К его удивлению, не составило особого труда запросить и получить разрешение на приземление на выбранную им планету для прогулки. Чандрила — идиллический мир. Таковой она являлась всегда, даже во времена правления императора. И здесь превыше всего ценилась сохранность экосистемы. Именно по этой причине Джейсен не осмелился нанести визит, не убедившись в том, что против этого местные жители ничего не имеют, и что эта прогулка не будет воспринята ими как нечто вопиющее и неуважительное по отношению к ним.
Очутившись среди буйно цветущей зелени и обилия жизни, наблюдая за восторженностью Тенел, Джейсен осознает — все эти хлопоты того стоили.
Он весело улыбается и смеется, ловя ее и заключая в свои объятия. И не выпускает из них, наслаждаясь ощущением близости, ощущением того, что его возлюбленная находится в его руках, ощущением того, что здесь и сейчас она принадлежит ему и только ему.
— Я исправил ведь ситуацию? — с губ вместе со смехом вылетает шутливый вопрос, а после и другой: — Можно планировать следующую авантюру? Дикие земли? Неизведанные Регионы? Таинственные миры? Песчаные черви? Драконы?
Джейсен поддразнивает ее, не прекращая улыбаться, и чувствует сквозь Силу испытываемое Тенел Ка. Сердце учащенно бьется. Целый день друг с другом. Никаких опасностей, никаких чужих взоров. Нет никого, кто мог бы им помешать. И ему совершенно не хочется размышлять о том, что эта прогулка — не вечная, что она закончится, но пока она только началась.
Им предстоят долгие беседы. Не так важно, о чем именно они будут вестись. Важно только то, что на некоторое время они могут не думать о политике и войне, о бесконечных разногласиях и проблемах, охвативших галактику.
Жарко целуя Тенел, Джейсен ненадолго отстраняется от нее, чтобы вновь окинуть ее восхищенным взором. Сегодня она является собой. Той, кем она стала за время их долгой разлуки. Королевой-матерью.
Ее наряд, прическа, взгляд, улыбка — все в ней сводит его с ума.
Соло отступает на шаг, беря ее за руку и бросая мимолетный взгляд за ее плечо. Там изобилие разнообразных цветов, а в Силе ощущается присутствие многочисленных форм жизни. На этой планете все дышит свободой и умиротворением.
В его голову приходит мысль о том, как хорошо было бы, будь все так на постоянной основе. Но он знает — все сложно. Она — королева, он — рыцарь-джедай. Но нельзя сказать, что надежды нет. Раньше он полагал, что раз они живут в разных мирах, то нет ни малейшего шанса на них, но вот они здесь. Вместе. Пальцы его крепко сжимаются, переплетаясь с ее.
— Догадываешься, о чем я думаю? — в его голосе нет ни горстки сомнения в том, что она догадывается.
О них. О том, что они сейчас имеют. О настоящем. И осторожно о том, что будет с ними в дальнейшем.
Джейсен поджимает губы, не зная, стоит ли заговаривать об этом, и вместо этого опускает голову, пряча лицо в ее рыжих волосах и улыбаясь. Прикасается к ней сквозь Силу, помня о том, что произошло между ними на той пустынной планете, но не желая сдерживаться. Внезапно он смеется, вспомнив о главном.
Прошло всего лишь несколько дней с последней их встречи. Джейсен не успел слетать на Оссус и отнести голокрон дяде. Вместо этого ему пришлось мчаться на базу. К вящему счастью, дела там не задержали его надолго, но и этого оказалось достаточно, чтобы успеть стосковаться.
— Я так рад, что ты смогла вырваться из Хейпса, — говорит, подняв голову и посмотрев ей в глаза. — Тоска от разлук с тобой становится все сильнее и сильнее. Не знаю, что с этим делать, и стоит ли что-либо делать вообще.

Он не держит вырывающиеся на волю чувства. На той затерянной планете среди звезд с шестью лунами они были внезапны. Не только для нее, но и для него, на краткое мгновение испугав собой и доказав, на что они способны. Но в этот миг они желанны, и он позволяет им… позволяет себе бесстрашно тянуться к ней.
— Люблю, — отвечает Джейсен на ее вопрос, прижимая Тенел к себе, словно боясь ее потерять. — Вот, что я делаю.
Но радость меркнет, а вместе с ней и его улыбка. Это так внезапно…
Соло прислушивается к тому, что до него доносится от нее, и не отворачивается, не пытается отвлечь от мрачных мыслей, посетивших ее. Он ощущает всю ее боль, обращаясь к Силе и пытаясь понять. И понимает. Ужас от осознания глухо отзывается в разуме и напоминает о прошлом, которое он хотел бы забыть, которое он хотел бы стереть из своей памяти. И из ее тоже.
Его руки обвиваются вокруг нее крепче. А сам он не понимает, почему ему становится холодно, пока в его памяти не всплывает напоминание. О тьме. Об отчаянии. О многочисленных потерях, которые они понесли во время той жестокой войны, и потерях личных. Ему с трудом удается сделать вдох-выдох, но он успевает оттянуть те воспоминания назад и затолкать в самый дальний угол, чтобы не делать Тенел больнее.
Ему удается спрятать это в Силе, но когда Тенел поднимает голову и смотрит ему в глаза, Джейсен понимает — что-то она ощутила, что-то, что слилось воедино с ее болью. И понимает он так же и то, что они не смогут закрыть на это глаза, невзирая на все то умиротворение, которое им предлагает Чандрила.
Они ни разу не заговаривали о произошедшем с ними. Тенел Ка не спрашивала его, как он перенес все, что выпало на его долю, а он не спрашивал ее о том, каково ей пришлось. Как же он был глуп и наивен, раз не подумал о том, что этот разговор случится. Неужели он верил в то, что, воссоединившись спустя столько времени, они ни разу не затронут эту тему? Не вспомнят о прошлом и о всей этой боли?
Тенел говорит, и ее слова доносятся до него приглушенно. Джейсен весь прислушивается, но не к ее словам, а к тому, что она переживает в этот момент.
Вместо того, чтобы ей ответить, он понимающе касается ее щеки кончиками пальцев и затаивает дыхание в ожидании ее вопроса, который она желает задать, но так и не задает. Соло ловит ее взгляд, зная, что если не она начнет говорить, то это сделает он, как бы сильно ему этого ни хотелось и как бы сильно ему ни было от этого страшно.
Джейсен чувствует потаенный страх, зная, какие вопросы Тенел могла бы задать. От понимания этого к страху примешивается еще и боль, и стыд, и горечь. Даже злость. Но злость направленная не на нее, а на самого себя. За то, что он порой не находил в себе достаточно сил, чтобы продолжать быть стойким, не сворачивать с пути, не позволять влезть к себе в голову. За то, что он подвел себя, подвел свои идеалы, подвел, что несоизмеримо хуже, Тенел.
И при этом он знает, что если она задаст эти самые вопросы, то он на них ответит прямо и честно. Расскажет все, так как она этого заслуживает. Неважно, что будет после этого. Именно по этой причине он выжидающе смотрит на нее и не удерживается от мягкой улыбки, когда она говорит, что все портит.
— Ты ничего не портишь, — говорит он тихо, борясь с желанием поцеловать ее и отвлечь этим самым от предстоящего разговора, который уже навис над ними незримой глазу темной тучей. — Тенел?
Джейсен заключает ее лицо в свои ладони — нежно, но не позволяя ей отвести взгляд. Ему видно по ее глазам, что воспоминания не перестали ее терзать. Видно, что с этим нельзя и невозможно справиться утешительными словами и заверениями о том, что впредь у них все будет идеально. Видно, что если они не поговорят, это будет мучить их еще долго.
Он знает, на что идет.
И знает, чем все может окончиться.
Эта встреча даже может оказаться для них последней. У него нет желания думать так, но он не имеет права закрывать глаза на возможность подобного исхода.
