Вианн потёрла виски, отхлебнула из фарфоровой кружки. Здесь пришлось привыкать к чаю. Наверное, на Гаталенте нашёлся бы и каф, не исключено, что даже неплохой, но ей всё время казалось, что подобный вопрос сочтут святотатством. Зачем каф, когда есть столько действительно бодрящих чайных сортов?!

Впрочем, конкретно вот этот чай был очень даже вкусным. Как там его... «Синие иглы»? Или «Горный рассвет»? А, какая, к криффу, разница!

Женщина снова перечитала сообщение, полученное час назад. Человек, к которому она обращалась, чтобы найти дочь, вполне ожидаемо выразил искреннее удивление внезапным взрывом в жилом отсеке Вианн на Третьей судоверфи ПД. Выражал обеспокоенность её состоянием и искреннюю надежду на то, что её драгоценное здоровье не получило необратимых повреждений.

Краксель непринглованный, чтоб тебя!..

Впрочем, может быть, он действительно не при чём? Тогда кто при чём? Кто чуть не убил Рана, намереваясь убить Вианн?!

«...в процессе сбора информации я вынужден был обратиться к госпоже Амаре Эверетт, которая оказала мне посильную помощь и гарантировала конфиденциальность своих услуг. Однако, возможно, она использовала полученные сведения в собственных целях, несовместимых с наличием у Вас, мистрис Коррино, голокрона с их копией. Я бы рекомендовал Вам связаться с госпожой Эверетт и выяснить все подробности этих прискорбных обстоятельств. Её контакты прилагаю.

Остаюсь Вашим покорным... Примите заверения...»

И прочее, и прочее.

Вианн решительно допила чай. Вбила в адресную строку полученный контакт. На всякий случай зашифровала свои координаты. И начала писать:

«Уважаемая госпожа Эверетт!

Четыре года назад Вы способствовали сбору сведений о некоей Фионе Коррино. Эти сведения Вы, насколько мне известно, передали господину N, который обратился к Вам за помощью в этом вопросе. Мне как изначальному заказчику необходимо знать, кому ещё Вы передавали собранную информацию? Господин N настаивает на том, что потребовал от Вас полной конфиденциальности, которую Вы подтвердили. Однако события, произошедшие совсем недавно, заставляют меня усомниться в том, что эта конфиденциальность была соблюдена. Поскольку речь идёт о покушении на мою жизнь, мне крайне важно получить от Вас возможно более полный и обстоятельный ответ — если, конечно, Вы дорожите своей профессиональной репутацией».

Поразмыслив, Вианн решила не подписываться. В конце концов, она не знает, что именно известно Амаре Эверетт о ней. Может, она вообще не в курсе, для кого на самом деле предназначался тот роковой голокрон. А если в курсе — тем более светиться ни к чему.

Отправив письмо, женщина налила себе новую порцию чая, устроилась на подоконнике и, глядя на цветущий сад, приготовилась ждать.

Вианн несколько раз перечитала письмо. Потом, мысленно браня себя за то, что не додумалась до этого раньше, стала искать сведения о госпоже А. Э. в голонете.

Однако...

А она почти не шифруется. С голофото — если, конечно, это действительно её фото — на Вианн смотрела симпатичная женщина. Спокойное серьёзное лицо, цепкий взгляд светлых глаз...

Давай-ка не будем судить по внешности! Тем более физиономист из тебя никакой, ты же знаешь.

Так... Откуда же вы такая взялись, госпожа Эверетт? А вот ниоткуда. Нет таких данных. Зато есть информация об агентстве «Ложный след», который госпожа Эверетт практически собственноручно основала. Хм. Такое дело требует хорошей подготовки и недюжинных способностей, причём не только детективных. Вианн в своей профессии тоже весьма неплоха, но ей и в голову не приходило открыть своё конструкторское бюро. Она умеет работать, но не руководить. А вот госпожа Эверетт, видимо, справляется и с тем, и с другим.

Контакты...

