Первые неудачи с гаталентским чаем настроили Батту на философский лад. Предыдущая захваченная партия, - к сожалению, поддельная, - отлично продалась в окраинных мирах, причем в четырех случаях из десяти покупатель даже знал, что покупает «дженерик», как дипломатично обозвали его пиратские суперкарго. Но некоторые готовы платить и за упаковку, которую можно невзначай показать гостям, точно так же не разбирающимся в конечном продукте.
Сам Ран за упаковку драться готов не был, и в это раз внимательнее подошел к выбору цели. Наводка выглядела хорошо, караван – многообещающе. Настолько многообещающе, что Ран решил свалиться к ним на голову сразу на старике-«Ревенанте».

* * *

Каждый раз, убирая стелс-поля и проявляясь в пространстве во всей красе своих боевых кораблей - любого из них, -  Ран гадает, что сейчас происходит на мостике чужого корабля. Там боятся? Там готовятся к бою? Там думают, как сдаться повыгоднее?
Те, кто дерется, ему нравятся. Те, кто торгуется - нет. Но и дерется, и торгуется он одинаково охотно. Личные пристрастия не имеют никакого значения, когда речь идет о деле, для которого нужны деньги - и определенная репутация.
Он бросает добыче сигнал. "Сбавьте ход, остановитесь, отключите двигатели, примите на борт абордажную команду и никто не пострадает". 
Очень часто этого достаточно. Возможно, не в этот раз.
"Ревенант" выпускает москитный флот, разворачивает боевые щиты, открывает орудийные порты. Это красивый корабль, пусть и не суперсовременный. Но мощный. На нем ходил еще отец, пока был в силе, так что корабль, в некотором смысле, легендарный, и в некоторых уголках Галактики даже узнаваемый.

Ран лениво потягивается в кресле.
- Нет, ну ты посмотри на них, - говорит он капитану «Ревенанта».
Как хозяин кораблей, капитанствовать на всех одновременно он не может, и даже не всегда принимает командование, прибывая на борт.
- Можно подумать, не чай везут, а запас спайса на Нал-Шаддаа.
- Спайс тоже хорошо, - дипломатично отвечает капитан, присматриваясь к радарам. Пятеро мирных торговцев, вооружение предельно скромное. По сравнению с «Ревенантом», можно сказать, безоружные. У флагмана что-то там виднеется – судя по данным сенсоров, он вооружен чуть получше.
Не настолько, чтобы вызывать тревогу у пиратов, прилетевших на легком разрушителе.
- Истребители пошли, - капитан бросает в рот жвачку. – Наивняк.
- Ты погоди, - Ран хмурится, отталкивается от пола, чтобы кресло развернулось от пульта. – Это кресты.
- И чо?
- Займитесь флагманом и всеми, кто решит по нам пострелять. Готовьте абордажную группу к высадке.
Юужань-вонгская война многому научила Рана Батту. И одним из таких уроков был следующий: никогда не недооценивай тех, кто летает на крестах.
Особенно после недавних подвигов Разбойной эскадрильи, когда Республика вырезала криффову уйму пиратов, отказав парням в праве на жизнь, правосудие и прочие смешные гуманные мелочи, вписанные в ее же законы. Государство сорвало маску лицемерия, чтобы тут же натянуть ее снова, но верить в нее мог только идиот. Кто там с караваном? Разбойная?..
Это был бы худший вариант из возможных.
- Я иду в ангар, - решил Ран. – Пусть готовят машину. Займусь ими.
Пиратские пилоты – не лучшие пилоты. Встречаются, конечно, самородки, но достаточно посмотреть на то, из чего обычно собраны пиратские эскадрильи. Ран в этом плане исключением не был, у него в одном звене могли летать кресты, ашки и собранные из чего попало крылатые утюги какого-то локального производства.
Для асов вроде Разбойной это так себе противник, разве что массой брать, хотя пилотам средней руки можно доставить немало проблем.
- Если это республиканская подстава, уничтожить всех, - решил Батта. – Хочу, чтобы торговцы вздрагивали от самой идеи сотрудничать с вояками НР. Даже нет. Уничтожить так, чтобы остальные при одной этой мысли орали и ссались под себя. Понял меня?
- Ага. – Капитан склонился над пультом. -  Третья батарея, предупредительный залп по щитам, обратный отсчет три. Не зацепите наших.
Ран посмотрел на него еще раз, просто на всякий случай – действительно понял? – и побежал к ангару.
Он был уже на полпути, когда «Ревенант» открыл огонь и пол под ногами отозвался характерной вибрацией.

