Пока корабль летит, Кей-Ту просчитывает варианты, выбирает из десятков комбинаций ту единственную, которая будет самой выгодной, которая отвечает всем заданным условиям, при этом позволяя исполнить задачу. Задача — обеспечить продолжающееся функционирование Кассиана Андора — оказывается не самой тривиальной в изменившихся условиях. Теперь, когда Кей-Ту знает, что Кассиан ищет новые данные о проекте, расследование которого с вероятностью в 98% результирует в его смерть, у него остается не так много вариантов, как действовать дальше. Информацию невозможно стереть из органического мозга, как это делают с дроидами, следовательно, Кассиана придется оставить в покое. Однако если оставить его в покое, он просто вернется обратно. Можно было бы ликвидировать тех двоих органиков — Квинту и Ви, — но это принесет лишь краткосрочный результат. Кассиан найдет новых. Кассиан хорош в том, чтобы добывать информацию, которая нужна Восстанию, и потому с вероятностью в 89% будет вдвойне хорош в том, чтобы добывать информацию, которая нужна ему лично. Вопрос того, зачем, Кей-Ту не интересует. Он видит только цель. Кассиана — и свою.
В долгосрочной перспективе единственный способ добиться того, чтобы обеспечить выживание Кассиана, — это уничтожить любые данные, по которым тот сможет добраться до проекта.
Кей-Ту сажает корабль на ближайшей планете. Недостаточно далеко, чтобы Кассиан не сумел вернуться обратно к тем двоим. Он просчитывал, и это наилучший вариант. Пока Кассиан будет занят выяснением своих органических отношений, у Кей-Ту будет фора в его миссии. Поэтому он оставляет Кассиану всё: и корабль, и бластер, и даже дожидается, пока тот почти отойдет от парализующего заряда, и только потом уходит. Слова, которые Кей-Ту говорит до этого: «мне очень жаль», — человеческие, но тоже всего лишь обманка, просчитанная в симуляции событий. Он знал, что Кассиану будет важно услышать, и сказал это прямо и четко, как какой-то протокольный дроид.
Теперь, когда с этим покончено, можно переходить к следующему пункту плана. Сначала необходимо выбраться с планеты и добраться до Феста. Пока что это единственная зацепка, которую Кассиан получил. Это — и корабль, который, с вероятностью в 45%, все еще дрейфует где-то в космосе. За все четыре года Кей-Ту так и не узнал его координат, поэтому не может просчитать, где тот может находиться сейчас. К решению этой проблемы он приступит позже. Для того, чтобы добраться до Феста, ему необходим корабль, и это куда более насущный вопрос.
Планета, на которой он находится, слишком далеко от центра, чтобы имперских аванпостов на ней было много, но это также делает возможным крайне удачное стечение обстоятельств: туда, куда слишком далеко и дорого отправлять органиков, Империя щедро отправляет имперских дроидов. На Кей-Ту имперские эмблемы, и какая-то — большая — часть его имперских протоколов все еще в сохранности. На этом сходства заканчиваются: ни один из местных имперских дроидов не походит на Кей-Ту даже приблизительно, что он выясняет, когда один из них останавливает его.
Их разговор выходит донельзя коротким. Дроид успевает выдать запрос на идентификацию и пригрозить вызвать органиков, но Кей-Ту просто припирает его к стенке и находит, как подключиться, без труда взламывая чужой код. Схватка выходит быстрой и бессмысленной: Кей-Ту все равно побеждает. Спустя пятнадцать минут ему доступны все протоколы, планы, расписание, данные с сенсоров. Он вписывает себя в чужую базу данных, проходится по логам, филигранно редактируя их. К тому моменту, когда Кей-Ту выпускает дроида, тот абсолютно убежден, что они лучшие друзья.
Ему много не нужно: всего лишь добраться до ближайшего доступного корабля с гипердвижком, и пока они идут, Кей-Ту продолжает просчитывать свой план. Встречные патрули, завидев его вместе со вторым дроидом, не обращают на них никакого внимания. Это просто — сливаться с окружающей действительностью, когда органики годами тренировались не замечать тебя. Кей-Ту однажды пытались втолковать про права дроидов — еще на базе Восстания, — но он не понял, зачем ему это нужно. Это же крайне удобно: быть в тени. Имперцы думают, что ты свой, потому что у тебя эмблема на плече. Кассиан, с вероятностью в 90%, тоже считал это удачным. Техники-повстанцы говорили, что таких, как он, не перепрошивают. С вероятностью в 96% точно так же думают все встречные имперцы.
У них находится всего один корабль, на котором есть гипердвигатель. Кей-Ту заводит своего нового друга за первый попавшийся угол, близко к аэродрому и кораблю, так же вероломно, как и в прошлый раз, вламывается в его код. На этот раз никакой филигранной работы, он просто стирает все, что нужно, вырывает целые куски кода, портит всё. Портит достаточно, чтобы дроид сломался, но недостаточно, чтобы сломался совсем. Напоследок Кей-Ту ставит таймер. Десять минут.
Десять минут, и он в воздухе.
Десять минут, и на аванпосте начинается неразбериха — не из-за внезапно взлетевшего корабля, а потому, что один из дроидов сошел с ума и расстреливает всех.
Десять минут, и аэродром внизу в огне.
До Феста дольше, чем десять минут. До Феста очень долго. Кей-Ту не испытывает неудобств, не умеет скучать, не нуждается в сне или еде. Он просто продолжает высчитывать. Корабль — имперский. То, что он ищет — тоже имперское. Сам Кей-Ту — имперский. Явственно, иначе у него не получилось бы провернуть всю эту операцию. Следовательно, необходимо раздобыть прикрытие. Плащ. Плащ сойдет. Или маска. Доспех. Доспехи не делают на кого-то его габаритов и пропорций, но можно постараться найти что-то достаточно подходящее. В галактике хватает больших органиков, чтобы это была не самая невероятная задача. Ее возможно выполнить.
