. Если он тебе и вправду нужен. Понимаю, это не тема для первого разговора, но ты хотел знать, что меня беспокоит на твой счет. На императорскую гвардию мне плевать, а на него нет.
Гарм слегка оттягивает ворот майки, показывает шрам.
- Смотри, как я ему должен. Это был осколок, прямо вот здесь, в сердце. Меня бросили к трупам, и тут Ретт. Плевать, что мертвый, говорит, давайте на стол. Твой неправильный имперец одной рукой меня резал, а  другой начальнику госпиталя болт показывал. Так что если у тебя тут с кем-то будут проблемы, приходи. Быстро решим. Но мне уже кажется, что не будет.

Следующий шлем его собственный. Гарм прогоняет тесты, методично перепроверяет блоки и батареи, даже точно зная, что все в порядке. На то, как работает «Джорес», он не смотрит, зато внимательно слушает, что новичок говорит.
Он убежденный повстанец, других не берут в разведку. Все темы об Империи для него как тонкая паутинная сеть, на которой развешаны колокольчики. Или, если угодно, как система невидимых тепловых датчиков. Личных сенсоров. Если в границах их действия появится что-то неправильное или не совпадающее по сигнатуре, он насторожится.
По сигнатуре все должно совпадать.
Ворнскр на охоте ходит плавно. Сперва выносит вперед плечо, потом опускает на землю расслабленную мягкую лапу, которая пружинит только в тот момент, когда должна толкнуть вперед вытянутое стремительное тело.
Избавляться от «Джореса» нельзя, даже если Гэл иногда выразительно об этом смотрит. Просто не нужно. «Джорес», благодаря Ретту, как граната, подвешенная на неизвлекаемость. Неосторожный рывок, и разнесет и Ретта, и все вокруг.
И потом, это было бы просто глупо.
Вон, какой хороший парень. Хочет помогать. И, что самое приятное, действительно может помочь. И никто не сказал, что его внутренние сенсоры совсем не поддаются рекалибровке.
Жаль, конечно, что он не учился в Империи, что никакой ностальгии у него нет. Было бы проще.
- Он очень замкнулся, - чуть помолчав, рассказывает Гарм. – В первые месяцы он просто мстил. Потом немного успокоился. Но так, знаешь… Я бы не назвал это «прийти в себя». Он всегда тебя любил, не мог отпустить. Я даже боялся, что он снова сядет на наркоту, но в мозгах у него как-то по-другому повернулось. Такой сделался, что в армии на него бы не нарадовались. Вот только он и в армии таким никогда не был… В общем, если ты хочешь знать, видно ли по нему будет, что ты на самом деле жив, то да, я замечу.

Хороший командир отряда для своих людей всегда немного отец, мать и психолог. Варг-1 давно уже не командир, они с Четверкой поменялись местами, но парадигма не изменилась. К Гарму до сих пор приходят поговорить.
Будет хорошо, если «Джорес» поймет, что ему тоже можно.
- С пыточной они, конечно, зря, - Гарм хмурит брови, копаясь в чужой броне. – Могли и без базы остаться…
Ретт рассказывал, как закладывал взрывчатку, и какие места для этого выбирал. Может так статься, что часть зарядов и сейчас на месте, приходи и взрывай. Но к базе на Мизере у него какие-то сентиментальные чувства.
А, да. Вон они, рядом стоят, рассуждают про Империю.
Парень-парень, ты же ничего толком не видел, а ненавидеть научился уже так хорошо.
- Я зря написал в отчете, как погиб Третий, надо было выбирать выражения. Но мы привезли тело, они бы и так поняли. Думаю, с Реттом не было какого-то особенно злого умысла, просто ошибка исполнителя. Там, наверху, не особенно хорошо его знали и выбрали место, которое сочли неплохим. Судя по тому, что я слышал о Грендрифе, дознаватели у него как сыр в масле катались. А может,  такой и был расчет… Чтобы так хотел сменить работу, что согласился на что угодно. Кто ж теперь разберет. Ему очень повезло с тобой.

