Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [25.VI.34 ABY] Непередаваемая атмосфера боя
Kaydel Ko Connix, Amilyn Holdo, Poe Dameron
Время: 25.VI.34 ПБЯ, утро по стандартному галактическому
Место: где-то в районе Призрачной туманности, неподалеку от Умбары
Описание: отдохнув на базе и вернув вице-адмиралу глаз, экипаж «Нинки» вновь выдвигается в космос, чтобы бороться с пиратами. Однако в этот раз что-то идет не так: бой в туманности — всегда непростая вещь, а когда связистка нервничает, это делает всё ещё сложнее.
По летит вперед «Нинки» на разведку, и его черный крестокрыл кляксой скользит по переливающейся Призрачной туманности. Тут действительно несколько туманно: удивительная космическая пыль собирается в целые структуры, местами заглушая любые сигналы, поэтому Кайдел в наушниках По порой теряет. Но потом ее голос неизменно прорывается к нему вновь, и поэтому он совершенно не беспокоится об этом. Биби-8 докладывает, что со стороны истребителя со связью все в полном порядке. Видать, что-то тяжелое летает в этой туманности, что-то, что мешает сигналу проходить, как положено.
— Это Раптор. Пугало в двух кликах прямо по курсу. По габаритам — шаттл, опознавательных знаков не вижу. Приближаюсь.
В обычное время позывной По в радио-эфире — Черный-лидер, но сейчас он никем не командует, да и сама Черная эскадрилья с появлением мастера Скайуокера на базе перестала существовать. Красная и Синяя остались на Крайте. Летает он в основном в одиночку, как шальной лазболт. Поэтому за ним закрепляется это дурацкое, гороскопичное «Раптор» — наверняка с подачи вице-адмирала, хотя По не может так сразу сказать, с чего это началось. Удивительным и самым безукоризненным образом новый позывной сочетается с «Нинкой», с ним, с его нынешним положением, и бороться с этим бесполезно.
По не борется. Он просто счастлив, что может летать, что голос вернулся, что жизнь чуть-чуть разжимает стальную хватку на его горле. Некоторые вещи стоит просто принимать как данность бытия. Шаттл прямо по курсу, вполне возможно, тот самый, который отправлял сигнал SOS. Когда По велит Биби-8 просканировать его, тот вскоре возвращается с неутешительной новостью: внешних повреждений не обнаружено. Зато обнаружены турели. Целых четыре.
По все равно переключается на общий канал. Когда в тебя несколько лет вбивают официальный протокол, его не выкинешь из головы так просто за пару лет службы в Сопротивлении.
— Шаттл Ню-класса, с вами говорит капитан новореспубликанского флота По Дэмерон. Предста...
Реакция его не подводит: По дергает крестокрыл вверх и вбок быстрее, чем даже соображает, почему это делает. Вынырнувший откуда-то из клубов звездной пыли истребитель — модифицированный хэдхантер, кто бы сомневался — едва не цепляет его выстрелами лазпушек, и По приходится лететь навстречу шаттлу вместо того, чтобы возвращаться к «Нинке».
— Пираты! — сообщает По на «Нинку». — Штурмовой шаттл и Z-95, вероятно не одни.
Он не знает, может, ее уже тоже атаковали. Мало ли, где еще могли прятаться эти прыткие, пусть и древние птички. Модификация-то какая — он даже не заметил истребитель в клубах туманности! Какой-то отражающий щит, что-то вроде специального покрытия? Времени выяснять нет. Шаттл и истребитель зажимают его в тиски, и По тратит следующие несколько минут на то, чтобы вывернуться, выскользнуть. Время сжимается, как пружина, пока они танцуют вокруг друг друга: он и пираты.
Все маневры заносят его только глубже и дальше в туманность, где сигнал становится совсем плох. В ушах шумят помехи, и если ему что-то и говорят с «Нинки», По этого совершенно не слышит. И, что хуже, не видит сам корабль тоже — как и они его.
Кайдел всё ещё не привыкла к «Нинке» — ей всё казалось, что кораблю она не понравилась, и с тех пор удача отвернулась от него; а «Нинка» не хотела привыкать к Кайдел. Так бывает, когда на борт приглашают незваных гостей; это ей сказали на «Нинке», вовсе не имея её в виду — однако слова засели у Кайдел в голове и с тех пор не выходили.
«Всё в порядке. Всё будет хорошо», — уверяла она себя, когда надевала наушники, заправляя за ухо две пряди волос, которые не смогла уложить в привычные «улитки». Она опасливо сделала первый шаг на мостик, словно проверяя тот на прочность — видела же своими глазами, как пиратская пелта-фрегата уничтожила его. Что было потом, Кайдел помнила смутно. Одни обрывки: чужие крики, много-много мельтешащих цветов, словно праздничных огоньков, собственная боль, невозможность дышать — для вдоха нужно приложить больше обычных усилий, а выдох сделать практически нереально. И боль. Острая, длительная боль, которая не проходила и тогда, когда не осталось ничего кроме темноты.
