Привычка тщательно распределять своё время выработалась у Вианн ещё со студенческой поры. Во-первых, это помогало упорядочивать мысли, во-вторых, здорово экономило ресурсы, в-третьих — повышало результативность. Жизнь, конечно, штука взбалмошная и непостоянная, всё время подкидывает какие-то новые обстоятельства — но и их мистрис Коррино рано или поздно укомплектовывала в свой личный распорядок всего. И жила дальше в полном соответствии с ним.

Однако это не означало, что она не умела импровизировать.

Нынешний день покупок тоже проходил по разработанной некогда схеме, с незначительными отклонениями в пять-десять минут и в двадцать-тридцать шагов. Такую мелочь можно было списать на заранее учтённую погрешность.

Например, переброситься несколькими необязательными, но от того не менее вежливыми фразами со стариком Оуэном — в его магазине продавались отличные поляризованные стёкла для защитных очков. Обкатывая свои идеи на собственноручно спаянных модельках, Вианн в своё время намаялась с одноразовыми плёночными покрытиями и теперь с удовольствием пользовалась действительно качественными очками, в которых значительно меньше уставали глаза.

Или выслушать хитрого жука Тависа, который особенным полушёпотом предлагает «мадаме конструкторше» ах-какие-стилусы из ой-какого-новейшего сплава, видят боги, мадам, себе в убыток, но из уважения к вашей персоне... Выслушать, покивать, восхищённо округляя глаза... А потом сообщить, что этот сплав в три раза старше неё, а модель ах-какого-стилуса была признана несостоятельной ещё на стадии разработки и незамедлительно отправилась в шлаковый отвал, откуда достопочтенный Тавис, вероятно, её и выудил. После такого реприманда «мадаме конструкторше», разумеется, не приходилось рассчитывать на скидки, но Вианн вполне было достаточно уважения. Оно-то было неподдельным — в отличие от ах-стилусов из ой-сплава.

Сегодня ей осталось зайти только в крошечный магазинчик, ютившийся в одном из переулков, — не зная, и не найдёшь. Она уже представляла, как кладёт в сумку флакон шампуня (мята и вербена, любимые запахи, приятная мелочь после долгого дня перед долгим вечером)...

...и тут её взяли под локоть. Осторожно, но крепко.

Замерев, как статуя, она слушала тихий мужской голос. Незнакомый голос. Она чуяла горьковатый холодный запах одеколона. Незнакомый запах.

Если ты говоришь себе «не дёргайся!» — значит, ты уже дёргаешься.

Где-то в глубине сознания плеснул скользкий хвост гадины-паники. Вианн медленно, осторожно вдохнула — как можно глубже.

Нет. Она не может позволить себе такую роскошь, как паника. В предыдущий раз эта тварь чуть не задушила её в космопорте Акзилы, когда Вианн билась, словно бабочка о стекло, пытаясь вырваться в город, к Итану и Фионе. Потом она взяла себя в руки, а скользкую тварь загнала так глубоко, что та не осмеливалась даже шелохнуться. И сейчас не посмеет.

И раз уж жизнь опять выкинула фортель...

Вианн вскинула голову, встретилась взглядом с ярко-зелёными глазами — и ослепительно им улыбнулась.

— Ты, как всегда, в своём репертуаре, негодяй! Разве можно так пугать почтенную даму преклонного возраста?

Она кокетливо хихикнула.

— Впрочем, ты можешь загладить свою вину. Тут неподалёку есть заведение с восхитительно банальным названием «Тенёк». Уж не знаю, кто такое выдумал, но там, — она чуть потянула это «та-ам», словно обещая сюрприз, — подают твои любимые «корзиночки» с коричным сахаром! И каф, разумеется! И если ты отпустишь, наконец, мой локоть и позволишь опереться на твою руку, я, может быть, даже разрешу тебе меня угостить.

Она подмигнула, скроив лукавую гримаску.