- Нет, на отходе с Кесселя я был никакой, - Гарм хмыкает, качает головой над покореженной, оплавленной бронеплитой. – Ты слишком хорошо обо мне думаешь. Я мог только лежать и дышать в трубочку.
Он поднимает глаза, улыбается.
- Нет, просто у меня была личная миссия, я должен был взяться за нее после нашей последней операции, но все вышло иначе. Ретт говорил, что обсуждал с тобой Фахара. Благодаря тебе заговорщики не смогли использовать Ретта вместо меня. Остальное – мои выводы.
Ретт, похоже, слишком многое обсуждал со своим «Джоресом», но что сделано, то сделано. Любопытно, конечно, насколько чандрильское восстание заинтересовалось этими событиями, что успело раскопать, но вряд ли Кассиан – его зовут Кассиан – станет об этом распространяться.
Он очень искренен, когда говорит про борьбу за свободу. Хорошо трогает руками информацию, которую перед ним раскладывают.
Гарм подкладывает еще.
- Ты вытащил Ретта, а он вытащил нас. Хорошо вышло. А что, повстанцы тоже считают, что мы террористы?

Про Кессель, видимо, зашло хорошо. Удачно, что получилось ввернуть про ранение.
Тогда Гарм так не думал. Ретт оказался в своем репертуаре – ну ладно, ладно, в их репертуаре - и компенсировал свое одиночество огневой мощью. Все равно такого никто не ждал, скауты-тени обычно приходят тихо, и шум начинается уже в процессе. А Четверка поздоровался с Кесселем, долбанув брандером по административному сектору. Легкий транспортник, груженый взрывчаткой, под слэйв-контролем рухнул с небес и оставил окриффительных размеров воронку. До крохотного челнока техслужбы уже никому не было дела, даром что челнок был корусантский.
Никто, пожалуй, так и не понял, что шаттл не с Кесселя. Всем было чуть более чем безразлично – они пытались в дыму и огне заставить шахты не сложиться карточным домиком на десятки уровней вниз.
По дороге по ним немного постреляли, они немного постреляли, Гарм словил пару болтов и всю дорогу думал – людей мы учим всегда на свою голову. Пришел бы как человек, с третьего раза все бы получилось, никто бы ничего не заподозрил. А так вышло настолько зрелищно, что связной через три месяца осторожно поинтересовался: «Эээ… вы там не передумали?..»
Ну, не так, конечно. Но близко по смыслу.
- Да, - коротко говорит Гарм. – Спасибо, стараемся.
Выдержав серьезную мину, он улыбается.
- Жаль, что нас боятся, хотя мы до сих пор никому не вредили, кроме имперцев. Оказывается, этого мало. Что ж, ладно. Попробуем теперь помочь другим. Хотя бы по ситуации. Может, и отношение изменится, так?

Новичок задает очень личные вопросы. Наверное, привык, что легко вызывает доверие. Это полезно о себе знать, но очень опасно к этому привыкать. Особенно, когда это действительно так.
Но вопросы еще и правильные, а немного доверия не повредит. Надо же поощрить человека за то, как осторожно он гладит тебя по самолюбию. Если бы Гарм не знал, что это его собственное слабое место, он бы и не заметил, но о своем легком тщеславии он осведомлен и в этот раз улыбается только глазами.
Это было хорошо.
Гарм склоняется над броней, принимается отдирать бронеплиту от нагрудника. Приварило хорошо. Пойдет под замену. Где ее взять только, эту замену.
- В те времена я вовсе не хотел бороться против всей Империи, - говорит он. – Мне не нравились конкретные люди в командовании. Отдельные решения. Религиозный орден у власти. А еще казалось, что нас таких много на всех уровнях, и мы вот-вот все изменим. Я, кстати, дважды проходил отбор в императорскую гвардию. Правда… - Гарм поднимает глаза и смеется. – Оба раза провалил.
Кассиан присвоил себе шлем так, будто взял снарягу Дока под свою ответственность. Надо будет завести ему собственное барахло. Вряд ли он захочет такое же, но что-то найдется и для разведчика. Любопытно, с чем он привык работать. Вряд ли это что-то тяжелое.
- У меня был так себе выбор. Остаться и попробовать что-то изменить там, где я был, или уйти к мятежникам, у которых ко мне и моим пацанам длинные счета. Куда ни плюнь, везде мы отметились. И крифф его знает, что перевесит, хорошее или плохое. Плохого тоже было много.