— Что ты хочешь знать? — спрашивает твердо, не позволяя себе сменить тему. — Ты хотела задать мне вопрос еще там, на той пустынной планете, но не стала. Это все тот же вопрос? Спрашивай. Только не молчи, ведь я здесь, и я готов говорить.

Джейсен хочет улыбнуться, но все, на что он способен, так это слабо дернуть уголками губ. Слышать признание Тенел Ка невыразимо приятно, но вместе с этим он чувствует и ледяное отчаяние, и все то, что идет под руку с ним.
Ему приходится отпустить ее, опустить руки и сплести пальцы вместе, чтобы иметь возможность сжимать их и находить, таким образом, опору. В самом себе, как он всегда и делал в последние несколько лет. Его мгновенно пронзает боль в сердце, когда он слышит о том, что она его похоронила и простилась. Его губы превращаются в тонкую нить, а из памяти доносятся слова Верджер, говорящей, что он, попавший в плен мальчишка, теперь навсегда мертв.
Тогда он не сразу понял, почему она так говорила.
Джейсен опускает голову, вспоминая все то, что произошло после возвращения из плена. Он намеренно отстранился от многих своих друзей, не позволил никому приблизиться к себе, кроме семьи. С кем-то еще он общался и проводил время ради того, чтобы не думать обо всем и сразу.
Все вокруг было уже не то. Все вокруг, кроме родителей и дяди, были другими людьми. И даже он сам был не тем, кем являлся до пленения.
Он поднимает голову, слыша просьбу Тенел Ка, и обреченно кивает ей головой, выражая свое согласие. На какое-то мгновение он надеялся, что она об этом не попросит, но вот — слова прозвучали в воздухе, а он начинает подбирать первые слова.
Хочется перед этим попросить ее об ответной услуге — не судить его строго, не бежать прочь, но это будет нечестно, и он не решается.
Несколько минут он молчит, отходя от Тенел Ка, чтобы все обдумать и разобраться в сумятице своих мыслей. Давно, когда он только-только вернулся, он рассказывал обо всем, что пережил дяде Люку, Маре Джейд, всей семье и военным, которым его знания об юужань-вонгах могли пригодиться. Как же он тогда начинал эти свои рассказы? Кажется, тогда он относился к этому спокойно, словно к чему-то, что случилось, и что уже никак не изменить.
И тогда он цеплялся за Верджер, словно она все еще нужна была ему, как союзник, как опора, как… друг.
Но вот прошли годы, и он успел многое осмыслить. Свою болезненную привязанность к той, что мучила его. Свое отношение к своему плену и к тем пыткам. Он словно начал оживать и запоздало реагировать, словно начал просыпаться после долгого кошмара.
Все изменилось, а он и не заметил. Но главная проблема в том, что сейчас ему придется все рассказать Тенел. Сама мысль об этом кажется ему невыносимой. Ему не хочется причинять ей больше боли, но он осознает, что молчание навредит ей больше.
— С чего бы начать… — это даже не вопрос, а просто слова, которые он произносит, подходя к ней вновь. — Наверное, стоит сказать, что я был наивен, раз доверился Верджер. Я серьезно ошибался насчет нее, и я это понял, когда она предала меня. Она сдала меня на растерзание Ному Анору, когда я ослаб после боя с королевой воксинов и не был в состоянии сопротивляться.
Джейсен умолкает, но только на секунду.
— Они бросили меня в “объятия боли”. Ты должна была слышать о них и знать, что это такое. Я в них уже попадал раньше, на Белкадане, но в тот раз меня спас дядя, а в этот никто не пришел на помощь.
Он сглатывает ком в горле, невидящим взглядом глядя на Тенел, но вовремя спохватывается, закрываясь в Силе и пряча те воспоминания, которые вновь дают о себе знать. Они приходят яркими вспышками. Ему даже кажется, что он вновь чувствует то, чему его подвергли.
— Я поддерживал себя с помощью Силы, не давал себе сломаться, закрывал свой разум от бесконечной боли, но первое время, когда я все еще осознавал гибель Эни, я ничего не мог с этим поделать. Не знаю, сколько примерно это длилось по времени. Мне казалось, что прошла вечность. Но они не пытались меня убить. Они даже не приходили и не задавали вопросов. Они просто делали это, — в голосе прорезается жесткость и холод. — А эти “объятия боли… Знаешь, они чувствуют, когда пленник доходит до предела. До той самой точки, когда до смерти остается всего чуть-чуть. И когда они это чувствуют, они опускают жертву, позволяя ей упасть на пол, но не отпускают — дают ей поспать, отдохнуть, обрабатывают раны, вводят питательные вещества и нужное количество воды в организм, чтобы та не умерла, а когда она приходит в себя, то все начинается снова. И снова. И так много раз.
Джейсен закрывает глаза, несколько удивленный тем, что чувствует боль, рассказывая это. Быть может, дело в том, что этот рассказ слушает Тенел? Или же все дело в том, что по прошествии долгих лет он действительно перестал считать произошедшее чем-то, к чему можно относиться спокойно?
— Все это время ко мне приходила одна лишь Верджер. Иногда она сама обрабатывала раны, а иногда ходила вокруг или сидела. И говорила. Все время. О Силе, о том, что у нее нет сторон. О том, кто я такой, и что она делает все это, чтобы я стал самим собой. О том, что я мертв. Что же она тогда говорила? — спрашивает он у самого себя и к своему неудовольствию вспоминает, начиная цитировать: — “Ты навсегда потерян для миров, которые ты знал. Твои друзья скорбят, твой отец гневается, а мать плачет. Твоя жизнь разрушена: между тобой и всем, что ты когда-либо знал, проведена черта”. А потом она разорвала мою связь с Силой, и так я исчез для всех. Стал мертвецом, как она и говорила.

Отредактировано Jacen Solo (19-08-2021 17:28:51)

Тенел касается, и прикосновения ее рук ощущаются приливом свежего воздуха, которого внезапно начинает не хватать. Джейсен закрывает глаза, не отстраняясь от нее, но и не открываясь в Силе, пока не убеждается в том, что все те воспоминания, болезненные, яркие и пронизанные болью, не оказываются запертыми для нее.
Только тогда он позволяет себе открыться ей, пытаясь собраться с духом, все еще удивленный тем, что его отношение ко всему пережитому изменилось.
— Это не то, что ты должна чувствовать. Я тебе расскажу все, но не проси меня давать ощутить то, что испытывал я тогда.
У него появляется время на то, чтобы успокоиться. Тенел говорит, и Джейсен с горечью вслушивается в ее голос. В то, что она говорит. С наслаждением чувствует и смакует каждый ее поцелуй, закрыв глаза. Если бы он раньше нашел в себе достаточно сил для того, чтобы появиться перед ней…
В Силе он слышит ее намерение попросить у него прощения, но она ни в чем не виновата. Она не сделала ничего, за что он мог бы ее винить. И сквозь Силу дает ей понять это. Он не винит ее за то, что она не могла продолжать верить в его возвращение из мертвых. И не винит ее за то, что она не пришла вытаскивать его из лап юужань-вонгов.
Джейсен тянется к ней, обнимает, прижимает к себе, а затем отпускает из объятий, но не отходит и не отстраняется. Он еще не закончил свой рассказ.
— В какой-то момент в этих “объятиях боли” я начал привыкать к постоянной боли, понимать ее, понимать то, что ее нужно воспринимать как нечто, что помогает двигаться вперед. Я начал по сути думать как юужань-вонг, начав считать боль учителем, — он смотрит на Тенел не без растерянности. — Скажу, что меня не сломали, на случай, если ты так подумала, но я тогда так устал и не думал о том, к чему подобные размышления могли меня привести.
Он вновь сплетает свои пальцы.
