Появлению Тайко Уэс искренне радуется. Потому что очень хотел его увидеть, убедиться, что он в порядке, что не случилось еще какой-нибудь дряни из-за Хорна. И потому что наедине с собой хочется вылезти на стену, а сбегать нельзя, и отвлекаться на работу уже не помогает — в последние минут двадцать он тупо таращился в экран датапада, не очень понимая, что на нем написано, а мысли все равно уползали к Грейс, к Хорну и к тому, что все настолько через криффову задницу.

— Тик, — Уэс приподнимается на локте, прячет датапад под подушку и тревожно всматривается в лицо друга. Словно вот так, на глаз, можно что-то понять.

Тайко в самом деле выглядит неважно. Но скорее как человек, которого все бесконечно задолбало, чем как жертва вмешательства в разум. Это, наверно, глупый страх, но...

«Брось, он не станет» — сказал он сам Тику, но Хорн стал.

— Соберешься в отпуск — выбирай другого туроператора, — неловко отшучивается Уэс.

Тайко шутит, но вообще-то он прав. И если бы кое-кто здесь чуть лучше держал себя в руках, то ему не пришлось бы разгребать весь этот бардак в одиночку, потому что не было бы никакого бардака. Они просто выставили бы Хорна, Грейс не лежала бы в соседней палате с таким паршивым ранением, и...

В памяти упорно всплывает жесткое лицо Хорна, холодные блики от светового меча в его глазах, голос, от которого по спине тянуло холодом и хотелось взяться за бластер. «Где Ведж?».

Криффа с два они бы его «просто выставили».

Уэс садится, опираясь спиной на переборку. Лежать легче, но говорить так не особо удобно. А им очень надо поговорить.

— Нормально, — отвечает он, и это даже правда. По крайней мере, в рамках их понятия нормальности. Он жив, из медблока скоро выпустят, ничего абсолютно непоправимого не случилось. Остальное... с остальным можно иметь дело.

У Тайко такие глаза, словно он чувствует себя во всем виноватым, и это так бесконечно неправильно.

— Тик, прости, я...

Думал, что все будет нормально. Что Хорн не станет лезть в голову без причины. Что никто больше не пострадает.

— Я думал, что справлюсь. Успею сказать тебе.

И что бы Тайко сделал? Сказал «Фу, Хорн, перестань», и тот бы послушался?

Уэс прогнал в голове уже десятки сценариев, и ни один из них не заканчивался хорошо. Просто в некоторых на его месте оказывался Тайко. Или Ведж.

Надо было не принимать шаттл на борт вообще. Но это же был Хорн. Да, с ним он обошелся паршиво, но...

Разговор с Грейс усложнил все в десятки раз. После суда Уэс просто был ситски зол на Хорна. После ангара, казалось, не будет уже ничего кроме ненависти. Но ее рассказ о том, почему с Хорном происходит то, что происходит, ее вера в то, что ему можно — нужно! — помочь, что это не сознательный выбор, а только результат пережитого, сдвинули в нем что-то, и просто ненавидеть Хорна уже не получалось. Потому что он тоже не плохой человек, просто сквозь свою боль не видящий других путей, и, поддержав в этом одного своего друга, второго Уэс ненавидит... только за то, что тот причинил боль лично ему?

За то, что сейчас у Хорна не было ни одной причины лезть ему в голову. Хорн знал, чем это было для него в первый раз, не мог не знать. И все равно попытался повторить. Зачем?.. Просто так, потому что мог? Чего он добивался?

Попытка найти ответ, обоснование затягивает в знакомую черную воронку. Уэс с силой проводит ладонью по глазам, словно это может каким-то образом очистить мысли. Неважно. Это все неважно, и со своими чувствами к Хорну он разберется потом. После того, как они придумают, что делать с самим Хорном, который почему-то все еще здесь.

— Мне жаль, что все это дерьмо свалилось на тебя. Ты... все же в порядке, правда? Он же не пытался?..

На отсутствие причин, риск нарваться, какие угодно еще доводы здравого смысла в отношении Хорна Уэс больше не полагается.

