Все проходит хорошо. Лучше, чем Кассиан вообще рассчитывал. Ви прекрасно справляется и без них. Кассиан легко вписывается в толпу покупателей. Для них просто посредник, персональный покупатель дорогих разработок. Это лучше, это слегка стирает его личность, потому что всем понятно, что его решения продиктованы желаниями его клиента. Но это делает его потенциально полезным.
Когда он ничего не покупает, один из новых знакомых в баре подвигает к нему невзрачную визитку.
- Может, здесь вам повезет больше.
Визитку Кассиан оставляет. Может, он еще использует эту личность, чтобы купить что-то из деталей для Кея. Не стоит сразу отбрасывать такие возможности. И из этого побочного, личного задания можно будет вытащить что-то интересное и полезное для Восстания. Там видно будет.
На Канто-Байт работать хорошо. Это мало чет отличается от работы в каких-нибудь трущобах, только чище и еда получше. Но поведение, которое работает там, в общении с криминальным маргинесом и контрабандистами, работает и здесь. Разумные тут точно такие же жадные, просто одеты получше.
В последний день нужно просто уйти. Вырученные деньги уже на корабле, все дела закончены. Скоро улетит Ви, а потом и они с Квинтой. Вернутся домой, и все вместе посмеются над тем, какими невозможными оказались расчеты Кея. Как он слишком привык к худшим вариантам. А ведь иногда все может пойти и хорошо.
Кассиан находит взглядом Квинту - тот у бассейна. Слегка, одними глазами, кивает ему - но так здесь поступают все участники торгов. А потом что-то случается. Он еще не понимает что, что заранее в тело приходит напряжение.
Что-то вот-вот пойдет не так.

Квинта не роняет бокал из-под виски, а бросает его в лицо собеседнику. Он отшатывается, падает с барного стула и больше не загораживает обзор и траектории стрельбы.
Воздух переполнен шипящими звуками выстрелов, топотом ног, редкими вскриками и звуками бьющихся предметов.
Первое, что понимает Дюк, оказавшись под прикрытием барной стойки – стреляют не в него. От этого холодом продергивает спину. Лучше бы это была чужая разборка, но так не бывает. Если ситуация может развиться вдруг по худшему сценарию (спасибо, Кей), это именно он.
Спасибо, Кей.
Короткий обзор зала говорит о том, что с шансами все в порядке, они есть. Пара его людей, до этого тихо прикрывавших Ви, вдруг начинает прикрывать ее громко. Ее уводят к ближайшему выходу, прикрывая как собой, так и подвернувшимися посетителями. У выхода один из разведчиков падает навзничь – так, как никогда не падают живые.
Имперцы работают четко на поражение, причем не по Квинте, не по Кассиану, по Ви.
Такой сценарий был в заметках Кея, и Дюк вспоминает его на ходу – обходя стойку, открывая огонь, глядя, как Ви исчезает в боковом коридоре вместе с последним живым телохранителем. На полу за ними остается кровь. Дюк не понимает, чья. Некогда. Понимает только, что девчонку больше тащат, чем ведут. Крови много.
За ними кто-то бежит, и Дюк открывает прицельный огонь. Ему нужно устроить в зале небольшую кровавую баню, оттянуть как можно больше внимания на себя. Пусть считают его еще одним телохранителем, хоть ситом лысым, хоть кем угодно, но за Ви должно пойти как можно меньше врагов. Дальше ее прикроют. Кассиан молодец, он сделает все правильно.
В планы самого Дюка смерть не входит, поэтому укрытия и разумных он использует с тем же хладнокровием и бессовестностью, с какой ворует лишнюю булку в столовой.
Когда в него начинают бросать детонаторы, он вдруг заново переоценивает свои шансы. Кажется, это время для той самой записи от Кея, просто слушать ее некогда.
Дюк падает за парапет декоративного фонтана, и слушает стук осколков, разносящих деревянную панель стены над его головой.