— А когда это закончилось, то Верджер отвела меня на “детскую площадку”, как она назвала то место. Юужань-вонги выращивали там дуриамы. Один из них должен был стать Мировым Мозгом их нового мира. Но ты, скорее всего, и сама знаешь — до тебя должна была дойти информация о том, что, как и зачем они делали. И они держали там своих рабов. В них были имплантированы рабские семена — что-то вроде приборов для послушания. Рабы были для дуриамов игрушками, и через эти семена дуриамы управляли ими, причиняя им постоянную боль.
Соло криво усмехается, вспоминая то, как он стал одним из этих самых рабов.
— Верджер имплантировала в меня такой же имплантат, — он закатывает глаза. — О, сколько же я проблем доставил своему дуриаму! Он привык к тому, что все ему подчиняются, что все боятся боли, что все бегут исполнять его волю. Я отказался ему покоряться, и он потратил больше недели на борьбу со мной, но так ничего и не добился. После чего он сдался и позволил мне заниматься тем, чем я хотел — лечить других рабов, помогать им. Дуриам понял, что от этого тоже есть польза — так его игрушки жили дольше и работали лучше.
Затем горло перехватывает, когда он вспоминает, что было дальше, но отступать некуда — он расскажет все, абсолютно все.
— Имплантат оказался полезным. Я с его помощью научился чувствовать юужань-вонгов и даже влиять на их биотехнологии. Это не Сила, это что-то вроде эмпатии… И в один день я воспользовался новой способностью, — он прикрывает глаза. — Один из воинов юужань-вонгов убил деваронца, который помогал мне. Он ничего не сделал, просто оказался не там, где надо, случайно, и я даже не успел ему помочь. В тот момент во мне что-то пробудилось. Я заключил союз со своим дуриамом, и он начал подготовку. Видишь ли, все дуриамы соперничали друг с другом. Они не знали, что такое доверие и дружба, и выжить среди них должен был лишь один. Мой дуриам хотел стать победителем, и он вступил в сговор со мной.
Джейсен отступает на один шаг от Тенел, не прекращая говорить и говорить.
— Когда время пришло, я пошел в рощу, где они выращивали амфижезлы. Помнишь, юужань-вонги использовали их как оружие? А там росли дикие и неприрученные молодые особи, и я с помощью своей способности подчинил их. Убедил их в том, что я им друг, что я один из них, что им нужно меня защищать. Они обвились вокруг меня, став для меня броней, и я пошел в атаку. Я никого не щадил — этих воинов, надсмотрщиков. Мой “друг” дуриам заставил других рабов взять припрятанное оружие и атаковать. Очень скоро вся “детская площадка” была охвачена огнем. А я шел и убивал всех вставших на моем пути. Я убил все дуриамы, а затем попытался убить своего, но меня остановила Верджер — с помощью Силы прикинулась Эни и заставила меня замешкаться, а затем вырубила.
Его голос становится тихим и спокойным. Все те события так вспоминаются просто, но это неудивительно. Он их никогда не сумеет забыть.
— Пришел в себя я уже в джунглях на Корусанте. Сама знаешь, что я там увидел. Мою родную планету буквально стерли и превращали в нечто новое. А Верджер была рядом. Сказала, что вытащила меня, спасла. Милостивая и сочувствующая. Гордящаяся мной, — он сцеживает сквозь крепко сжатые зубы эти слова, словно они были ядом. — Она убрала имплантат, залечила мои раны, помогала мне, говорила, что теперь-то я свободен. Могу идти туда, куда я захочу.
Внезапно Джейсен хрипло смеется, не выдерживая наплыва злости на Верджер.
— И я ведь ей вновь поверил. Казалось бы, она меня пытала, она меня обманывала, а наступил в тот же капкан еще раз. Мы шли куда-то. Вернее, я считал, что куда-то иду, а она следовала за мной и много говорила. А затем привела меня в ловушку к юужань-вонгам, — он внимательно смотрит в глаза Тенел. — Ты не представляешь, как сильно меня трясло от ярости. Ко мне вернулась Сила в тот миг, и я ее использовал. Как же это было приятно… Наконец, чувствовать Силу, перестать быть беспомощным. Я бил врагов молниями, вдавливал их в стены, а после обрушил на них здание, похоронив их живьем. Темная сторона овладела мной, и я не знал предела своей мощи, а потом, когда опомнился, то бежал прочь.
Теперь останавливаться поздно. Впрочем, поздно стало еще тогда, когда он позволил Тенел Ка задавать вопросы и дал себе слово, что не солжет ей.
— Скитаясь по Корусанту, я наткнулся на группу выживших. Они выживали в чреве гигантского хищника и в обмен на защиту скармливали ему последнего вошедшего в это “убежище”. Я помню, что меня тогда оставило желание жить, и мне казалось, что реальность вокруг фальшива, что все вокруг — это галлюцинации. Помню, как пришел в себя, когда осознал, что чудовище переваривает одну девушку живьем. Она кричала и молила о помощи, и я ей помог. И все эти жители “общины” восстали против меня, а спасенная мною начала убеждать всех в том, что это я — последний вошедший в пасть зверя, и что это меня нужно скормить. Я разозлился. Помню, как хохотал над ними, а потом проник в разум хищника и внушил ему, что все живые существа во всей галактике ядовиты, и если оно их будет пожирать, то оно умрет. Оно из инстинкта самосохранения выплюнуло всех, выгнало всех из себя, лишило их крова. А потом я ушел, оставив их на милость юужань-вонгов, — он замолкает на минуту, чтобы продолжить: — Я нашел старую, разрушенную квартиру моей семьи, и там остался. Там меня и нашла Верджер, прикинулась Эни и разговаривала со мной. Надо сказать, что у нее неплохо получалось быть моим братом.
За это Джейсен никогда ее не простит. Верджер никогда не признавалась, что это была она, и он не получал никаких подтверждений, но Эни говорил о вещах, о которых говорила она. Говорил о том, что у Силы нет сторон. Эни так ни за что не сказал бы. И за тот разговор с “братом” он не сможет ее простить. Этого он не скрывает в Силе.
Как не скрывает и того опустошения с замешательством, которые захлестывают его волнами. Какая уже разница. Уже почти все. История почти окончена. Еще немножко осталось.

Джейсен замирает, останавливается, осознавая, что он начинает пугать Тенел собой. Уголок губ криво дергается в усмешке. Он чувствует, как вздрагивает, а потом только понимает, что вздрагивает от горького, тихого смеха, который тут же прекращается.
Не этого ли он опасался, когда начинал свой рассказ?
Какой еще реакции он ожидал на свои слова?
Всегда можно вспомнить о том, что его семья не отвернулась от него, когда узнала обо всем из его уст, но это же была его семья. Они бы ни за что не бросили его, не позволили бы ему остаться в полном одиночестве.
А как же посторонние могли отреагировать на то, что некогда он впустил в свое сердце темную сторону? Те, для кого он не был сыном, братом и племянником? Джейсен никогда не спрашивал у них об этом и не пытался узнавать, но он отчетливо понимал, что это не могло их не встревожить. Не просто же так Тенел Ка просила его оставаться на светлой стороне, быть верным Свету…
Но сейчас Тенел подходит и сжимает его руку, начиная говорить о том моменте, когда он шел с Верджер за королевой воксинов. Молча, Джейсен слушает, что она хотела тогда сделать, и еле улыбается. Если бы она действительно это сделала… То, может быть, переносить пленение было бы легче. Если бы он знал… Но гадать об этом уже нет смысла.
Вместо пустых догадок Соло отрицательно качает головой, глядя на нее.
— Вы бы погибли, пытаясь меня спасти. Вы бы даже не нашли меня, вернувшись назад. С Миркра они перевозили меня на корабле-сеятеле на Корусант, и никаких сил вытащить меня оттуда вам бы не хватило.
Несколько секунд он молчит, а затем решает, что пора продолжить и закончить свою историю. Поставить на этом точку.
