есть ты, есть ад в твоей голове,
есть я, я в этом аду живу

Никто не говорит как ужасна смерть, не упоминает чем она пахнет, как может сводить всё внутри от вида отрубленных конечностей и что воспоминания об этом приходят в кошмарах. Рей смерть видела с самого детства, еще на Джакку, когда забиралась в скелеты больших кораблей и находила в них скелеты поменьше. Черепки и кости в своих защитных костюмах, с волосами и без, в нитках сохранившихся чудом сухожилий и в шлемах, свисающих с черепушек, где сквозь защитное стекло на маленькую мусорщицу смотрели черные глазницы. Смерть уродлива, даже если сейбер не оставляет разводы вяжущей крови, липнущей к подошвам сапог; смерть уродлива, даже если изломанные тела скрыты броней и у мертвых преторианских гвардейцев нет лиц - лишь безразличные пустые маски, за которыми трудно увидеть цельную личность, уничтоженную лишь потому, что жажды бороться у Рей оказалось чуть больше. А еще потому, что Кайло Рен встал на ее сторону и спиной к спине.

На несколько мгновений девушка даже испытывает облегчение пополам с радостью, просит Бена спасти оставшиеся челноки Сопротивления и пытается не думать о том, что ее брат медлит, рассматривая располовиненное тело Сноука. Рей находит ему оправдание попыткой всё осознать, принять окончательное решение, смириться с новой выбранной стороной, но когда Кайло поворачивается к сестре, то все надежды Рей пропадают. Она смотрит на Рена и видит черный огонь в его потемневших глазах, видит мрачную злую решимость, видит и чувствует все то, от чего ей  - как казалось - она избавила Бена Соло.

Среди прогорающего зала, красных тряпок, слез в глазах, Рей не видит вокруг ничего четкого кроме протянутой руки, кроме Кайло размазанного до черного монолитного камня. Рей о него билась зря - достучаться не вышло. Не вышло так быстро и сразу, во всяком случае. Иррационально и глупо Рей все еще продолжает верить, что достучаться могла, если бы времени было чуть больше. Ведь Кайло уже помогал ей, он уже делал шаги навстречу, сквозь их Узы девушка ощущала смятение и надежду, тягу к Свету и страх одиночества, страх, что Рей от него отвернется.

И она даже сама не осознает, когда все же протягивает руку в ответ, как вкладывает свою в мужскую ладонь и как Рен сжимает ее в ответ. Рей думает о том, что борьба не окончена и война не проиграна, что если она будет здесь, то сможет пробить барьер, что сможет помочь, может помочь сможет даже больше, чем если бы сбежала прямо сейчас. Бену навстречу она делает шаг, сжимает свою ладонь, чтобы он убедился - держит.

- Останови их, Бен. Прикажи им остановиться, - шепчет Рей, глядя брату в глаза и пытаясь их общей связью и кровью переубедить Кайло, как-то заставить его прекратить атаку. - Пожалуйста.

У Рей, конечно, еще остается выбор - она могла бы предать: выхватить сейбер Люка, оттолкнуть Рена и попытаться сбежать, может быть он даже дал бы ей этот шанс, может от злости и гнева предпочел бы думать, что Рей всего лишь хочет погибнуть не здесь, а вместе с Сопротивлением - пускай. Рей такой выбор не совершает осознанно, хоть отец наверняка бы сказал, что его дочь совершает еще одну ужаснейшую ошибку, но почему-то вера еще остается.

И Рей остается тоже.

Несколько мгновений Рей хочется вырваться. Оттолкнуть Кайло, зашипеть, резко выдернуть свою руку и дать злости вырваться на свободу.  Из-за него она ощущает себя преданной, ввязавшейся в интриги, масштаба которых не смогла правильно осознать, а теперь своими руками помогла Магистру Рен занять место Сноука. Она не лишила Первый Орден главы, она помогла взойти новому - еще более несдержанному и порывистому. А после, надеясь на что-то, еще и согласилась принять предложение Кайло остаться.

Рей хочется вырваться, но тело кажется тяжелым, ладонь - в тисках и превратившейся в камень. Кайло хочет, чтобы все умерли, а его сестра в ответ качает головой бездумно, шевелит губами беззвучно, повторяя свое «нет» не голосом, но глазами. И галактика у ног ей тоже не нужна - Рей не знает что делать с галактикой. Она сомневается даже в том, какую дорогу выбрала сейчас для себя, что уж говорить о большем. А еще она не хочет, чтобы пострадали друзья, чтобы пострадала её семья, даже пускай семьей они так и остались все больше на словах. Но достучаться до Кайло простыми просьбами и жалобным взглядом конечно же совершенно не выйдет, если есть надежда, то лишь на Узы. На Связь, которая привела мусорщицу на «Супремаси» и, если получится, приведет ее к тем словам, что откликнуться в чужой душе.