Вианн выругалась уже в полный голос. Ровно те же, что ей отправил господин N. То есть человек вообще не напрягался. Или же госпожа Эверетт — не такой уж секретный агент. Хотя название «Ложный след» отдаёт каким-то нуарным символизмом — в контексте текущей ситуации.

Что ж, вернёмся к письму. Тон ровный, сдержанный. Несомненный плюс, особенно если учесть вполне прозрачный намёк на дискредитацию, который Вианн оставила в конце собственного послания. А вот стоит ли сразу раскрываться — даже если госпожа Эверетт действительно заинтересована в выяснении обстоятельств давнего дела? Как вариант, использовать свою девичью фамилию — она довольно распространена, а если госпожа детектив и начнёт что-то копать по этому поводу... пусть копает. Вряд ли кислотный дождь тридцатипятилетней давности оставил какие-нибудь следы, истинные или ложные.

Тщательно обдумав текст, Вианн написала ответ:

«Уважаемая госпожа Эверетт!

Благодарю за быстрый ответ. Согласно заявленным Вами пунктам, могу сообщить следующее:

Во-первых, меня можно называть мисс Фелис или госпожа Фелис, как Вы сочтёте удобным для себя.

Во-вторых, благодарю за сочувствие. Мне феерически повезло уцелеть, но впечатления от происшествия действительно остались самые тягостные.

В-третьих, я готова поверить Вам на слово, по крайней мере, на данный момент, потому что

В-четвёртых, Вы (опять же на данный момент) — единственная ниточка к произошедшему. Итак, ситуация следующая:

Четыре с половиной года назад я обратилась к господину N, чтобы он занялся розысками мисс Фионы Коррино. В этих розысках я имела глубокую личную заинтересованность. Спустя почти шесть месяцев после моего обращения господин N передал мне голокрон с найденной информацией о мисс Коррино, получил свой гонорар, и на этом мы распрощались. Никто, кроме господина N, не знал о существовании этого голокрона и о том, какие данные в нём содержатся, — так меня заверил вышеупомянутый господин.

В течение четырёх последующих лет я время от времени пересматривала эти данные, по-прежнему сохраняя в тайне их наличие у меня. Голокрон хранился у меня дома, на верхней полке рабочего шкафа, в самой глубине, за контейнерами с технической документацией. Сразу оговорюсь, что документация не содержала никаких секретных сведений, аналогичные чертежи и схемы можно найти в голонете в свободном доступе. По роду деятельности я не имею отношения ни к какой засекреченной информации.

Три месяца назад мне понадобилось достать с этой полки один из контейнеров, чтобы кое-что показать своему гостю. Предвосхищая вопрос: этот человек посетил меня впервые, до тех пор мы общались исключительно в рабочем пространстве. Гость любезно предложил свою помощь в извлечении контейнера с полки — и тут прогремел взрыв. Меня задело ударной волной, основной заряд пришёлся на моего посетителя. Он чудом уцелел, хотя и получил серьёзные ранения; я почти не пострадала. Но если бы контейнер доставала я, то выжить мне бы точно не удалось.

Поскольку упомянутая техническая документация никакого интереса не представляет, я сделала вывод, что виной всему — голокрон. Вряд ли взрывчатка была заложена непосредственно в нём, потому что я использовала его время от времени без какого-либо вреда для себя. И я сомневаюсь, что целью данной закладки была именно моя ликвидация — потому что голокрон я доставала время от времени, а, например, душ и туалет (простите за низменные подробности) посещала регулярно. Гораздо проще и надёжнее было бы устранить меня там.

Я обратилась к Вам, потому что предположила, что Фиона Коррино никому, кроме меня, не была интересна — пока не стала магистром Ордена Рен. Именно поэтому мне жизненно важно узнать, кто ещё, кроме меня, Вас и господина N, имел доступ к данной информации и почему счёл её настолько опасной для себя, что решил устранить как её источник, так и самое заинтересованное лицо. Рискну предположить, что, если эта информация действительно имеет такое фатальное значение, Вы тоже вряд ли можете считать себя в безопасности.