Но сейчас-то починили и «Нинку», и Кайдел — день-второй в бакта-камере, двенадцать часов сна без сновидений в собственной койке, и она снова встала на ноги. Вице-адмиралу Холдо тоже досталось, и Кайдел подбадривала себя тем, что если уж капитан снова управляет своим кораблем, то и она опять должна быть на своём месте.
— Раптор, это «Нинка», — пальцы Кайдел вводят входы для каналов Сопротивления, пытаясь найти среди этих помех По, — Раптор, это «Нинка», — она руками прижимает наушники ещё ближе к голове, найдя тот единственный канал, где может уловить хотя бы прерывчатый голос Дэмерона, — Вы меня слышите, приём?
Ответа не последовало. Кайдел хмурится сильнее — ей это не нравится; до того, как они не вышли на этот SOS-сигнал, проблем со связью не наблюдалось.
— Это Раптор. Пугало в двух кликах прямо по курсу. По габаритам — шаттл, опознавательных знаков не вижу. Приближаюсь.
— Вас поняли, — выключает микрофон, чтобы её не услышал По, повторяет его же слова для остальных.
На навигационной панели она мельком видит его крестокрыл, но больше сосредоточена Кайдел, конечно, на том, чтобы устранить помехи — словить нужную частоту для того, чтобы звук стал максимально чистым.
У пиратов, как обычно, свои планы. И стоило только ей перейти на общий канал связи, как «Нинку» едва встряхивает — так, будто по дефлекторному щиту ударяют разом несколько объектов. Она снова обращается к Раптору — доложить обстановку.
— Штурмовой шаттл и Z-95, несколько! — повторяет за ним, чеканя слова. И это последнее, что она делает перед следующим ударом.
Следующий удар выводит из строя не корабль, а её. Человеческая память — совсем неидеальное хранилище информации, и вот уже ложные образы заменяют реальность. Кайдел не смотрит ни на приборы, ни на панель; теперь она не слышит даже помех и уж тем более не устраняет их.
Кайдел может только зажать рот рукавом от лейтенантской формы и беззвучно кричать — потому что дышать она не в состоянии; выдох сделать уже не может.
Паника! Паника! Паника! — красным цветом опасности сигналит её мозг, но инструкцию по устранению этой паники он давать не собирается.
Холдо переживала, что какое-то время придется искать пиратов, что вдруг кто-то успел за то время, что они отсиживались на базе, вдруг проблема решена, и она уже не успеет. Дело даже не в обещании Яссену, а в том, что ей очень хочется успеть.
Но все в порядке: пираты находятся быстро. Пираты сами зовут их этим преступным ложным SOS. Просят: «Пожалуйста, вице-адмирал, не пропустите нас, будьте так добры, вице-адмирал, превратите нас в космический мусор». То, что они используют сигнал помощи, злит ее еще сильнее. Так, чего доброго, в галактике перестанут помогать тем, кто и правда терпит бедствие. Привыкнуть пролетать мимо. Научатся тому, что помощь может стоить очень, слишком дорого.
Проверить все равно стоит, и Холдо терпеливо ждет, пока По не выиграет у пиратов в прятки, летая в туманности. Он даже заговаривает с ними — этого Холдо не ждала, но это хорошо. Ей нравятся люди, которые сначала пытаются поговорить, хотя себя таким человеком она назвать все еще не может. Капитан Дэмерон — как непривычно и странно звучит. Неправильно звучит. Наверняка капитаном он был невыносим. Есть люди, которые, пока у них не хватает возможностей действовать самостоятельно, просто сводят с ума всех, до кого дотянутся. Многие так хороши в этом, что не успевают дослужить до повышения в мирное время. Во время войн им везет больше. Во времена сопротивления — тоже.
Она недолго думает об этом, и почти пропускает, когда бой начинается. Холдо узнает его по тому, как ей вдруг становится спокойно, как теперь можно отложить любые сомнения. Пираты напали первыми, теперь можно их просто уничтожить. Направить крестокрылы на правильные позиции и рассечь туманность одновременными выстрелами, так, что спрятаться пиратам будет просто негде.
Сначала нужно только вытащить Дэмерона, но связь... Сначала связь прерывается, потом ее просто нет. Холдо нетерпеливо барабанит пальцами по широкому подлокотнику — он широк настолько, что на нем вполне можно при необходимости уместить скромную чайную церемонию. Потом встает.
Что-то не в порядке, и у рабочего места связиста понятно, что именно.