Дюк поднимает голову, когда на спину перестают падать щепки и крошка, отколовшаяся от каменного парапета. Сначала ему кажется, что он ослеп. Вокруг темно как у банты в желудке, только посверкивают камеры и диоды редких дроидов, бегающих по залу с бинарными воплями. Летающие бластерные болты тоже светятся, но обзора не добавляют.
Кто это сделал вообще? Имперцам это не на руку. Может, кто-то умный, желающий свалить из мясорубки.
Судя по звукам, Кассиан оттянул часть нападавших куда-то в боковые коридоры. Дюку от этого не легче, по нему перестали садить из бластеров – в том числе из тяжелых бластеров – только на несколько мгновений.
Лучшее, что он может сделать в эти минуты – вслепую перебраться за широченную кадку с пальмами. Фонтан уже пристрелян, там ему не продержаться. Кадка немногим ближе к нужному коридору, но Дюк уже не уверен, что найдет его во мраке. Он держит в голове трехмерную карту зала, примерно представляет, где находится сам, но вход в коридор придется нащупывать. Для этого нужно добраться до стены.
Имперцы стреляют вслепую, как Сила на душу положит, но в направлении фонтана. Дюк сперва не стреляет.
Он запоминает точки вспышек и целится в кромешный мрак. Между ним и импами может оказаться кто угодно. Он может положить случайных разумных. Следующая вспышка с его стороны отлично выдаст его так же, как сейчас выдает имперцев.
И он решает тихо отступать в сторону коридора – пригнувшись, вслепую, осторожно, пытаясь не споткнуться, не наступить на что-нибудь, не нащупать в темноте то, что нащупывать не стоило бы.

Когда зал превращается в поле боя, Ви совершенно к этому не готова. Ничто не предвещало. Она сперва осознает, что кто-то тащит ее прочь, а потом уже понимает, что вокруг стреляют.
Кто-то – знакомый, это человек Дюка – прижимает ее к себе, закрывает ее спиной, с силой пригибает ее голову ниже, чтобы закрывать ее лучше. Потом, за пару шагов до… до чего, куда они бегут?.. Мимо мелькают разумные, разноцветные костюмы, декорации казино, блестящие бока дроидов. Раззявленные двери коридора.
За пару шагов до них телохранитель тяжело, всем весом валится на Ви и сползает по ней, и она успевает заметить дыру в его затылке и несколько дыр в спине.
Это ей… Это должно было прилететь в нее.
Она не успевает даже подумать о том, чтобы нагнуться и поднять бластер покойного. Ее тут же хватают и тащат дальше.
Тупой удар в бедро заставляет ее споткнуться, но ей не дают упасть, ее тащат, заставляют снова и снова наступать на ногу, и каждый шаг как взрыв боли, колено подгибается, но ее беспощадно вздергивают вверх. Не Кассиан.
Что-то дергает предплечье, но это не так больно. Совсем не так. Что-то течет по пальцам, много.
Ви не успевает обернуться. Ее тянут и тянут прочь, она держится за своего защитника. Когда свет гаснет, ей кажется, что она наконец-то потеряла сознание, но и это неправда.
Телохранитель прижимает ее к стене, чтобы летящие в коридор бластерные болты летели мимо. Сесть на пол нельзя, хотя очень хочется. Голова идет кругом. Платье липнет к бедру, к боку. Ви держится одной рукой за бойца, скулит от боли в его противобластерный жилет. Этого тоже нельзя, но слишком больно, чтобы удержаться.
- Чшшш, - просит ее человек Дюка. Чандрилец Косташ погиб, это альдераанец, Мик, соображает она. – Молчи, молчи…
Он ощупывает ее быстро и бесцеремонно, в полной темноте. Попадает рукой в рану на бедре, от чего Ви вздрагивает всем телом и шумно тянет носом воздух. Это такой беззвучный вопль, когда нельзя кричать.
Что-то тянет рану, и она болит еще сильней, и еще сильней, и Ви кусает себя за здоровую руку, мычит в этот кляп.
Мик что-то делает, что-то, чтобы не текла кровь, наверное. Очень быстро и очень, очень больно.