- Нет.
Гарм больше не улыбается. Их немного, на всех уровнях. Куда меньше, чем нужно. Хорошо, что дело тут не в количестве, а в правильно занятых постах. Тогда не нужно вербовать целые подразделения, достаточно только отдать приказ.
- В училищах полно такого добра, но в открытой войне Империя перемелет их в фарш. На Корусанте была уже такая история. В бой пошли даже лицеисты, школьники. Все зря. Нас никогда не будет достаточно, пока Корусант не выходит на улицы, когда убивают его детей.
В словах звучит злоба, тихий рык на грани восприятия – может, потому, что в них вдруг возникает лишний звук, хрип сорванного командами голоса, привычного кричать на свежем воздухе, перекрикивать бронетехнику, звучать в едком дыму.
Пластина наконец подается под рывком, сходит с креплений. Восстанавливать нечего, маскировочный слой сгорел, бронезащита и демпфер сплавились вместе.
Гарм молчит почти минуту.
Это еще один хороший вопрос.
- Мы как-то больше по крупным военным объектам. Диверсии, ликвидации. Побудешь с нами подольше, сам увидишь. Понятно, что Империю мы так не развалим, но мы знаем, в какие точки бить, чтобы развалился кусок системы управления. В звездной системе, например. Или на конкретной планете. Империя себя чинит, но это время, деньги и ресурс личного состава. Хорошо было, когда нас показывали в новостях. Больше разумных начинали понимать, что так можно. Ну и куда нужно бить.
Гарм лезет под стол, вытаскивает армейский ящик – типично имперский, даже с маркировкой принадлежности какому-то подразделению. В ящике разрозненные запчасти, и он роется там в поисках нужной пластины.
- А вы? – спрашивает он оттуда. – Какие у вас миссии?

Гарм выбирается из ящика без добычи, с досадой заталкивает его ногой под стол. Нет, минус комплект. Надо будет решить этот вопрос. Потом он смотрит на Кассиана и на слове «ликвидатор» приподнимает брови – больше одобрительно, чем как-нибудь еще.
- Хороший послужной список.
«Джорес» может быть отличным подарком «на ту сторону». Он доставляет сведения, у него есть информаторы, он знает про скрытые ячейки. Он, похоже, располагает огромным количеством информации.
Но Ретт.
Не простит никогда. Не поймет. В жизни не примет никаких предложений, никакой «новой Империи», документов, новых возможностей, если они были оплачены так. Причем «не примет» - это еще очень мягко сказано.
Нет, «Джорес» должен рассказать все сам и как можно больше. Пусть рассказывает по чуть-чуть, постепенно, долго. Пусть показывает отдельные кусочки головоломки. Пусть будет под рукой. Если верить первому наброску его психологического портрета, этот путь даст больше данных. А потом можно будет показать ему что-то, что ему понравится. И он, может…
Не попробуешь, не узнаешь.
И потом, Ретт. Достаточно посмотреть на этих двоих, чтобы понять – они друг для друга не просто медовая ловушка, это криффов зыбучий песок.
-  Ликвидатор, - говорит Гарм. – Я думал, как лучше вписать тебя в группу, что тебе предложить. А у тебя, оказывается, есть смежный профиль. Хорошо.
Этическая сторона вопроса его не смущает. Работа как работа. Главное, чтобы делалась нормально. Недаром же проклинают «чтоб тебе киллер неумелый попался».
- А как ты провалил задание? – осуждения нет и в этом. Опыт чужих провалов – ценная штука, жалко было бы не спросить. Опять же, так будет понятно, что поручать нельзя. Хотя миссий по внедрению у них и так нет. Но мало ли, вдруг там дело было вовсе не в слабом прикрытии, а в личных качествах. Всегда можно подобрать что-то, что подходит человеку лучше.

Гарм кивает. «Джорес» рассказывает много, подробно и честно. Вот такой у них расклад – он готов говорить о себе, но не о Восстании. Его проблема в том, что говоря о себе, второе он упоминает неизбежно.
Если прикинуть на пальцах, он уже рассказал много.
Если расспросить Ретта про Суорда, наверняка всплывут еще подробности. Сейчас нельзя, Ретт озадачится, откуда взялся интерес к прошлому. Не насторожится, но поставит мысленную метку и будет складировать туда мелкие факты, а думает он хорошо.
Лучше говорить с Кассианом. Про новичка надо спрашивать у новичка. Какая разница, где родился Джорес Суорд, где учился. Это ведь можно выяснить иначе. Архивы Мизера хранят многое. Легенду в том числе. Если знаешь, что легенда это именно легенда, с этим можно работать. Пробрасывать траектории, ведущие к разумным, создававшим прикрытие. Пройтись по ключевым точкам. Вполне возможно, эти разумные еще на местах.
Хорошие данные.
Еще не помешает дополнительная проверка всех разумных, погибших на Мизере от рук Джореса Суорда. Возможно, эта информация вписана в файлы.
Передать это на следующем сеансе связи?
Это хороший вопрос, его нужно обдумать отдельно. Если сейчас начнут сыпаться те, кто связан с легендой Суорда, новичок поймет, что сказал лишнее и не тому человеку. Но в имперской разведке тоже не дураки сидят. Можно брать по одному, аккуратно, маскируя захват. Тогда все будет как нужно.
А нужно ли, вот вопрос. Не рано ли рисковать доверием чандрильского восстания.
- Это очень трудно, - говорит Гарм со сдержанным сочувствием, - убивать своих, даже если так нужно. У нас и в Империи было много целей-имперцев. Каждый раз думаешь, а правда ли, что так надо? Или можно было как-то иначе? Потом говоришь себе, что цель оправдывает средства. А потом и этого не говоришь.
Гарм садится на край стола, упирается в него руками.
- Ошибка из тех, которые не забывают. Ты интересный человек, Кассиан. Говоришь так, словно жалеешь всех, кто погиб на этом разрушителе. Если бы мы все были в Империи, а ты был перспективным выпускником, я бы позвал тебя в команду. Но видишь, и так срослось.

