В какой-то момент Коррану начало казаться, что даже деревья, шумевшие за окном в налетавший на Коронет с моря шторм, перешептывают сотню-другую мнений о том, как правительство обменивает пленных - недовольных по большей части. Наверное, это первые признаки, что он сходит с ума, но потом самые недовольные граждане достали свое гражданское неравнодушие и подпортили пару секций периметра военной тюрьмы... так что нет, наверное, ничего не казалось. Деревья тоже были недовольны.
Мастеру Хорну быть недовольным, казалось бы, нужно больше всех, но он всё никак не мог выбрать - хуже, когда монстр вроде Маарека вернётся в свою тайку и продолжит нести имперское вечное, или то, что его старый товарищ останется в лапах самой демократичной в галактике власти, которой своей имперской вечной фантазии на что только не хватит?
Закон без всякого интереса к личному мнению записывает его на сторону обвинения, однако до того он пишет Наваре - дело будет дрянь, никто больше не возьмётся. И пока некому опротестовывать незапланированные посещения государственными обвинителями - устроил позднюю прогулку по тюремным променадам. Должен ведь быть от законов какой-то плюс...

Кореллианин, выдворив охрану жестом, пристально рассматривает Уэса ещё с порога тесной комнаты с одним столом да парой стульев - тот почти не изменился. Корран же - куда худее, черты лица острые, глаза переполнены не карей бронзой, а тем удушливым сортом чёрной бездны, которую никак не вытряхнуть из зрачков. Он скрещивает руки на груди, присаживаясь боком на краю стола - вроде бы близко, но так плотно затянут по поджарой фигуре в тёмно-зеленую форму КорБеза, что почти и не здесь, не отсюда.
- Республика выменяла тебя на Маарека Стила так быстро, будто они даже не смотрели, кого имперцы подсунули в список на обмен. Сказать тебе, насколько это плохо, или ты сам в курсе? - с коротким вдохом Хорн чуть прикусывает уголок губ. Казалось бы, он даже не отошёл, просто отвернулся на мгновение, но даже его хватило, чтобы обрушить половину мира.
Хуже - что не только их собственного.

Корран вскидывает взгляд быстро и остро, будто видит Уэса первый раз и собирается срезать с него пару лоскутов кожи.
- Нет, не рад. Но я рад, что здесь только ты, а не все - так больше шансов что-то сделать, хотя их всё равно с минокков нос, - обрывает он сухим, шелестящим голосом. Радоваться надо было бы, если бы они встретились где-то ещё, за стаканом эля или вирренского, да и то - немного радости, когда они снова воюют с Империей. Так или иначе, всё равно выглядело бы пиром во время чумы. - Завтра приедет Навара - других адвокатов у тебя не будет, так что сделай одолжение, хоть его послушайся... - выдыхает он, впрочем, не питая лишних надежд - только верить в многогранный талант тви'лека, способный переубедить не один лишь суд, но и Уэса Янсона лично.
У него вот с этим не очень. Хорн со скрежетом ножек по полу отодвигает стул и плюхается на него мешком. Руки, впрочем, так и оставляет сцепленными, откинувшись на спинку сгустком раздражения и взбешенности глупой, глупейшей ситуацией.
- Ты в самом деле не понимаешь, да? Что им нужно было наверняка выменять именно тебя? - цедит кореллианин. - Сам догадаешься, зачем это Республике, или подсказать, почему они обычно так из шкуры лезут? Подскажу - не из вящей благодарности за многолетнюю службу и не торжественного награждения ради. Во всяком случае, не медалью.

