Ворота автоматические, и открывает их обычно пожилой охранник нажатием кнопки, но к этим гостям Гаара выходит сам. Не так часто на пороге появляются флот-адмиралы, чтобы не пройтись до ворот, особенно если до этого читал в беседке неподалеку.
Гостьи всем своим видом напоминают о службе и войне. Форменные плащи, перчатки, прямые спины и улыбки красоток-ранкоров. Гонщик на их фоне выглядит возмутительно гражданским: светлая домашняя рубашка, удобные брюки и полуспортивные туфли на плоской подошве.
Он не спрашивает, чем обязан, только открывает изящную кованую дверь. В этот момент до гостий доносится отчетливый холодок. Словно у ворот появляется вдруг призрак угрозы. Он исчезает мгновенно. Так быстро мелькает над головой тень тай-истребителя, пролетевшего слишком низко.
Птицы щебечут. Листва шуршит, греется в солнечных лучах.
Коротким прикосновением в Силе Габриэль считывает эмоциональный фон прибывших. Это куда полезнее, чем пустые вопросы, и намного быстрее. Судя по относительному спокойствию офицеров, ничего фатального в ставке Пеллеона не произошло. Держава если и гибнет, тот делает это, по традиции, не спеша.
А Даала, хоть и приехала к нему, все же предпочла появиться не в одиночку. Гаара улыбается этому, отходя назад, чтобы офицеры могли войти.
- Не каждый день меня навещают герои битвы за Чопани, - Гонщик добродушно улыбается, но ирония остается и в его синих глазах, и в расслабленности жеста, с которым он предлагает гостьям пройти к дому. – Мое уважение, адмирал. Я смотрел.

Флот-адмирал Даала, очевидно, считала свой шестой бой за сектор Чопани, произошедший на политическом фронте, совершенно провальным. На этом фоне любопытным становился вопрос, считает ли она бой за лояльность и благосклонность Пеллеона проигранным с тем же треском, или конструкция еще держится? И в ком именно она ослабеет сначала – в адмирале или в Главнокомандующем?
Интриги, интриги. Почти как в старые добрые времена.
Гонщик улыбается и вновь жестом указывает путь.
- Идемте в беседку. В это время дня мертвые души не покидают семейного склепа, а живые служат здесь достаточно давно, чтобы не рисковать. Устраивайтесь, я прикажу напитки.
Он ненадолго оставляет гостий рассматривать окружающие ландшафты. Кто-то с более слабыми нервами мог бы заподозрить его в паранойе, но от адмирала Даалы он таких глупостей не ждет.
От беседки хорошо видна только одна зенитка, заботливо вписанная в пейзаж и не бросающаяся в глаза. Вторая стоит с другой стороны поместья, и от глаз женщин ее закрывает собой дом. Пассивные минные полосы с внутренней стороны ограды по дневному времени неактивны и в любое время суток – незаметны. Для их обнаружения требуется детектор. Насколько помнит Гаара, в штатную комплектацию адмирала Даалы миноискатели не входят, хотя с бегом лет разумные иногда обзаводятся и более неожиданными дополнениями.
В случае с Даалой он бы больше удивился появлению у нее чувства юмора.
Ну то есть обычного, человеческого.

Гонщик возвращается через несколько минут после того, как дроид приносит в беседку фрукты, изящную двухэтажную подставку с набуанскими устрицами во льду и ведерко с вином.
Вино Гаара разливает сам.
- За вами никто не следил, - говорит он, когда бокалы наполняются светлым искрящимся напитком. – Рассказывайте, адмирал, пьем за здравие или за упокой?