Фест холодный. Аэродромы здесь с вероятностью в 99% покрыты коркой льда, которую периодически счищают дроиды. Кей-Ту садится не на аэродром, он садится на озеро. Садится — громко сказано. Корабль приходится уронить на лед, а затем проехаться по нему почти целый клик, прежде чем тот останавливается сам по себе. Огонь в правом двигателе Кей-Ту не трогает. Заклинивший люк тоже. Он разбивает транспаристил кокпита и выбирается так, выползает, скользя по льду. Имеющийся у него протокол пилотирования нуждается в донастройке. Но этой проблемой он озаботится после, сейчас Кей-Ту концентрирует все свои мощности на двух кораблях, легких, не оснащенных гипердвижками. Местные.
От места первого соприкосновения корабля со льдом и до того места, где находится Кей-Ту, тянется трещина. Лёд хрустит под его ладонями и коленями. С вероятностью в 82% треснет. Кей-Ту ложится на лёд плашмя и ползет, высчитывая вероятность того, что сбившие корабль местные вернутся поживиться добычей. Высчитывая вероятность того, что этой добычей станет он сам. Необходимо разжиться бластером. Бластером и каким-то способом скрывать свое обличье. Если местные не боятся сбивать имперские корабли, значит, имперцам здесь не очень-то рады. Это помешает его миссии.
Зловещий треск льда преследует Кей-Ту до самого берега.
Вползши в снег, он поднимается на ноги и поспешно отходит от края озера. Его корабль вскоре уходит под воду, но Кей-Ту не заинтересован в нем. Было бы удачнее, если бы корабль остался цел, но в том состоянии, в котором тот оказался на озере, он был бесполезен в дальнейшем. Кей-Ту роется в снегу. Ему нужен камень.
Он определяет ближайший населенный пункт по тому, в какую сторону улетают сбившие его пилоты. Всю дорогу дотуда он камнем оттирает имперские эмблемы со своих плеч, пытается оцарапать обшивку корпуса. Не выходит. Но Кей-Ту все равно трёт, механически, опять, и опять, и опять, и опять, и опять, и они все равно остаются на его плечах. Его корпус сделан из самых лучших материалов, какие только может предоставить галактика. Камень с Феста сделан из камня с Феста.
На подходе к поселению Кей-Ту выбрасывает его. Солнце еще не начинает проглядывать на горизонте, но небо уже немного светлеет. Улицы почти пустые. Кей-Ту замечает один-единственный имперский патруль из четырех штурмовиков, который сворачивает в другую сторону, не дойдя пятисот метров до места, где он прячется. Судя по положению солнца и планеты относительно звезды, сейчас полседьмого утра 2 числа X месяца. Кей-Ту методично прочесывает город, записывает все перемещения всех встречных патрулей, моделирует карту, оценивает удобство боя на каждой отдельно взятой улице и присваивает им всем рейтинг.
Нападающие настигают его на улице с рейтингом 2.5, что многое говорит об их осведомленности и об этом городе, и о дроидах, а также об умении планировать спецоперации. Всего их одиннадцать, Кей-Ту не может вычислить пол и возраст, но прикидывает: с вероятностью в 79% среди них как минимум трое женщин, с вероятностью в 74% половина из них младше двадцати пяти, с вероятностью в 90% один из них старше семидесяти. Они нападают молча, организованно. Их лица закрыты шлемами, но не имперскими — разнокалиберными, собранными с трупов (вероятность в 78%) или перекупленными на местном рынке (вероятность в 95%), под одеждой угадываются доспехи, которые не спасают их от переломов.
Первого, который падает ему сзади на спину, Кей-Ту с силой ударяет собой же об стену, что моментально ломает ему ребра. Аудио-датчики регистрируют треск. Остальных нападающих Кей-Ту встречает уже спиной к стене, от которой они пытаются оттеснить его — несколько ушибов и переломов спустя у них даже получается. Кей-Ту не регистрирует, как они координируют свои действия, но координация определенно есть. С вероятностью в 56%, как если бы кто-то смотрел на поле боя сверху и командовал. Кей-Ту поднимает голову и быстро осматривает крыши приземистых домов, окна вторых этажей, козырьки навесов. Пусто. Есть другая вероятность: они переговариваются в шлемах, но Кей-Ту неспособен зарегистрировать их речь. Шлемы могут заглушать ее. Продвинутая технология. Умно.
Он старается никого не убивать. Ломает две ноги, одну руку и один нос, отбрасывает одну из женщин — слишком легкая для мужчины — об угол дома так, что та молча сползает вниз, но еще шевелится. С вероятностью в 90% сильный ушиб, но вряд ли перелом. Они теснят его прочь от стены, вдоль улицы назад, и Кей-Ту видит в этом возможность ускользнуть, но не пользуется ею: стоит повернуться к ним спиной, и кто-то заберется к нему внутрь, сделает что-то, как в свое время сделали повстанцы. Он не может этого допустить. У него есть задача. Миссия. Цель.
Снег взметается вверх, окрашивается красным. Окна некоторых домов ломаются, когда Кей-Ту бросает в них людей. Другие спасают кованые решетки. Кей-Ту ведет подсчет: трое с ушибами и синяками. Восемь с переломами. Он может выйти из этой ситуации, должен. Но их слишком много, и хотя никто из них не стреляет, словно боится оставить хоть одну царапину, они превосходят его по слаженности и знаниям местных улиц. Кей-Ту вынужден убивать тех, кто суется к нему слишком близко. Трое вдобавок к первому убитому — больше, чем должно было умереть в этой миссии. Кей-Ту документирует это, но и только. Это не имеет значения. Если ему удастся выполнить миссию — ничего не имеет значения.
В следующее мгновение канализационный люк, неудачно подворачивающийся ему под ногу, заставляет Кей-Ту поскользнуться и опуститься на одно колено, чтобы удержать равновесие. Сверху его накрывает сеть, плотно завязывающаяся вокруг шеи, краткая вспышка электричества, и фоторецепторы мигают. Гаснут.
[status]deepfake[/status][icon]https://i.postimg.cc/ZYHp4Tck/auk2.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=75#p815">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Кей-Ту</b>,<br>экспериментальный дроид[/LZ]