Коррану кажется, что он едва может усидеть на месте, и только плотно сцепленные руки на груди удерживают его от беспорядочного хождения по тесной комнатушке. Ходить хотелось не молча - хотелось во всё горло орать, какой же форменный идиот из Уэса Янсона, попутно пиная столы, стулья и закидывая всякую бесполезную мелочь, попадающую под руки, в стены.
Может, лет тридцать назад, он бы так и делал. Ну, пока ещё верил, что подобным образом можно что-то изменить под черепной коробкой.
- А, так ты, значит, умереть решил. Героически погибнуть от рук несправедливого государства святым мучеником. И это я, выходит, тебя за идиота держу? - Хорн снова поднимается на ноги, но только для того, чтобы вернуться к столу снова и широко опереться о него руками, нависая над Уэсом, которому с прикованными руками деваться было и некуда. - Только попробуй помешать кому-то вытащить тебя из этой пропасти, где ты так удобно устроился. Считай, что у тебя нет здесь прав, и ты делаешь всё в точности, как тебе скажут, - он скалится, наклоняясь ближе. Кореллианин говорит совсем не как друг - как следователь и директор КорБеза, в котором человеческого, дружеского и тёплого едва ли хватит на чайную ложку.

Ну, насчёт идиота Уэс, конечно, прав - он-то, дурак, верил (даже не просто так по-наивному надеялся, а практически был уверен) что уж не в одну голову Веджа, а во все имевшиеся светлые умы, аккумулировавшиеся на Сюрпризе, они придумают какой-нибудь отличный план и не выберут совершенно банальный вариант прыжка с разбега в военную пропасть. Корран вообще-то в окружении всех этих людей пришёл (или, скорее, примкнул) к выводу, что они-то не просто с Империей воюют, не себя ради и медальной коллекции, а чтобы хоть их дети и внуки могли жить так, чтоб без импов и свистящих лазболтов, и уж если в истребитель, так по зову сердца ради какого памятного парада раз в десять лет на годовщину или авиашоу с фейерверками и блестящими кофетти из дюз.
Дурак, что сам себя убедил и улетел, будто именно это и уронило первую костяшку домино в огромном ряду, а теперь они падают, падают друг за другом и каждая оставляет всё больше следов, рябь по воде поднимает волны выше. И злость вся эта, которая лезет из него, прогрызая себе путь наружу из-под джедайских техник и корбезовско-военной выправки, она больше на себя и свои ошибки, на которые он и повлиять слишком не мог (гордость, впрочем, ни за что ни даст ни в чём таком признаться). А его смерть всё равно была не настоящей, на это и обижаться можно было только понарошку, но на этом лезвии гнева, на котором он остановился практически у самого острия, такие обиды не больше чем блик на полированной стали. Это вот государство, да, было не понарошку.
- Видишь, не совсем ты идиот, - улыбка у Хорна зубастая, холодная как дыра от торпеды в дюрастали, особенно с такого ракурса. - Валить всё на Веджа. Предупреждая твои вопросы, почему и зачем тебе стоит так и делать... Потому что ты здесь, а он - нет, и это твоя, возможно, единственная попытка обойтись хотя бы пожизненной пропиской у Кесселя.

Доктора, кажется, говорят - чтобы кого-то спасти, нужно, чтобы пациент сам хотел спастись, иначе можно ничем не помочь с глубоким порезом, равно как и разобранным на составные части разумным. В такие моменты они только разводят руками, отходят от койки и ставят воображаемую точку с констатацией "мы сделали всё, что могли". Но Корран ни разу не врач, да и гуманист с большой натяжкой.
Ещё он, конечно, Корран, которого с принятого решения вряд ли сдвинет звёздный разрушитель. Даже если проедется сверху, то всё равно останется очень упрямая лужица Коррана Хорна при своём предыдущем мнении. В процессе тщетных попыток переубеждения можно попытаться даже забивать гвозди, не то что тыкать укоряющими иголочками, но это может совершенно случайно только дополнительно подогревать его уверенность в собственной правоте или, на худой конец, после всех манипуляций получить чуть более раздражённого, чем обычно, кореллианина. Ни то, ни то явно не похоже на хоть сколько-то удовлетворительный результат.
На Уэса он не раздражается - он бесится на ровном месте, потому что не понимает. Не понимает, как Янсон не видит очевидного, не осознаёт последствий и выбирает совершенно слепой, в чём-то наивный путь до смерти идеального друга и офицера. Руки всё ещё чешутся взять его за шкирку, как феликсёнка, и трясти, трясти, трясти, пока вся эта глупость не вытрясется.
- А ты у своего командира спросил, ему нужен твой благородный труп? Или живой Уэс Янсон всё же предпочтительнее? - честно говоря, он с трудом представлял себе Антиллеса, который с генеральского плеча одобряет такую выходку и всем желающим повеситься натирает мылом верёвку, заботливо подбирая каждому по росту длину. За это быстрее, чем закончишь излагать причины оборвать своё эдакое существование, загремел бы на гауптвахту. - Ты? Ты вообще думаешь здесь о чём-то, о ком-то, кроме себя? Конечно, продолжай делать вид, что ты лучше остальных, - он с силой отталкивается от стола, от которого, впрочем, не отходит, а только скрещивает руки на груди.