На риторический вопрос Гонщик не отвечает, только небрежно ведет рукой и устраивается на скамейке с самым расслабленным видом. Его безмятежность не напускная, но за ней проглядывает что-то еще.
Если присмотреться – если только рискнуть – он напоминает надежный, хорошо знакомый любому военному армейский детонатор, совершенно безопасный при правильном обращении. Только всмотревшись, ты понимаешь, что у этого детонатора нет чеки.
И неизвестно, когда запустился таймер.
В столице Империи каждый день пропадает без вести определенный процент разумных, и часть из них никогда не найдут. Если бы за Даалой кто-то следил, у них был бы серьезный шанс узнать, каково это – стать частью безличного процента.
Даале идут бокал и перчатки. Этот контраст смотрится с ней неожиданно хорошо.
Гонщик, немного щурясь, любуется ее закованностью в форму и предписанную уставом прямоту спины. Некоторым людям это действительно идет, и адмирал Даала из таких. На ней это выглядит стильно. К тому же, у Империи всегда была красивая форма.
Что-то не так только с левой рукой адмирала. Она больше не-живая.
О ранениях Даалы на этой войне Гаара ничего не слышал. Не то, чтобы это было широким достоянием общественности, но про такое обычно говорят в новостях.
- Новые друзья, - задумчиво повторяет Гонщик. Против обыкновения, он даже не иронизирует. – Мы говорим о людях, которые не так давно вытащили из кармана новую «Звезду Смерти» и уничтожили республиканский Сенат вместе с Хоснианом, затем вошли в войну как мощная боевая сила и выбили Республику из шести секторов, то есть сделали то, что Империя не могла сделать несколько месяцев. Они мне любопытны.
Он отпивает из бокала и не без интереса смотрит на спутницу адмирала. Она держится так, словно не уверена в цели визита, но ей явно нравится зенитка. Гонщик ее понимает. Ему тоже нравится.
- Они появились из ниоткуда, но вы не хуже меня знаете, что так не бывает. Они много лет готовились к этому триумфальному выходу, и надо отдать им должное, вышли красиво. Суммируя… Они мне нравятся, адмирал. Кто бы еще показал нам, как сильно мы расслабились и потеряли хватку. Думаю, не позднее чем через пять-десять лет им потребуются новые секторы. А может, и раньше. С таким подходом к делу они быстро превратят нас в сателлита, если не включат в свой состав. Если Пеллеон не подумает о возражениях сейчас, потом мы можем не успеть подобрать аргументы. Вы уже знаете, кто за ними стоит?

Гонщик едва заметно улыбается. Гнев флот-адмирала ему тоже нравится. Вспышки ее ярости кажутся ему в Силе ярчайшим пламенем из тех, что способны снести все на своем пути. В них огромный потенциал. Так было всегда.
Говорят, что не-одаренные не бывают Темными или Светлыми, но это не так. Сила пронизывает все живое. Из адмирала Даалы вышла бы великолепная Темная.
- Судя по тому, что нам о них известно – они знают, - отвлеченно роняет Габриэль в ответ на ремарку о детях и Империи. Он подливает вино гостьям, затем себе, машинально бросает в рот ягоду.
Даала пылает в Силе факелом эмоций. Потом факел немного оседает, и позволяет увидеть больше.
- Верховный лидер – это банально, - ягода кислая, и Гонщик аккуратно промокает губы салфеткой, потом вновь берется за ножку бокала и беспощадно добавляет: – И это ничто.
Он прав, они не знают, кто стоит за Первым Доминионом. С тем же успехом адмирал могла назвать эту таинственную персону любым кодовым именем, хоть Железной Перчаткой, хоть Неопознанным Летающим Пирогом. Имя вообще не имеет значения. Все, что важно – это его стратегическая задача. Реализацию этой стратегической задачи они наблюдают уже несколько месяцев.
Красиво идет.
- Они наступают нам на ноги по всем фронтам, а вы не знаете даже, кто ими руководит, - теперь очередь Габриэля барабанить пальцами по столу. Он говорит жестко. Он легко может представить, что сейчас сказал бы Вейдер. Он сам чувствует гнев – мгновенный, бешеный. Тьма подкатывает к горлу как волна и так же легко, подчиняясь движению воли, откатывается обратно. Только взгляд Гонщика на несколько секунд приобретает новый оттенок. Синюю радужку заливает опасное золото.
- Нам тоже нужен Темный у власти, чтобы начать побеждать? – он улыбается, почти мурлычет, но в этом мурлыканье очень много чистой Тьмы. – Нет, оставьте, я шучу.
Ни капли юмора в его интонациях нет.
- Расскажите мне о ряженых.