Когда Ран спускается в ангар, там уже довольно пустынно. Эскадрилья ушла. К выходу готовится только тяжеловооруженный десантный шаттл с абордажной командой. Его выпустят позже – когда «птички» зачистят космос от вражеских крестокрылов, какой-то из торговцев будет подбит и появится смысл подниматься на борт.
В свои команды Батта старается подбирать разумных с боевым опытом. Особенно на командирские места. Опыт успешных грабежей – это хорошо, но не всегда достаточно. Недавние события отлично это показали.
Между оставшимися в ангаре «А-вингом», стареньким «Зетом» и крестокрылом Ран выбирает крестокрыл. Техник бросает в него шлемом.
Никаких особых эмоций Батта не испытывает. За бортом его ждут мишени – целая россыпь отличных мишеней, ничуть не похожих на чудовищные вонгские военные корабли. Он делает предстартовый прогон, проверяет системы, автоматически подгоняет под себя ремни кресла, настройки компенсатора, прицела, сенсоров, инерционных систем.
Несколько секунд.
- «Ворон» пошел, - говорит он в микрофон шлема и поднимает крестокрыл над полом ангара.
Криффски старый позывной, его собственный позывной времен вонгской, и не его личный даже, а тот, что они делили пополам со стопятидесятиметровым корветом, на котором Ран тогда ходил. Это особый корабль. Ни в одном пиратском деле он не участвовал – и не будет. Батта прячет его, бережет и использует для очень личных и секретных вещей.
Например, чтобы навещать Иблиса на Кореллии.
- Удачи, босс, - желает мостик. – Похоже, ты прав, эти крестики ведут себя как слетанная эскадрилья. Опытные, чтоб их…
Это неважно.
Ран выводит машину из чрева звездного разрушителя. Перед ним раскидывается космос, в котором крутится знакомый боевой перепляс. Сенсоры крестокрыла льют ему информацию – вон там свои, вон там чужие, вон там жирные фрахтовики.
Пиратам явно приходится туго. И Ран врубается в бой, как нож в масло.
У него не лучшая машина – не самая маневренная, не самая мощная, обычный исправный крестокрыл, но его достоинством всегда была быстрая оценка ситуации и почти мгновенная реакция. Он просчитывает бой за себя «и за того парня», ищет ключи к логике противника.
- Ворон в бою! – орут на внутреннем канале.
Ребята любят, когда он летает.
Рану все равно – он предпочитает корабли побольше и помощнее. Все, что он делает сейчас, это решает поставленную себе задачу. Поддержать свою авиацию.
Ран снимает с хвоста одного из своих «летающих утюгов» чужой крестик и восходящей полубочкой уходит от чужого огня, чтобы круто развернуться и зайти в хвост врагу с верхней полусферы.
Он быстрый – он очень быстрый – и есть еще кое-что.
Когда пилот выжимает из машины все, машина выжимает все из пилота. Из него можно выжать очень много.
Одного плохо – ведомого у Рана нет. Нет таких пилотов, чтобы удержались на его хвосте достаточно долго и качественно, чтобы всерьез его прикрывать. Он может, конечно, летать так, чтобы держался и ведомый, но тогда теряется сам смысл его входа в драку.
Он знал одного такого… Нет, двух. Но тот, первый, служил Республике и в пираты, конечно, не пошел бы. А второй погиб перед концом войны.
- Сдавайтесь и никто не погибнет, - предлагает Батта на волне противника, выцепив ее в мешанине естественных и наведенных помех. – Может быть.
Он пробует оттягивать внимание на себя, пробует подбираться ближе к транспортникам, чтобы порадовать ближайший парочкой торпед. Обеспокоятся пилоты крестов или нет? Плевать им на караван-обманку или?..
«Ревенант» тем временем продолжает огонь по щитам чужого флагмана, с каждым залпом сбивая новые проценты их мощности. Щитам разрушителя тоже достается, но его огневая мощь заметно выше.
Вряд ли все эти танцы надолго, думает Батта, наблюдая, как крестокрылы противника пускают россыпью запчастей его истребители и перехватчики.
Он не считает, скольких потерял – пока нет, его интересует, где провисает общая тактическая картина. Он идет в атаку на чужие кресты, когда видит возможность, прикрывает своих, когда это необходимо, и в конце концов подбирается к каравану достаточно близко, чтобы выпустить торпеды по ближайшему кораблю.