Не снимая улыбки с занемевших губ, Вианн шла рядом с незнакомцем, время от времени кивая его воркотне. Надо отдать ему должное, он моментально подхватил её сусально-пошлый тон. Однако резковатый коррелианский акцент придавал всем его банальностям зловещий оттенок.

Тварь-панику сменил холодный демон бешенства. Да кто он такой, этот коррелианец? Как он смеет её запугивать и требовать ответов на вопросы? И где — в Первом Доминионе? Ну, хорошо, пусть не в самой сердцевине, но всё-таки...

Вианн чувствует, как холодеют кончики её пальцев, лежащие на руке мужчины. Сильной, надо сказать, руке. Она искоса взглядывает на него — нет, не ошиблась, он при бластере. А если бы она взбрыкнула — неужели начал бы палить прямо тут, на людной улице?

Не о том думаешь, Вианн.

Новым глубоким вдохом она усмиряет холодного демона. Сейчас ей как никогда нужна ясная голова. А ему? Что ему нужно от неё?

Они идут не торопясь — действительно, куда спешить в такой чудесный день двум старым приятелям, которые так давно не виделись, что хотят как следует просмаковать неожиданную приятную встречу, — и у Вианн есть несколько минут для подбора версий.

Мать магистра Рен? Но Анук даже не знает о том, что её мать жива... Или знает? Может ли быть так, что Вианн искала дочь, а Фиона... Анук в это время искала мать? И нашла, и отправила за ней... коррелианца? Зачем, если магистр может в любое время посетить любой сектор ПД, и перед ней не посмеют закрыть ни одну дверь?

Инженер Первого Доминиона? Но её должность не подразумевает допуска к сверхсекретным разработкам, а свои личные ноу-хау она показывала только Батте. Но зачем Рану посылать кого-то за ней, да ещё в столь неприятно-экзотическом антураже, если он может просто позвонить ей... как любовнице?

Любовница Батты... Неужели?!

Она кивает официанту, едва замечая его, и полностью выныривает из своих мыслей, когда новый старый знакомый галантно усаживает её в кресло с высокой мягкой спинкой, а сам располагается напротив. Вианн внимательно рассматривает его. Мужчина, возможно, чуть старше неё, плечистый, жилистый. Одежда неброского тёмно-зелёного цвета, чем-то напоминает военную форму. Солдат-наёмник? Ни шевронов, ни нашивок...

— Через пять минут принесут меню, — ледяным тоном сообщает она в пространство. — Полагаю, этого времени вам будет достаточно, чтобы изобрести достойное объяснение вашему поступку. Надеюсь, оно не будет звучать как романтический трюизм. Если вы всегда знакомитесь с женщинами таким образом, у вас есть все шансы умереть девственником.

Слегка прищурившись, она изучает его реакцию на колкость.

Вианн на мгновение опускает веки — «я вас услышала и поняла, но вы даже кивка не стоите». Её ноздри раздуваются, губы дрожат. Со стороны это вполне можно принять за еле сдерживаемый гнев.

На самом деле Вианн ликует.

Если даже КорБез — признанный лидер по сбору информации, практически притча во языцех, «мы говорим — сведения, подразумеваем — КорБез» — принял их с Баттой роман за объективную реальность, что уж говорить об остальных? Её, конечно, сопровождали шёпотки и на верфи, и в кантине — недоумевающие («что он нашёл в этой престарелой пигалице?»), сочувственные («что ей, бедняжке, остаётся, в её-то возрасте»), понимающие («вдовым инженерам тоже, поди, радости хочется»)... Напрямую, разумеется, никто ничего не спрашивал, но слухи расползаются достаточно быстро. Её коллеги и знакомые уже знают в три раза больше, чем вообще могло произойти между ней и Раном. Кто же из них так поспоспешествовал Коррелианской СБ?

Впрочем, какая разница? Главное, что прикрытие работает.

Она кривится в презрительной гримасе.

