- Когда ты в последний раз был в отпуске?
Это было первое, что услышал Янсон от начальника тренировочной базы Окделла Брая, объявившегося на пороге логова, которое инструктор считал своим кабинетом.
Уэс задумчиво смотрел на таблицу результатов по стрельбе курсантов второго года обучения, и отрываться от достойного сожаления зрелища не спешил.
- Неделю назад, а что?
- Я имел в виду отпуск, - повторил Брай. - Нормальный отпуск. А то, что ты по привычке считаешь увольнительной, у нормальных людей называется "выходной".
Шеф подошел и пальцем отвел край датапада вниз, привлекая внимание к себе и своим словам. Янсон воззрился на него с недоумением.
- Чего ты пристал? У меня тут работы непочатый край. Ты это видел?
Он развернул датапад к Окделлу, чтобы тот полюбовался удручающей картиной.
- Печально, - согласился тот. - Что только лишний раз доказывает, что тебе самое время взять паузу. Теряешь квалификацию.
- Хатта с два, - огрызнулся Уэс.
Брай выразительно поднял брови, отобрал у инструктора датапад и быстро застучал по виртуальной клавиатуре.
- Вот, подпиши.
- Это что за хрень? - Янсон с подозрением покосился сначала на стандартную форму на экране, потом на Окделла.
- Твое прошение об отпуске на две недели. Подписывай давай, и чтобы я тебя не видел здесь. Под "здесь" я имею в виду Пандас и окрестности. 
- С дежурств ты меня тоже снимешь? - Уэс сложил руки на груди и откинулся в кресле. Это точно было за рамками компетенции начальника тренировочной базы.
- Уже, - Брай тонко улыбнулся. - Полковник целиком поддержал мою идею.
- Сволочи вы и предатели, - беззлобно проворчал Янсон. Спелись, значит. - Ладно. Давай сюда свое прошение.
В конце концов, он действительно не был в отпуске... Да крифф его знает, сколько.

К вечеру третьего дня Уэс готов был проклясть Окделла с его неудержимой заботой о ближнем своем, расщедрившегося полковника и себя за то, что на все это согласился. Что нормальные люди делают с таким количеством абсолютно свободного времени?..
В качестве маленького бунта он предложил Браю самому выбрать место изгнания, и это стало второй фатальной ошибкой. Небольшое поселение "посреди нигде" в той части планеты, где начиналась мягкая, золотисто-сиреневая таанабская осень, было, несомненно, очень приятным, тихим и уютным, и отлично подходило для уединения и отдыха, а еще для того, чтобы застрелиться от безделья.
Технически, никто здесь Янсона не держал, можно было в любой момент плюнуть на все, вернуться в Пандас, взять ашку и рвануть... да хотя бы к Веджу. К Тайко и Хобби, благо все они обосновались на Корусанте, не придется мотаться по всей галактике. В конце концов, они сто лет не виделись...
И все-таки что-то его останавливало.
Стоило хотя бы попытаться. У остальных же как-то вышло. Нормальная, гражданская жизнь. Семьи. Обычная работа. Он и так схалтурил, вписавшись в местную планетарную оборону. А теперь намеревался малодушно удрать, чтобы заткнуть ставшую вдруг такой выразительной пустоту своей жизни кусочками чужой хотя бы на несколько дней.
Ему там будут рады, конечно. Всегда рады. Только ничегошеньки это не изменит.
Их служба закончилась. Уэс дожил до этого дня, хотя никогда не верил, что доживет. И, кажется, до сих пор с этим не смирился.
...Здесь было невыносимо много свободного времени, чтобы думать.
Он привез с собой несколько бутылок вирренского, но едва притронулся к одной. Сидеть вечерами на веранде и бесконечно растягивать один стакан - все, на что его хватало. Пить в одиночестве оказалось до жути тоскливо.
За прошедшие три дня Янсон успел облазить все близлежащие окрестности, перезнакомиться с соседями, в основном благообразными семьями с детишками, дочитать несколько книг, до которых все не доходили руки, и был готов перейти к радикальным способам развлечься. Которых бы здесь, конечно, никто не оценил, но, кажется, еще сутки - и отставного майора перестанут волновать такие мелочи.

