Эфин не мог сказать, что традиции старого Сартинайниана он впитал с молоком матери, потому что на тот момент, как он ступил на поверхность нынешней имперской столицы, был уже сильно старше такого нежного возраста (да и не мог представить мистрисс Саррети в такой роли, постоянно находясь под надзором гувернанток) - но он постарался постичь все их грани сознательно. Это было легко, учитывая, насколько ярким и увлекательным после строгих, холодных огней Центра Империи открывался ребёнку Равелин и его жители. Не со всем он познакомился сразу - что-то, как эта замечательная традиция с маскарадом мёртвых, ждала его позже, пока он не стал взрослее, чтобы быть на него приглашённым.
Резкий и терпкий запах бесчисленного количества бархатцев, от жёлтых до почти красных, врезался ему в память раньше всех других впечатлений. Наверное, он больше нигде не видел их в таком количестве и в одном месте, и каждый год, когда вскрывал плотный конверт со своим "входным билетом", первым делом вспоминал этот особый аромат - и иногда, если вдруг из конверта вместе с приглашением выпадал один-другой засушенный лепесток, вложенный случайно или нарочно, запах будто бы становился настоящим и концентрированным, даже в идеально кондиционированном, почти стерильном воздухе рабочей кабинета. Золотой срез тяжёлого, текстурированного флимсипласта, на котором по-старинке, таким же старым местным наречием был выведен от руки текст, играл на свету тем же бархатцево-оранжевым цветом. Вкус и его постоянство у знати Бастиона был совершенно узнаваем посреди всего галактического разнообразия - Саррети много читал, о прошлом родного (чтобы там ни было вписано в его документах) мира тоже, и был совершенно точно уверен, что много-много лет назад, когда местную разновидность бумаги заменил флимси, сартинайнианцы доподлинно, до последней шершавинки повторили структуру на пластике, как раз для особых случаев.
Обычно Эфин даже не раздумывал, вносить или нет это в свой и без того тесный график, но этот раз всё же застал его в секундном замешательстве - уместно ли это, когда Осколок раздирали и так себе союзники (он не только читал, но и не строил иллюзий), и вгрызались в чужой космос республиканцы, пусть и пока что так далеко от Браксанта? Но только секундное - он смахнул в своём расписании весь вечер двадцать седьмого числа мелоны как занятой.
Нет, может быть, лучшего времени, чтобы приветствовать и почитать своих мёртвых, чем война, в которой мёртвых только прибавлялось с каждым днём. К тому же, на маскараде было совершенно недопустимым пользоваться регалиями - а значит, никакого моффа Саррети там и не было.
Только маска, которую носил человек, очень похожий на моффа, но за затемнёнными глазницами черепа и в складках одежды было сложно разглядеть точно.

Да и маска, в любом случае, привлекала больше внимания, чем личность человека за ней - Эфин не считал, что на подобных тематических и костюмированных приёмах вообще возможно показаться неуместным или смешным, что бы ни было изображено кистью художника или выложено мастером по маске. На его маске покачивались кисточки из бусин, металлически блестящих и тёплых деревянных вперемешку, будто это был череп какого-то шамана древнего мира и набранные бусины заменили ему длинные волосы в следующей за смертью жизни - а по молочно-белому, весьма натуралистично повторяющего цвет кости, рисунки из сартинайнианских летописей и гравюр сплетались воедино. Декорированные блестящими камнями, огромные змееподобные монстры заплетались в узлы, гонялись за лучистым солнцем, выведенным золотом, дышали ветром и огнём, дрались друг с другом за звёзды и купались в небесных реках из облаков.
Рептилии перекочевали и на его костюм, такой же светлый, обвивая плечи и лацканы - и даже немного такой же блестящий в искусственном свете сводчатой галерее. Кто-то незаметно приколол ему на грудь булавку с бархатцем - теперь один из этих нагов словно хотел напасть на цветок и занёс над пушистым бутоном клыки, ещё не зная, что никогда не дотянется до него.
Какой же ироничной иногда бывает случайность.
Он успел составить компанию милой юной леди в коротком вальсе - невысокая, совсем трепетная девушка явно была здесь впервые и больше всего побаивалась, всё озираясь на родственников - и пару раз сменить бокалы с игристым, прежде чем вышел на небольшой открытый балкон вдохнуть свежего вечернего воздуха.
Примерно в это время все начинали собирать сплетни о помолвках, невестах и завидных женихах, пересчитывать чужое приданое и оценивать выгодность партии.
Саррети на этом рынке предложить ничего не мог - он уже давно и прочно был обручён с государством.