— Вот уж не думала, что грозному КорБезу есть дело до моего морального облика. Разве что вы собираетесь настаивать на прекращении нашей связи — надеясь если не на смерть Рана

да, именно Рана, он же вроде как твой мужчина

от спермотоксикоза, то хотя бы на его обморок от недотраха. И какую же информацию господин Корран рассчитывает получить от меня? Надеюсь, не карту эрогенных зон господина Батты? Мне в моей постели соперники не нужны.

Вианн усилием воли сдерживает очередную шпильку, уже готовую сорваться с языка. Суровый КорБез на поверку оказывается детской песочницей, где звонкое «а у него попа грязная!» может испортить какому-нибудь трёхлетке репутацию на веки вечные — то есть примерно до следующего утра. Даже как-то обидно, честное слово. Она-то думала...

Но зато Вианн уверена в главном: её считают очередной пассией Батты. Да будет так. Теперь можно немного расслабиться и поговорить серьёзно.

— Вы не с того начали, господин... как вас? Ах, да, Корран...

Прекрати, это уже глупо! Лучше попробуй выяснить, что ему нужно от Рана. Вряд ли для Батты это такая уж тайна, но если тебе на хвост сядут коррелианские СБ-шники, то и твой личный проект может оказаться под угрозой. Кстати, весьма вероятно, и даже скорее всего, господин Корран укомплектован не только оружием, но и записывающими устройствами. Так что следи за словами.

— Если я всего лишь очередная пассия столь ненавистного вам пирата, то с чего вы взяли, что он делится со мной идентификационными кодами кораблей и кличками подельников? Да и когда? Во время соития, используя их как стоп-слова?

В её тоне нет ни капли едкости, несмотря на содержание фразы. Она словно зачитывает продавцу список планируемых покупок.

— Не будем о том, что из всех возможных вариантов знакомства со мной вы выбрали наихудший. Впрочем, возможно, вы намеренно вызвали у меня максимальное отторжение по отношению к вам. Кто вас, безопасников, знает? Тем не менее я имею наглость полагать, — она вскидывает бровь, — что вам следовало бы представиться подробнее. И раз уж именно вам от меня что-то нужно — потрудитесь хотя бы обосновать, почему я должна отвечать на ваши вопросы. Уж не потому ли, что у вас такой большой и страшный бластер? Ну так воспользуйтесь им, если посмеете. Или всё-таки расщедритесь на иные аргументы?

Отлично, Вианн. Ты нарвалась на форса, который читает твои мысли. Поинтересуйся при случае, насколько законны такие действия в отношении подданной ПД на территории этого самого ПД без согласия этой самой подданной. Эй, Корран, надеюсь, ты не запутался в этой самой фразе?

Вианн отнимает ладонь, приложив некоторое усилие. В конце концов, она может просто встать и уйти. Не будет же он гнаться за ней? Или будет?

— В данный момент, господин Корран, вы вызываете у меня значительно бОльшую брезгливость, нежели полный перечень предполагаемых заболеваний господина Батты, включая предисловие, эпилог и комментарии, — цедит она. — И настоятельно не рекомендую распускать руки. Приберегите их... хотя бы до получения моих головидео с Раном. Судя по зацикленности на физиологической стороне отношений, руки при просмотре вам пригодятся. Особенно если вы всерьёз уверены, что секс — краткая часть.

Видят боги, она не хотела дальше язвить. Рассчитывала как можно скорее завершить неприятный разговор. Но кто знает, где они подловят её в следующий раз? И что будут вынимать из её головы и каким способом?

Возникает официант. Вероятно, минута в минуту, но Вианн не следит за временем. Рассеянно улыбнувшись старичку, она озвучивает что-то вроде «безалкогольное со льдом на ваш вкус» — и снова буравит глазами собеседника.

В какой-то момент она ощущает что-то вроде сожаления. При иных обстоятельствах этого мужчину можно было бы даже счесть привлекательным. Однако сейчас он ей отвратителен.