Отредактировано Gabriel Gaara (04-02-2023 19:56:08)

Даала склонна обесценивать противника – сначала на словах, потом на деле. Как правило, у нее это получается, и поэтому Гаара только слушает, с неизменным вниманием глядя то на адмирала, то на ее молчаливую спутницу.
В одном она права. Император был ошибкой.
Хотя нет. Еще в одном. Проигрыш действительно будет ужасен. Старая Империя не щадила побежденных. Новая стала мягче, и теперь рисковала тем, что «ностальгирующие клоуны» попрыгают на ее трупе. И если у них получится, это будет всего лишь естественный отбор. А в новых учебниках истории ностальгирующими клоунами будут уже они – Даала, Пеллеон и совет моффов.
Адмирала можно понять.
- Противник молод, силен и обучен, - задумчиво говорит Гонщик, глядя, как лучи солнца отражаются от протеза. – И ничего не боится. Напали на гранд-адмирала, напали на вас… Очень хорошо. Нет, они мне очень нравятся. Это будет интересный бой. Если мы его переживем, Империя станет намного сильней. Они сейчас подсветят каждую нашу ошибку. Каждую, адмирал, - Гаара улыбается.
Птицы щебечут в листве.
- У них есть форсы, их кто-то учит… - это интригует. – Какой у нее был меч? Такой?
Он опускает руку под стол, приподнимает брючину и вынимает из чехла, закрепленного на ноге сбоку, тяжелую рифленую рукоять. Потом обыденным жестом включает клинок, так же буднично, как щелкнул бы зажигалкой. 
В воздухе, чуть слышно гудя, дрожит алая полоса.
Людей, не умеющих молчать об увиденном, у Даалы не бывает. Они не приживаются в коллективе.

Он хочет – иначе этот разговор остался бы только приятной беседой за бокалом вина и не было бы ни уточняющих вопросов, ни демонстрации меча. Есть у алых мечей одна особенность – за такой клинок убивают до сих пор. После победы и возрождения джедайского ордена, или, что вернее, после победы Альянса, Темных принимают за бешеных собак, подлежащих либо немедленному уничтожению, либо полной промывке мозгов.
Даже принимая во внимание, что для некоторых Темных это верно, сам Гонщик не испытывал ни малейшего желания становиться мишенью снова. Достаточно и того, что в Галактике еще оставались разумные, которые о нем знали – и которые охотно отрезали бы ему голову и за прошлое, и за настоящее, и за возможное будущее.
- Натуральный кристалл, - говорит он задумчиво и отключает меч. Рукоять возвращается под стол, в кобуру. – В последний раз такой клинок я видел в офисе у сенатора Сана Сауро, под стеклом. Вряд ли это он.
Тот принадлежал Мейсу Винду, мастеру-джедаю, невероятно близкому к Тьме и лицемерному вдвойне.
- Очень редкий. Скорее всего, с Харрикейна. Каждый такой кристалл – это кусок тела живого существа.
Фиолетовой бывает и синтетика, но для этого нужно заморочиться. В том и другом случае кристалл мощный.
Натаси говорит «такой», но Гонщик точно знает – нет, совсем другой.
- Если кто-то из них явится снова, сохраните для меня меч. Каждый из них несет много информации о владельце. Больше, чем мы обычно хотим выдавать о себе, - Гаара улыбается. – Особенно друг другу.
Он кладет руку на спинку скамейки и щурится на солнце, пробивающееся сквозь листву.
- Новый Темный Орден. Чужой. Одной рукой вы подписываете договор, который обязывает вас поставлять ему одаренных, то есть новых солдат, другой – ведете переговоры с одинокой старенькой Тенью, чтобы он помог все это убить. В таком реалити-шоу я еще не участвовал.
Гаара улыбается и хмурится одновременно. До «старенького» ему еще очень далеко – одаренные живут долго. На нем свободная рубашка, которая больше скрывает, чем подчеркивает физическую форму, но по нему и так заметно, что о его живот все еще можно сломать руку. Может, даже дюрасталевую. В своем подразделении он всегда был чем-то вроде духа веселого хищного хаоса, и с годами это впечатление только усилилось. Раньше его ауру считывали только такие же одаренные, сейчас он позволяет ей существовать для всех – в обычной человеческой форме личного обаяния.
- А нельзя ли как-нибудь уравновесить силы? – он скашивает взгляд на Даалу, и в нем абсолютно та же ирония, что и в голосе. Она не злая. Он скорее согласен, чем нет. Это уже понятно. Но его мнение о происходящем – это мнение человека Вейдера, в самом глубинном смысле принадлежности, не только служебной, но и мировоззренческой.
А Вейдер такого бардака никогда бы не допустил.
- Например, мне тоже дать немножечко людей?