Во избежание недоговорённостей уточню: я вполне состоятельна финансово, и если понадобится провести дополнительное расследование, все расходы возьму на себя. В конце концов, от этого зависит моя жизнь — а возможно, и не только моя.

С нетерпением жду Вашего ответа.

м. Ф.»

Вианн потягивала чай, размышляя над вопросами госпожи Эверетт.

Сейчас главное — не скатываться в паранойю. Да, тебе непривычно пребывать в центре водоворота не самых приятных (мягко говоря!) событий, и неизвестно, что и кто ещё втянется в этот водоворот. Госпожа детектив просит быть максимально открытой и честной. Боги, да если бы речь шла только о самой Вианн! О себе она не стала бы скрывать ничего... ну или почти ничего. Невелика птица, чтобы так уж старательно прятать ото всех свою, в общем-то, непримечательную жизнь.

До недавнего времени непримечательную, Вианн. Зато теперь — только успевай примечать и делать правильные выводы. Но, положа руку на сердце, в механизмах ты разбираешься значительно лучше, чем в людях. С механизмами всё просто, и даже факторы неожиданности рано или поздно укладываются в определённую схему. А вот разумные существа... Ну, по крайней мере, одна из них — эта самая Амара Эверетт — сейчас требует от тебя очередного сальто в пустоту. Причём обратного сальто — ведь её интересует прошлое. А страховочного пояса на тебе, мисс Фелис, как не было, так и нет.
Или ты думаешь, что твоё везение постоянно и неизменно?
Да какое там...

Вианн осторожно пристроила чашку рядом с голопадом. Как бы то ни было, отступать уже поздно. Она ввязалась в это, когда начала искать дочь.

Фиона Коррино. Анук Рен.

За три минувших месяца — пока Вианн доводила до ума начатые проекты, пока брала бессрочный отпуск по состоянию здоровья, пока демонстративно подыскивала рейсы в направлении, прямо противоположном той планете, где она сейчас обретается, пока добиралась сюда с несколькими пересадками, меняя в последний момент одежду, бронируя места в шаттлах и отменяя брони, в общем, пока длилась вся эта катавасия, которая могла показаться наивной и несостоятельной истинному профи маскировки, — она продолжала перебирать в уме возможных заказчиков покушения. Доперебиралась аж до родни покойного мужа. Абсурд какой-то. Впрочем, не исключено, что госпожа детектив и семьёй Коррино заинтересуется.

«Госпожа Эверетт,

Постараюсь как можно более полно ответить на Ваши вопросы.

Господин N, насколько я могу судить, не подвергался никаким покушениям и точно был жив несколько часов назад, потому что именно он прислал мне Ваши контакты. Впрочем, я не могу быть полностью уверена, потому что эти контакты можно найти в открытом доступе, и если кто-то по ту сторону экрана хотел бы прикинуться господином N, то ему бы, вероятно, это удалось. На протяжении нашего общения мы не вырабатывали никакого специального языка (кодовых слов, знаков и прочего), который мог бы точно идентифицировать моего адресанта как господина N.

Я думаю, что господину N не с руки сливать информацию кому бы то ни было, но не потому что так уж доверяю его слову или верю в надёжность гонорара за молчание. Мне представляется, что сбор информации о магистре Рен для некоего стороннего заказчика может существенно ухудшить или даже погубить его карьеру (если не его самого в физическом смысле). Тем не менее я отнюдь не исключаю его из списка подозреваемых. Но если он мог проникнуть в моё жилище незаметно, то ему достаточно было бы просто выкрасть голокрон — тем более информация на нём была защищена от любых изменений, включая копирование. А если бы понадобилось устранить меня, то необязательно было минировать моё жилище. Достаточно просто спровоцировать нештатную ситуацию/несчастный случай на моей работе.