— Что же до моего материнства... я запрещаю вам затрагивать эту тему. Иначе я покину вас немедленно и, видят боги, с величайшей радостью. Остановить меня вы не посмеете, так ведь? Это во-первых. Во-вторых, попробуйте соврать мне, господин святоша, что ваши собственные руки кристально чисты и ни единая живая или мёртвая душа ни в одной галактике вас не проклинает. Кстати, не хотите предъявить разрешение на сканирование моих мыслительных процессов без моего согласия? Или это, по вашему мнению, не пиратство?

Вас, женщин...

Именно после этой фразы Вианн становится по-настоящему жутко. Одно дело, если этот корбезовец выполняет очередное задание. И совсем другое — личные счёты. Такой, пожалуй, ни перед чем не остановится, если в своей ярости дойдёт до точки невозврата.

И ведь наверняка сейчас считывает её страх, мерзавец.

Женщина не глядя берёт свой стакан — влажные пальцы обжигает холодом. Она делает глоток — и от ледяного напитка ломит лоб. Вианн морщится, слегка потирая переносицу, и невольно задумывается — почему она ничего не почувствовала, когда он считал её мысли? Или почувствовала, но не придала значения? Или он старался сделать это незаметно и безболезненно?

А если перестанет... стараться?

В ней внезапно вспыхивает злость. Когда-то давным-давно

больше тридцати лет, целую жизнь назад

ей сказали: «Когда тебе страшно — не ной, а злись. Злость придаст тебе сил».

Что ж, сила — это, конечно, не Сила... и не исключено, что Вианн сейчас на волосок от гибели. Но всё же... всё же...

— «Вас, женщин»? — фыркает она вслух, радуясь, что смочила пересохшее от страха горло и в голосе нет предательской хрипотцы. — Так вот в чём дело... Личные счёты? Неужели Батта увёл у вас даму сердца? Хотя... — она окидывает собеседника откровенно нахальным, ощупывающим взглядом, — я ни капли не удивлена такому исходу. В галантности, господин коррелианский безопасник, вы значительно уступаете грязному пирату. И во всём остальном, очевидно, тоже — раз до сих пор его не поймали и нуждаетесь даже в таком мелком информаторе, как его очередная подружка. Которая, кстати, и не подумает вас проклинать — слишком много чести.

Внезапно Вианн выпрямляется, и голос её звучит неожиданно мягко:

— Послушайте, господин Корран. Вам не кажется, что ситуация у нас патовая? Вы ничего не добьётесь от меня, если будете продолжать в том же духе. Я ни капли не сомневаюсь, что вы можете убить меня прямо сейчас. Но тогда вы тем более не получите никакой информации — и стоило затевать эту сомнительную авантюру? К тому же, моя смерть не останется незамеченной, и рано или поздно на вас выйдут. Вы же профессионал, значит не можете недооценивать ищеек Доминиона. Или вы всерьёз рассчитываете на то, что Батта будет оплакивать меня и мстить за мою гибель — и тогда-то вы его и поймаете? Но вы сами неоднократно повторили недалёкой инженерше, в какой огромной толпе временных пристрастий Рана она затеряна. А вот с Первым Доминионом вам точно не обобраться неприятностей. Я не страдаю излишним самомнением и не считаю себя такой уж важной и незаменимой персоной, но ПД не простит вам самоуправства на своей территории.

Она усмехается.

— Да что я разъясняю вам очевидные вещи? Если вы возьмёте на себя труд взглянуть на нас со стороны, то согласитесь: человек, который фактически похищает женщину, угрожает ей — и внезапно апеллирует к её гражданской сознательности, упрекая в связи с пиратом, — выглядит, мягко говоря, непоследовательным. Поэтому, чтобы хоть как-то распутать узел, который вы упорно затягиваете, я предлагаю вам всё-таки рассказать мне — почему я должна с вами сотрудничать? Только не надо высокопарных фраз про «мир, который мы оставим нашим детям» и «ликвидацию отбросов человечества». В данных обстоятельствах они звучат как издёвка, а не как веский аргумент.

