От его мягкого тона Вианн немного расслабилась. Прислушалась к себе.

— Вот есть пока точно не хочется. Давай лучше просто посидим.

Она решительно высвободилась из полотенца и набросила его на них обоих.

— Я же сказала, что поделюсь, — улыбнулась она Харанду. — И мы вроде договорились, что ты вытираешься первым.

А потом осторожно придвинулась ближе.

— Мужская одежда для плавания более рациональна, — заметила она, ёжась. — Меньше мокрого на теле. И согреваешься быстрее.

Его кожа казалась обжигающе горячей. Или это она так замёрзла? Странно, в воде же было совсем тепло...

Вианн отвернулась, пряча растерянную улыбку. Осторожно положила ладонь поверх его руки, обнимающей её, погладила сильные пальцы.

— Чтобы ты понимал... — медленно, раздумчиво заговорила она. — В кантине я говорила тебе, что не очень-то умею развлекаться и веселиться. Так вот с подарками у меня ещё хуже.

Она поёрзала, устраиваясь поудобнее и теснее прижимаясь к его тёплому боку.

— Мой предыдущий подарок случился лет восемь назад, на Риси, в лагере беженцев — таких лагерей было много после вонгской, на разных планетах... На той же Санбре, кстати. Так вот, на Риси со мной работала доктор Крина Доналл — замечательный психотерапевт и чудесный человек. Жаль, что мы не очень долго общались. Она подарила мне маленький бумажный блокнот со свинцовым стилусом. Но это был... как бы объяснить... не подарок как подарок — для радости и красоты — а ещё одно средство для терапии. В него я должна была записывать свои желания, совсем личные, понимаешь? Не так чтобы «заработать на пять условных кредитов больше и купить ребёнку самую большую и вкусную шоколадку», а что-то, что было бы для меня. Что порадовало бы меня.

Вианн поёжилась.

— Потом Крина исчезла, к счастью, не насовсем, но... Дальше выяснилось, что это не лагерь беженцев, а лагерь смертников — там, видишь ли, испытывали на людях какой-то новый заковыристый вирус... В общем, в том блокноте и по сию пору только одна запись — координаты женщины, с которой мы выбирались из этой переделки. А с желаниями как-то не задалось.

Она посмотрела на Мина — теперь, когда они сидели обнявшись, его лицо было совсем близко.

— Не думай, что я не вижу и не понимаю, как ты стараешься ради меня. Мне очень приятно, я очень ценю это, правда. И то, что я, может быть, не очень правильно на это реагирую — не твоя вина. Не обижайся, ладно? Просто мне нужно привыкнуть... к такому.

— Трудно разучиться, если особо и не уметь. Так что я учусь радоваться с тобой. Здесь и сейчас.

Она потёрлась щекой о его плечо, снова покосилась на шрам — и вдруг рассмеялась:

— Так вот ты какой, главный герой наших приютских страшилок про нижние уровни!. Ну, знаешь, тех историй, которые начинались словами «Один непослушный мальчик однажды...», а заканчивались тем, что мальчик был «весь жестоко растерзат!» — именно так, «весь» и «растерзат». И состроить страшное лицо при этом, чтобы девчонки визжали погромче. У нас такими историями даже воспитатели не брезговали — в педагогических целях, разумеется. Правда, они не особенно помогали... — Вианн усмехнулась. — Оказывается, на самом деле всё сложилось совершенно иначе: мальчик спасся, а когда вырос — стал ксенозоологом и облазил все планеты Галактики в поисках новых растений и животных. А потом его пригласили читать лекции в университете Гаталенты...

Она обхватила его руки своими.

— Слушай... а можно мне прийти на какую-нибудь из твоих лекций? Я, конечно, буду сидеть с таким специальным умным лицом человека, который понимает от силы два слова из десяти, но всё равно с удовольствием тебя послушаю. Тебе говорили когда-нибудь, что у тебя чудесный голос?

— Торжественно клянусь, — улыбнулась Вианн, — что эта тайна...

Она чуть не сказала «умрёт вместе со мной», но вовремя прикусила язык. После откровений в озере это прозвучало бы, мягко говоря, неуместно, если не сказать — зловеще.

— ...останется между нами. Как и... всё остальное.

Ей уже не было холодно. Дрожь, зарождавшаяся в теле, имела совсем иную природу — и когда Вианн ощутила его губы на своей макушке, то чуть не застонала от удовольствия. Кто бы мог подумать, что такое невинное прикосновение может вызвать в ней подобный отклик?

Вианн перевела дух и слегка отстранилась, но не высвободилась из его объятий.