Габриэль смотрит на адмирала сквозь бокал. Когда Даала, аккуратно доведенная до почти человеческого сарказма, подумает над его словами еще раз, она просто отдаст приказ своим людям по возможности добыть доминионский меч. Нет никакой необходимости рисковать головой такого ценного офицера ради какого-то куска камня, пусть даже полного специфической информации, считываемой только в Силе.
Гонщик об этом не говорит – он высоко ценит Даалу и ее интеллект, как и ее вспышки ярости. В Галактике не очень много людей, рядом с которыми ему комфортно от первой буквы ауребеша до последней, и Даала, совершенно неожиданно, одна из них.
Темный Темного поймет всегда. Не всегда они сработаются, но это уже детали. Наверное, можно считать редким везением, что с Даалой Габриэль то и дело оказывался на одной стороне.
- Мне не нужны дети, - говорит он и делает глоток. Вино совершенно такое же, как раньше. Как и двадцать лет назад, и тридцать. Любимые сорта офицеров старой Империи с годами не меняются. А если меняются, только к лучшему. 
- У вас нет времени готовить детей. Вам нужен спецназ. Люди, которые смогут остановить любого доминионского сопляка до того, как вам отрубят вторую руку. Мы опоздали, и решения теперь диктует противник. Но его путем мы не пойдем. Мне нужны ваши офицеры и бойцы с «Химеры». Все, у кого уровень мидихлориан в крови достаточно высок. Я посмотрю на них и подготовлю тех, кто годится. В процессе непригодные уйдут в отсев. Для них потребуются достойные похороны и компенсации семьям. Те, кто останется, будет очень хорошо уметь убивать таких как я. Вы хотели показать им настоящую Империю, адмирал? Так покажите ее.

Гонщик подмигивает спутнице Даалы. Подступающий взрыв он чувствует всей кожей, и это восхитительное чувство, полное Силы и ярости. В воздухе словно потрескивает озон. У адмирала бешеная витальность, ее ярость хочется подхватывать и приумножать, оставляя вокруг прах и пепел и чувствуя себя победителем.
Лучшее чувство в мире.
Даже жаль, что это его собственное поместье и разносить его жалко, а ближайший враг на неопределенном расстоянии.
Габриэль смотрит на Натаси и позволяет ее пламени отразиться в своих глазах. Ему нравится все. Как она встает. Как совершенно его не боится. Как сминает бокал и угрожает ему – ему. Он мог остановить ее сердце, не вставая со скамьи. Но она знает, что-то подсказывает ей, что он не сделает этого.
Она флот-адмирал Империи, ее опора и позвоночник, и это хранит ее лучше расположения конкретного Темного и лучше любой субординации. Гаара никогда в жизни не стал бы уничтожать Империю. Даже если не видел ничего дурного в том, чтобы ее лицо несколько менялось.
Гонщик снизу вверх смотрит на адмирала. Ее ярость опаляет, это приятное чувство, но ее желание тоже долетает до него и придает огню особую терпкость и вкус. Как тонкий запах пролитого вина. Как легкий запах ее парфюма, отдающего деревом и морем. Она хочет силы и власти, это сладко дразнит в нем каждый нерв.
Как отказать такой женщине, когда она хочет?
Он неторопливо встает, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и так же неторопливо протягивает ей руку ладонью вверх.
Прикасаться к Темному рискованно, и кому как не Даале об этом знать. Это тоже тест, но уже для нее.
Рискнешь?
Она рискует – конечно. Габриэль легко сжимает прохладные пальцы. У него теплая рука, и она точно жарче, чем ее.
- Они спишут себя сами, Натаси, - тихо, почти шепотом говорит он, но ей не пришлось бы напрягать слух. Они смотрят друг другу в глаза и вокруг, кажется, нет больше никого.
В ладони пульсирует жизнь, ярость, его возможная смерть – о, она справилась бы, задайся она целью, и это заставляет Гонщика едва заметно улыбаться. Тьма прикасается к Даале мягко, едва ощутимым холодом, но под кожу проникает тем же сладким жаром. Гонщик позволяет ей ощутить свои эмоции, открывает их нараспашку – там бездна и ярость, собранная в клубок застывшего ядерного взрыва, уже раскрывшего огненное облако, но впаянного до поры во время и пространство. Там та же бешеная жажда власти, жизни, то же желание приносить противнику высшее унижение из возможных.
Потом Гонщик позволяет адмиралу ощутить свои эмоции по отношению к ней, сейчас.
Ты прекрасна, Натаси.
- У тебя останутся лучшие. Достойные жить. Способные побеждать. Они убьют меня для тебя, если ты захочешь.
Он улыбается, даже когда опускает голову и прикасается губами к коже, пахнущей все тем же парфюмом.
Фраза неверна. Не «если». «Когда».
Когда она захочет – и когда он позволит. Когда он потеряет хватку. Тогда путь Тьмы сам сотрет его с карты Галактики, и совершенно справедливо. Кровь должна обновляться.