Чтобы ответить на второй вопрос, мне придётся сперва обратиться к вашей просьбе о максимальной открытости и откровенности. Прошу понять меня правильно: информацию, которая касается меня лично (имя, должность, место работы, биография), я готова предоставить в сколь возможно полном объёме по первому требованию. Но я не могу гарантировать ту же полноту сведений о посторонних заинтересованных лицах (кроме тех, которые можно найти в голонете). Если они в настоящий момент тоже подвергаются опасности (как мы с Вами), то мне не хотелось бы усугублять критическую ситуацию.

Итак, поскольку взрыв произошёл в моём жилом отсеке на Третьей судоверфи Первого Доминиона, где я до недавнего времени работала старшим инженером-проектировщиком, расследование взяла на контроль Служба Безопасности ПД. В течение месяца после происшествия меня допрашивали четырежды — как свидетеля. При этом никто не брал с меня подписку о невыезде и не требовал, чтобы я сообщала обо всех своих передвижениях за пределами судоверфи. Мне показалось это странным, однако для меня на тот момент важнее всего было попытаться уберечься от нового покушения. Кто сейчас ведёт расследование и кто его контролирует, мне неизвестно. Все четыре допроса проводил старший офицер Гар Харен. Помимо него, о взрыве знают мой гость — господин Ран Батта, который, собственно, и пострадал от него, — и парамедик Видарр Лаго, которого я вызвала, чтобы оказать господину Батте первую медицинскую помощь. Соответственно, о том, что я жива, знают они трое — и ещё Анук Рен.

С магистром Анук Рен после взрыва я общалась дважды, но эта тема в разговоре не поднималась. Сама магистр её не затрагивала, поэтому я предполагаю, что она не знает ни о покушении, ни о голокроне.

Готова по возможности ответить на Ваши очередные вопросы.

С уважением,

Вианн Коррино.

P.S. Думаю, нет смысла скрывать моё настоящее имя — тем более что я обещала Вам максимально возможную откровенность».

Ответы на новые вопросы Вианн пришлось обдумывать ещё дольше.

Госпожа Эверетт была краткой и точной, как... снайпер. Или как хирург. Да, вот это ближе к истине. Хирург, который аккуратно вскрывает своим скальпелем живое тело, чтобы добраться до больного места. И никакой анестезии — не потому что врач такой уж садист, а просто болит там и так, что анестезия не подействует.

Насчёт дочери Вианн как раз была уверена. После самостоятельных поисков в лагерях беженцев и в развалинах Акзилы она ни с кем не разговаривала о Фионе — кроме господина N, когда накопила сумму, достаточную, чтобы оплатить его услуги. И после получения голокрона — тоже. После взрыва она вывалила всю правду Батте, но в этом не раскаивалась. Конечно, господин Корран считает Рана беспринципным ублюдком, но своё мнение он может засунуть себе куда-нибудь поглубже. Если бы не Ран, её бы не было в живых. Если бы не Ран, она бы... не была сейчас здесь, в относительной безопасности.

Новые проекты... вряд ли госпожа Эверетт потребует чертежи. После того, как взрыв уничтожил все носители информации (кроме чипа, отданного Батте), Вианн пока не занималась восстановлением своих изобретений. Сейчас это было не так важно. Сейчас на первом месте стояла безопасность.

Ран... Что делать с Раном? Играть ту же легенду? В конце концов, она довольно убедительна, вон даже КорБез поверил. О боги, да лучше было бы всё упростить: прийти к пирату, сказать «давай переспим, чтобы закрепить прикрытие!» — и все дела. Судя по высказываниям Коррана (даже если их делить на шестнадцать, скидывая со счетов личную неприязнь корбезовца к пирату), для Рана случайный секс вообще не представляет никаких сложностей. А для Вианн?

А у Вианн предыдущий секс был с мужем, за три года до вторжения вонгов. Ха-ха. И с тех пор было как-то... не до того. Хотя здесь, на Гаталенте, целибат можно было ликвидировать едва ли не с закрытыми глазами. Здесь к сексу относятся ещё проще, даже Рану, пожалуй, фору дадут.

О боги, Вианн, о чём ты думаешь?!..