Почему он так уверен насчет Империи? Это любопытный момент. Может, окраинная планета. Может, резко отрицательно настроенные родители. А может, все вместе. Но это четко сформированная позиция.
С детства в восстании.
Те, кто родился и вырос в Империи, временами уходят из нее.
А те, кто вырос в восстании?
- Он пришел ко мне в группу  еще сопливым пацаном, - непонятно зачем рассказывает Гарм. Порыв. Такие порывы бывают полезны. – Хотел всем помочь и сделать мир лучше. Когда мы были на базах Внешнего Кольца, вечно пропадал у туземцев. Находил каких-то знахарей, носился с ними, местных оперировал. Мы думали, перебесится. Но нет, это просто его. Спасибо, что был с ним на Мизере. Кессель он бы вывез,  Грендрифа – нет.

Гарм удивленно приподнимает брови. В смысле?
- А что, он пробовал, и его не взяли? – с интересом спрашивает он. – Когда-то давно, до армии? Или вот сейчас? Вы же о чем-то договорились. Он хотел влиться в ряды и ему отказали?
К сожалению, это все, что ему известно о переговорах. Вроде как прошли хорошо. Подробности, Ретт сказал, потом.
Такую таинственность легко приписать влиянию «Джореса». Тот Четверка, которого Гарм помнит по штурмовому корпусу, принес бы все и протянул в ладонях, и ждал бы, похвалят или нет. Ретт после Мизера сделался очень себе на уме. Может, это и называется взрослением.
Или потерей невинности, приходит в голову неожиданное сравнение. Не в буквальном смысле, конечно, а такой, этической. Остатков ее, потому что и штурмовая служба быстро сдирает иллюзии, иногда вместе со шкурой.
Мизер оказался еще круче.

На мгновение Гарм предполагает, что Ретт стал больше молчать, потому что уже завербован. Но в эту версию не укладывается слишком многое. Непонятна цель такой вербовки – разве что его и вправду взяли на днях, мягкими лапами, ласковыми руками «Джореса». А если нет, будут брать, можно даже не сомневаться.
Просто поговорили они, как же.
Нет, надо расспросить Четверку.
- Ну что ты, - Гарм улыбается. – Какой же ты случайный. Случайным ты был, когда мы тебя поймали в архиве.
А сейчас его прислали в группу, где командир – его давний любовник. Прислали, потому что верят, видимо, кто на кого повлияет. Причем очень сильно верят, и обоснованно. На Мизере «Джорес» был совсем молодым, но попытки Грендрифа его сломать были безуспешны, он хорошо это прошел (крифф с ней, со звездой, это бывает), и теперь вот, его моральная устойчивость не раз подтверждена.
- А сейчас ты – лучшее подтверждение того, что Восстание заинтересовано сотрудничать с нами, а не, допустим, подставить в своих целях или что-то похожее.
Гарм легко машет ладонью в воздухе.
- Нет, я так не думаю на самом деле. Просто учитывал как возможный вариант. А у тебя, парень, я смотрю, вообще тормозов нет?
Он смеется.
- Вербовать капитана имперского спецназа.
На самом деле вербуют всех, но личной уверенности Кассиану и впрямь не занимать.
- Я столько лет натягивал КОМПНОР. Даже не знаю, как бы меня убедил один разумный. В чем. Нет, я никогда не считал мятежников абсолютным злом или бездумными террористами, это плоско. Но у всех, кого я видел, была своя маленькая личная правда, верная для текущего места и времени. Города, планеты, обстоятельств. А ты рисуешь что-то большое. Чего вы хотите, когда победите? Как все будет?