Отредактировано K-2SO (20-11-2020 23:15:41)

Шон всегда произносил речи, но у нее не хватает на это сил, поэтому она ничего не говорит. Они отыскивают в близлежащих кучах мусора все, что будет достаточно хорошо гореть, и сооружают из этого погребальный костер, осторожно складывают тела, заливают их топливом — тратят бережно, потому что топлива всегда не хватает, а залежами имперских кредитов никто похвастаться не может. Она наблюдает молча, опершись на посох — черный, гладкий, лакированный, но деревянный. Посох чуть выше нее и кажется неотъемлемой частью ее одеяния. Глаза, как и всегда, подведены ярко-синими тенями, а на плечах — накидка с воротником, который можно принять за сделанный из меха и топорщащихся перьев. Перьев там и в помине нет — это тонкие пластинки металла, и когда она поворачивается, они слегка позванивают. Волосы, убранные в обманчиво неряшливую прическу, по цвету почти могут сравниться с лежащим вокруг снегом.
Когда все закончено, она лишь ударяет посохом о землю и кивает. Огонь от брошенной спички разлетается по костру быстро, схватывается, въедается в ткань и мусор, и плоть. Вверх поднимается столб дыма, но его быстро сносит ветром, а после чадящие вещи заканчиваются, и дым светлеет. Пахнет ужасно, но она не чувствует сквозь шарф. Все они смотрят на огонь, как завороженные, в абсолютном молчании.
Костер прогорает быстро, но они уходят раньше, чем он дотлевает. Она оставляет несколько своих, чтобы растащили пепел и прибрали здесь. Нельзя позволять имперцам найти погребальный костер, даже если его никто специально не ищет.
Уже подойдя к кару, она вдруг оборачивается и долго вглядывается в окружающие груды мусора. У нее темно-серые глаза, умные, и сама она похожа здесь на какую-то диковинную птицу, забывшую улететь в теплые края. А посох — будто жердочка, а может, столбик, который привязывает ее к земле.
— Что такое? — материализуется рядом Гед. Оглядывается тоже.
— Залезай в кар, уши отморозишь, — вместо ответа говорит она.
— Вечно ты это самое, — ворчит он, но залезает, высовывается, подает ей руку.
Последний раз скользнув глазами по свалке, она залезает внутрь, и кар трогается с места.
— Утром во всем городе электричество мигнуло. Ты знала?
— Не удивлена.
— Говорят, пара генераторов перегорела. Никогда такого не видел.
Она пожимает плечами:
— Они не станут всматриваться. Раньше же не всматривались. Иногда электричество барахлит. Это Фест.
— Да. Но два генератора!
Она хмурится и ничего не отвечает: Гед прав. Два генератора — слишком много. С прошлыми дроидами электричество тоже, бывало, мигало. Вышибало пробки по всему городу, но никогда прежде их не вышибало так. Что будет, если имперцы заметят? Если найдут дроида? Если он — она много думает об этом сегодня — окажется из этих? Кар останавливается у салона красоты. Они выходят, и она, взглянув на напрочь замерзшую табличку над входом, со вздохом стучит по ней посохом, сбивая сосульки.
— Я почищу, — говорит Гед.
— Я тебя три раза уже просила.
— Иди внутрь, я правда почищу.
Она опускает посох на землю и устало опирается на него. Пристально смотрит на Геда. На его бороду, припорошенную снегом. На широкие плечи, на куртку, в которой можно утонуть. Откуда что выросло, в самом деле. Она помнит его еще мальчиком.
Ей хочется спросить: «Как думаешь, они вернулись?»
Вместо этого она качает головой и идет внутрь, оставляя промерзшую насквозь табличку наедине с Гедом.