Отредактировано Soontir Fel (01-12-2024 10:30:04)

С балкона открывался прекрасный вид на парк, накрытый, будто шапками, зелёными кронами - в вечерней тишине они шептались на ветру, а вместе с ними покачивались на ветвях и листьях огоньки гирлянд, лёгкой рукой раскинутых запутанной паутиной до линии горизонта, где они сливались с заревом столичной подсветки. Выделялось, конечно, кое-что - сияющая немного ярче... ну, так скажем, конструкция, собранная из пальмовых ветвей, вся покрытая светящимися каплями огоньков, вертикально устремлённая в небо.
Видимо, хозяин поместья так и предполагал - кто-нибудь выйдет вот сюда, к самым перилам, посмотрит вдаль, непременно зацепится взглядом не то за этот импровизированный хвост взлетающей в небо ракеты, не то увидит в этом что-то своё - и вот так вот задумается о конечности бытия и бессмертия искусства.
Даже жаль, что Эфину первым делом виделась в этом сугубо военный образ - будто бы в иное время он разглядел бы в этих формах нечто большее, как ребёнок в облаке треугольной формы скорее увидел бы воздушного змея, где взрослый человек на его работе скорее представил бы орбитальную станцию или звёздный разрушитель.
Хозяин, кстати, не к ночи будет помянут...
Прелесть этого бала-маскарада была по большей части в том, что все только делали вид, что они остаются неузнанными и совершенно никого не узнают за масками. Из года в год список посетителей практически не изменялся - по большей части понемногу старел, иногда дополнялся парой новый имён отпрысков благородных фамилий и продолжал вариться в собственном соку. Женщины превращались в милых старушек, сквернея характером, мужчины стремительно седели и больше брюзжали о поданном шампанском, но назубок знали, кто есть кто, особенно если имели возможность наблюдать за взрослением и становлением чужих наследников с самого юношества.
Габриэль Гаара был старше него, наверное, лет так на двадцать, и весьма логично, что был для нынешнего моффа неотъемлемой частью этого своеобразного, но приятного общества аристократии Сартинайниана - он не припоминал, чтобы прежде маскарад мёртвых навещал его дом, но Саррети всегда с неподдельным интересом осматривался и вглядывался в детали, будь то культура соседствующих народов или арт-объекты в парках местной знати.
- Потому что мёртвые не болтают лишнего, даже если услышат чужие секреты? - Эфин доброжелательно кивает, чуть приподнимая высокий бокал в приветствии. Он, может, никогда и не впадал в дурное настроение и всегда с улыбкой смотрел перед собой, предпочитая видеть лишь возможности и удачные случаи. И Гаара на уединённом от пёстрой массы гостей балконе, может, тоже такой удачный случай. - Не думал, что вы, помимо прочего, увлекаетесь современными художественными инсталляциями, - он чуть оборачивается в сторону этого, хм, мерцающего шпиля.

Отредактировано Soontir Fel (02-12-2024 21:06:36)