Ви не хочется открывать глаза, и ей не очень хорошо видно из-за плеча Мика, но она все равно смотрит. К ним приближается какая-то женщина с бластером, но идет не так, как ходят те, кто идет убить. Как-то иначе.
Мик заталкивает в рану новые и новые дозы кровеостанавливающей смеси из инъектора. Смесь распирает рану изнутри. Это больно, но иначе нельзя. Крови слишком много, смотреть вниз страшно. Ви и так удивляется тому, что еще жива, что еще дышит и вот, даже стоит, потому что Мик держит ее плечом.
- Забирай ее, я прикрою, - быстро, коротко говорит он, не отрываясь от своего занятия. – Не отвлекайся. Квинта! Давай, ну.
- Это не он, - шелестит Ви, крепче цепляясь за телохранителя. Ее все равно так и тянет сползти по стенке. Кровь капает с пальцев. Но там, наверное, не страшная рана. Не так болит. Просто страшно кружится голова.
Мик оборачивается, закрывает ее собой. В коридоре темно, он ничего не видит, и Ви говорит: «Левее. Женщина».
После этого он почему-то разрешает ей сползти на пол. Не прижимает больше так крепко.
Дюк появляется тоже. Вываливается, потому что его рывок в коридор заканчивается только тем, что он совершенно самостоятельно влезает в истаивающее кольцо стана. Ви видит, как он падает, но у нее нет сил даже испугаться.
Стан.
Со станом он разберется. Это не та страшная дыра в затылке, которая досталась Косташу, а должна была достаться ей.
- Ты кто? – спрашивает Мик у темноты, и Ви еще думает – ага, значит, эта женщина не из наших. Не какая-нибудь разведчица, не из любого из Восстаний. Просто так себе женщина.

- Не единственная, - шепчет Иви, зажимая рану в предплечье. Так вытечет меньше крови, хотя ее уже, наверное, и так много потеряно...
Женщина ей необъяснимо не нравится. Она красивая, но очень настораживает. Старые знакомые Дюка, которые не повстанцы - это, обычно, имперцы. Бывает иначе, но здесь, на Канто Байте, это должен быть кто-то из такого прошлого, специфического.
Ви не хочет отдавать ей всю инициативу, даже понимая, что выбора у них нет.
Мик слушает голос. Очень заметно, что он почти слеп, он даже лицом смотрит куда-то мимо незнакомки. Ему надо немного повернуться, чтобы смотреть точно на нее.
Разведчик решает быстро.
- Идём. Возьмёшь ее?
Квинту он ищет, подсвечивая себе тусклой болотной зеленью часов комлинка.
Тяжёлого боевика ему поднять легче, чем незнакомке - мелкую воспитанницу Квинты. Спорить тут не о чем.

Иви больше не может стоять сама, поэтому сидит на холодном полу парковки. Платье превратилось в грязную тряпку, но сил об этом переживать у нее нет. Она смотрит на здоровую руку, которой опирается о пол, и понимает, что цвет пальцев почти такой же серый, как местный пластобетон.
По раненой руке все ещё струится кровь, как будто она не должна была кончиться давным давно. Сколько же в человеке крови?
- Нет, - Ви кажется, что ее не слышит никто, и она облизывает губы и пытается повторить. Они слушаются плохо. - Кассиан. Мы не... Нельзя. Он остался.
- Наш корабль в другом месте, - Мик хищно ведёт взглядом, ощупывая всю парковку сразу.
Появление этой дамочки - слишком сложно для хитроумного хода имперцев, но никто не сказал, что она друг.
Никто не сказал даже, будто она говорит правду. А у него приказ - охранять девушку.
Квинта, прекрасно все слышащий, но временно плохо владеющий телом, обнаруживает в себе  способность выразительно смотреть. И даже выразительно дёргаться.
- Ты?!.
Наверное, эту встречу можно считать приятной. Стан лучше выстрела в голову.
- Мик, - Ви пытается привстать, но вместо этого опускается ещё ниже, как будто где-то внутри нее медленно сдувается шарик. - Помоги Касу. Встретимся... потом.
Если красивая незнакомка, оказавшаяся неожиданно сильной, не убила их и даже помогла, не убьет и сейчас. А Касссиан там, один, отвлекает на себя имперцев. Ему точно нужна помощь.
- Помогите нам выбраться, - просит Ви незнакомку, потому что это, наверное, именно то, что сказал бы Дюк, если бы не смотрел такими глазами. - Вы уже начали нас выручать, спасите нас совсем.
Она все ещё не знает, насколько велик этот старый долг, и не станет ли он сейчас выданным кредитом, но потом они как-нибудь рассчитаются. А сейчас нужно обязательно убраться отсюда, потому что слишком многое от этого зависит. Ради этого можно просить и даже что-то обещать.
Ви не знает, что обещать, потому что парковка размеренно кружится перед глазами вместе с Квинтой, Миком и красивой женщиной в белом. Обещать сейчас даже опасно. Можно случайно сказать не то.
Воздуха тоже не хватает, хочется дышать быстро и часто. Это можно. От этого даже легче.