[nick]Someone[/nick][status]далеко пошел? шапку надень[/status][icon]https://i.postimg.cc/NfX4p4Rv/bronwyn-tye.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=75#p815">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Кто-то</b>, выглядит как пожилая женщина, ведет себя как пожилая женщина, возможно, это пожилая женщина, но это неточно[/LZ]

Гед оборачивается на девчонку — она не похожа на их постоянных клиенток, она вообще не похожа на местную, но это еще ни о чем не говорит. Черный рынок в этом городе — просто закачаешься. Сам помогал создавать. Поэтому Гед улыбается в бороду и кивает в сторону двери:
— А то. Мы всегда открыты. Проходи.
Внутри салон обставлен небогато. Салон красоты на Фесте — вообще явление нетривиальное, но она затеяла его лет пятьдесят назад, да и потом, если на улице жуткий холод, то это еще не значит, что людям не надо стричься иди прихорашиваться на выпускной или свадьбу. Хотя, конечно, у них еще не было ни одного смельчака, кто попросил бы стрижку покороче. Даже штурмовики, которые приходят сюда как по расписанию каждый первый сентаксдей месяца, стригутся чуть длиннее положенного по их правилам.
Она сидит за стойкой, подложив под себя одну ногу, и читает журнал. Журналу лет двадцать, лежит за стойкой он примерно столько же. Выцветшие бумажные страницы — будто окно в другой мир, и хотя она смотрит на них с кажущимся интересом, мысли ее далеко. Обычно в салоне полно работников, но сегодня такой день, когда она одна. У кого-то переломы от встречи с дроидом, кто-то сидит дома по болезни. Остается только она. Всегда она.
Колокольчик над дверью тренькает мелодично, и она отрывает взгляд от журнала, находит им лицо посетительницы — чернокожее. Не как ее посох, прислоненный к стойке тут же, но темнее, чем те, что она встречает обычно. Надо же. Двести лет такого не видела. С тех пор, как застряла на Фесте, наверное. Это напоминает ей о доме, и она приятно улыбается:
— За стрижкой или прихорошиться на праздник? Или после праздника? — фестивальная неделя только отгремела, и иногда домашних условий недостаточно, чтобы привести себя в порядок.