Каф вышел хороший. Не такой, чтобы завести двигатели истребителя, но чтобы медленно осознавать себя в этом мире - самое то. В открытое окно тянуло утренней прохладой, запах первых опавших листьев и поздней травы мешался с крепким ароматом кафа, свежий осенний воздух холодил руки ниже закатанных рукавов, горячие бока кружки приятно грели ладони. Тягучие, медленные минуты безмыслия, когда есть только здесь и сейчас, набор ощущений одного момента. Почти как в полете, только с обратным знаком.
Это было по-своему хорошо. За это Уэс готов был простить Окделлу подлянку с отпуском и деревней. Где-то на одну десятую... нет, на одну пятнадцатую.
Женский голос под окном пожелал ему доброго утра.
...На одну четырнадцатую, Окделл.
Янсон высунулся в окно вместе с кружкой.
- Определенно доброе, - решил он и все-таки поднял процент прощения до одной десятой. Не каждый день под окна приходят очаровательные девушки в платье и босиком.
Раньше он ее здесь не видел. Если только она не маскировалась под благообразную мать... или дочь, с равным успехом, столь же благообразного семейства. Нет, вряд ли. Он бы запомнил. Наверно, только приехала.
Было что-то волшебное и сюрреалистичное в том, чтобы любоваться ею из окна вот так, немного сверху. И совершенно не хотелось задавать простые и логичные вопросы. Вот спросит он сейчас какую-нибудь ерунду вроде "Чем я могу вам помочь?", выяснится, что ничем, и на самом деле она ищет кого-нибудь из своих почтенных родственников. А потом развернется и уйдет, и утро уже не будет таким добрым.
Холодно ей, наверно, босиком...
Уэс оперся локтями на подоконник, подавшись вперед, и со всей серьезностью поинтересовался:
- Если я приглашу вас войти, вы не станете есть мою печень?

Кому-нибудь другому после этих слов Уэс бы просто протянул кружку прямо через окно. Ладно, не кому угодно другому, а кому-нибудь из своих, для кого свистнуть чужой каф или нагло отхлебнуть прямо из чужой кружки, пробегая мимо - в порядке вещей. У нормальных людей так не принято, пожалуй. Вдруг она истолкует это как "держи и проваливай"?
- Значит, мне всего лишь нужно перестать быть незнакомцем, - решил Янсон, аккуратно пристроил кружку на подоконник и протянул женщине ладонь. - Меня зовут Уэс. Мне нравятся страшные истории, кореллианский ришкейт и все, что может развить скорость больше тысячи километров в час.
Легкий сюрреализм происходящего вызывал чистейший, незамутненный восторг, и приходилось напоминать себе, что спокойная вежливая улыбка сейчас куда более уместна, чем веселый оскал во всю пасть. Очень не хотелось отпугнуть ее. Очень.
Гостья, впрочем, не производила впечатление человека, которого легко напугать. Пугливые не ходят по утрам босиком под чужими окнами и не смотрят с такой очаровательной лукавинкой.
- Теперь вы знаете обо мне немного больше, и, может, согласитесь принять приглашение на веранду. Это не совсем в гости, так что приличия не пострадают, и вам не понадобится переступать порог, так что если вы все-таки полевая сильфа, моя печень не пострадает тоже. И так будет куда удобнее посягать на мой каф, поверьте, я знаю в этом толк.
Она запросто могла сказать сейчас "просто отсыпь мне зерен, трепло", но Янсону почему-то казалось, что не скажет. Пусть он старая тоскливая развалина на пенсии, но летать, стрелять и очаровывать женщин он разучится только когда станет кучкой пепла среди звезд.