— Когда Верджер нашла меня, она была не одна… Она привела с собой Нома Анора, и тот предложил мне принять веру юужань-вонгов. Занять свое место в чистом сиянии Истины, — передразнивает он пленителя. — “Ты станешь звездой, светилом, самим Солнцем – и наполнишь галактику светом Истинного пути”. И я согласился. Обманул его. Обманул Верджер. Сделал вид, что я — один из них теперь. Не знаю, почему юужань-вонги поверили мне. А может они и не верили, но решили посмотреть, что будет… Но Верджер точно знала, что я лгу. Я убежден в том, что она знала это изначально. И Ном Анор отдал мне меч Эни. Я мог его убить, и ее тоже мог, но тогда я бы не выбрался и не вернулся назад. И не добился бы своей цели, а она у меня в тот момент появилась.
Он качает головой, начав ходить взад-вперед.
— Они там все еще бредили мечтами о жертвоприношении меня и Джейны. Я притворялся, что тоже хочу ее поймать. Так по галактике пошли слухи о том, что я жив, но Джейна на это не купилась. Зато вместо нее купился Ганнер Райсод, — Джейсен с болью рассмеялся. — Этот позер, выскочка… О чем он только думал? Ах да, конечно, он же так мечтал стать героем! Всю свою жизнь только этими мечтами и жил. И вот он пришел, попался в ловушку. Его поймали. А я предложил юужань-вонгам принести его в жертву их богам. Ганнер даже подумал, что я предатель, но в конечном итоге я раскрыл ему свой план, и он согласился мне помочь. В конечном итоге, мы оказались там — в Колодце Мирового Мозга.
Джейсен нервно сглотнул, не без отголосков ужаса вспоминая тот день. Как он мог тогда вновь довериться Верджер после всего?
— Ганнер остался охранять вход в этот Колодец, а я отправился к Мировому Мозгу. Это был мой дуриам, которого я научил доверию и которого я предал, попытавшись убить, и мне нужно было с ним поговорить. И я сумел убедить его встать на мою сторону. Мы с ним на самом деле стали друзьями, — он улыбается. — Мировой Мозг согласился саботировать процесс превращения Корусанта в Юужань’тар. А Ганнер в это время сдерживал целые волны врагов, но ты это и так знаешь — он добился своей цели, он стал героем. Я хотел помочь ему, когда разговор с Мировым Мозгом закончился, но Верджер меня остановила, сказав, что я ничем ему уже не могу помочь. И я ушел, а Ганнер убил всех, кто вышел против него.
Эти слова даются ему тяжело. Ганнер отдал свою жизнь, а он ему не помог. Конечно, Ганнер стремился не только защитить его от врагов, но и страстно желал заполучить свой личный и огромный кусок славы… Но вспоминать об этом все равно сложно.
— После я вернулся домой, — Джейсен останавливается, посмотрев на Тенел. — Помню, как я был рад видеть дядю Люка и Мару Джейд, как радовался при встрече с родителями. Помню, как переживал за Верджер, которую допрашивали очень долго, ведь она все же была перебежчиком. Помню, как счастлив был встретить вновь Джейну. Но где-то после встречи с ней я осознал, что все вокруг изменилось. Весь мир стал другим, и я сам уже не был прежним.
Он внимательно смотрит в глаза Тенел, не зная, как объяснить то, что он испытывал и переживал после своего возвращения. Сумятица в мыслях вновь возвращается. Пока он рассказывал свою историю, ее не было — ему было больно все вспоминать, но это было на порядок легче, чем анализировать свое поведение и отношение.
Вероятно, дело в том, что он никому этого не рассказывал, и Тенел первая, кто услышит следующие слова? Он не имеет понятия.
— Верджер проникла в мою голову. Она стала кем-то близким. И учителем, и учеником, как она мне сказала — двое становятся одним. Я за нее волновался, я от нее не отворачивался, я не винил ее за то, что она сделала со мной. Даже тогда, когда она уничтожила биологическое оружие против юужань-вонгов. А ко всему, что со мной там произошло, я относился с каким-то ненормальным спокойствием, как будто все так и должно было быть, но ведь это не так, — Соло чувствует растерянность, проговаривая все это вслух. — Она отдала свою жизнь, чтобы спасти мою, когда я не послушал ее и полетел спасать Джейну. Она спасла в тот день всех нас от юужань-вонгов, и я за это ей благодарен. Но спустя столько лет, осознав все и разобравшись в себе, я понимаю, что мне просто качественно промыли мозг. И я потратил кучу времени на то, чтобы банально прийти в себя.
Джейсен не двигается с места, невидящим взглядом уставившись куда-то в сторону, и не пытается даже скрыть в Силе все испытываемое им.
Наверное, так даже лучше. Так Тенел поймет, что в действительности он чувствовал, почему от всех отдалился. Поймет, какие перемены он пережил после окончания войны и почему начал меняться, становясь самим собой — тем Джейсеном Соло, который еще не попадал в плен.
— Я постепенно возвращался к привычной жизни после окончания войны, — пожимает плечами и виновато говорит: — Было болезненно принимать тот факт, что все изменилось. Помнишь, как все было раньше? И вот я вернулся, а ничего из того, что я знал, уже нет. Рядом была семья, но от всех остальных я отстранился. Никого к себе я не подпускал и сам не стремился возобновлять общение с кем-либо. Мне нужно было пережить все это собственными силами и подавить все, чему меня научила Верджер, выкинуть из головы все, что она мне говорила, и забыть о ней. И о своей ненормальной привязанности к ней. Со временем это у меня получилось. Я ее даже возненавидел. И всех юужань-вонгов заодно.
На какое-то мгновение он замолкает, но только для того, чтобы сразу продолжить говорить.
— Я как будто начал просыпаться. Осознавать, что жизнь идет мимо меня так же, как и тогда, когда я был в плену. Желать вернуть хоть толику того, что у меня было давным-давно. Желать вновь начать жить, радуясь каждому дню. И самый главный шаг я сделал, когда решился найти тебя и попробовать возобновить дружбу. Конечно, речи не шло о том, чтобы признаться тебе в любви, которая за все это время, за плен и за эти годы, лишь усилилась и стала серьезнее, чем раньше. Я ведь даже не знал, как ты отреагируешь на мое появление, — Джейсен выдыхает и уже спокойно смотрит ей в глаза. — И я не знаю, как ты отреагируешь теперь, когда ты все узнала. Ведь я все еще продолжаю бороться с темной стороной, и иногда это очень сложно. Ты и сама это заметила. Я совершал жуткие вещи, и с этим уже ничего не поделать. Но я не сдамся, не позволю себе этого.
Повисает тишина. Рассказ окончен, и, кажется, к нему уже нечего добавить. Остается только ждать, что на все это скажет Тенел Ка. И если Джейсену в самом начале было страшно узнать ее реакцию, то сейчас он просто рад, что высказался. Он должен был ей все рассказать, а она должна была все узнать. А результат, вне зависимости от того, каким он окажется, придется принять.

Джейсен моргает, когда Тенел подходит к нему близко. В ней он не чувствует ни опаски, ни отвращения, ни осуждения. Вместо всего этого она говорит, что он ни в чем не виноват. Если бы он еще сам так считал… Это он ответственен за то, что темная сторона поселилась глубоко в нем, и теперь дает о себе знать время от времени. Он должен был лучше противостоять ей, а не поддаваться ее коварству.
Он должен был быть более стойким.
Особенно, когда Верджер была рядом, но в настоящее время, обдумывая все те события, он понимает, что у него не было шансов выстоять. Она разорвала его связь с Силой и, вероятно, воздействовала на его сознание с ее помощью. Она играла им, манипулировала, вызвала привязанность… Он стал зависим от нее и от того, что получал с ее стороны. Это были болезненные и страшные отношения, и он рад, что со временем ему удалось разобраться и избавиться от них. И больше всего рад, что он сделал это в одиночку.