Что ж, среди всего случившегося бардака тот факт, что Хорн больше никого не успел тронуть и медитирует на потолок в камере, можно считать хорошей новостью. От этого должно стать легче, но почему-то не становится. Уэс рад, что с Тайко хотя бы с этой стороны все в порядке, но, но...

«...Достаточно стабильным, чтобы отпустить их».

Он прикрывает глаза, утыкается затылком в переборку.

Хорна нужно убрать с корабля, чем быстрее, тем лучше, с этим сложно спорить. Но позволить ему забрать Грейс, когда она ранена и максимально уязвима перед ним, кажется откровенно плохой идеей.

Уэс помнит о том, что она хотела остаться на своем месте. Помнит о том, что это Хорн спас ей жизнь. Но еще помнит, как именно Хорн «спасал жизнь» ему. Помнит жуткую ласку сквозь выворачивающую наизнанку боль — «это для твоего же блага, я желаю тебе добра». И не может не думать о том, какого добра Хорн захочет пожелать Грейс. Для чего еще применит Силу, не давшую ей умереть там, в ангаре.

— Оглушить его, закинуть в шаттл и выпихать вместе с Орой к ситховой бабушке, — предлагает Уэс не столько даже Тайко, сколько просто в пространство. Хорошее, простое решение. Почему они так не сделают?

Риторический вопрос. Тик не верит, что Хорн окончательно поехал. Ведж, наверное, тоже не верит. Крифф, он сам после разговора с Грейс не знает, как именно относится к бывшему другу и сколько правды в этом холодном «бывший».

«Теперь уже враг» — сказала Грейс, и, наверно, это правильное слово для человека, в которого стреляешь боевыми. Который походя пытается вскрыть тебе мозги, а потом обещает убить. Совершенно неподходящее для кого-то, с кем тебя связывает столько всего.

Нет, хватит. Один раз он уже повелся на это. Один раз Грейс уже из-за этого пострадала.

— Так не отпускай, — Уэс смотрит на друга неожиданно тяжело и серьезно. — Это паршивая идея. Я пытался убедить Грейс уйти совсем, но она тоже считает, что Хорн не безнадежен, что ему можно помочь, и что рядом должен быть кто-то, кто сможет его остановить, и это непременно должна быть она, крифф... И запись эта еще. Она все-таки пустила ее в работу. Нельзя запретить что-то взрослому человеку, но пусть хотя бы нормально долечится.

В голосе проскальзывает злость, но злится он не на Грейс. На Хорна, который не в ладах со своей крышей, а рисковать из-за этого приходится другим. На себя, потому что надо было найти какие-то правильные слова, все-таки убедить ее не совать голову в петлю. Дать ей что-то большее, чем «хэй, в случае чего ты знаешь, где меня найти».

— Меня она вряд ли послушает, — звучит это с неожиданной горечью. — Но тебя — может. А Хорн... Я тоже думал про Люка. Не знаю, где он сейчас, у меня нет с ним связи, но ты прав, если кто-то и может здесь помочь, то это он.

В конце концов, Люк выдернул с Темной стороны самого Вейдера. Значит, должен справиться и с собственным учеником.

— Пример... — безрадостно ухмыляется Уэс. — Мне она тоже это сказала. Знаешь, когда? Когда в камере со мной разговаривала. «Я собираюсь сделать так, чтобы с вами обошлись справедливо, рискну для этого своей головой, и, кстати, это вы меня этому научили». Еще она мне сказала, уже сегодня, что мы, мол, победили Империю и построили Республику, и вот это все — меньшее, что она может за это для нас сделать. А я идиот и не сказал ей, что мы не для того все это делали, чтобы теперь она жертвовала собой ради кучки долбанутых ветеранов. Надо было сказать. Она бы все равно не прислушалась, наверно, но...

Он не продолжает, потому что сам не уверен, а что там с этим «но». Но так было бы правильно? Крифф его знает.

Казалось бы, что сложного. С другими же как-то работало, находились какие-то подходящие слова. Для друзей, для учеников, для сослуживцев, иногда даже для совсем случайных разумных. А с Грейс он теряется, как подросток. Как будто все, что он знает о социальных взаимодействиях, вдруг стало совершенно бесполезным. Как будто то, что она — его дочь, перевешивало все остальное.