Или кто.
Лейтенант с ними недолго, но прежде проблем с ней не было. С другой стороны, прежде ее не ранило во время космического боя. Прежде она не была второй раз под обстрелом после того, как первый раз отправил ее в бакта-камеру.
— Щиты у нас сильные, — говорит Холдо.
Потом опускает руку на плечо Кайдел.
— Спокойно. Нужно вывести По, нужно понять, где в туманности они прячутся. Чем быстрее мы сделаем это, тем быстрее все закончится. Забудьте про обстрел, думайте, что это как партия в космический бой. Вам случалось играть в космический бой, лейтенант?
Может, они считают, что он один? Это было бы крайне, просто потрясающе глупо с их стороны. Где это видано, чтобы крестокрылы летали совсем в одиночку? Да еще и представляющиеся капитанами новореспубликанского флота. Нет, подозревать противников в подобном уровне тупости — как-то даже невежливо. Значит, они хотят уничтожать их по одному.
По разворачивает крестокрыл, и чужой лазболт чиркает по боковому дефлекторному щиту. Биби-8 выдает краткий статус щитов, но он ничего не отвечает — не до того. Первым он обстреливает шаттл, метясь в турболазеры, однако это не очень помогает: у того тоже щиты будь здоров. Придется постараться, чтобы пробить их. Вот если бы залп дала «Нинка» — тогда возможно. В одиночку это займет очень много времени. В такой ситуации самое разумное, что можно сделать — это вернуться обратно к своему носителю, но хэдхантер на его хвосте успешно мешает этому.
Лазболты чиркают вокруг, и По не остается в долгу. Один пролетает мимо чужого крыла, другой почти снимает одну пушку, но расшибается о щиты. В комлинке по-прежнему трескучая тишина и помехи. По бросает попытки где-то на третьем «Нинка?» и полностью отдается бою.
Следующие двадцать минут он чувствует себя просто потрясающе. Блаженно. Так, будто и не было этих «Финализаторов», Кореллий и прочих малоприятных событий. Так, будто он на своем месте. Так, будто он живой. Он и есть живой. По облетает шаттл и ныряет в туманность. Хэдхантер преследует его, пытается зайти сбоку, чтобы обрезать путь, но крестокрыл По новее, мощнее, быстрее. Биби-8 подтверждает, что отсюда сигнал уже скорее всего сможет добить до «Нинки».
— «Нинка», это Раптор. На моем хвосте хэдхантер. Повторяю: на моем хвосте хэдхантер. Направляемся к вам.
Каждое мгновение По боится, что сейчас из туманности вынырнет кто-то еще. Однако никто не выныривает, только хэдхантер продолжает обстреливать его, пытаясь попасть в двигатель. По лавирует, как безумный, и крутит спирали, бочки, штопоры, немножко теряя связь с тем, где верх, где низ, туда ли он вообще летит. Только уверенные бип-боп Биби-8 помогают ему хоть как-то ориентироваться в происходящем.
По нет долго. Холдо еще какое-то время стоит рядом с Кейдел, потом возвращается в свое кресло. Она делает ровно то, что советовала и связистке: мысленно расчерчивает туманность на квадраты, в которых должны находиться пиратские корабли. Зарядов у них много, можно и не играть честно. Можно прострелить туманность со всех сторон, насквозь, чтобы не было никаких «мимо» и никаких «ранила», а только «убила».
Можно.
Хочется.
Холдо ждет. Там, в туманности, ее человек. Связи с ним нет, но она достаточно пережила с По. А потому знает наверняка, что с ним в порядке. Он там, развлекается, изводит несчастных пиратов.
Ему это легко: у него сейчас весь мир немного в тумане, ему ситуация должна казаться естественной и не вызывать никаких трудностей. Туман — не навсегда его стихия, но пока что подойдет и так. Пока подойдет.
— Ждем, — приказывает она, когда ловит очередной взгляд кого-то из команды.
С этим новый глаз хорошо помогает. Такого периферического зрения у нее прежде не было. Никогда.
— Ждем.
Она повторяет это еще несколько раз. Ждать ей легко, потому что она знает, что придет за ожиданием.
Она отправляет крестокрылы на позиции вокруг туманности. С тем же наставлением — ждать.
Как только пираты потеряют первый корабль, они начнут убегать. Легкая добыча. Проста игра, почти в поддавки.
Услышав голос По, Холдо холодно, страшно улыбается.
— Приготовиться. Стрелять на поражение, как только сможете захватить хедхантер.
Хэдхантер изводит его, почти мучает, но в этих мучениях у По прошло полжизни — та ее часть, которую он считает по-настоящему, отвязно счастливой. Такое счастье случается только тогда, когда балансируешь на краю дольше, чем необходимо, чтобы просто испугаться. Балансируешь столько, что уже почти веришь в собственную смерть, и эта смертность вдруг подсвечивается, зажигается внутри тебя, такая реальная, такая обжигающая, горячая, полная. Цельная.