Ведь это доказательство в первую очередь для него самого, что он серьезно желал исцелиться и добился этого своими силами. Это доказательство того, что он пережил все.
Джейсена окатывают волны понимания и желания помочь. Сквозь Силу он ощущает то, что испытывает Тенел, и тянется к ней. Крепко обнимая ее, целует ее, а затем прячет лицо в ее волосах. Сердце странно учащенно бьется, словно только что он побывал в бою, а он сам пытается унять взволнованность и перевести дыхание.
Тенел — для него сейчас как спасительная соломинка, за которую следует держаться, если желание утонуть отсутствует. И слышать ее слова ему невыразимо радостно, ведь она не судила и от него не отворачивалась.
— Спасибо, — он шепчет тихо, у самого ее уха, как будто их кто-то мог подслушать. — Я тебя так люблю.
Так он стоит, обняв ее, и не выпускает из рук. Не говорит ни слова, позволяя Силе говорить за него. Сегодня он говорил много о том, что хотелось бы забыть. О пытках, о Верджер, о нелегком возвращении и восстановлении себя как личности. Он в подробностях все рассказал Тенел, и она приняла его таким, каким он был.
Джейсен не знает, какими словами можно описать всю ту палитру радости, печали и благодарности, и потому открывается, предоставляя Тенел возможность ощутить все самой.
А затем он опускается прямо на землю, устало садится посреди травы, утягивая ее за собой и усаживая на своих коленях. Этот пересказ случившегося с ним неожиданно оказался тяжелым эмоционально. Хорошо. Еще одно подтверждение того, что он излечился от того, что с ним сделали.
Он поднимает голову, глядя прямо ей в лицо. На губах играет спокойная, мягкая улыбка, а руки лежат на ее талии.
— Теперь ты знаешь обо всем, что со мной произошло. И о том, почему я разорвал все связи с тобой и с другими друзьями, — заговаривает Джейсен, ткнувшись на секунду носом в ее плечо. — Прости меня. Это было несправедливо по отношению к тебе.
Он услышал все слова Тенел о том, как она справлялась, когда он считался мертвым. Услышанное поразило его до глубины души, хотя после того, как они выяснили свои отношения, догадывался, что и ей было не менее тяжело.
И от него не укрылась боль, которая бушевала в Тенел только что. Ее вновь посетили воспоминания.
Джейсен прикрывает глаза, переживая это и не скрывая своего сожаления. Он мог с ней поговорить после возвращения начистоту. Или мог не разрывать общение. Или… Он теряется, качая головой. Мог он в ту пору что-то сделать, чтобы облегчить ее страдания, или не мог — все бессмысленно. Прошлое никогда не меняется.
С этими мыслями он заглядывает ей в глаза.
— Я больше никогда не сделаю ничего, что причинит тебе боль, — дает обещание, зная и чувствуя, что сделает все, чтобы его сдержать. — И больше не исчезну.

На стороне Света… Джейсен слышит эти слова и невольно размышляет над тем, как сложно бороться с темной стороной и не поддаваться искушениям.
Раз попробовав на вкус ее мощь, о ней уже не забыть. Так и он не может забыть, на что он способен. Не может забыть о том, насколько это приятно — чувствовать в своих руках такую власть, наказывать ею врагов, заставлять их страдать так, как они заставляли страдать его. И теперь каждый день сражается с этим, напоминая самому себе о том, что он — джедай, и что он не имеет права сдаваться.
Не тогда, когда его семья потеряла двоих сыновей. Не тогда, когда он вернулся к Тенел. Не после всех обещаний ей и себе, что он будет держаться. Не после того, как он затратил годы на то, чтобы вернуть самого себя.
Его воодушевляет вера Тенел. Она не лукавит, говорит просто, как есть, и Джейсен рефлекторно тянется к ней в Силе, греясь в этом ощущении. Это приятно. Вбирать в себя ее чувства и отдавать ей свои.
— Я не подведу твоего доверия, — его голос звенит от уверенности.
Джейсен улыбается, обнимая ее и задумчиво наблюдая за тем, как Тенел плавными движениями прикасается к зелени, что их окружает. Он вспоминает, что они находятся на Чандриле, на одной из самых живописных планет. Тихо смеется, вспоминая так же и то, что этот день они планировали провести иначе.
Но он не может отрицать того, что этот день в каком-то смысле все равно стал хорошим. В том плане, что они раскрыли друг другу все свои секреты. Между ними не осталось больше никаких недомолвок.
Соло слабо улыбается, когда Тенел заговаривает о его многочисленных шутках, но мрачнеет, пока она продолжает, и не перебивает. Вместо этого внимательно слушает, прижимая ее к себе. Боль вновь проникает в самое сердце, вызывая приступ тупой тоски по тому, что уже никогда не удастся поправить.
Очередь Тенел рассказывать о том, что пережила она во время его отсутствия. Джейсен ощущает в ней потребность говорить. Ее захлестывают эмоции, и она с ними не справляется. Она так долго держала все в себе…
— Расскажи мне, — тихо просит он. — Тебе нужно выговориться. Расскажи мне все. Я выслушаю тебя, как ты выслушала меня.
Джейсен просит ее об этом и в Силе, желая узнать о ее снах, о ее кошмарах, о тех днях, которые ей пришлось вытерпеть.
Ему известно, что Хейпанский Консорциум продолжал участвовать в войне против юужань-вонгов вплоть до самого ее окончания. Ему известно об интригах бабушки Тенел, отравившей тогда королеву-мать Тенениель Дьо, и известно о том, что Джейна едва не превратилась в ее послушную марионетку. Ему известно, что Тенел Ка пришлось стать королевой и отказаться от пути рыцаря-джедая, и что под ее командованием Хейпс громил вражеские войска.
Но ему неизвестно о ее жизни за закрытыми дверями. Там, где ее никто чужой не мог увидеть без ее на то желания. Ему неизвестно, как проводила свои дни и ночи юная королева-мать, вынужденная справляться не только с его потерей, но и со всем, что беспощадно свалилось на нее.
Джейсен восхищается тем, что Тенел сумела выстоять, но понимает, каких усилий ей это стоило. И тяжело вздыхает, осознавая, что в то время никому легко не пришлось.
Никто не ушел без своей порции боли. Его родители. Его дядя. Его сестра. Его возлюбленная. Их друзья. Он сам. Все они оказались в водовороте событий, которые, как тогда казалось, никогда не обретут завершение.
— Знаешь, у тебя был небольшой шанс на то, что ты больше никогда не услышишь мои шутки, — он заговаривает, сам не зная, к чему это говорит. — Я утратил свое чувство юмора тогда — в плену, и после ко мне долго не возвращалось желание шутить, веселиться… Вернулось оно сравнительно не так давно. И теперь тебе вновь придется их терпеть. Ты не скроешься, — Джейсен смотрит на нее с улыбкой, в которой неуловимо читается озорство, как будто не ведут они здесь непростой разговор.

Джейсен тяжело вздыхает — Тенел отказывается говорить, и он не видит никакого смысла в том, чтобы убеждать ее рассказать обо всем. Отчасти из-за того, что он чувствует ее нежелание выуживать из памяти те горькие дни. Отчасти из-за того, что осознает — для одного дня достаточно высказанных откровений.
Он не уговаривает ее. И слов иных не произносит, сидя молча, слушая ее смех, наслаждаясь ее поцелуем. А сам размышляет над тем, действительно ли все осталось в прошлом.
Нет, пока его борьба с темной стороной не окончена. А она может продолжаться еще долго. Он не может просто решить, что отныне ни разу не обратится к темной стороне, и за короткий срок избавиться от нее окончательно.
Восстановиться после пленения было крайне сложно. Трудоемкая задача — собирать себя по кускам, медленно вспоминать, кем он был и чего желал, вновь желать того, к чему стремился, становиться самим собой.