В том, как Вега раз за разом пыталась щелкнуть его по носу, было нечто бесконечно очаровательное. Не увлекайтесь, мол, и не таких видали, и вообще вы не в моем вкусе, в моем вкусе только ваш каф. С ним давно не играли по этим правилам, обычно все выходило как-то проще - или не выходило вообще.
Легкое, щекотное прикосновение кончиков пальцев к ладони побежало вверх по руке электрическим разрядом. Не поймать эти пальцы в последний момент оказалось сложно, потому что как раз хотелось, очень, но полевых сильф нельзя ловить, они от этого превращаются в утренний туман.
По крайней мере, она согласилась на веранду.
Уэс втянулся обратно в окно. Иногда, вот как сейчас, он обнаруживал, что при всей его разносторонности как пилота и бойца ему остро не хватает каких-то очень простых, обычных человеческих навыков. Например, умения варить каф больше чем по двум рецептам, один из которых он бы в жизни не стал предлагать гостье, потому что это был рецепт Антиллеса, и вот этим как раз можно было завести истребитель, или оживить дохлого ранкора, или открыть глаза комэску, который опять всю ночь работал. Хаттство, даже удивить нечем - в хорошем смысле слова "удивить", а не как обычно.
Хорошо, что она попросила "как для себя". Из вежливости, конечно, но сейчас эта вежливость здорово спасала его не приспособленную к нормальной жизни задницу.
На веранду Янсон тоже вышел босиком, ради маленькой солидарности с гостьей, а еще потому, что захотелось вдруг попробовать, а как это.
Кружку с кафом для Веги он пристроил на столик. Это ему нравилось держать в ладонях обжигающе горячие бока с легкомысленным узором из листиков, а для нее может оказаться слишком. Хотя и хотелось передать кружку из рук в руки, чтобы она снова прикоснулась, и, может, украдкой прикоснуться самому.
- Видите, совсем не сложно, - Уэс хитро подмигнул женщине и удобно угнездился в кресле со своим кафом. - И у нас теперь есть еще немного общего. Мы почти друзья.

Вегу легко было заподозрить в тончайшей, как осенняя паутинка, издевке, но делала она это с таким изяществом и очаровательной непосредственностью, что оно вызывало почти что умиление, того рода, какое возникает при взгляде на необычных маленьких хищников.
Вряд ли ей действительно понравилось. Он и не ждал, что понравится, но по крайней мере она не сбежала в ужасе немедленно. Можно посчитать некоторым успехом.
А потом она сказала, что придет еще, и Янсон понял, что у него только что появилась настоящая причина поторчать в этой обители благопристойности еще немного.
- Буду рад делить с вами каф и веранду, - на нее здорово было смотреть вот так, поверх кружки, особенно когда сама Вега смотрела куда-то еще с видом загадочным и немного отстраненным. - Не только утром. Когда захотите.
Сейчас по правилам игры она должна отказаться, а потом все равно уступить, капельку, чтобы это ни в коем случае не выглядело уступкой, но было аккуратным шагом, половинкой шага навстречу. Если, конечно, Уэс правильно ее просчитал. Обычно он неплохо понимал женщин, насколько это вообще было возможно, и все равно они довольно часто находили, чем его удивить. Не каждая, но Вега определенно относилась к тем, которые могли - и любили удивлять. Особенно всяких самоуверенных хаттов с бугра, которые решают, что все про нее поняли с первого взгляда.
Эта игра обещала быть очень увлекательной.
- И что же говорит обо мне каф?
Может, она это просто так сказала, но теперь Уэсу было ситски интересно.
Знакомиться можно и так тоже. Если, конечно, Вега захочет ответить.

- Для поддержания душевного равновесия все средства хороши, - авторитетно сообщил Уэс. Некоторые с ним бы, пожалуй, не согласились в этом вопросе, потому что, так уж сложилось, в процессе поддержания собственного душевного равновесия бывший Проныра нередко пускал прахом чужое. Целиком закономерно с точки зрения баланса энергии во вселенной и страшно несправедливо с точки зрения тех, чьи нервы оказались случайно обгрызены развлекающимся Янсоном.
Вега была ситски права насчет того, что "и прямо сейчас - тоже", и это был далеко не худший способ. Пить каф в живой тишине осеннего утра вместе с красивой девушкой...
Янсон поймал себя на мысли, что формулировка неправильная. Слишком простая, грубая. Нет, Вега, без сомнения, была красива - миниатюрная, изящная даже, в тонко очерченном лице есть что-то необычное, запоминающееся, по-своему милое. Но в том, как она смотрела, как держалась сквозило что-то притягательно опасное. Загляни в бездонные глаза - пропадешь. Безобидная, беззащитная даже красота, а под ней - еще одна, острая, как вегин язык. Как лезвие виброклинка в складках невесомо-легкой ткани, как цветок алой обманщицы, у которой в основании нежных лепестков шипы, сорвешь грубо - заработаешь полные пальцы колючек.
...Пить каф вместе с полевой сильфой в живой тишине утра ранней осени.
- Тогда завтра утром моя кухня в вашем распоряжении, - Янсон по-котовьи щурился, будто уже предвкушал это завтрашнее утро. - И мне уже жутко любопытно. Ваш каф тоже будет говорящим? Я думаю, обязательно будет.
И тогда придет его очередь узнавать и рассказывать.