[nick]Someone[/nick][status]далеко пошел? шапку надень[/status][icon]https://i.postimg.cc/NfX4p4Rv/bronwyn-tye.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=75#p815">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Кто-то</b>, выглядит как пожилая женщина, ведет себя как пожилая женщина, возможно, это пожилая женщина, но это неточно[/LZ]

Отредактировано K-2SO (21-11-2020 19:38:19)

Последний раз она держала в руках ножницы давно — в прошлом, что ли году? Но это неважно, некоторые вещи не забываются никогда, это как стрелять из бластера по бегущему на тебя убийце: врезается в память до уровня рефлексов. Она подтягивает к себе посох, поднимается, опираясь на него, и указывает рукой на кресло у раковины:
— Устраивайся. Полотенце на плечи возьмешь из шкафчика вон там, а я пока сделаю тебе чай. Он не местный, не бойся.
Местный чай — синтетический, пьют его залпом и зажмурившись, как плохой алкоголь. Для салона она всегда выбирает что-то неместное, добывает всеми правдами и неправдами. Некоторые посетители приходят сюда за чаем — а то она не понимает. Про сахар она не спрашивает: сахар нужен тем, кто пьет чай для отдыха. На Фесте чай пьют, чтобы согреться, поэтому абсолютно все равно, сладкий ли он. Не горчит — и то хорошо. Этот горчить не будет. Он мягкий и пахнет можжевеловыми ветками, она наливает огромную кружку и осторожно выносит ее, еще дымящуюся, из небольшой кухоньки обратно в зал.
— Держи, только осторожно, горячий. Какими судьбами в наших краях?
Самой ей обогрев явно не требуется. Разве что шарф, чтобы закрывать кончик носа на улице, но и только. Плащ с меховой подкладкой да ботинки — единственное теплое, что на ней надето. Все остальное: и штаны, и кофта — легкое, как если бы она всегда ездила в каре. Внутри салона она не мерзнет тем более, и отдав кружку чая посетительнице, первым делом придирчиво осматривает ее волосы, каждое ее прикосновение — ласковое, но уверенное. Свое дело она знает. Даже если это ни криффа не её дело, а лишь способ адаптироваться к реалиям жизни.

[nick]Someone[/nick][status]далеко пошел? шапку надень[/status][icon]https://i.postimg.cc/NfX4p4Rv/bronwyn-tye.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=75#p815">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Кто-то</b>, выглядит как пожилая женщина, ведет себя как пожилая женщина, возможно, это пожилая женщина, но это неточно[/LZ]

Она обходит всю конструкцию вокруг, приготавливает все к мытью головы, аккуратно укладывает девочку головой на бортик раковины, принимается за дело. Чай та не пьет — чудная. Недостаточно замерзла, что ли? Вряд ли девчонка как она. Слишком молодая.
— Как у имперцев, что ли? Черные такие, высоченные, а головки маленькие и тупые, — она усмехается себе под нос. — Это тебе в имперскую военную часть надо. На востоке она. Поспрашивай там, они все друг друга по имени знают. Их тут не так много, этих бедолаг.
Снаружи слышится треск и звуки падения льда на землю. Она не отвлекается от своего занятия: моет девочке голову теплой водой, вспоминает, как справляться с таким типом волос, и делает это так виртуозно, будто никогда и не забывала. Через несколько минут она уже пересаживает девочку в кресло к зеркалу и идет подыскивать себе фартук.
— Спроси капитана Алистера. Может, подскажет чего. Высоченный шкаф с усами. Он там такой один, не пропустишь.
Она и ухом не ведет при упоминании дроида. Подумаешь, большой черный дроид. Тут таких охранников полгорода. Ну, ладно, не половина — но достаточно, чтобы не считать их чем-то выдающимся или, тем более, не-имперским. Если девочка ищет папу-имперца, пусть идет туда, где имперцев полный дом. Здесь, у нее, таких не держат. Пускают в салон, обслуживают, улыбаются и кланяются, но только потому, что дураки сами спонсируют свои проблемы.