Так. Ладно. Легенду поддерживаем. Пусть даже в виде одноразового «огня безумной страсти». В конце концов, мы с Раном договорились. И вряд ли это так уж повлияет на ход следствия.

Но тогда какого криффа тебя понесло на верхнюю полку шкафа?! Что это за изысканная сексуальная поза? «Поимей меня в прыжке?!»

Вианн закрыла лицо руками в приступе истерического хохота. Да уж, неплохие экзерсисы для скромной вдовы-инженерши... Кто там водится в тихом омуте?

Так, спокойно, спокойно. Надо писать ответ. Всё равно уже не уснуть.

«Госпожа Эверетт,

По Вашему первому вопросу: я абсолютно уверена, что в течение четырёх лет (с момента начала поисков через господина N до взрыва в моём отсеке) я не упоминала о своей дочери нигде. Когда шесть лет назад меня приняли на работу на судоверфи ПД, я своими глазами видела своё личное дело. В графе «Семейное положение» там стояло «вдова, бездетна».

Непосредственно после взрыва и после ухода парамедика я рассказала обо всём господину Батте. Во-первых, по моему мнению, он должен был знать хотя бы предполагаемую причину взрыва, чуть не убившего его. Во-вторых, он спас мне жизнь.

Предвосхищая возможные уточнения: в своём жилом отсеке я всегда находилась при активированном приват-режиме. Это было необходимо, потому что иногда я работала ночами, а плазменную горелку и многомерное вирт-пространство для испытаний нельзя назвать бесшумными. Насколько я могу судить, приват обеспечивает почти 100%-ное шумоподавление. Встреча с господином Баттой тоже проходила в приват-режиме.

Что касается проектов — да, у меня были собственные разработки, не связанные с моей деятельностью в ПД. Я занималась ими исключительно в нерабочее время, в своём жилом отсеке, при активированном приват-режиме. Три чипа со всеми данными по этим личным проектам хранились на той же полке, что и голокрон. Соответственно, были уничтожены тем же взрывом. Я абсолютно уверена, что никто о них не знал. Кроме того же господина Батты после взрыва — потому что сперва мы пытались понять, что такое там могло взорваться. Чипы с информацией (даже содержащей личные разработки) — точно не могли.

По поводу коллег: я довольно закрытый человек, и общение с коллегами ограничивалось исключительно рабочими вопросами в рабочее время в рабочем же пространстве. Я ни с кем не ходила за покупками, не сидела в кантине за чашкой кафа, никого не звала к себе в гости и никого не посещала. Я совершенно не стремилась и не стремлюсь обрастать какими бы то ни было социальными связями вне работы. Мой психотерапевт, который работал со мной после вонгской войны, предупреждал, что этот период может продлиться очень долго, в некоторых случаях — до конца жизни. Это защитная реакция психики — избегать всех, кто может представлять угрозу или же составлять особую ценность для тебя. В первом случае речь идёт о безопасности, во втором — о том, чтобы избежать очередной боли потери. Поэтому — возвращаясь к вопросу — никаких изменений не было, потому что меняться было практически нечему. Новых знакомств я тоже не заводила.

С господином Баттой мы встречались дважды — в первый раз (за два с лишним месяца до взрыва) ему была нужна помощь технического характера. Я и мои подчинённые ремонтировали его крестокрыл, который чудом дотянул до нашего ангара. Собственно, тогда и состоялось наше знакомство. Вторую встречу я инициировала сама — как раз в тот день. И она носила исключительно личный, интимный характер. С Вашего позволения, я не буду углубляться в подробности. Перед расставанием я попросила господина Батту помочь мне достать контейнер с верхней полки — рассчитывала показать ему свои наработки, чтобы узнать, насколько они состоятельны, и, возможно, поработать над своими чертежами после его ухода. И случился взрыв...

После того, как господина Батту и меня осмотрел парамедик, мы распрощались. С тех пор время от времени созваниваемся, но пока больше не встречались.

В. К.»

И вот как прикажете на такое отвечать? Почему вы, госпожа Коррино, не поспешили обрадовать своё дитятко наличием у него вполне живой и дееспособной маменьки?