В том, как Вега устраивалась в кресле, во всем ее поведении было нечто откровенно кошачье. Так заводятся лот-коты: никакой тебе реакции на "иди сюда кысонька", никаких рук, но если оставить дверь открытой, показывать в нее еду и загадочно шуршать...
Каф в окно Уэс уже показал, сработало безотказно. Осталось выяснить, какие шуршалки нравятся Веге больше всего.
Правда, очень сложно заинтересовать кого-то местом, которое самому не слишком-то нравится. Но зачем-то же она приехала именно сюда? Вега не походила на человека, которого может увлекать такая вот пастораль, но, может, она просто ищет чего-то нового? Или тоже воспользовалась чужой рекомендацией.
- Зависит от того, что вам нравится, - Уэс оставил опустевшую кружку на краю столика и развалился в кресле с абсолютно довольным жизнью видом. - В основном здесь вокруг поля с деревьями. Или деревья с полями. Есть горы, там.
Он кивнул туда, где в прозрачном светло-лиловом небе висела здешняя звезда.
- Маленькие такие. Две или три горы.
Здесь это вполне могло считаться экзотикой. Таанаб сам по себе был возмутительно ровным и плавным, почти весь состоял из бесконечных долин, пологих холмов и широких, спокойных рек. Но Вега не походила на местную, и вряд ли ее можно было удивить торчащими из земли камнями, даже очень внушительными.
- А еще там нет людей. Выбираетесь за пределы поселка - и никого на многие километры вокруг. Знаете, как в космосе, когда висишь один в маленьком корабле, только вместо черноты и звезд - трава и небо.
И можно гнать, не останавливаясь, куда глаза глядят, но ее предпочтения на этот счет Уэс запомнил и предлагать не стал.

- До вечера, - многообещающе улыбнулся Уэс, провожая Вегу взглядом. Он смотрел ей вслед долго, пока она не скрылась из вида, а потом вывинтился из кресла с такой скоростью, как будто рядом врубили боевую тревогу.
Ему позарез нужен был ситхов фонарь с живым огнем.