Ран наблюдает, как вражеские кресты разносят его эскадрилью в пух и прах, и думает, что это наверняка НР. На Разбойную все-таки не похоже, но все равно очень, очень хорошо. Военные.
- Мостик, по флагману главным калибром, - просит он, наблюдая, как потерявшие свои мишени кресты выбирают, гоняться за ним одним, единственным оставшимся на лету, или заняться «Ревенантом».
Очень скоро становится понятно, какой у них приказ.
- И свою задницу берегите, - просит Ран, которого вдруг оставили в покое. Ну конечно, разрушитель – соблазнительная мишень.
- Потом подберете наших выживших. Если кто-то остался.
«Ревенант» наводит тяжелые турболазеры – курсовой и четыре дополнительных – на торговый флагман и содрогается всем корпусом, отдавая залп. Легкие сдвоенные лазерные пушки числом двенадцать штук открывают огонь по вражеской авиации.
Надо было сделать это раньше, думает Ран. Куда они там смотрели, на «Ревенанте»?
Оборонительные лазерные орудия разрушителя едва ли позволят противнику наслаждаться легкой атакой, но время орудийных башен придет, если кресты захотят приблизиться на расстояние прямого удара. Капитан не станет расходовать энергию зря.
Батта роняет истребитель вниз. Если вражеские пилоты не хотят заниматься им, он займется ними. Он не гордый, а это – не «прыгуны» вонгов.
Подбитый торговый корабль и так никуда не уйдет, за него можно будет приняться попозже. А флагман…
Что ж, посмотрим. Вполне вероятно, так просто тоже не уйдет.
После последнего решения НР убивать пиратов без суда и следствия Ран тоже не намерен церемониться. Такие вещи должны работать в обе стороны. Это ли не справедливо?..
Он падает кому-то на хвост. В наушниках звенит сигнал захвата цели, Батта жмет на гашетку. Когда от мишени остается хаотично кувыркающаяся кабина с парой крыльев с одного бока, он уходит к следующему, следя только за тем, чтобы не оказаться на линии огня собственного корабля.

Ран остается один против всех, но на самом деле не один – его прикрывают огнем с «Ревенанта», и он использует это по полной программе. Было бы глупо не использовать, когда против тебя столько «птичек».
Он вспоминает вонгскую.
Война, которая требовала исключительного пилотажа. Он вел ее по большей части с борта «Ворона», но случалось, конечно, всякое – против вонгских «прыгунов» Ран тоже летал, отрабатывая на них схемы, паттерны, боевые приемы.
Уровень сложности боя повышается в его голове. Приоритетным становится не захват торговцев, а уничтожение этих – неизвестных. Засадный полк Республики, оторви и выбрось…
Когда попадаешь в такую засаду, огрызаться лучше максимально жестко. Чтобы боялись повторять. Чтобы рассказывали друг другу, какая глупая это была идея.
Ран стреляет на опережение. Не по врагу, а в точку, где враг окажется через несколько мгновений. Делает бочку, разворот, заходит с нижней полусферы, снова стреляет. Вспарывает брюхо чужому истребителю, когда у того кончаются щиты. Уходит под защиту своих пушек, под шквальный огонь – поди достань.
Выходит снова, выбрав цель. Выжимает максимум из движка, работая на предельных для машины скоростях – никто так не работает. Мало кому хватает реакции. Мало кому хватает компенсаторных систем в кабине. Ему хватает.
Седьмой истребитель идет россыпью.
Торговый корабль тоже превратился в россыпь металлических метеоритов, но Рана это беспокоит мало. Его куда больше волнует то, что остальные, пока еще летающие республиканцы вдруг начинают отход к своему кораблю.
- «Ревенант», огонь по носителю, - роняет Батта.
- Ворон, приняли.
Залп идет прямо над головой, Батта держит истребитель ниже траекторий огня. Кажется, что над ним зажглось новое небо, прямо посреди космоса. Небо в полоску.
- Там жирные щиты, Ворон. Готовим новый залп.
- Готовьте.
Долю секунды Ран думает, идти ли в погоню. Стоит ли того.
И так ясно, что добычи на флагмане противника нет. Это засадный корабль.