Когда такая женщина тебе подмигивает, это хороший повод напрячься. Дюк пробует вежливо улыбнуться, просто из принципа, но стан здорово мешает. Какого ситха тут делает Целес?
К своему стыду – и к полной неожиданности – он первым делом думает о том, что Кей до сих пор вспоминает эту женщину.

— Я почти помню ее лицо, — все же продолжает Кей. — Но когда я пытаюсь вспомнить его чуть получше, дыхание перехватывает. И это бред, у меня нет дыхания. Но чувство такое, будто я лучше умру, чем вспомню. Поэтому лучше расскажи мне про пирс.

Пока Дюк об этом думает, Мик уходит – и это хорошо, потому что Кассиана тоже нельзя бросать без присмотра. А то захватит еще весь Канто Байт, отчитывайся потом перед Дравеном.
Фраза «это твоя мать» очень короткая. Квинта мог бы ее выговорить несколько раз даже под остаточным действием стана. Но он молчит, только следит за Иви и считает про себя время. Целес, бросившая дочь один раз, может спасать ее сейчас из чистой сентиментальности. Хотя это не та женщина, которую можно подозревать в сантиментах.
Ранкор в костюме.
Дюк почти всерьез ждет, что она сейчас загрузит Иви в свой модный кар и просто уедет, но ему везет. В некотором смысле. Целес пристегивает его и гладит как законную добычу. Квинта улыбается – скалится - в ответ и выходит четче чем раньше.
Вот чего Целес не растеряла с годами, так это своего криффского обаяния.
Последняя разумная, в чьих руках он хотел бы оказаться беспомощным.
Иви лежит в кресле бессильной тряпочкой и чувствует себя так же. Ей неловко. Она боится портить обивку этого роскошного спидера своей кровью. Всюду капает. На коврик, на сиденье, на обшивку двери. Она пробует натянуть юбку платья пониже, но в юбке дыра, и края этой дыры измазаны гемостатиком. Так еще хуже.
Сквозь полуприкрытые глаза Иви смотрит, как незнакомка трогает Дюка. Наверное, они были когда-то любовниками, иначе зачем его так трогать? Это поэтому она их спасает?
Возиться с блистером одной рукой неудобно. Иви пробует снова и снова, пока не добивается своего. Таблетки она тщательно разжевывает, как учил Дюк, и даже не кривится. Раны болят сильнее. Так, что слезы сами катятся по щекам. Так почему-то всегда получается, когда ей очень больно. Кассиан умеет не плакать, Квинта тоже, про папу и говорить нечего. А вот с ней как-то не повезло.
- Неплохо бы, - грустно соглашается Ви, проглотив лекарство, и тянет носом воздух.
Им надо домой. Забрать Кассиана и лететь на базу. Пока они летят очень быстро и неизвестно куда.
Ви не просит ни бакту, ни кровь. Может, у этой женщины все есть, или она знает, где тут больница. Но…
- Мне нельзя в больницу, - аккуратно выговаривает она. - У нас на корабле есть немного бакты. Если бы вы могли отвезти нас туда… Хотя бы в память о том, что у вас с ним было…
Ей тяжело крутить головой, слабость просто размазывает ее по сиденью, поэтому Иви указывает на заднее сиденье глазами. А потом только сидит и думает, почему она послушалась, когда спасительница предложила ей таблетки? Это ведь могло быть что угодно. Любые таблетки можно положить в коробочку из-под обезболивающего. Нужно было… проявить больше подозрительности. Осторожности. Ведь дать обезболивающее – это уже чуть больше, чем просто спасти.

