Род Бретфор, 21ABY |
О ПЕРСОНАЖЕ
1. Имя, раса, возраст
Род Бретфор, человек, 54 лет.
2. Род деятельности
глава научного корпуса Первого Ордена
3. Внешность
Высокий, с возрастом высыхающий человек приятной наружности. Русые волосы, светлые глаза, веко на правом приопущено, что не мешает ему отлично видеть все, что нужно.
Внешность: Charles Dance
4. Способности и навыки
Умеет в науку, границы которой для себя постоянно расширяет, в бюрократию и в минимальную дипломатию, необходимую для того, чтобы комфортно существовать в Первом Ордене и со всеми там поддерживать теплые отношения.
Способен практически на все, когда речь идет о науке и о том, чтобы потыкать пальцами в чудо и понять, как оно работает.
5. Общее описание
Род Бретфор — не плохой человек, и это в нем самое удивительное и местами страшное. Он уважительно и вежливо относится к людям, он не плетет ни за чьей спиной интриг, он по большей части прямо говорит о том, чего хочет — просто не всем и в разных выражениях. Он снисходителен и не ждет, что все вокруг будут обладать тем же набором знаний, что и он. Напротив, Род — из тех ученых, которые найдут слова, чтобы объяснить сложную идею и пятилетнему ребенку, которые едва научился читать, и своему менее блестящему, но достойному коллеге. Его спокойная уверенность, сменяемая радостным оживлением перед новым экспериментом, которым временами сложно не заразиться, остаются с ним всегда: и когда он по сорок восемь часов проводит за столом, одновременно занимаясь важными делами и борясь с бюрократической машиной, и когда он описывает идею Сноуку или другим членам Ордена, и когда он смотрит, как его творение уничтожает целую систему, и когда рассказывает подопытному о том, что его ждет.
Род Бретфор — бунтарь. Когда-то родившись в уважаемой семье, вовремя поддержавшей Империю, он не выбрал ни военную, ни политическую карьеру, а сначала, из подросткового максимализма, решил стать вольным поэтом, а потом, прислушавшись все же к себе, понял, что его путь — наука. В семье это восприняли все равно что трагедию, но он не был ни старшим, ни единственным сыном, а потом за время войн и родственники-военные, и родственники-политики все равно закончились. Огорчать было больше некого.
Он стартовал с биотехнологий, но останавливаться на этом не собирался. Где-то постоянно воевали. Род же тем временем открывал новые и новые интересные ему сферы науки. В некоторые он углублялся лишь едва, некоторые намечал как то, что ему стоит выучить более глубоко. Постепенно у него появлялся первый рабочий опыт, почти всегда связанный с войной, и чем больше его было, тем больше Род убеждался в том, что лучше всего работается, когда ты творишь, а не заталкиваешь мысль в узкие рамки чужого заказа. Оставалось найти тех, кто думал бы также, но это оказалось не проблемой: когда он работал, для него не было авторитетов. Он мог прийти и рассказать об идее к любому. Мог возразить крупнейшему ученому, если видел в его расчетах ошибку. Благодаря этому его часто замечали и к его идеям присматривались — сначала для того, чтобы высмеять наглеца, а потом, когда оказывалось, что высмеивать особо нечего, чтобы увидеть в них полезный потенциал.
Пока все вокруг, включая ученых, воевали, Род работал. Это он считает самым главным в своем успехе. Это — и еще то, как все его идеи, как бы невинно они не начинались, на выходе можно было легко превратить во что-то интересное и, довольно часто смертоносное.
Он переходил из лаборатории в лабораторию, из одного относительно спокойного места, где можно просто поработать, в другое, и пропустил новость о том, что война закончена, и победила Республика — у него на той неделе были испытания, он просто не мог отвлекаться на такие мелочи.