«Я ей не отец» — говорит Тайко, и только огромным усилием воли Уэс не шутит о том, что даже бытие отцом здесь не помогает. Наверно, будь здесь человек, который ее вырастил, который был ей настоящим отцом, то его бы, может, она и послушала. Но есть только тот, от кого досталась половина генов и бластерный болт.

Уэс не знает, рассказала ли Грейс Тику об их внезапном родстве. Не спросил ее, хочет ли она вообще это афишировать. Но ему самому безумно хочется с кем-то об этом поговорить. С Веджем, у которого есть свои дочери, или вот с Тайко, который и друг Грейс тоже.

— Знаешь, жаль, что ты ей не отец, — все-таки говорит он. — Если бы это был ты, в ней бы, может, было больше здравомыслия и меньше дурного упрямства. Хотя для человека с такой наследственностью она и так неплохо справляется.

Правду говоря, он никогда не воспринимал все эти штуки про наследственность всерьез. Если бы это так работало, ему бы полагалось быть без ума от разведения бант и пропалывания сорняков. Нет, дети похожи на родителей потому, что те их воспитывают, проводят с ними кучу времени, учат жить эту жизнь определенным образом. Потому что дети берут с них пример.

...Ну, Грейс вот и брала пример. А в случае с ним самим никакое воспитание не помогло.

Уэс мрачно усмехается.

— Ну да, можно сказать, что знаю, и все действительно настолько плохо. Это я.

Хотя Тайко вот тоже считает, что все дело не в наследственности, а в окружении.

На этом фоне есть нечто глубоко ироничное в том, что из всех возможных примеров для подражания в этой галактике Грейс выбрала именно ветеранов Альянса, и именно этих. Уэс не склонен думать, что у нее не было особого выбора из-за того, кем была ее мать. Он знает кучу разумных, которые ушли очень-очень далеко от окружения своего детства и юности, став кем-то совершенно другим. В основном, правда, это разумные из его поколения. А вот с их детьми уже все иначе. Здесь разве что Бен Соло отличился. Остальные так или иначе связали или собираются связать свою жизнь с армией, флотом или разведкой. Или родились одаренными, и вот у этих уже действительно было не так много выбора.

Но, может, дело просто в том, что все они фактически выросли на войне. Меньше десятка лет мира где-то между — много или мало?..

Ладно. Крифф с ним. Кто бы ни воспитал Грейс, кто бы ни служил для нее примером и антипримером, чьи бы гены ни сыграли свою коварную роль, сейчас она та, кто есть. Слишком похожая на него в некоторых вещах, и, на самом деле, не так важно, виновата в этом биология или социология. Уэс сам до конца не знает, нравится ему это или нет, приводит в восторг или вгоняет в некоторый ужас. Наверно, все одновременно.

— Знаешь, если бы кто-то попытался сдать меня родителям для вразумления, когда я... — он на секунду задумывается, пытаясь подобрать какой-то аналог из своего прошлого, подходящий по степени безумности. Приходится признать, что задач уровня «не дать своему поехавшему наставнику-джедаю поехать окончательно, одновременно подкладывая ему приличного размера свинью в процессе отмазывания от наказания за измену небольшой эскадры» у него никогда не возникало. — Не знаю, да хотя бы когда я на боевые задания подписывался со смешными часами налета. Я бы над этим гением от души поржал, послал бы к ситхам и его, и родителей, и сделал бы, что собирался, чисто из принципа. Даже в свои восемнадцать, и тем более в свои двадцать восемь. Но когда я думаю про Грейс... идея начинает казаться очень заманчивой. Знаешь, вот эта штука про «пусть потом хоть в морду плюнет, зато будет жива».

Внутри что-то противно скручивается, отдается болью в висках и дрожью в пальцах, и Уэс машинально сжимает руки в кулаки, сгребая простыню. «Можешь сколько угодно меня ненавидеть, зато ты будешь живым», примерно это сказал ему Хорн. Ситуации несопоставимы. И все равно...

— Нет, — он коротко дергает головой, украдкой выдыхает сквозь зубы. — Мы так запорем ей всю операцию, подставим и ее, и Навару, и всех, кто еще успел в это влезть. И ничем это ей не поможет.