Ох, боги... Новые знакомства! А господин Корран?!

Теперь Вианн почти жалеет госпожу Эверетт. Мало нам было Рана Батты — фактически главы государства, мало нам было магистра ордена Рен, — сыпьте до кучи и директора Кореллианской службы безопасности! Один раз живём, чего уж там...

Вианн чувствует, что её снова охватывает истерическое веселье. Кажется, пора заварить новый чай. Где-то у неё был... с заковыристым таким названием, но не суть, главное — успокоительный. Будем надеяться, он не вырубит её с первого глотка. Но сначала — ответ.

«До взрыва никаких контактов с дочерью у меня не было. Я не решалась проявиться в её жизни по многим причинам. Не последняя из них — я не хотела осложнять дочери жизнь. Опасалась, что меня могут использовать как инструмент воздействия на неё.

Должна упомянуть ещё об одном знакомстве, которое состоялось после взрыва — и не по моей воле. Незадолго до моего отъезда на меня вышел некий господин Корран Хорн, директор СБ Кореллии. До этого момента мы не были знакомы. Беседа с ним была не очень продолжительной, но весьма насыщенной. Но его я интересовала исключительно как лицо, контактирующее с господином Баттой. Господин Хорн пытался узнать у меня всю возможную информацию о нём, однако ни разу не упомянул про взрыв и полученные господином Баттой травмы. Поэтому я могу с достаточной уверенностью сделать вывод, что о покушении он ничего не знает, — иначе моё нежелание делиться с ним какими бы то ни было сведениями не вызвало бы у него такого изумления и ярости. Мы проговорили не более часа, после чего господин Хорн улетел, но обещал вернуться. Дату возвращения, правда, не назвал и с тех пор в моей жизни никак не проявлялся».

Над очередным вопросом Вианн надолго задумалась. На «Призраке» Батты она провела... сколько?... да, четыре дня, если считать тот «взрывной». Батту почти не видела — только когда его разрешали ненадолго навещать в медотсеке. К тому же, она практически всё время спала. Жутковатого вида Хаго — врач Рана — уронил по этому поводу что-то вроде «норма — стресс». У Вианн не было ни сил, ни желания спорить. Стресс так стресс. Тем более причина вполне уважительная. Не из-за сломанного ноготка истерит, в конце-то концов.

Потом она вернулась на свою верфь. Батта этого явно не одобрял, но Вианн была твёрдо уверена, что иначе на «Призрак» притащился бы не только Гар Харен, но и вся СБ ПД в полном составе, включая резервистов. Хорошенькая была бы плата за  помощь и гостеприимство... Её, кстати говоря, удивило, что не притащились. Не хотели портить отношения с главой Вольного Фронтира из-за простого инженера, пусть и старшего?

Её удивило и то, что ни на одном из допросов её не предупредили о возможной охране или наблюдении. Вяло попросили «быть поосторожнее, особенно в людных местах». Ну да, ну да. Все людные места она посещала по маршруту, выверенному до миллиметра и почти до миллисекунды, буквально колею протоптала, — но всё равно, как пугало из коробочки, откуда-то вынырнул господин Хорн, чтоб его боги любили и чем изысканнее — тем лучше!

Но, кроме спонтанной беседы с директором КорБеза, никаких неприятностей не было. И это не на шутку тревожило Вианн.

Когда она готовилась к отъезду, то часами прочёсывала голонет в поисках полезных советов — как маскироваться, как уходить от слежки и так далее. Половина рекомендаций противоречила другой половине, а проконсультироваться Вианн было не с кем. Батту дёргать не хотелось — он и так много для неё сделал. Вот, об убежище договорился... Поэтому она решила взять на вооружение самые простые методы — отвлекать внимание аксессуарами, от которых легко избавиться, менять брони на пассажирские шаттлы, чередовать большие космопорты с маленькими... Смех, да и только. Однако же как-то добралась до места. А если за ней и следили, то никак себя не обнаружили.