Когда есть цель и задача, время перестает напоминать старый тягучий клей и срывается с места, как на форсаже. После трех бесконечных в своей неторопливости дней Уэс нырнул в эту стремительность с откровенным наслаждением.
Искать фонарь оказалось уже само по себе весело.
Пригодились заведенные за прошедшую пару дней поверхностные знакомства. Правда, если раньше соседи просто странно поглядывали на слоняющегося по поселку одинокого типа, то теперь, кажется, Янсон прочно обзавелся репутацией местного безобидного сумасшедшего. Во всяком случае, в ответ на вопрос, не завалялось ли у них старого фонаря... нет, не такого, а чтобы можно было поджечь, добропорядочные обитатели поселка сначала делали идеально круглые глаза, а потом смотрели сочувствующе и с жалостью качали головами.
Когда самый простой путь не дал результатов, Уэс ненадолго засел на веранде с датападом, не без сожаления отверг вариант сгонять до Пандаса (чтоб Окделлу икалось, надо же было выбрать место настолько далеко от цивилизации!), и пошел на второй заход по соседям.
Репутацию сумасшедшего закрепил надежно...
Сложнее всего оказалось добыть подходящую банку. Точнее, уговорить суровую леди, заставшую еще расцвет Старой Республики, пожертвовать один из своих горшков с цветами. Горшки были красивые, из тонкого прозрачного стекла с затемненным дном-подставкой, так что сквозь стенки просвечивали густые корни. Пришлось помочь старушке с пересадкой обитателя одной из этих чудесных банок - почтенная леди, выслушав бесконечно романтичную историю о фонаре с настоящим огнем, растаяла и согласилась выделить "милому мальчику" один из горшков во имя "такой любви", но вот расставаться заодно и с любимым цветком наотрез отказалась.
Оправу для будущего фонаря Уэс выменял за бутылку вирренского у одного бесконечно задолбанного отца семейства. Тайком, чтобы не прознала его супруга. И у него же позаимствовал инструменты, чтобы накрутить эту дивную конструкцию из толстой проволоки вокруг горшка. На дно банки Янсон прилепил резную металлическую пепельницу из собственного домика - ей не посчастливилось оказаться достаточно глубокой. Немного топлива, слитого из байка, кусочек ветоши...
...Пара часов прикладной химии в попытках сделать так, чтобы фонарь не коптил как пробитый движок. Еще один круг по соседям за подходящей крышкой, про которую Уэс не вспомнил, пока не выяснил, что долго держать руку прямо над открытым огнем - так себе затея.
Когда результат сборки фонаря на коленке был признан удовлетворительным, снаружи уже стояли густые сумерки. Отмывая руки от топлива, Уэс думал о том, что если Вега подглядывала за тем, как он носится по поселку, то, должно быть, хохотала как проклятая.

Фонарь в его руке покачивался на каждом шагу и время от времени едва слышно поскрипывал. Огонек за стеклом трепетал и вздрагивал, и света от него получалось совсем немного. Мягкий, рассеянный, он не был способен в полной мере разогнать темноту, но и не бил по глазам, как обычно бывает с нормальным фонариком. Его хватало, чтобы видеть, куда ступаешь, а что еще нужно...
В этом нетвердом, дрожащем свете тени казались живыми и подвижными, шевелились, танцевали, то разбегались в стороны, то собирались в густые пятна черноты.
Ненастоящее, обманчивое, немного нереальное - как весь этот день, с самого утра.
Уэс остановился у Веги под окном и легко постучал по стеклу костяшками.

Отредактировано Wes Janson (28-05-2024 15:25:30)

Реакция Веги заставила Янсона светиться не хуже фонаря. В глубине души он знал, что ей обязательно понравится, но что именно она тогда скажет и сделает, угадать было невозможно.
Вега смеялась и приглашала его войти в окно. Это приводило отставного майора в по-детски искренний восторг.
Уэс пристроил фонарь на подоконник снаружи, у закрытой створки, а сам подпрыгнул и втянулся в открытую. И остался сидеть на окне, свесив одну ногу наружу. Так удобнее всего было делать вид "что вы, что вы, я не смотрю", если Вега сейчас потребует отвернуться. А еще он собирался и выйти тем же путем, каким вошел, и хозяйку домика так же за собой вытащить. Если она захочет, конечно, а не предпочтет как порядочная женщина выйти через дверь. Было бы здорово, если бы она захотела. Очень в духе этого вечера. Очень в духе самой Веги.
Эта легкая сумасбродность, слегка прикрытая приличиями, очаровывала, кружила голову. Тонкая фигура в невесомом шелке, укрытая полумраком. Металлический холодок опасности под трогательной безобидностью, почти беззащитностью... Уэс чуял его шкурой, еще не понимая, почему, откуда, но это и не важно было. Ей это так шло. Так же, как шел шелк и полумрак, как шло являться по утрам босиком и гадать на кафе. И побег через окно с почти незнакомцем ей тоже будет очень идти.
- В окно пойдем? - прямо предложил Уэс. На Вегу он смотрел с мальчишеским озорством и загадочностью ночного вора.