— Ты мне нравишься, — уже серьёзно сообщила она, не глядя на Мина. — Я понимаю, что со стороны моё поведение выглядит если не провокационным, то уж точно — легкомысленным. Я едва знаю тебя, но сейчас сижу здесь с тобой в обнимку почти без одежды, и вокруг — никого, на многие и многие мили. И мне при этом не страшно — не только потому, что, если бы ты хотел... что-то со мной сделать против моей воли, то уже сто раз сделал бы, может, даже ещё вчера. Ты мне действительно нравишься, Мин. И я могу сколько угодно убеждать себя в том, что виновата планета, на которой мы сейчас находимся, или моё долгое одиночество... Что-то во мне уверено, что дело не в этом. И ты не перестанешь мне нравиться, даже если я завтра улечу с Гаталенты или если мы сейчас займёмся сексом. Это... наверное, нечто большее, чем физиология. Хотя и она, конечно, глупо было бы отрицать. Но я точно не хочу сводить всё только к ней.

Она повернулась к нему и — в конце концов, он же дотрагивался до её волос! — наконец сделала то, что хотела: распустила его волосы и зарылась в них пальцами.

— Это же уму непостижимо... — пробормотала Вианн, перебирая влажные тёмные пряди. — Такая мягкость — и одновременно  сила... И всё в одном человеке. Видят звёзды, профессор, вы просто какое-то ходячее женское сумасшествие. Да ещё с таким голосом — это уж совсем запрещённый приём, удар под дых...

Женщина провела ладонью по мужской щеке, чуть жестковатой от намёка на щетину, и выскользнула из его рук.

— По-моему, нам обоим надо немного... остыть. Самое главное мы, кажется, выяснили. Что ты там говорил про каф?

Вианн искоса следила за его приготовлениями, одновременно восхищаясь предусмотрительностью Харанда и давя в себе жаркую волну, которая сконцентрировалась внизу живота — примерно на уровне профессорских «плавок». И мурашки по коже тоже не спишешь на холод... Крифф, тебе же не семнадцать лет! Гормоны должны были отбушевать своё... или нет? Или это не гормоны?

— Я не улечу без крайней необходимости, — пообещала она, стараясь успокоиться. Голос почти не дрожал. — И если такая необходимость возникнет, ты узнаешь о ней сразу же. Обещаю.

Женщина вновь села на матрас, уже на благоразумном расстоянии от Мина.

— Нечто... большее? — протянула она, глядя, как плавно он двигается, как переливаются на солнце тёмные волосы, как ходят под смуглой кожей мускулы. — Пожалуй, я готова рискнуть и попробовать. Как с теми ягодами... с жимолостью. И если всё это окажется чарами лесного духа, то я заранее отказываюсь расколдовываться. Даже не пробуй снимать их с меня.

«День двусмысленных фраз... А, крифф!!!»

— И тогда будет твоя очередь придумывать слово для этого большего. — Она упрямо цеплялась разговором за остатки здравого смысла. — Сразу предупреждаю, «анти-краксель» не подойдёт.

Ощутив его прикосновение, Вианн на мгновение застыла. Его сердце грохотало так, что она чувствовала его всем телом. Он сдерживался, он действительно очень старался.

«Я ещё могу остановить его, — пульсировало в голове, — я ещё могу... если захочу...»

Она осторожно выдохнула и так же осторожно ответила на поцелуй. Едва шевеля губами, едва касаясь кончиком языка — ровно настолько, чтобы во рту появился вкус кафа, который Харанд пил за завтраком, вкус озёрной воды, ветра...

Его вкус.

Сердце Вианн тоже заколотилось. Теперь она вздрагивала в его ладонях в такт их общему сердцебиению — неровному, прерывистому...

«Я ещё могу остановить... и остановиться... если... если...»

Она ни на секунду не усомнилась, что Мин остановится, если она скажет. Что он сделает всё, что она попросит — даже в таком состоянии. Именно поэтому ей безумно хотелось, чтобы он продолжал. Ощущение власти над этим мужчиной стало последней каплей. Пусть всё провалится кракселю под хвост... В конце концов, может быть, завтра её уже не будет на Гаталенте. Или вообще не будет в живых. А жизнь — вот она, трепещет под её руками и губами... здесь и сейчас.

Она снова зарылась пальцами в тёмную гриву Харанда и отстранилась — совсем чуть-чуть, не разрывая поцелуя до конца.

— Я не прошу — остановись, — хрипло прошептала Вианн. — Я прошу — не торопись... если можешь. Я хочу почувствовать всё. И не думать, что будет дальше.

И выгнулась, теснее прижимаясь к нему.