«Нет, никаких попыток навредить мне не было. Не могу с уверенностью сказать, что кто-то оберегал меня от них или хотя бы просто наблюдал за мной. На допросах меня об этом не уведомляли.

В настоящий момент я живу в полном одиночестве в достаточно тихом и практически безлюдном месте. До ближайшего населённого пункта — полчаса на спидере. Меня это вполне устраивает. Я не знаю, обеспечивает ли кто-то мою безопасность сейчас. Ничего, похожего на известные мне системы слежения, и никого, хоть отдалённо напоминающего телохранителя, я в окрестностях моего обиталища ни разу не видела. Ничего странного и пугающего здесь со мной не происходило».

Так... или успокоительный чай — подделка, или Вианн не умеет его заваривать, или... одно из трёх. Потому что после этого письма она уже не сдерживается и хохочет в голос, до спазмов в животе и осиплости голоса. Правда, слёзы, выступившие на глазах, продолжают течь даже после того, как Вианн кое-как успокаивается.

Лучшая подруга? Писать ерунду?

«Амарочка, душечка, сегодня я присмотрела себе в бутике такие миленькие туфельки, и всего за какие-то жалкие десять тысяч кредитов, ерунда, право, зато с бантиками!»

«Амарчик, здаров! Прикинь, я вчера видела натурального плотоядного монстра! Местные зовут его ёжиком, но, кажись, чего-то недоговаривают!»

«Амара, слушай, я тут в одном детективе прочитала, что фелинксы являются носителями какого-то жуткого вируса, который поражает людей и проявляется как внутренняя чесотка! У тебя там ничего внутренне не чешется? А то я вся волнуюсь, буквально вся!»

О боги...

Вианн не знает, как разговаривать с лучшими подругами. Ей просто не с кем было в этом практиковаться. А ерунду она в последний раз написала в десятилетнем возрасте, когда на Зимнем Фестивале отправила звёздам письмо с просьбой «вернуть маму, папу, сестричку и всё как было».

И детективов не читает. И алкоголь не пьёт. А о фелинксе когда-то мечтала Фиона, но питомец пробил бы такую брешь в их бюджете, что — о боги! — имел все шансы однажды превратиться в ужин.

Брррр... Нет, это уже перебор.

Тебе не кажется, что твоя жизнь стремительно мутирует в дурновкусную пьесу? Любовник, который ни разу не любовник (нет, тот поцелуй не в счёт). Подруга, которая ни разу не подруга. Интересно, кто и под какой маской ещё появится — и какую роль сыграет?

«Тогда я буду обращаться к вам на «ты» — чтобы быстрее привыкнуть. Собственно, кроме тебя, я списываюсь с дочерью — и если от меня долго не будет вестей, она, я полагаю, предпримет какие-то действия.

Также я пишу Батте — нечасто, разумеется, и в общем, это ни к чему не обязывающая переписка. Привет-привет, как ты — в порядке, и тому подобное. Я даже про протез его не спрашиваю, потому что он странно реагирует (если вообще реагирует) на эти вопросы. Возможно, не хочет казаться слабым в чьих-либо глазах...

Вообще, боюсь, со мной очень скучно дружить. У меня никогда не было фелинкса, я не пью алкоголь, а из художественной литературы могу вспомнить разве что сказки, которые читала дочери на ночь, и дешёвый любовный романчик, который был в свободном доступе на очередном шаттле — скачал и читай, коротай время в перелёте.

Впрочем, может быть, ты мне что-нибудь посоветуешь? Для начала — из книг. К вину я пока не готова.

Мистеру N писать я точно не собираюсь. В последнем письме я спустила на него весьма упитанного ранкора, и он вполне предсказуемо не ответил — может, обиделся, а может, даёт мне время успокоиться и как-то смириться с пережитым.

До завтра, Амара.

P.S. Я не увлекаюсь голографиями, но вот та, которую сделала сама буквально минуту назад. На ней — гаталентский чай, который сбегает из чайника, потому что возмущён тем, что его неумело заваривают. Как ты думаешь, это сойдёт за смешное?».