[nick]Someone[/nick][status]далеко пошел? шапку надень[/status][icon]https://i.postimg.cc/NfX4p4Rv/bronwyn-tye.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=75#p815">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Кто-то</b>, выглядит как пожилая женщина, кажется, парикмахерша и владелица салона[/LZ]

Она состригает секущиеся кончики быстрыми, верными движениями, каждый щелчок ножниц — четкий, как выстрел. Девчонка явно что-то вынюхивает, потому что история про ограниченного папу с имперским-не-имперским дроидом звучит слишком фантастически. Где угодно в Центральных мирах — на Корусанте, на Кореллии, на Куате, — это бы прокатило, но не здесь, не на Фесте, звёздами забытом имперском аванпосте, задворках галактики, в которых единственная достопримечательность — это льды и залежи фрика. Она думает о дроиде в подвале, а потом думает, может ли этот дроид быть чьим-то чужим, не имперским.
— Звучит так, будто ты больше знаешь о дроиде, чем о папе, — задумчиво говорит она, состригает еще, полностью сосредоточенная на своей работе, как будто это куда интереснее, чем этот причудливый разговор. — Не-имперских дроидов тут во всем городе нет. Слишком дорого стоят, рабы дешевле. Как выглядит твой папа? Как давно он тут?
Это правда, но не потому, что дроиды слишком дорого стоят, а рабы дешевле — хотя и это правда тоже, — а потому, что дроидов здесь не любят и боятся. Клятые имперцы с их полигоном кого хочешь до паранойи доведут. Он тайный, конечно, полигон. Объявлений о нем не делают и никогда даже не упоминают вслух, но все о нем знают. Когда не говоришь о чем-то слишком большом, может выйти чересчур громко. Ребенка на улице остановишь — он без проблем укажет рукой в нужную сторону.
Папа-инвалид с большим чёрным дроидом. Она переходит на другую сторону. На девчонку она даже не смотрит: та щебечет так свободно, что или хорошо врёт, или ничего не соображает и правда ищет — инвалида или дроида, сложно сказать. Лучше бы инвалида. Дроидов в этом городе искать не стоит, если не хочешь проблем.
Интересно, они уже вернулись? Гед не стал бы приходить, пока тут клиентка.
[nick]Someone[/nick][status]далеко пошел? шапку надень[/status][icon]https://i.postimg.cc/NfX4p4Rv/bronwyn-tye.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=75#p815">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Кто-то</b>, точно парикмахерша и владелица салона[/LZ]

Она достригает, откладывает ножницы в сторону и резко поворачивает кресло к себе, опирается руками о ручки по обе стороны от девочки. Вивиан, так ее зовут, значит. Склоняет голову к плечу, всматривается в лицо, словно ищет там что-то. А может, и ищет. Один ее глаз чуть светлее, чем другой. Издали не заметишь, но вот так, вблизи — легко. Пахнет от нее старостью и свежестью одновременно, как будто она и что-то новое, и что-то старое, и что-то синее, и что-то одолженное.
— Ну здравствуй, Вивиан. Чьих будешь, детка?
Черное Солнце? Хатты? Она не подсказывает: когда подсказываешь — проще соврать, сыграть на ожиданиях. Собственные ожидания от Вивиан ее не интересуют, ее интересует правда. Она не кажется особенно угрожающей, скорее очень заинтригованной. Такими бывают зрители на скачках или студенты на лекции в анатомическом театре с живым трупом, на который и страшно смотреть, и не хочется, и нужно, нужно узнать, что там, как всё устроено, взаимосвязано.

[nick]Someone[/nick][status]далеко пошел? шапку надень[/status][icon]https://i.postimg.cc/NfX4p4Rv/bronwyn-tye.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=75#p815">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Кто-то</b>, точно парикмахерша и владелица салона, а также кто-то еще[/LZ]