Сквозь гул в ушах пробился его голос. Кажется, он спрашивал о чём-то? Или нет?.. Но своё собственное имя она различила ясно — и этого оказалось достаточно. Всё правильно, всё так и должно быть — пока он зовёт её по имени, шепчет ей на ухо два слога, пока его руки скользят по её телу, разгоняя волны давно забытого — и совсем недавно испытанного — жара, и нет больше ничего и никого, кроме них, здесь и сейчас, на всей планете, во всей огромной Галактике.

— Этого у меня никто не отнимет, — прошептала она срывающимся голосом, — никто не заберёт, никогда... даже ты не сможешь, если и захочешь... это моё, только моё... и ты только мой...

Вианн смутно осознавала дальнейшее. Кажется, она зажимала себе рот ладонью, чтобы не стонать в голос, закусывала тыльную сторону запястья, а он отнимал её руку и целовал укушенное место, и ловил каждый стон, перехватывая его своими губами. Вианн казалось, что она снова погружается с головой — только это озеро было горячим и терпким, и запах его влаги доводил до безумия.

Она уже не помнила, что просила его не торопиться. Сердце трепыхалось где-то у горла, и тело двигалось резко и жадно, захлёбываясь от наслаждения, когда Вианн раз за разом выдыхала имя человека, которого сжимала в объятиях.

Вианн услышала его слова и поняла их, но сейчас не могла сосредоточиться ни на чём. Она стискивала Мина в объятиях почти так же сильно, как он — её, и пыталась выровнять дыхание, прийти в себя, вынырнуть на поверхность... и в то же время хотела оставаться в этой жгучей невесомости как можно дольше. Их тела подрагивали в унисон, и сердца, кажется, тоже успокаивались вместе — ровно так же, как колотились за... секунду? Час? Жизнь?... до этого. Ноздри женщины трепетали, ловя новый запах, который окутывал её и обнимающего её мужчину.

Их общий запах... запах того, что называлось неизвестно как, но оказалось совершенно непреодолимым и каким-то фантастически прекрасным. И, кажется, никуда не делось. И вряд ли уже денется...

Вианн тихо засмеялась и слегка сжала губами мочку его уха.

— Учёные такие учёные, — прошептала она. — Всё-то им надо немедленно назвать и описать...

Потёрлась носом о его влажное плечо, кое-как сфокусировала затуманенный взгляд... и тихо охнула, глядя на несколько свежих царапин — не кровавых, но вполне себе ярких. Ещё несколько мгновений спустя до неё дошло, откуда они.

— Не знаю, как вы назовёте то, что тут сейчас произошло, профессор, — теперь она говорила в краешек его рта, — но своего кракселя вы, кажется, уже открыли. Вредного и царапливого... Мои поздравления. И напомни, где у тебя аптечка? Моя очередь оказывать первую помощь в условиях дикой природы.

— Не знаю, ядовитые или нет, — Вианн внимательно смотрела, как он прикасается губами к каждому её пальцу. — До этого момента я не предполагала в себе кракселя. Крифф, теперь я вряд ли смогу ругаться этим словом. Сколько всего произошло за сутки, просто голова кругом...

Она оперлась на локоть, глядя на Мина и не убирая ладони от его щеки.

— Я тоже рада, что ты есть. И рада, что ты... что мы сейчас здесь вместе. И что вот это всё, которое неизвестно как называется, — случилось. Не то чтобы я тоже мечтала об этом со вчерашнего дня, — лукаво протянула она, прищурившись, — но ты на меня очень... ошеломляюще действуешь. И если это считается «уроком выживания», то, знаешь, я не уверена, что выжила та самая Вианн, которую ты вчера спас, потом проводил домой, потом встретился с ней в полиции... ну и так далее. Но мне проще. — Она засмеялась и поцеловала его в кончик носа. — Я всегда могу списать это на колдовство лесного духа. И, само собой, отбиваться горелкой от любого, кто захочет меня расколдовать. А по поводу номера...

Вианн задумалась. С одной стороны, она и так засветилась в этой гостинице. После полиции и покупки спидера странно было бы регистрироваться под своей девичьей фамилией. Так что заселилась она как «госпожа Коррино». С другой стороны, последнее, чего ей хотелось — это подставлять под удар Мина. А с третьей... если за ней — за ними! — кто-то следит, что мешало ему прикончить её — их! — прямо здесь, не привлекая лишнего внимания?

— Я очень хочу согласиться, — сообщила она. — Предварительно, разумеется, прихватив из своего номера личные вещи. Потому что утром от тебя чуть-чуть пахло хвоей, а я пользуюсь гелем для душа с другим запахом. У тебя же есть душевая кабина?

На мгновение ей представилось, что душа у него нет. И тогда ей придётся принимать ванну... с ним. Кровь прихлынула к щекам, и Вианн, откинувшись на матрасе, засмеялась, глядя в небо.