Еще когда звездолет только заходит на посадку, Тира уже знает, что точно не пойдет на ярмарку. Она здесь только потому, что ей не хочется нянчить маленьких кузенов и племянников. И Тира подозревает, что мама с папой и тетя тоже пытаются увильнуть от этой обязанности под предлогом закупки подарков к празднику.
Винить их нельзя: малыши ведь ужасно шумные, разбрасывают все вещи вокруг, постоянно пытаются упасть и разбить себе коленку или нос… Тира никогда не успевает уследить за всеми. И кто-то обязательно начинает реветь. А ей становится ужасно стыдно. Маме с папой, наверное, тоже стыдно, когда малыши плачут. Но только не тете. Тетя Этта всегда смеется, подбрасывает реву на коленке и говорит: «Ну ничего себе! Вот это полет! А шрам-то какой будет. У меня тоже похожий есть. Хочешь, покажу?».
У тети Этты вообще много шрамов, Тира видела. Это потому, что тетя воевала и убивала плохих. Но рассказывать об этом она не любит.
Зато тетя любит кого-то учить, и поэтому вместе с ними еще старший братик Тиры — Лиики. Тетя Этта его учит и даже пускает в кресло второго пилота, а он от этого нос задирает так высоко, что только одни звезды видит над головой, и мнит себя очень взрослым, хоть на самом деле всего на пару лет старше Тиры.
Когда звездолет опускается в атмосферу планеты — спутника, поправляет себя Тира, — тетя оставляет Лиики с носом и берет управление на себя. Они плавно скользят над простирающейся внизу зеленью джунглей, и Тира знает, что шумная и яркая ярмарка ей совсем не интересна. Зато то, что прячется под этим непроглядными древесными кронами, манит с непреодолимой силой. Но кто ж ее туда отпустит?
После посадки взрослые собираются уходить, и мама спрашивает еще раз:
— Уверена, что не хочешь пойти с нами?
Тира отрицательно качает головой. Она в своем решении убеждена.
— Буду присматривать за кораблем.
— Присматривай, — смеется папа и гладит ее по голове, сбивая повязанную выше лба косынку, — а Лиики будет присматривать за тобой.
Братик только закатывает глаза. Тира дуется. Она ведь не малышня какая-то, чтобы за ней надо было присматривать.
— Мы ненадолго, — тетя Этта ободрительно хлопает ее по плечу.
— Ты за ним тоже присматривай, — шепчет мама, заботливо поправляя Тире косынку.
Они уходят в направлении шумных и ярких палаток, среди которых снуют представители каких только ни есть в галактике рас. Лиики тут же скрывается в недрах корабля. Тира знает, что он сейчас снова собирается болтать со своей девчонкой по голосвязи, но все равно идет следом.
— Поиграешь со мной в дежарик? — спрашивает она.
— С тви’леками не играю, — ворчит Лиики в ответ.
— Ну лааадно… — тянет Тира, разворачивается и уходит.
Братик злится. Она точно знает, что он злится, когда он начинает называть ее тви’лекой. А все потому, что у нее цвет кожи совсем не такой, как у остальных родственников. Синий, который намного чаще встречается у тви’леков, чем у тогрут. Но Тира уверена, что тви’лекой быть не может: у нее ведь и целых три лекку, и монтралы, и светлые отметки на теле. И еще мама с папой ее очень любят. Разве они любили бы ее, если бы она была им чужой?
Лиики тоже ее любит, в этом Тира не сомневается. Просто иногда он злится, а она его совсем не понимает. В такие моменты его лучше оставить одного и заняться чем-то интересным самой. Например — забраться на крышу звездолета и с высоты рассмотреть округу.
Поверхность крыши уже успела хорошенько прогреться на солнце, и Тира осторожно прикасается к ней ладонью, опасаясь обжечься. На пальцах остаются темные следы. Нет, садиться не стоит — жалко запачкать свой старенький, но любимый комбинезон. Да и зачем, если стоя разглядеть можно намного больше?
С высоты она наблюдает за тем, как на площадке, обставленной ярмарочными палатками, копошатся всяческие покупатели и простые зеваки. Щурит глаза, пытаясь высмотреть среди множества незнакомцев маму с папой и тетю Этту. А потом улавливает чутким слухом, что кто-то ходит вокруг корабля. Кто-то чужой, не Лиики.
Тира осторожно подбирается к краю крыши и видит внизу, у самого борта, мальчишку человеческого вида. Он стоит, протянув руку, будто прикасается к корабельному боку. Прикасается к ее, Тиры, кораблю. Хотя на самом деле он семейный, принадлежит их клану, но вот прямо в этот момент — этот ее корабль и она его охраняет, а незнакомый мальчишка посягает на ее собственность.
— Эй! — окликает она его. — Ты что там делаешь? Сейчас же отойди! Не смей трогать!
И начинает искать способ немедленно спуститься, не упуская нарушителя из виду. Как будто за время, пока она пролезет обратно в люк и добежит по внутреннему коридору до трапа, он успеет урвать себе кусок обшивки, засунуть ее в карман и сбежать. А может именно так и сделает — кто его знает?
Нет, Тира не может никому такое позволить. Ей переполняет решительность, и в следующий миг — она сама не понимает, как это так получается, — уже сидит на краю, плюнув на чистоту своего комбинезона. Потом соскальзывает, цепляется пальцами… Звездолеты снаружи совсем не такие гладенькие и ровненькие, как могут показаться издалека. Они почти как деревья — целая куча зацепок и хитро расположенных выступов — а по деревьям Тира умеет лазать отлично. Так что ей совсем ни капельки не страшно. И даже последние пару метров она преодолевает, просто спрыгнув: тогруты всегда падают на все четыре.