Но борьба с темной стороной — нечто иное. Такое же дико сложное, но, в отличие от многого иного, основная проблема заключается в том, что тьма приятна. Она взывает к самым потаенным уголкам сознания. К чувствам, что сладко пели в нем в те моменты, когда он давал себе чрезмерно много воли. И она вытаскивает на поверхность то, что хотелось бы подавить, и оправдывает любой поступок тем, что все было сделано во имя благой цели.
Джейсен о себе не может сказать, что все осталось в прошлом.
История с Верджер осталась в прошлом.
История с юужань-вонгами и пленом осталась в прошлом.
Но не темная сторона. Пока еще нет. Пока еще она в нем достаточно сильна, чтобы он ее опасался, но размышляя о ней сейчас, он не скрывает эти свои мысли в глубине себя. Он будет бороться с тем же упорством, что и все эти годы. И Тенел об этом знает, а у него от нее больше тайн нет.
Сегодня в самом деле было сказано много всего. И он уже ничего не хочет портить, сотрясать воздух новыми словами, думать о чем-то… Он бы с удовольствием выкинул все свои размышления из головы, но после глубокого погружения в прошлое сделать это крайне сложно.
Джейсен раздвигает в улыбке свои губы, но вместо того, чтобы выдать какую-нибудь шутку, молчит. Игривость, мелькнувшая в нем на мгновение, рассеялась, напомнив ему о том, что собственная история не далась ему легко, как и история Тенел, часть которой он ощутил сквозь Силу. Ему просто хочется быть с ней рядом. Этого достаточно.
Но это желание тут же напоминает ему о другой проблеме — о будущем, которое перед ним вырисовывается безрадостное. И он опускает голову, размышляя о том, как все между ними будет развиваться дальше.
У них нет больше секретов друг от друга.
Он вытряс все свои тайны и проблемы размером с взрослых особей крайт-драконов из шкафов, показал их, признался в их наличии.
Она поведала то, каково было ей.
Но что дальше? Они будут сбегать время от времени на подобные планеты, скрываться от посторонних взглядов, пытаться выкроить себе время на то, чтобы провести его в обществе друг друга… Именно так и будут продолжаться их отношения?
Да, все так и будет.
Джейсен изначально знал, что им будет непросто. И он готов жертвовать всем ради того, чтобы провести с Тенел лишний час. Он готов мириться с тем, что они никогда не смогут быть вместе так, как это могут миллиарды пар во всей галактике, пусть это и крайне сложно. Быть счастливыми здесь и сейчас, но понимать, что серьезного развития их отношения могут не получить.
Но стоит об этом подумать, как в его сердце загорается огонь, а в мыслях рождается безумное желание пойти наперекор всему, забыв о правилах и необходимости им следовать.
Джейсен невольно вспоминает о бабушке и дедушке. Они пошли на все, чтобы быть вместе, закрыли глаза на всевозможные запреты, но их история любви привела к цепи трагических событий, о которой галактика еще не скоро забудет. Но… они все же боролись.
— Как ты думаешь, что будет с нами в будущем? — с интересом спрашивает, желая услышать размышления Тенел на этот счет.

“Я не знаю” — не тот ответ, который он ожидал услышать, пусть он и понимает, что иного она дать ему может, будучи скованной законами Хейпанского Консорциума. От этого ему не становится легче. Безумное желание не покидает его разум. Оно растет. Оно набирает силу. И с первыми словами Тенел, которыми она отвечает на его вопрос, оно захватывает его целиком, но его он старательно прячет от нее.
Джейсен поджимает губы, собираясь со своими мыслями. Тяжелые, вязкие мысли о нелегком прошлом медленно отступают назад, позволяя ему полноценно задуматься о том, что же именно их ждет.
Ему хочется верить, что все в их руках. И он может все направить в нужное русло, если… вновь сделает первый шаг. Не испугается, не растеряется, не остановится. Если не решит, что шансов на будущее нет.
Не может быть такого, что они обречены довольствоваться лишь тем, что имеют в настоящее время. Не может быть такого, что все это закончится в один момент, оборвется, и им придется расстаться в угоду чужим интересам.
Джейсен внезапно ощущает смущение в Тенел Ка и с удивлением всматривается в нее. И завороженно наблюдает за тем, как это самое чувство в ней краской заливает ее щеки.
В детстве он такого никогда не замечал за ней. Тогда она была строгой, холодной, величественной, гордой. Он потратил уйму времени просто для того, чтобы ее рассмешить, а о том, чтобы вызвать у нее смущение, даже мечтать не смел.
Но он отвлекается от этого, когда она продолжает говорить. И ее слова вызывают в нем бурю негодования.
Джейсен выпрямляется, сосредоточенно уставившись в ее лицо. Она не забавляется, а говорит искренне. И говорит не о них, а именно о себе. Это никак не укладывается в его голове. Он не может поверить в то, что слышит, но…
Мысль идет за мыслью, и вот он, основываясь на собственных предположениях и том, что чувствует Тенел, понимает, о чем она ведет речь — об угрозе на ее жизнь. Это не то, что его сильно удивляет. Ему, в конце концов, известно, сколько покушений на жизнь было совершено и на ее родителей, и на его. К сожалению, это далеко не нечто невероятное для них.
Это то, что вызывает в нем исступленный гнев. Джейсен прикрывает глаза, справляясь с вспышкой раздражения — не на Тенел, а на Та'а Чуме и на тех, кто решил помогать старой карге. Конечно, это она, а кто же еще способен угрожать Тенел?
— Я за шкирку отволоку ее на рудники Кесселя, — глухо произносит он и нежно убирает прядь ее волос, с которым играет ветерок. — Эта старая тварь тебя не тронет.
В его словах нет злости, ведь ее он успешно подавляет. В его словах звучит лишь мрачное обещание о нелегкой участи ее врагам и желание защитить ту, которую он любит с юных лет. Никто не отберет у него Тенел. Ни Та'а Чуме, ни законы Хейпса, ни война с Первым Орденом. Он сделает все, чтобы оградить ее… Даже если она сама этого не пожелает.
Потерять ее будет невыносимо.
Джейсен не хочет об этом думать, потряхивает головой, не сводя взора с Тенел, а после тянется к ее губам, чтобы прильнуть к ним и еще крепче сжать в объятиях ее тело.
— Чего она желает?
Задает он вопрос, урвав возможность для этого между своими же поцелуями, а после скользит по ее вискам, чувствуя невыносимый жар, поднимающийся в теле.
— Расскажи мне, что ты выяснила.

Джейсен вздыхает и закатывает глаза. Тенел рассказывает о своей бабушке, словна та не являлась змеей в человеческом обличье. Но он ничего не говорит, не желая вмешиваться в дела королевы-матери без ее на то согласия, но мысленно признавая то, что уже давно понял — еще раньше, при предыдущих встречах — Та’а Чуме дорого поплатится, если произойдет что-то, на что он не сможет закрыть глаза и отойти в сторону…
Но вместо того, чтобы сотрясать воздух бессмысленными словами, он молчит, задумываясь о том, что Тенел сказала ранее. О том, что у нее может не быть будущего. Эта фраза засела в его голове, не давая покоя.
Соло ничего не говорит, погружаясь в тишину. Тенел продолжает, и ее слова заставляют его задумчиво взглянуть на нее.
Она всегда была уравновешенной и сдержанной. Трезво мыслила и мудро поступала. Эти ее качества не позволили ей убрать бабушку уже в тюрьме, после оглашения приговора. Никто из знати, поддерживающих Та’а Чуме, не успел бы и не сумел среагировать, защитить ее. Все было и находится до сих пор в руках Тенел Ка…
Но все равно Та’а Чуме жива, плетет интриги, хотя должна быть благодарна за то, что продолжает жить.