Теперь была его очередь вернуться взглядом к этой конструкции и ещё раз её рассмотреть, так сказать, с учётом вновь открывшихся обстоятельств.
- Будем честны, Габриэль - вас не заподозришь подобных увлечениях, - улыбается он. Нет, ну, правда, хозяин этого роскошного поместья впрямь больше походил бы на коллекционера каких-нибудь работ модных импрессионистов, или, по крайней мере, полотен времён по меньшей мере Старой Империи (те, по очевидным причинам, существовали в ограниченном количестве и неплохо росли в цене с годами, можно было бы и завещать потомкам), чтобы вот так, с пурпурным подкладом плащей гвардейцев, немного архаично, даже винтажно. По-своему красиво, но застывшее, как мушка в янтаре, далёком прошлом, манком своим величием. - Хотя, если бы вы оставили ствол как есть - полагаю, за редким исключением, никто из гостей бы не заподозрил в этом зенитку, - хмыкает Эфин, впрочем, оценивая эту ширму на глаза, вот, скажем, мистрисс Кронуолл, которая непременно по-картинному (с тех самых давних полотен) хваталась бы за сердце, узнай она, что там изящно смотрело в небо из густого парка, а потом прожила бы ещё лет сорок сверху, с завидной регулярностью продолжая инсценировать приступ.
Мало кто вовсе будет всматриваться с балкона даже, может, в то, что он сам со лёгкой руки поименовал инсталляцией. Не те заботы для благородных голов.
- Что ж, тогда у меня для вас новость - вы не такой и мёртвый, как притворяетесь, а очень даже живой, - смеётся Саррети, мол, не извиняйтесь. День такой, такой бал, что никак не разобрать... Это, конечно, очень тёплый, мягкий смех, не наигранный потому, что у него такого просто не было - он всегда смеялся искренне, жил искренне. - Почему же именно снова - и именно республиканские войска, стало быть, прорвутся в сектор, м? Я, знаете, тоже из этих мёртвых - которые задают лишние вопросы, - он улыбается, но улыбкой моффа - с чем-то очень твёрдым и жёстким под этим, как тонкая и блестящая шкура змей (они поблёскивали на его костюме) скрывает опасную силу мускулов.

О том, кем же был мастер Гаара, слухов было много - примерно столько же, сколько и правды, и домыслов. Про сердечные приступы было точно - буквально слово в слово, так что мофф за глотком из бокала скрывает эту резкую собранность с острым внимательным взглядом. Хотя, скрывает ли, если для его собеседника, получается, нет ничего скрытого?
Очень интересным был в этом году хозяин дома, начиная с нарядного ствола зенитки, смотрящего в небо.
Точно не мёртвым.
Судя по всему, собранность ему пригодится, учитывая, как круто заворачивала тема разговора в его руках - видимо, кое-где упоминавшееся прозвище Гонщика ещё как оправдывалось.
- Попросил бы вас рассказать подробнее, для таких слов у вас должны быть веские основания, - кивает Саррети, впрочем, как раз заинтересованности не скрывая - ни личной, ни более практичной. Звучит он твёрдо и серьёзно, и точно также собирается относиться к тому, что может услышать. - Только прежде, чем вы начнёте, Габриэль - отвернитесь к парку. Мистрисс Кронуолл, например, чудесно умеет читать по губам и ещё до того, как взойдёт солнце, весь рассказ станет достоянием общественности, - Эфин улыбается, без всякой едкости, и это явно замылило бы глаза старушкам, хотя и создать ему может, ну, двоякую репутацию.

Эфин, может, совсем немного жалеет мистрисс Кронуолл с подружками. Весь год, до следующего маскарада в чьём-то другом доме, придётся довольствоваться сущими объедками - хотя, конечно, можно ли это так удешевлять...
Он, в духе растянуто-мягких объятий за плечи, приобнимает Гаару за талию, правда, чуть поднимая руку повыше, чтобы ладонь лежала где-то на рёбрах. Усугубить сплетни, лишь передвинув объятия ниже, будет достаточно просто, если старушки вдруг перестанут довольствоваться тем, что видят, и нужно будет снова их чем-то отвлечь.
- А мне вы, значит, решили вручить сразу сундук? - под маской не видно, как Саррети приподнимает бровь, но аналогия ему нравится, и этот сундук, пока слушает, он мысленно перебирает, монета за монетой, камень за камнем.
Идея о том, что республиканский суд был подстроен, вообще выглядит в этом сундуке, как антикварное бриллиантовое колье. Не без нюансов, но если правильно их подать, то они только поднимут цену.
Мофф смотрит куда-то на горизонт и за него, и молчит ещё какое-то время в тишине и размытом шуме бальной залы, пока не пригубляет из бокала.
- Но вы рассказываете мне это не просто так, верно, Габриэль? - теперь его черёд ухмыляться широко. Если имперская политика его чему-то научила за много лет, так это тому, что ничего в ней не происходит по случайному желанию поболтать о погоде на Кореллии в те дни шесть месяцев назад.