Она не запрещала, и Янсон смотрел, как она неторопливо одевается. Открыто, даже не пытаясь делать вид, что отводит взгляд. Зачем? Это походило на всю ту же игру, правила которой всем известны и никогда не проговариваются - потому что все и так ясно, зачем слова. Смотришь? Смотрю. Нравится? Очень. Для этого даже переглядываться не нужно было, это тонко стелилось в прохладном вечернем воздухе, шуршало под легкой тканью. Уэс смотрел, как Вега завязывает на поясе рубашку и думал, что ближе к ночи в полях ей будет холодно, и тогда у него будет совершенно легальный повод ее обнимать, и она тоже это знает, и нет, он ничего не скажет ей сейчас именно поэтому.
Вега протянула ему руку, молча, и Уэс так же молча соскользнул вниз, помог ей выбраться на подоконник, а потом подхватил и бережно снял с окна. Неторопливо даже. Лишняя секунда в воздухе - она совсем легкая, ничего не стоит держать ее вот так, немного над землей, пока не попросит отпустить, но нет, вот это - не совсем про нее, не из этой игры, Вегу нельзя заставлять о чем-то просить, еще нет. Поэтому - просто лишняя секунда, как осторожная проверка границы. И потом, уже на земле - еще одна, вторая... Не сразу убрать ладони с гибкой талии, ловить живое тепло, пока не мелькнет что-то... не во взгляде даже, где-то на уровне ощущений. Какой-нибудь джедай сказал бы - в Силе, но нет, просто бывает, что никакая Сила не нужна.
Янсон забрал фонарь с подоконника, хитро улыбнулся Веге и поманил за собой, в темноту, дальше от улочек поселка, освещенных и потому совсем не таких привлекательных.

От ее голоса, когда она говорила так, мурашки бежали по коже, и хотелось, чтобы она говорила еще, хотелось знать, что дальше, что будет, если ослушаться этого заговора-предупреждения, но в этой недосказанности, неизвестности финала и была вся суть. Рискни, нарушь правила, выясни сам, на собственной шкуре, что там, в темноте, за зеркальным лицом - или живи с тайной, которую никогда не раскроешь, потому что никто не предложит тебе ответов.
Рука Веги в его ладони, огоньки в ее глазах, даже этот бархат в голосе - говорили о том, что этой ночью все предостережения звучат подсказкой. Иначе откуда еще узнать, какие правила должны быть нарушены.
- Не ходи за ней, - подхватил Уэс хрипловатым шепотом, каким рассказывают страшные истории ночью у костра, признаются в первой любви и просят пощады. - Тогда ты никогда не узнаешь, что там, в темноте, и остаток жизни проведешь, с тоской глядя на далекие огни, которые больше тебя не зовут.
Он не знал тех сказок, что рассказывала Вега, но кто мог запретить ему выдумывать собственные.
- Но если шагнешь в темноту - не останавливайся. Не смотри в огонь. Не задавай вопросов. В конце ты все узнаешь.
Темнота за пределами поселка густая, не испорченная ни городской засветкой, ни огромным количеством звезд, которые в мирах ядра превращают в насмешку само понятие ночи. Расстояния и звуки в ней обманчивы, а стоит редким огонькам из окон затеряться за деревьями - и дороги назад все равно что нет, не вспомнишь и не найдешь, разве что по знакомым созвездиям.
Интересно, Вега умеет читать звезды?

- Вега.
Оно действительно пришло в голову первым. Как могло быть иначе? Чье еще имя могло прозвучать - кроме имени той, с кем здесь, сейчас идешь под звездным дождем?
Этого поверья, с именами, Уэс не знал. Раньше, когда-то ситски давно, они с друзьями валялись на крыше и загадывали "падающим звездам" желания. Много, целую кучу разных желаний - ночи были длинными, и огней, рассекающих темное небо короткими росчерками, хватало на всех, на самые безумные желания, и они соревновались, кто первым не сможет больше ничего придумать.
Какие-то из тех желаний в итоге даже сбылись. Чисто статистически...
Жаль, он не помнил, было ли там что-то про удивительных женщин, гадающих по метеоритному дождю и не любящих останавливаться.
- Тогда загадай, чтобы дороги никогда не кончались, - предложил Уэс. - Когда полетит следующая.
Не останавливаться - это хорошо, это правильно. В целом. Но иногда - можно. Совсем ненадолго. Под каким-нибудь деревом, например, чтобы повесить фонарь на низкую ветку, потому что сейчас ему нужны были обе руки.
Но вокруг было только поле, ровное, бескрайнее. И Уэс, замедлив шаг, опустил фонарь прямо в траву. Огонек дрогнул, и тут же хаотично зашевелились длинные лапы теней.
По-прежнему не отпуская ладонь Веги, свободной рукой он пригладил ее чуть встрепанные ветром волосы, легко коснулся щеки. Пальцы медленно заскользили ниже, прослеживая линии ее лица со всей нежностью, на какую только были способны привыкшие к оружию руки.
Янсон улыбался с легкой подначкой, едва ли заметной в темноте.
По правилам это должна была быть длинная-длинная прогулка, может, с чем-то в самом ее конце, но сегодня они негласно договорились нарушать правила.
Вега, что не любит останавливаться...