Все это время Дюк со своего сиденья смотрит в зеркало заднего вида. Это позволяет ему частично видеть Иви и хорошо – Целес. У нее все те же глаза, все то же лицо, чьи черты угадываются в Иви так же, как черты Кея. Обычно ребенок берет интеллект от одного из родителей, внешность от другого. Ви повезло в том, что оба ее родителя очень умные. Было, от кого наследовать.
Красивые тоже оба, хотя и по-разному. Ядовитая змея тоже красива, но ее красота не имеет ничего общего с чистыми линиями боевого ножа ручной работы.
Мимика возвращается быстрее всего, и Дюк пользуется этим, чтобы иронично, со значением подмигнуть кешианке.
Не стоит дразнить ранкоров, но иногда нужно. Это интересно, как столько лет спустя она все еще что-то чувствует – что-то такое, что заставляет ее таскать его по коридорам, многозначительно ему подмигивать, трогать его руками и даже пристегивать его в каре. Есть в этом что-то ностальгическое. Что-то вроде остаточного электричества.
Из тех, что накапливаются в электродах шокера.
Дюк смотрит на ее позу для массажа ног, любуется. В зеркале хорошо видно серое лицо Ви. Она держится молодцом. Но не продержится долго.
- Конечно, - говорит он. – Очень хороший врач.
У них есть деньги, но об этом он не говорит.
- Ага. Значит, вы знаете, как его зовут, - Ви слабо улыбается. Рука перестала кровить, теперь там просто влажная рана. Если не шевелиться, то кажется, будто почти спишь. В этом полусне мало что болит. Главное, не двигаться. Наверное, действует лекарство.
Мало кто может вот так запросто назвать настоящее имя Квинты. Это либо свои, либо настолько чужие, что надо сразу от них избавляться – убегать или стрелять. Если незнакомка помогает, она… допустим, не из тех, в кого надо стрелять.
- У нас все хорошо? – на всякий случай спрашивает Ви у Дюка.
- Конечно, - секунду спустя отвечает он. – Все в порядке. Вы, кстати, очень давно знакомы. Дольше, чем ты меня знаешь.
- Ого, - говорит Ви и даже немного поворачивает голову. – Ого.
Она пытается найти в незнакомке что-то знакомое и не слишком преуспевает. Что-то в ней есть. Призрачное. Что-то… вот.
- Кажется… я помню ваши глаза. Ни у кого не видела таких глаз. Вы знаете папу?
В этот раз Дюк не подмигивает, но невероятное усилие воли отчетливо читается на его лице. Как и намек на улыбку.

Это вряд ли, думает Иви. Кто сейчас может сказать, что знает Кея?
Они едут медленно, значит, их никто не преследует. Имперцы потеряли след. Но может быть и так, что как раз нашли, и сейчас их просто везут в ловушку.
Мысли путаются.
Нет, Дюк бы сказал.
- Давайте, - охотно соглашается Ви. Она выглядит почти спящей, и Дюк отстегивает ремень и подается ближе, чтобы проверить пульс на шее. Ви ежится – именно так Кассиан ее и вырубал.
- Не выключай меня, - просит она. – Мне не больно. Так хорошо. Пусть доктор посмотрит, чтобы ничего больше не ломать.
Дюк думает, что Целес первым делом, вопреки собственным привычкам, оторвет ему голову. Вот как только дверь закроется за Иви и доктором, так и начнет. Но чувствовать вину он готов был перед Кеем. Перед малышкой. Но не перед ней. Кей звездецки тяжело переживал этот разрыв, оттягивая на себя две боли сразу – собственную и ребенка. Пылинки с малой сдувал. И не Целес сейчас говорить ему, что он что-то сделал не так.
- Держись, малыш.
В этот раз Дюк не улыбается, просто смотрит на кешианку. Если ей хочется исчезнуть снова и ничего Иви не рассказывать, это плохая мысль. Даже если ей так не кажется.
- Посидим как старые друзья, так сказать, - бормочет он, больше в подголовник кресла, чем Целес. – Вспомним бурную молодость.
Что ей здесь нужно? Кто верит в случайности в таких делах? Разве что она здесь живет. Прямо в казино по заданию своего долбаного КорСека, который сначала подослал ее к Кею, а потом отозвал по причине безнадежности мероприятия.
Дюк не уверен в этой версии на все сто, но она выглядит увесистой. Имеющей аргументы "за".
Это злит его, оказывается, до сих пор. Просто его злость ничего не значит по сравнению с будущим Кея и ранами Ви. Просто это слишком старая история - а слишком ли?