Хотя Тэй, наверно, поняла бы правильно. Может, даже подсказала бы что-то. Беда в том, что Уэс понятия не имеет даже о том, жива ли она, не то что о ее возможной реакции на все то, чем сейчас занималась Грейс.

О да, определенно по-идиотски, с этим сложно не согласиться. Совершенно по-дурацки на всех возможных уровнях.

Тайко выглядит слегка ошарашенным, и Уэс запоздало задумывается, что надо было, наверно, сказать ему как-то аккуратнее, что ли. Но как тут скажешь аккуратнее.

— Сегодня утром, — он пожимает одним плечом. — И она тоже. Медики обрадовали. Им-то в голову не пришло, что мы можем быть не в курсе... Прикинь, вот так приходишь в себя, не умерев буквально чудом, а тебе говорят «Тут ваш отец через переборку лежит, но вы не волнуйтесь. В смысле отец? Да вот тот самый, который в вас стрелял». Бедная девочка.

Если для него это было сродни астероиду на голову, то при всем богатстве воображения сложно представить, чем это было для Грейс. С поправкой на Хорна.

Мысль о том, что это Хорн спас его дочь, которую он сам почти убил, ворочается внутри клубком колючей проволоки. Уэс чувствует себя должным ему, и одновременно — бесконечно зол на него, потому что если бы криффов Хорн не полез к нему в голову, то ничего этого вообще бы не случилось.

И, скорее всего, они с Грейс так никогда бы и не узнали друг о друге в этом ключе. Временами Уэсу кажется, что он легко бы этим пожертвовал. Но чем больше он обо всем этом думает, тем призрачнее становится это «легко».

Крифф, ну почему Тэй ему не сказала...

Уэс на пару секунд закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что имеет значение сейчас. Не скатываться в мысли о том, как могло бы быть иначе, как было бы, если бы он знал сразу, потому что это оказывается неожиданно больно, больнее, чем он вообще мог себе представить.

— Главное, чтобы Винтер с Наварой успели, — тихо ворчит он. — Мы, видишь ли, научили ее не спрашивать разрешения, когда решаешь делать то, что считаешь важным. Даже если на этом пути можно свернуть шею. Потому что мы так делаем, и почему ей нельзя, когда нам можно.

Янсон с силой проводит ладонями по лицу, и когда снова смотрит на Тайко, выглядит почти несчастным.

— Крифф, я в этой роли хорошо если пару часов, а уже звучу как вредный деспотичный хрен, да?..

— Не говори ей, что я тебе рассказал, — просит Уэс. — Мне, наверно, не стоило, пока я не спросил у нее, но...

Но очень хотелось с кем-то об этом поговорить, да. И теперь это головная боль и Тайко тоже.

— Прости, не делаю твою жизнь легче во всех смыслах. И это... Сам брось.

Уэс смотрит на друга очень выразительно, как будто это он тут мозги вправляет, а не ему. Хватает его едва ли на пару секунд, потом лицо снова становится виноватым.

— Нет, правда. Ты же за меня не отвечаешь. Десяток минут под чужим контролем ерунда в сравнении с тем, что пережил ты, а у тебя с самоконтролем все в порядке, так что ты совершенно справедливо повелся на мои заверения. Я просто... Я правда думал, что смогу. Даже... нет, я думал, что он в самом деле не станет. Что, знаешь, выйдет как раньше. Ну, поорем друг на друга, может, в морду друг другу двинем, он назовет меня неблагодарной скотиной, я ему скажу, чтобы в задницу себе засунул такие приколы. А потом просто придумаем, как иметь дело с тем, что есть, и все будет нормально. Мы же не в первый раз цапаемся. Да, по такому поводу — в первый, но...

Тайко можно все это не рассказывать, он больше десятка лет то и дело вправлял мозги своим командирам звеньев, у каждого из которых мерзкий характер, неумение вовремя заткнуться и способность завестись с полоборота входит в штатную комплектацию.

— Но, знаешь, лучше я, чем ты. Он же все равно бы полез. Не знаю, чего он хотел. Узнать про Веджа, или еще что-то... Мне безумно жаль, что так вышло с Грейс. Но когда я думаю, что он полез бы в твою голову... Она бы все равно не стала молча смотреть, не в этот раз.