Повисшую паузу прерывает звонкий хохот Вианн.

— О боги... что? — еле выдавливает она между приступами смеха. — За... замуж? Деньги... Шантаж... О боги...

Утирая слёзы, женщина едва не опрокидывает свой бокал, неловко задев его локтем.

— Господин Корран... вы... вы не пробовали себя в комическом амплуа?.. У вас бы получилось. Такой, знаете, каменнолицый комик, который со звериной серьёзностью произносит самые смешные шутки. Прошу прощения.

Она промакивает глаза салфеткой.

— Так. По пунктам. Надеюсь, у вас хорошая память? Ну, в любом случае вот эта вещица, — она кивает на записывающее устройство, сиротливо лежащее рядом с тарелкой Коррана, — вряд ли единственная в вашей экипировке, поэтому вы сможете прокрутить наш диалог с начала и до конца. Ну, пока ждёте головидео... Всё-всё, постараюсь больше не язвить, но ничего не обещаю.

Может быть, если свести разговор к непринуждённой беседе, он хоть немного расслабится? Вианн, конечно, не форс, обычный человек — но у неё волоски на шее поднимаются дыбом от напряжения, исходящего от Коррана. Словно она сидит рядом с электрогенератором.

Она отпивает ещё глоток, попутно отметив, что в бокале какая-то гадость, отдающая старым сеном. Остаётся надеяться, что старичок-официант не перепутал её заказ с собственным травяным чаем. И хорошо, если чай от бессонницы. А если от запора?

Вианн снова нервно прыскает и торопливо прикрывает рот ладошкой. Откашливается.

— Да, так вот. Вообще-то я не защищаю Батту. Вы с налёту начали упрекать меня в неподходящей половой связи — ну так я имею полное право возмутиться. Я взрослая свободная женщина, кому какое дело до моих утех и до того, кого я беру в партнёры? Но вы как с цепи сорвались — в иных обстоятельствах я подумала бы, что вы ревнуете. Только кого из нас двоих к кому?.. Ой, да, помню, обещала постараться. Далее. Деньги? Я в них не нуждаюсь. Заложник? Но вы, несомненно, в курсе, что я одинока, друзей у меня нет,

кроме одного пирата

шантажировать меня нечем — иначе вы бы уже давно применили этот способ, чтобы меня разговорить. А то с мужским обаянием у вас какие-то сложности — вам явно никогда не говорили, что вы можете им пользоваться в своих гнусных... Упс.

Вианн беспомощно улыбается — «простите легкомысленной даме маленькую невинную слабость, большой сильный мужчина!».

— Вот с замужеством, — она старательно сдерживает новый взрыв хохота, — было стопроцентное попадание — мимо цели. Вы действительно решили, что я могу лелеять матримониальные планы насчёт Батты, или я просто сегодня так плохо выгляжу? И наконец, — она допивает бокал, — какое отношение ко всему этому имеет любовь?

Вианн осторожно отодвигается. Ещё миллиметр — и отодвигаться будет уже некуда.

— Вы действительно виноваты в том, что плохо начали, — пожимает она плечами. — И я вам об этом сказала. Так что не нужно изображать дредноут и пытаться задавить меня. За соблазнениями — это не ко мне. Я сама выбираю себе мужчин,

всех двоих

в чём вы, без сомнения, убеждены. Поэтому и приписываете мне невесть что — вплоть до идиотских паттернов «я обожаю одиночество, поэтому со всеми сплю». Но вы сами не ответили прямо ни на один мой вопрос — разве что признали, что у вас к Батте личные счёты. Однако с Баттой я... уже знакома, а вас, простите, впервые вижу. Так почему я должна вставать на вашу сторону в этом конфликте? Потому что Ран чем-то вам насолил, а вы не можете до него дотянуться? Ну давайте, расскажите мне что-нибудь действительно ужасное и отвратительное: может быть, Ран насилует младенцев, а потом их пожирает? Или расчленяет старушек в тёмных закоулках Галактики? Возможно, я охотно приведу вас к нему — или его к вам. Но причина должна быть действительно весомая.