Джейсен встряхивает головой, отмахиваясь от этих мыслей и вспоминая о том, к чему подобные рассуждения ведут. Это то, чего он должен страшиться. Темная сторона проявляется в мелочах, закрадывается тихо и незаметно в сознание, и если не контролировать себя, как тогда, когда он перестал держать себя в руках во время своего плена, то она быстро одержит победу над ним.
И по этой причине он не произносит ни слова, радуясь, когда Тенел тянется к нему и говоря то, что ему хочется больше всего слышать.
Он отводит взгляд, вспоминая, что и у него самого жизнь далека от идеала. Ждать и требовать от Тенел твердого ответа на вопрос о том, что их ждет в дальнейшем, глупо. Она не уверена в завтрашнем дне, так как ее жизнь, как жизнь королевы-матери, постоянно висит на волоске благодаря интригам знати и ее собственной бабушки. Но ведь и он сам не может быть уверен в том, что будет дальше с ним самим.
Он, как и вся его семья, участвует в войне, конца которой пока не видно. То, что он является рыцарем-джедаем, повышает его шансы на выживание, но недостаточно. Не тогда, когда с противоположной стороны враги, которые невероятно опасны.
— Извини, — говорит Соло. — Ты не можешь сказать, что тебя ждет в будущем, а я жду от тебя этого, забыв о том, что сам не могу ответить на свой же вопрос. Но я бы с радостью провел с тобой всю свою жизнь.
Джейсен размышляет о том, как все было бы, сложись некоторые события несколько иначе, более удачно для них, но отметает прочь эти мысли. Нет смысла гадать о том, что уже никогда не сможет сбыться. Нужно смириться с настоящим, трезво смотреть в будущее и продолжать бороться с новыми напастями.
— Было бы правильнее не строить грандиозных планов на будущее во время войны, чтобы затем не страдать от возможной утраты, — внезапно произносит он, озвучивая свои мысли, и поднимает взгляд на Тенел. — Неправильно, наверное, даже то, что мы делаем, но я совсем не хочу делать все правильно.
Губы его растягиваются в безмятежной улыбке — такой, какая часто у него бывает, когда его посещает какая-то идея, которую он намерен воплотить в реальность твердо и бесповоротно.
Глядя на Тенел, Джейсен не может сказать, как она воспримет то, что он хочет у нее спросить. Она может расхохотаться или же разозлиться, ведь они только что говорили о неопределенности будущего, но какая разница.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — эти слова произносятся настолько легко и подкрепляются искренностью чувств в Силе. — Только моей. Этого я желаю больше всего.

На ум Джейсену приходит мысль, что нет в галактике лживее и единовременно правдивее фразы: “все будет хорошо”. Эти слова призваны обнадеживать, успокаивать, настраивать на лучшее. В некоторых случаях они произносятся искренне, но порой они срываются с губ, неся в себе оттенки лживости.
Эти слова говорят не только тогда, когда убежденность в лучшем будущем достигает своего пика, когда все действительно будет хорошо, но и тогда, когда будущее предстает в образе чудовища, разинувшего клыкастую пасть в неприкрытой угрозе. Тогда эти слова говорят с целью отогнать страх, чтобы встретить это самое чудовище будучи собранным и с высоко поднятой головой.
Джейсен держит за руку Тенел, прикрывает глаза, выдыхает. Если бы все зависело от них лишь самих, то они все бы преодолели. Тяготы не смогли бы их сломить.
Но это не так.
Расстановка сил в галактике влияет на все. Она повлияет и на них. Как и война. Как и политика. Как и все стороны, втянутые в конфликт.
В своей голове он перечисляет все и всех, кто мог бы помешать их будущему. Имен много, лиц еще больше.
Ни в чем нельзя быть уверенным во время войны. Даже они — джедаи — испытывали сомнения, когда столкнулись впервые с юужань-вонгами и не ощутили их в Силе, словно те не являлись ее порождениями. Они испытывают сомнения и сейчас, имея дело с последователями темной стороны, и все стало только сложнее и тяжелее. А он может быть уверен в том, что у них все получится при такой обстановке?
Хороший вопрос.
Его взгляд устремляется на Тенел, и глядя на нее, Джейсен отбрасывает прочь все сомнения в том, что они могут быть счастливы. Это будет сулить им неприятностями. Им придется быть вдвойне осторожными. Им придется справляться со всем. Но Сила пребудет с ними, а они пребудут в Силе. Размышляя об этом, он слышит ее ответ и мягко улыбается.
Игривость все еще мерцает в его глазах.
Тенел не ожидала от него таких слов. Он тоже не ожидал. Нельзя сказать, что раньше он об этом не думал, но определенно точно не собирался торопиться.
Джейсен смакует собственные слова в своем разуме, с каждой минутой понимая их серьезность и свое желание. Ему не кажется, что произнесенное им глупо, наивно и не имеет шансов на воплощение в реальности. Он вновь вспоминает бабушку и дедушку, и после — он вспоминает отца и мать. Его губы растягиваются в улыбке.
В его памяти всплывает история, которая привела к свадьбе его родителей, а после и родителей Тенел.
— Я, к своему сожалению, не знаю, как на Хейпсе принято делать предложение, — он хитро прищуривается и шутливо спрашивает: — Ритуал классический? Или в чем-то отличается?
Он невольно тянется к Тенел сквозь Силу, стремясь уловить все, что она испытывает в данный момент — реакции, эмоции, обрывки невысказанного, и не утаивает от нее серьезности своих намерений.
При этом всем он ловит себя на мысли, что эта встреча… оказалась чрезвычайно странной. Пропитанная радостным предвкушением совместного отдыха и уединения, она окунулась в воспоминания о боли, горечи, потерях, а теперь она превращается в нечто новое. Во что-то более важное.
Он знает. И понимает, почему.
Джейсен это улавливает в веселых интонациях Тенел Ка, передразнивающей своих советников. Из него вырывается заливистый смех, но смех быстро затихает, так как эта идея не покидает его разум и не желает оставаться лишь желанием на пустых словах.
— Ты станешь моей женой?
Слова звучат легко.
Джейсен подается слегка вперед, глядя прямо ей в глаза и с нетерпением ожидая ответа. Ему, разумеется, понятно, что его вопрос, или даже прямое предложение, только кажется простым, но на самом деле он проблематичный. Тенел придется все обдумать, взвесить все “за” и “против”, как и полагается настоящей правительнице.
И с его стороны нечестно в лоб задавать вопрос ей, желая получить ответ здесь и сейчас, но именно это он и делает. Не позволяет ей отодвинуться, не хочет ее отпускать от себя, словно опасаясь того, что она сердито вскочит и потребует отвезти ее обратно на Хейпс.
Но Соло не был бы Соло, упусти он возможность приправить подобный момент озорством и отменной шуткой, а потому, спустя несколько мгновений, заговаривает вновь.
— Если откажешь мне, знай, что я похищу тебя, как мой отец давно похитил мою мать с целью завоевать ее сердце вновь, — Джейсен ухмыляется и продолжает: — И увезу на необитаемую планету, где ты будешь находиться со мной, пока не дашь согласие.

До чего же легко оказалось отогнать от разума рой множеств опасений перед вероятными последствиями, и забыть о том, что они — не те, кто может позволить себе такую роскошь.
Сколькие из политиков в галактике желают прибрать к рукам такой лакомый кусок, как Хейпанский Консорциум?
Сколькие из высокородных хейпанцев желают, чтобы королева-мать родила ребенка именно от представителя их семейного рода?
Сколькие будут против ее союза с рыцарем-джедаем, который пусть и происходит из непростой семьи, но все же продолжает оставаться одним из джедаев?
Джейсен не хочет сегодня думать о серьезном и важном, но, пока он смотрит на Тенел, мысли об этом невольно рождаются и занимают его внимание. Его взгляд ищет в ней сомнения и страхи, которые были бы логичны и обоснованы, так как она — королева-мать Хейпанского Консорциума, и долг всей ее жизни — защита хейпанского народа и его интересов. Но сомнений и страхов не наблюдается, а с ее губ срывается положительный ответ.