Обстановка вокруг – как в хаттском посольстве, если бы только у хаттов были цивилизованные посольства. Дорого и богато.
Дюк больше держит Ви на весу, чем позволяет ей идти, но до кровати они добираются.
- Кто это? – заинтересованно шепчет Иви, когда он укладывает ее поудобнее. – Ну кто?
- Если сама не скажет, я тебе расскажу.
Дюк гладит воспитанницу по голове и думает, что всю жизнь думал про нее как про «дочь Кея». В почти равной степени считал собственной. И тут – Целес.
Уникально вовремя.
Он быстро проверяет раны. Мик сделал нормально. Можно сказать, спас ей жизнь. Но обработка потребуется серьезная и бакты нужно будет много. Кешианка что-то говорила про запас обезболивающего, придется воспользоваться.
Закончив с Ви, Дюк отправляет сообщение Кассиану и Мику. У них все в порядке, но выбираться лучше по отдельности. Про ранение Иви он не пишет. Кей может просчитать что угодно, но все равно – меньше знаешь, крепче спишь. Пока тут никто не умирает и есть шанс, что все закончится нормально.
После этого Дюк идет на кухню и наливает себе каф. Думает, о чем Целес знает, а о чем – нет. Можно ли пользоваться ее помощью и насколько. Аналитика складывается с прорехами.
В том, что касается Иви – она поможет. В том, что касается его – уже что-то обещала. Это и хорошо, и плохо. Слишком многозначно.
- За что ты меня так не любишь? – мурлычет он из-за чашки кафа, когда Целес появляется в кухне.
За это время Дюк успевает примоститься на подоконнике.
- Какое такое злое зло я тебе сделал?
Он звучит иронично, почти шутливо, почти дружелюбно, но думает, что знает ответ. Дело должно быть в том, что Кей говорил с ним о ней, и говорил тогда, когда у него бывали серьезные трудности. Дюк всегда слушал внимательно, что-то говорил, если это было нужно, или молча кивал, если в словах не было необходимости, но дело даже не в этом, а в том, что Кей приходил к нему, когда у него были трудности с ней.
Ее это должно было задевать.
А еще он всегда относился к КорСеку со здоровым, здоровенным даже, недоверием. И то, что происходило между Кеем и Целес, всегда напоминало ему игру в «медовую ловушку». Даже когда появилась Иви.
Он никогда не говорил об этом прямо. Не намекал даже. Но разведка на то и разведка.

Дюк неожиданно веселеет и смотрит в каф.
- А, - говорит он. – Ну да.
Имперец, и правда. Кей тоже имперец, и это не помешало ей от него родить.
Интересно, для кого она так выглядит, не для Дюка же? Это она так к разговору с Иви готовится?
От этого Дюк веселеет еще больше. Целес, возможно, удивится, познакомившись с дочерью. Не обязательно приятно удивится, но это дело такое. Не стоит ожидать распахнутых объятий, когда бросаешь маленького ребенка.
- Спасибо.
Это честно. Дюк может себе представить, каких усилий ей это стоило. Какой победы над собой.
А может, это было куда легче, чем он думает. Иногда память о бывших любовниках и отцах своих детей трудно выбросить из головы и еще труднее оставить на парковке.
- Может, мне всегда было интересно, - Дюк пожимает плечом. Коротко смотрит вниз, в окно. – Ну ладно, мы имперцы. А Иви за что?
Это не то, о чем он имел бы право спрашивать, будь у малышки и Кея все в порядке. Это было бы вообще не его дело. Может, спрашивать об этом и сейчас – очень жестоко.
Но этот вопрос слишком часто звучал от самой Иви. Когда-то. Пока не перестал звучать.
- «Она вернется», - говорит он кафу. – «Мы найдем папу и спасем его, и все будет хорошо, да? Мы поищем ее, Дюк? Она просто не знает, что случилось».
Это длинная цитата, ее можно произносить на все лады.
- И вот, мы ее нашли, - Дюк отрывает взгляд от кафа и смотрит на Целес. Оценивает, насколько она изменилась за эти годы и снова приходит к выводу, что некоторых разумных возраст не портит. Зато делает в разы опаснее.
Она всегда была умна как десяток джедайских магистров. Она вряд ли разучилась читать ответы, спрятанные за выпадами – так же, как в ее выпаде был спрятан вопрос. Так же небрежно скрыт, как и ответ Дюка.
Она все такая же красивая, думает он затем. И задается вопросом, что будет, если и с Кеем они встретятся. Слишком близко они вдруг оказались, через  одно рукопожатие. Положим, Дюку она руки не подаст, но Ви?..