Хотя она вряд ли перевесит истинную связь между мной и Баттой. Впрочем, какое вам дело до того, что защищаю я совсем не Рана? Вам же нужен именно пират.

«Если ты будешь считать меня героем, ты очень быстро увидишь обратное, разочаруешься и будешь меня ненавидеть».

Ну да, Ран никогда не пытался прикинуться невинным цветком, гордым в своей чистоте и непогрешимости. И наверняка (ну хорошо, с поправкой на текущий накал и личную предвзятость господина Коррана) творил совершенно ужасные вещи, несовместимые с традиционной моралью и этикой. И... что?

И ничего. Пусть кто угодно берётся судить его — Вианн этого делать не будет. И ненавидеть его — тоже. Не только потому, что у них дружеский договор. Она вообще не считает себя вправе судить кого бы то ни было. Ну, кроме самой себя, естественно. Тут бы с собственной жизнью разобраться. Связаться, наконец, с дочерью...

— О, вы допускаете собственную вину, — саркастично отвечает Вианн, нажимая на «допускаете». — Браво, господин Корран, это явный прогресс в нашей беседе. В которой, кстати, вы задаёте вопросы только потому, что я не встаю и не ухожу — а мы ведь помним, на чьей территории находимся, правда? Ещё один несомненный плюс. Что я за человек такой — вопрос риторический, как вы понимаете, и ваш ответ на него меня волнует едва ли больше, чем проблемы археологов на Коррибане. Объяснять мне, что такое «хорошо» и что такое «плохо», — так себе идея. Не поверите, но я, например, не считаю хорошим человека, который сидит напротив и пытается учить меня жизни — а в это время где-то в галактических просторах сотни пиратов воруют, убивают и насилуют, и жертвы их умирают жуткой смертью. У вас личные счёты именно с Баттой, поэтому вы домотались до меня, как пьяный ситх до старого джедая. Я искренне пыталась понять ваши мотивы. Именно ваши, а не те, которые за всё хорошее против всего плохого. Но вы не даёте мне это сделать, предпочитая оставаться упёртым идейным борцом с отрицательной эмпатией.

Вианн переводит дух и откидывается на спинку своего кресла, бессознательно копируя жест оппонента.

— Я тоже недоумеваю, что вы за человек такой, — признаётся она. — Вы требуете, чтобы я доверила вам часть личной информации, но шарахаетесь, когда я предлагаю равноценный обмен на такую же информацию от вас. Прямые вопросы приводят вас в бешенство, и вы отвечаете на них такими замшелыми клише, что вас невольно хочется потыкать... да вот хоть ложечкой от вашей чашки — вдруг вы на самом деле вообще не живой.

— А сейчас вы перешли к запугиваниям, — грустно констатирует Вианн. — И это совсем прискорбно. Особенно если учесть, что вы — не единственный форс в Галактике и ваше выворачивание моего мозга рано или поздно станет явью. Со всеми вытекающими из этого весьма неприятными для вас последствиями. А особенно печально, что всё будет зря. Потому что никакой критически важной информации о Ране вы там не обнаружите. Только проблем себе наживёте.

Она усмехается, но как-то очень сочувственно.

— Я слышала, что охотник в какой-то момент уподобляется хищнику, на которого охотится. Ему это необходимо, чтобы охота в итоге увенчалась успехом. Вы сейчас ведёте себя как пират — в значительно большей степени, чем Ран. Грубите, угрожаете... но рядом с ним вы смотритесь как игрушечный ранкор возле настоящего зверя. И поэтому господин Батта уделывает вас по всем фронтам одной левой — в прямом смысле слова.