Не когда это Тайко. И кончиться это могло как угодно плохо.

— Ладно, — Уэс вдыхает глубоко, до острой боли в груди, закусывает губы. — Какая теперь разница.

Все уже случилось так, как случилось, и просто нужно иметь дело с последствиями. Хорошая, здравая мысль — которая, к сожалению, не способна остановить хаотично бьющийся в голове клубок из «а если бы». Так будет еще какое-то время. Он знает, это случается с ним не в первый раз, и лучше всего здесь помогает переключиться на что-то. Такое, где еще можно что-то делать, менять, исправлять.

...Вот твоя взрослая дочь. Живая — не твоими стараниями. Делай, меняй, исправляй.

— Знаешь, иногда мне кажется, что оказаться проходимцем было бы проще, — в этой части своей лекции Тайко во всем прав, и Уэс, для разнообразия, с ним даже не спорит. — Но мы даже расстались с ее матерью так... Никто никого не бросал. Просто кончилась совместная работа, мы сказали друг другу «Спасибо, было круто, увидимся» и разбежались, потому что с самого начала знали, что это временно. Сделать жизнь друг друга капельку приятнее здесь и сейчас, никаких планов, никаких обещаний.

Янсон безрадостно улыбается, глядя куда-то в пол. Никаких обещаний, потому что как можно обещать что-то, когда ты сегодня здесь, завтра там, сегодня жив, а завтра — кучка звездной пыли. Он привык думать, что это честно. Но вот Тайко и Винтер смогли же как-то, несмотря на ровно те же условия. И Ведж с Йеллой смогли. И много кто еще.

— Может, поэтому и не сказала. Зная, что я такое. Может, и к лучшему...

Так хотя бы паршивый отец появился в жизни Грейс тогда, когда его существование легко проигнорировать. Да, она решила не оставлять все как есть, она тоже хочет сделать с этим что-то... нормальное, если не хорошее, то хотя бы нормальное. Это радует, и в то же время...

Уэс поднимает взгляд на друга, говорит тихо, почти с отчаянием, как будто признается в самом страшном преступлении:

— Тик, я так боюсь налажать. В жизни ничего так не боялся.

— Я уже примерно это и чувствую, — мрачно ухмыляется Янсон. Прячет за этой ухмылкой собственную неловкость. Ему кажется, что на такие чувства у него как будто нет морального права. Он не растил ее, не был рядом... крифф, вообще не знал о ней как о своей дочери до сегодняшнего утра. Как совершенно верно заметил Тайко, их родство пока не имеет никакого значения, и, наверно, он в самом деле должен испытывать в ее отношении что-то другое. Более нейтральное и менее... связывающее ее?

Ладно. Ситх с ним. Пусть это будет что угодно, пока оно остается только в его голове.

— И я не собираюсь оставаться в стороне. Я бы не остался, даже если бы она была просто капитаном Калум из КорБеза.

Потому что она всегда ему нравилась. Потому что она пришла после суда и не дала ему поехать крышей. Потому что она вылечила Тайко.

Потому что она та, кто она есть. А ему и раньше было не все равно.

Это осознание неожиданно помогает. Как будто наконец заработали внутренние стабилизаторы, и можно вернуть себе ощущение положения в пространстве, а не болтаться в пустоте без ориентиров и опоры.

Ему и раньше было не все равно, и теперь он, кажется, знает, что со всем этим делать.

Уэс улыбается спокойнее, расслабляет плечи — сам не заметил, когда успел сжаться в комок, как перед ударом.

— Но к Веджу я все равно схожу. Головная боль должна достаться всем моим друзьям. И мне точно пригодится краткая лекция о дочерях. Или не краткая...

Потом. Когда его отсюда выпустят, когда Ведж придет в норму, и когда он все-таки поинтересуется у Грейс, что она думает о разглашении их маленькой семейной тайны.

— Попробую завтра уговорить ее остаться до выздоровления. Или хотя бы дождаться Люка, если он ответит. Скорее всего, нам и Хорна тогда придется оставить, но... лучше же так, да? Добавим в свой список преступлений похищение господина директора. Хотя, технически, мы уже.