Ничего в жизни не бывает просто так - и это совсем не потому, что Эфин был из тех, кто верит в провидение или Силу. Иногда, конечно, хотелось, когда случаи вдруг совпадали удачно, но это явно был не то самое совпадение.
Сплетни на то и сплетни, чтобы перемывать ими чужие кости, а не употреблять по назначению.
- Вы, Габриэль, просто не столетняя бабушка, от чьей болтовни не бывает никаких последствий, - мофф обрывает его с улыбкой, но будто резко срывает вниз, как невидимый шлепок по словам.
Видимый, впрочем, тоже имеется - Саррети пару раз легко хлопает его ладонью по боку, где и лежала его рука, а потом наклоет голову чуть ниже, будто это добавит таинственности и домыслов, хотя тон голоса тоже понижает до громкого шёпота.
- Если вы знаете меня достаточно, то знаете и то, что я не верю и не разношу сплетни. Вы говорите о большем, чем новости о расстройство помолвки у Милашки Хью, - качает он головой, снова пробуя немного из бокала. Гааре, скорее можно было верить, чем нет, но опрометчивостью в поступках Эфин точно не славился - просто многие любили обманываться таким дружественным видом имперца. - Маскарад длиться лишь до тех пор, пока надеты маски... Если у вас есть, где уединиться без них, я бы хотел послушать подробнее о ваших выводах и идеях, - его уверенная, прочная улыбка, наверное, видна и так, в голосе.

Что Эфин знал о хозяине сегодняшнего вечера? Да, в общем-то, немногим больше, чем мистрисс Кронуолл, хотя у неё и была фора в виде возраста. У моффа была только искренняя любознательность, с которой он, как надеялся, мог решить такие физически непреодолимые трудности.
- Идёмте. Даже старые традиции иногда требуют, чтобы их достали с полки и протёрли с них пыль, - весело отвечает он, даже не думая откладывать. С камином или без него, цивилизованно или без элегантности, он уже услышал "алеф", теперь хотелось услышать "беш" - даже если репутация Габриэля местами скрывалась будто под теневой завесой, риск словно бы стоил свеч.
Даже одного маленького огонёчка свечи. Не каждый день ему с умиротворяющим видом на зенитку под россыпью цветных огоньков рассказывали о компрометирующем себя противнике - это практически золотой кусочек замысловатой мозаики, который поднимет её цену до небес.
- Вы говорите так, полковник, будто что-то может вам помешать сделать это здесь? Вы выбрали вернуться на службу, а не остаться в стороне, так что я могу по крайней мере верить в вашу офицерскую честь - даже если это единственное, что, может, удерживает вас, - он звучит будто бы и беззаботно, но всё ещё честно. Сила была ему недоступна, чтобы судить о том, бояться ему или нет этого со знанием дела, так что он говорил и судил о том, о чём мог, хотя и честь, и достоинство были едва ли не такими же размытыми и неуловимыми понятиями, как Сила.
Но подлецы и негодяи, имея все мирские блага, не стали бы менять столь благополучную пенсию на все причитающиеся тяготы военной жизни, особенно, если и на пенсию уходили с неё же, подальше от этих самых тягот, в раскидистый парк вокруг особняка.

Вопросы чести Эфин так и оставляет нетронутыми, потому что мериться честью и вовсе было бы странным, а всё, что он мог сказать о чести одного полковника, он уже сказал.
В библиотеке мофф первым делом снимает с головы маску - бусины в кисточках глухо бьются друг о друга, пока он чуть отряхивает взъерошенные волосы и откладывает её в сторону, будто бы перед алдераанским вином было бы стыдно прятать лица и мешать самому себе в полной мере вдыхать букет ароматов.
- Не буду скрывать, что вы удивляете меня этим рассказом. Мне было бы куда яснее, если бы ситуация обстояла противоположным образом и полковника Янсона принудили бы таким образом всё отрицать, чего он не стал бы, как порядочный военный, делать под присягой, но всё перевернуто с ног на голову... Может быть, Республике есть что скрывать? Или кому бы то ни было, на Кореллии или нет, - стоит ему взять бокал, как вино красиво покачивается по прозрачным тонким стенкам, резко меняя оттенок на изумрудную зелень из густой черноты. - Но можете ли вы также поручиться за правду, которую вы знаете от Янсона лично? - и это было, пожалуй, не менее важным, чем причины того, почему Корран Хорн или ещё кто бы то ни было решили взять этот очень важный суд под буквально тотальный контроль, до последнего слова.