Отредактировано Gabriel Gaara (05-02-2023 19:04:18)

Гонщик медленно возвращает на место свои ментальные щиты. Так же медленно, как рука Даалы выскальзывает из его ладони.
С ее стороны это жест большого доверия и честь, доступная не каждому. Но и не каждый отваживается протягивать руки к… да ладно бы, к флот-адмиралу, но к тому огню, каким она была.
Он помнил ее и другой.
Она его не помнила.
Подушечки пальцев скользят по подушечкам пальцев, последние мгновения контакта заставляют его решить: да, сейчас. Она не почувствует ничего лишнего. Только поймет, что птицы на секунду перестали петь. Может, заметит какую-нибудь другую мелочь, которая на миг покажется ей неправильной.
Так бывает, когда напрямую, точечно работаешь с сознанием.
Гаара убирает стену в ее памяти, которую сам же ставил, но не рушит ее – это было бы заметно, больно, ошеломляюще. Только толкает коротким импульсом, позволяя наконец этой стене тихо раствориться и исчезнуть.
Когда Даала сядет в спидер, она вспомнит. Может, чуть позже, уже по дороге.
Она вспомнит и то, почему не стоит так отважно доверять Темным свои живые ладони.

Он был очень тяжело ранен. Всех его сил едва хватало на то, чтобы снова и снова открывать утром глаза и подниматься с постели, пропитанной предсмертным потом. Кто-то другой, не Тень, умер бы много раньше, еще там, в бою, из которого его привезли на эту тихую планету.
Он цеплялся за жизнь всей яростью человека, не обученного принимать неизбежное. Он пытался затягивать раны, снова и снова, но сил нужно было так много, что само это усилие отправляло его на грань. Он болтался между жизнью и смертью, харкая кровью и заставляя свое сердце биться в ручном режиме, пока не нашел шанс.
К этому моменту он уже несколько дней подряд видел галлюцинации. Разговаривал с теми, кого нет. С Вейдером. Это были странные видения.
У шанса было имя и какая-то судьба, но в тот момент, когда Гонщик сделал выбор, всякое будущее у шанса исчезло.
Конечно, это она поняла, что он убивал.
Конечно, это она пригласила его на разговор так, что отказаться он не смог. К счастью, ему уже было намного, намного лучше.
Конечно, она и тогда была прекрасна.
Но позволить ей себя запомнить он не мог – да и не хотел. Так было проще. Всем. И безопаснее. Тоже для всех.

- Конечно.
Он действительно провожает их к выходу.
Разговор удался. Джезлинн будет удовлетворена, узнав, что он сделал то, чего она хотела, но ей вряд ли понравится способ. Зато его метод позволял развить то, чего в свою очередь хотел Пеллеон, и это было удачно.
Даале не понравится известие о том, что он увезет ее людей с «Химеры», но она примет правдивый аргумент о том, что обучать форсов на корабле – таких форсов – значило бы развалить корабль. Возможно, не весь. Но это же «Химера». Даала любит свой летающий особняк.
- Хорошего дня, адмирал. Увидимся на борту. Кажется, в последний раз я поднимался на этот корабль еще при Трауне.
Гонщик улыбается вслед гостям.
Она вспомнит и встретит его бластером, но не сможет убить, потому что он ей нужен. Прекрасная игра.