- Я знаю.
Уэс улыбался с такой уверенностью, словно и представить не мог, что Вега могла загадать кого-то другого, что ей вообще могла прийти в голову такая мысль. Или - словно ни секунды не сомневался в том, что его счастливая звезда - совсем не наверху, среди мерцающих и срывающихся вниз точек, а вот она, доверчиво откинулась в его руках. Или - все вместе...
И он действительно верил. Это несложно, когда целуешь лучшую во вселенной женщину, и она смеется, подставляя лицо звездам. Когда у вас одно на двоих веселое сумасбродство.
- Летим!
Ее совсем нетрудно держать, Вега легкая, и сама отлично держится, и Уэс, раскручиваясь вместе с ней, совсем немного разжал руки, все еще удерживая ее, просто легче, еще легче, чтобы прикосновение ощущалось только близостью тепла ладоней, а в остальном - как в настоящем полете, только ты и круговерть неба.
Интересно, испугается?.. Нужно здорово доверять кому-то, чтобы позволять держать себя - так, или обладать редким бесстрашием.
...Вега смеялась, и он смеялся вместе с ней.
- Быстрее нас только свет!
Мир и так вращается как бешеный, но всегда можно еще быстрее. Скользнуть ладонью между лопаток, подстраховывая и выводя немного вверх, чтобы потом уронить вниз, так, что трава проносится совсем близко, и снова вверх, безумной, точно рассчитанной волной, до свиста в ушах. С кем другим он бы не рискнул, но это же Вега.
Только ощутив, что руки начинают подрагивать, Уэс остановился, но вместо того, чтобы отпустить Вегу, прижал ее к себе и поцеловал. Оторвался на секунду, чтобы торопливо втянуть в легкие прохладный ночной воздух с запахом сырой травы и ее духов, и поцеловал снова.

В первые секунды Уэс еще пытался ловить ее губы своими, но быстро бросил это бесполезное занятие - губы Веги оказывались везде, за ними невозможно было угнаться, да и не нужно было, потому что зачем ограничиваться одними губами, когда есть она вся. Вега вот не ограничивалась, и он не собирался.
Еще Вега требовала ответа. Маленькая хрупкая Вега, одна в чистом поле, где никого на километры вокруг, в объятиях едва знакомого мужчины спрашивала, не боится ли он. Спрашивала так, словно бояться действительно стоило, и это приводило Уэса в чистый восторг. Как будто он в самом деле поймал полевую сильфу.
- Я ничего не боюсь.
В легендах таких самонадеянных типов загадочные обитательницы полей съедали живьем, но у них здесь своя сказка.
Вывернуться из рубашки, не выпуская при этом девушку из рук - та еще акробатика. Особенно когда не хочется ни на секунду отрываться от их необъявленного соревнования "кто кого зацелует". И когда раздевать Вегу куда интереснее.
Но эта только опустившаяся ночь была про то, чтобы - все и сразу, и про то, чтобы не останавливаться.
Вега и сама отлично цеплялась за него, хватало придерживать ее одной рукой, чтобы вытряхнуть из рукава вторую, походя развязать узел на вегиной рубашке, расстегнуть пару застежек сверху, чтобы тут же припасть губами к открывшейся коже... 
Стряхнув лишнюю одежду в траву, Уэс опустился на одно колено и нарочито медленно, с почти издевательской неторопливостью скользнул ладонями под рубашку Веги.

Отредактировано Wes Janson (11-06-2021 16:16:36)