А может, ну, всё же попробовать, как с глупым пищащим фелисёнком?.. Может и сработало бы? Ещё было бы, наверное, здорово позвонить Веджу прямо отсюда, изложить этот потрясающий план ха авторством Уэса и попросить его что-нибудь сделать с этой криффнёй (он бы даже благоразумно заткнул уши), да только Антиллес номера комлинков сменил и на прежние не отвечал.
И это вот Корран Хорн ещё банта упрямая?
- Да плевать здесь все хотели на то, куда ты - или не ты - бил или не бил! Ты здесь, твоё участие даже не нужно доказывать. Почему бы не устроить показательную расправу, порадовать народ правосудием над виновниками их горестей? - Хорн картинно жестикулирует, пока снова начинает ходить по комнатке. Она с каждым разом кажется ему всё меньше и меньше, будто над ним смыкаются стены, а потолок и пол неотвратимо движутся друг к другу. - Я могу найти с десяток странностей, только не будет никакого продолжения расследования, после того, как тебя где-нибудь неподалёку закопают. Может быть, до того Кре'фей запишет себе что-нибудь в пад, а потом над делом поставят жирную галочку, что справедливость восторжествовала, и сложат на дальние полочки архива, пока будут с имперцами долго расшаркиваться и что-нибудь переуступать. Ты здесь не для показаний, Уэс, как ты не можешь, крифф подери, понять! Как ты этого не понял за тридцать лет! - напоследок он пинает до скрипа стул по ножкам, и это что-то куда более личное, чем просто расплёскивающееся раздражение и гнев. Может, и не происходило ничего с допросной, стены оставались на месте, а просто где-то из углов поднимались тени Итора.

То, как быстро и резко Уэс меняет своё упрямство на тихое-мирное согласие, слегка сбивает Коррана с толку. Он сбивается, казалось бы, и со своего хода мыслей, ожидая продолжения сопротивления, но наталкиваясь в итоге на это безликое "всё я понимаю". Даже не язвительное, не подкреплённое кривенькой улыбочкой, а такое, ну, обычное. Будто Уэс Янсон, знакомый ему столько лет и зим, вдруг стал просто Уэсом, так, однофамильцем (мало ли их в большой галактике), в котором не было ничего такого... янсоновского, что ли.
- И? Что ты предлагаешь? Сесть и сидеть, пока они тебя будут есть на ужин? - Хорн не хмурится, нет, только смотрит пристально и надеется выгадать честный ответ хотя бы по лицу, по глазам, даже если в словах Уэс придумает какую-то очаровательную ложь. - Ты и без меня знаешь, что я не могу. Потому что всё, что угодно, будет лучше, чем дать тебя казнить - остальное хотя бы можно исправить, - он всё же приземляется на стул, хотя и вряд ли надолго. Скорее, это просто лучше подходит вдруг спокойному тону разговора, которому уже не нужно столько пространства, чтобы взмахивать руками и топать тяжёлыми подошвами ботинок.