Биби-8 предупреждает, что щиты такими темпами сдадут, и хэдхантер держится у него на хвосте так упрямо — и слишком близко, чтобы «Нинка» могла выцепить его и не задеть самого По. Он знает об этом. На «Нинке» тоже наверняка знают об этом, и единственное, о чем По может думать — это достаточно ли еще в вице-адмирале осталось человечности, чтобы не пожертвовать и им тоже.
Здесь, среди звёзд, она нравится ему гораздо больше, чем там, на базе, на скучном земном Крайте, который делал их обоих лишь жалкими призраками себя настоящих. Да, в ней сейчас проступает какая-то особенная жесткость, граничащая с жестокостью, когда дело касается пиратов — По видит в этом жажду мести, подло тлещующую внутри вице-адмирала. Это пугает, но и приносит в его жизнь особый сорт азарта, адреналина. Как сейчас.
Ему бы дать им знать, что кроме хэдхантера там есть еще корабли, что штурмовой шаттл наверняка не один, что тут может скрываться целый флот. Иначе хэдхантер давно бы отстал, едва отогнав его, чтобы вернуться к своим, выйти из туманности и прыгнуть отсюда. На что же они напоролись? Но времени на это нет: По дёргает штурвал, уводя крестокрыл в отвесное пике, и лазболты пролетают прямо над ним, едва-едва не задевая края щитов.
На несколько кратких мгновений у «Нинки» есть шанс выстрелить чисто, не задев его.
Несколько кратких мгновений остаются у По, чтобы пролететь мимо заслона из крестокрылов, которые выставила перед «Нинкой» вице-адмирал, и немного выдохнуть.
В эти мгновения из туманности показываются еще два корабля — штурмовой шаттл, который уже видел По, и второй. Его фюзеляж украшен витиеватыми узорами. По цепляется за него взглядом раз, другой, пока по широкой дуге разворачивает крестокрыл. Где-то он такой уже видел.
Где-то.
Давно.
Ох.
— «Нинка», это Раптор. Чёрное Солнце. Я повторяю: Чёрное Солнце.
Холдо медлит.
«Черное солнце» — это дети. Дети, которые наверняка не разовая история. С другой стороны, то, что однажды они перевозили детей, не значит, что они могут быть на любом их корабле. А так «Черное солнце» — это просто «Черное солнце». Давняя, влиятельная организация, которая существует во многом потому, что ее уже и не пытаются сокрушить. Просто привыкли.
Интересно, что у них за интерес на Умбаре, думает еще Холдо, а потом кивает, глядя на подбитый, почти разваливающийся в воздухе хедхантер.
— Следующая цель — шаттл.
А там можно будет и поговорить.
Хэдхантер разваливается, но шаттл и второй корабль все еще остаются целыми. На мгновение По думает, что вице-адмирал не станет. Что на ее стратегию повлияет то, что Черное Солнце — как знают все в Сопротивлении — возит детей. Не всегда и не все корабли, конечно, в галактике не наберется столько форс-сенситивных детей на все корабли Солнца, но какие-то. Где-то. Может, что и эти два — сейчас.
Но в комлинке звучит почти равнодушное указание следующей цели. По медленнно выдыхает, собирается. Потом вдыхает. Выдыхает опять.
Нет времени спорить, потому что пираты не будут медлить. Им-то точно всё равно, кто находится на борту «Нинки» — дети, не дети, все это не имеет значения. По пытается убедить себя в том, что вице-адмирал права, и даже если связаться с пиратами, они наверняка соврут, если это даст им преимущество.
Остается только бой, и в бой По кидается уже с пустой головой — потому что думать нет времени тоже. Он старается отдаться настоящему моменту, отточенным рефлексам, коротким приказам Биби-8, переговорам в комлинке. Время летит вперед, лазболты летят в пиратов, и бой не затягивается. Заканчивается раньше, чем можно было бы подумать. Пираты, получив порядочно царапин, вдруг отступают.
Это чем-то напоминает Миррин. Пираты всегда отступали, если речь не шла о больших кораблях. Эти два — небольшие, и шаттлу досталось больше, чем второму. По гонится за ними вместе с другими крестокрылами, но не успевает, и Черное Солнце чиркает прочь, растворяясь в черноте космоса. Были ли на борту дети, им теперь не узнать. Да это и неважно. Важно, что Холдо отдала приказ, и По хотел бы, чтобы эта мысль не торчала так остро посреди остальных.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [25.VI.34 ABY] Непередаваемая атмосфера боя