Сквозь Силу он чувствует, что ответ Тенел искренен, но на мгновение замирает, потрясенный и радостный, и крепко прижимает ее к себе.
Он слышит ее повторяющийся ответ, и с каждым новым “да” его сердце бьется все чаще. В голове становится пусто. Никаких мыслей. Ни о чем ином, кроме того, что происходит здесь и сейчас, думать невозможно. Тенел обнимает его, а он чувствует ее счастье в Силе — искрящееся, неподдельное, свободное, и закрывает глаза.
Она сказала “да”...
В это сложно поверить, словно до этого момента они не объяснялись друг другу в чувствах и никак их не выражали. Но он понимает, что это — совершенно разные вещи. Одно дело — говорить, пусть и подкрепляя слова правдивостью сквозь Силу, но совсем другое — действовать, делать первый шаг, быть готовым и рисковать.
Она сказала “да”.
Эта фраза стучит в висках в такт сердцу. И с каждой секундой она становится все реалистичнее, словно принимает осязаемую форму. Она ощущается в объятиях Тенел, в ее смехе и улыбке. Он хочет картинно возмутиться ее словам о том, что она не верила в серьезность его чувств, но продолжает выражать свое счастье молча, объятиями и мыслями, передавая их ей сквозь Силу.
Она сказала…
Джейсен застигнут врасплох своими же эмоциями, которые нарастают, как морской вал, норовя захлестнуть его с головой, и именно это позволяет Тенел ловко выскользнуть из его рук и убежать прочь. Это заставляет его словно очнуться и побежать вслед за ней. Сила несет его вперед, наполняя тело ловкостью и выносливостью.
— Ты сказала “да”... — выдыхает он прямо ей в ушко, когда, наконец, спустя некоторое время догоняет ее и заключает в своих объятиях вновь.
Он тяжело дышит свежим воздухом Чандрилы, крепко удерживая Тенел Ка за пояс. Смеется, разворачивая ее к себе лицом, чтобы внимательно посмотреть на нее. Он чувствует себя упоенным радостью и предвкушением, и от этого с трудом получается мыслить здраво, а потому крепко целует Тенел.
Сквозь Силу Джейсен прикасается к ее сознанию, желая, чтобы она ощутила все, что ощущает он, так как не находит подходящих слов.
Разумеется, он понимает и принимает то, что им будет тяжело. Они не могут объявить о радостной вести всей галактике, закатить пир, какой был у их родителей. Они не могут даже рассказать об этом друзьям и близким. Они не смогут видеться часто, но со всем этим Джейсен готов мириться, лишь бы она была с ним.
И свои растрепанные мысли от нее он не скрывает, позволяя ей понять, что он готов ради нее на все. Она того стоит.
Тут Джейсен вспоминает о том, что Тенел сказала ранее, и с неохотой отрывается от ее губ, довольно вглядываясь в ее светлые глаза. Она счастлива. Он и сам светится от восторга, словно несколько минут назад они не вели речь о его плене, о том, как было тяжело, о том, сколько бед принесли им юужань-вонги и Верджер.
Но то время прошло, а настоящее здесь.
— Так что ты там говорила? Не думала, что мои чувства к тебе настолько серьезны? — озорно кривит губы, а плечи уже сотрясаются от пока еще беззвучного смеха. — Я любил тебя с детства, и я пойду ради тебя на все. Запомни это, Тенел Ка Дьо.

В этот момент, влюбленно глядя на нее и слыша то, что она говорит, Джейсен понимает, что он и сам никогда не верил в вероятность всего этого. Он не верил, что Тенел Ка ответит ему взаимностью, и он раньше никогда не мечтал и даже не задумывался о возможности заключения между ними союза. Сегодня он поступил по наитию.
Точно так же он поступил и тогда, когда решил признаться ей в своих чувствах, поставив под удар их многолетнюю дружбу, которая прервалась на несколько долгих лет.
У него в голове возникает мысль, что все между ними развивается очень быстро… Какая это по счету встреча с момента возобновления общения? Пятая. Они словно стремятся наверстать упущенное за максимально краткие сроки. Он не может сказать, что в чем-то это плохо. Наоборот. И он не сомневается в этом решении, так как всегда знал, что Тенел — та самая.
Джейсен вспоминает, как раньше, в минуты отчаяния, когда падал духом и убеждал себя в том, что они с Тенел Ка навеки всего лишь друзья, позволял себе смотреть в сторону других девушек. Чаще всего в тех случаях дело не доходило даже до беседы, а если доходило, то ограничивалось дружеской симпатией. И ни к одной не возникало таких же чувств, какие он питал к Тенел.
Она права — он хорошо их прятал.
Он даже уверен в том, что и Джейна не понимала и не знала о его влюбленности в их общую подругу, которую они некогда договорились развеселить и даже заключили пари, кто быстрее достигнет этой цели.
Джейсен отвечает на поцелуй Тенел, улыбаясь ее властности, которая начинает проскальзывать и чувствоваться в ее движениях и тоне голоса. Что неудивительно, ведь она и из Хейпса, и из Датомира — из двух миров, где царит жесткий матриархат. И целует он ее, бросая ей вызов. Жарко, настойчиво, словно желая отнять у нее бразды правления в этом поцелуе, но на самом деле играя и даже не скрывая этого в Силе.
На этот раз он не удерживает себя под строгим контролем, а позволяет себе быть свободнее. Вновь возвращается то самое чувство, что неожиданно захлестнуло их в пустыне на той далекой планете, затерянной среди звезд. И на этот раз их спасает не он, а Тенел, которая прерывает поцелуй, удерживая их… от чего-то неизведанного и яркого.
Ее слова заставляют Джейсена склонить голову вбок и улыбнуться, представляя себе то, как на такое признание королевы-матери отреагировали бы хейпанцы. Яростно. Гневно. Каждый из знатных домов Хейпанского Консорциума хочет предоставить Тенел Ка Дьо кого-то своего, чтобы затем получить большую власть. Они не будут довольны выбором своей королевы.
— Твой народ должен проникнуться ко мне самыми теплыми чувствам, чтобы ты смогла это сделать, — ухмыляется Соло, не зная пока, как это они могли бы провернуть. — Когда-нибудь… Но пока нам придется молчать. И посвящать в нашу тайну только самых близких.
Произнося это, Джейсен слегка наклоняется к ее лицу, рассматривая тонкие черты. А сам в это время внезапно задумывается о семье. О матери, об отце, о сестре. О дяде и тете. О кузине. Им нужно будет сообщить. Он не может такое скрывать от них. Но как же они тогда отреагируют? Они хорошо и тепло относятся к Тенел Ка, но как они отреагируют на их брак? Он решает, что будет хуже, если ничего им не говорить.
Джейсен эти мысли не скрывает, но и не озвучивает их вслух.
Вместо этого он хитро прищуривается, вспоминая ранее произнесенные слова Тенел. Сейчас решительно не хочется размышлять о тяжелом, о встречах с семьей, о войне и политике, а вот подразнить ее…
— Так ты говоришь, что выбрала меня, — тихо говорит, приближаясь к ней лицом еще ближе — еще чуть-чуть, и коснется ее губ. — А предъявить на меня права забыла, дочь Хейпса и Датомира.
Джейсен не задает вопросов, а лишь озорничает, понимая, что за это может последовать наказание. Ему хочется видеть, каким оно будет. Теперь, когда они окончательно решили связать себя узами на всю оставшуюся жизнь, Тенел больше ничто не сдерживает. Это он уже ощутил в ее поведении, и это его веселит.
Что поделать. Его отец тоже выбрал его мать — женщину властную, волевую, привыкшую вести за собой, а не быть ведомой. Джейсен явно перенял это от него. И сильно сомнительно, что он пожалеет о своем выборе.