Корран так и сидит, даже не ёрзая по стулу, скрестив руки на груди и будто бы нахохлившись. Потому что Корран Хорн ненавидит соглашаться с тем, что ему не нравится, не устраивает, и прочее "не" в ассортименте - и ещё больше ненавидит, когда какой-то приемлемой альтернативы нет.
Просто пойти и подумать про то, кто же убил Йеллу и бросил тем самым спичку в бочку с топливом, за альтернативу он не считал. Это и так был многосерийный кошмар, который, кажется, пропишется на его голове до самой смерти.
- Ага, конечно. Можно не сидеть, а биться головой о стену. На одной фантазии я могу обвинять всех подряд. Начать, например, с управления разведки, пока Осколок не выдаёт даже запятой о том, что было на Эндексе,  - этот намёк, разговор возвращают его к тому, чего он хотел добиться, пока протирал своими ботинками полы на Сюрпризе - чтобы хоть кого-то, хоть на несколько дней допустили, поделились данными, которые он готов был бы выучить наизусть, даже если их запретили бы копировать. А следом напоминают, что у него не получилось, в конце концов приобретая самые жуткие очертания, которые ему и во сне не снились. - Только для этого, мать твою, не надо было бить ни по Бискейну, ни по Орд-Траси, ни даже случайно задавить какого-нибудь имперского жука, случайно залетевшего в форточку! - словом, на этом всё его спокойное сидение на стуле быстро подошло к концу, снова подняв на ноги вспышкой раздражения.

Всё, что не случилось, уже никогда не случится, так и оставшись с припиской "бы". Может быть, ничего не изменилось бы и война всё равно началась бы, а может быть на Эндекс и Бастион так никто и не нападал бы. Может быть, если бы Уэс не напал, имперцы на следующий день сдались и допустили бы их до расследования. Может быть, ничего бы не изменилось и вся эта война была не просто тонкой ниточкой вероятности, а дюрасталевым канатом, который не сдвинуть с места, если только не взрывом чего-то вроде Звезды смерти.
Никто не узнает, на какой развилке поворот помог бы избежать последствий, катастроф и не разрушило бы хрупкую последовательность плашек домино.
- Да они, крифф, и так никуда не делись! Как и Бискейн с Орд-Траси, - вопрос, что они собирались делать дальше, когда решили атаковать даже свои две скромные цели, он так и не задаёт. Ну, не думали же они, что после такого вооружённого выхода на стратегически важные миры Осколок передумает? Хоть ты головой о стену бейся, задаваясь, как попугай, бесполезный вопросом "зачем".
Была ли вообще какая-то рациональная цель, или она только казалась рациональной из-под пелены гнева? Корран не знает, не смотрится в зеркало, чтобы однозначно ответить себе на вопрос, как далеко видят разумные, которые ослеплены злой яростью - там можно было бы подробнее рассмотреть отражение и признаться, что поле зрения сжимается до мизерной точки.
- Полезным? - низко рычит он, поворачиваясь. Эта колкость почему-то сильно подцепляет - будто Янсон говорит, что он был напрасным гостем на Сюрпризе, совсем бессмысленным другом (а то и другом так себе). - Конечно, давай, скажи, что я не помог тогда, когда вы ждали, поэтому и теперь могу пойти к такой-то матери, пока вы сами всё решите, например, как тебе больше нравится сдохнуть, - Хорн едва ли не плюёт себе под ноги, но, видят боги, очень хочется.

Отредактировано Corran Horn (06-08-2024 20:41:09)

Корран примерно всю свою жизнь отлично справляется с самокопанием. Даже нет, не с самокопанием - с самозакапыванием. Всё время он не успевает, чего-то не делает, а потом у него на руках умирает отец, едва не погибает из-за него друг, из-за него гибнет целая планета, он отпускает подругу и сам же помогает ей приблизиться к гибели на Эндексе. Теперь - близкие ему люди снова в какой-то хаттовой заднице, потому что он не успел, не помог.
Всё постоянно повторяется, а он пытается наступать на грабли каждый раз по-новому, только бьют они его по лбу каждый раз одинаково. Пропускает ли он мимо ушей все заверения, что он ни в чём не виноват? Да они пролетают со свистом по протоптанной дорожке, где эти слова уже не то что дорожку - просеку высекли.
- Ничего ты уже не решаешь, - Хорн отвечает так сухо, будто татуинский песок пересыпает, передушенный всё больше и больше темнеющими до непроглядости тенями где-то внутри себя. - Это вне тюрьмы люди что-то решают, а тебе даже выбор обеда не положен. Наваре не хами, - он-то ни в чём не виноват, но этого, разворачиваясь на пятках резко, почти до визга встревоженного воздуха вокруг себя, он не договаривает.