- Это не поможет, - выдыхает Рей и встряхивает волосами. То, что она их зачем-то расплела, теперь кажется глупым. Волосы прилипли к вискам и шее, от них еще жарче и неуютно, волосы лезут в глаза острыми тонкими нитями, путаются промеж ресниц и мешают смотреть неотрывно на Рена. - Ты сам знаешь что это не поможет. Ты не сможешь простить себя если твоя мать умрет по твоей вине и мы оба это знаем. Бен, отпусти их.

Рей больше не добавляет просьб, но расправляет плечи, поднимает подбородок выше, чтобы смотреть в глаза. Если она чувствует сквозь Узы брата, то и он тоже сможет почувствовать, что девушка и правда может передумать, разочароваться, отказаться от Кайло, хотя бы потому что он совершит то, что простить ему она будет уже не в состоянии.

- Забудь о них, от Сопротивления остались лишь осколки, оно разгромлено, нет больше кораблей. Но не забирай их жизни, не становись одержим идеей, которая тебя же и уничтожит.

Рей бы хотелось добавить еще: «оставь в Кайло хоть что-то от Бена», но не произносит этого. Только медленно кивает, будто так может заставить Рена кивнуть согласно в ответ. А после - оглядывает пылающий зал.

- Разве не стоило бы сейчас сосредоточиться на том, что намного важнее? Твои враги сейчас не в шатлах спасаются бегством, а здесь, на корабле. Разве нет?

Рей буквально слышит как там, в космосе, с гулом и свистом взрываются маленькие челноки. Как огонь пожирает людей и выбрасывает их обугленные кости в холодную пустоту, в черноту и тьму. В этой же тьме тонет Кайло Рен, хоть стоит прямо здесь, напротив своей сестры. Рей качает головой упрямо, мелко вздрагивает. Ей кажется, что стоит только повернуть голову к открытому иллюминатору, как она увидит что последний из челноков взрывается и наступает гнетущая тишина: последняя надежда угаснет и тогда Рей будет сама готова убить Кайло Рена. Потому что больше надежды никакой не останется. Нет, не для Сопротивления. Для нее самой.

Выхватить сейбер, пока Кайло не понял что произошло, а потом ударить смертоносно и страшно. Вот как она поступит, если ее брат не остановится.

- Ты веришь в кучку рыцарей и в то, что они смогут перебить всех, кто не будет с тобой согласен? В самом деле?

Насколько сильно Бен готов пойти в своем самообмане, если просто предполагает такое?  Если думает, что сможет сразиться со всем миром просто потому что сейчас располовиненное тело Сноука лежит в его ногах?

- Тогда и меня не будет в этой истории. - У девушки в голосе тоже прорезаются злые жесткие нотки металла. Она хмурится, угрюмо рассматривая Кайло. - Если ты убьешь свою мать, то что остановит тебя от того, чтобы убить и меня, просто чуточку позже?  - Рей качает головой, повторяя снова сказанное прежде. - Не делай этого, Бен. Если ты хочешь показать свою силу, то покажи ее так, чтобы она не выглядела отчаянным страхом перед горсткой разумных, которые сейчас просто хотят выжить.

Она больше не сжимает в ответ черную перчатку брата. Не вырывает руку лишь потому, что ей тоже не хватает последнего решительного отказа Бена, последнего вздоха чтобы понять - она зря здесь осталась. Цепляться дольше глупо и бесполезно; зря Рей не верила своему отцу в его постоянных печальных речах о том, что Кайло уже не спасти, что его путь к Свету потерян и бороться за иное - лишь попросту тратить время.

- Иначе можешь убить меня прямо сейчас, вместе с ними. - Рей не честна - она не даст ему это сделать, но все равно произносит хлесткие слова. - Ты хотел, чтобы я была с тобой и я была готова попробовать, несмотря на все, что мне говорили, несмотря на все поступки, что я видела от тебя. Я пришла сюда, я готова была сражаться с тобой на одной стороне, но ты сам не даешь мне сделать такой выбор. Если ты уничтожить все, что дорого мне, то у меня ничего больше не останется.

          Ничего, что заставило бы меня не разочароваться в тебе окончательно.