С Республикой работать стало сложнее. Но в мире было все еще неспокойно, а Род был молод и считал, что все еще успеет, и что время исправит все быстрее, чем он. К тому же, его беспокоило то, как тяжело стали даваться новые идеи. Что-то было в этом не так. Потому какое-то время он не работал и отдыхал, параллельно упиваясь жизнью — ну, то есть обучаясь чему-то не своего профиля. Так он успел научиться играть на гунганской трубе, мастерски шулерить в сабакк, жениться, развестись, повторить это еще дважды, зачать троих детей, один из которых умер в раннем детстве, после чего Род решил, что хоронить родных детей — это не для него, и с тех пор успешно игнорирует двух детей живых. Еще он заинтересовался Силой и мидихлорианами.
К тому времени, как ему предложили поработать с молодой перспективной организацией, которая называлась Первым Орденом, Род чувствовал себя вполне отдохнувшим и полным идей. Потому он согласился и не прогадал — потому что с того времени у него не было ни одного скучного дня.
Хотя были горестные — так, ему пришлось наблюдать смерть еще одного своего ребенка, Старкиллера, и смерть эта глубоко задела Рода, но не остановила. В конце концов, он всегда может собрать что-нибудь еще, так что же грустить.
Род Бретфор — не плохой человек. Он просто не верит в мораль.
6. Лояльность и убеждения
Лоялен науке.
Если бы обеспечить лучшие условия для работы мог бы Осколок Империи — Род был бы там. Если бы обеспечить лучше условия и не ставить искусственные этические нормы могла Республика — Род был бы там.
Но так вышло, что ценность науки и необходимость ее нормального финансирования понимает только Первый орден. И потому Род работает с ним.
7. Цели в игре
С шумом и веселым тамадой отметить юбилей какой-нибудь хорошей разработкой, попридумывать идей, подвыдвигать гипотез, попроверять их, поперепрошивать людей — в общем, развлекаться и нести в ддг свет знаний.
ОБ ИГРОКЕ
8. Способ связи
ЛС.
В тоннеле было пусто, и это казалось Кваю самым удивительным. Он мог разложить то, что случилось, десятком разных способов — но ни в одном из них их с Тал не оставили бы наедине, и ни в одном из них дон Рэба не мог не знать обо всех ходах, ведущих из замка.
Однако их не преследовали. Это значило, что их должны были ждать. Квай-Гон прибавил шагу, обогнал Тал, несшую принца. Он собрал немного Силы, положив руку на лоб подростка, передал ее. Этого хватит ненадолго, но этого все же хватит, чтобы какое-то время не думать о том, что мальчик умрет у них на руках.
Испуганный паж шел впереди, вздрагивая от каждого шороха, но все же шел, не останавливаясь. Он испуганно пискнул, когда Квай поравнялся с ним.
— Я пойду первым, — тихо сказал он. — Не бойся, ты уйдешь от сюда целым и будешь жить — особенно если будешь молчать о том, что увидел.
Мальчик кивнул, какое-то время пытался держать шаг, но потом отстал. Оно и правильно — кого бы они не встретили у выхода, Квай не хотел отвлекаться на то, чтобы убрать его с линии огня.
К тому моменту, как показался выход — слева от крепостной стены, недостаточно далеко от замка, чтобы не слышать криков, но достаточно далеко, чтобы нельзя было точно сказать, радостные они или обреченные — Квай-Гон понял две вещи, почти одновременно: что их ждут, и темных фигур он может насчитать не меньше пяти, и что его одежда справа намокла. Второе заинтересовало его больше — что на них не бросятся сразу же, было понятно, так что время еще было.
— Тал, — предупреждающе бросил он.
За нее он не переживал, а вот за принца на ее руках — да.
От яркого света резануло глаза, отчего пятно справа показалось сначала черным. Потом Квай понял, что это кровь. Кинжал, кривой, окровавленный и идеально, как он был уверен, подходивший к ране принца, был умело воткнут за пояс, так, что он и по чувствовал этого сразу. Мальчика-пажа рядом не было.
Ну конечно. Как он еще не выучил, что на этой планете хрупкие голубоглазые дети выживают только когда первыми учатся бить в спину.
— Вам некуда бежать, дон Румата. Пора ответить за свои злодеяния.
Голос дона Баркуда звучал торжественно и чуть театрально. Интересно, как долго он ждал этого момента? Тренировался ли? Проговаривал свою реплику вслух? Публика у него была небольшая — пять гвардейцев, но и ради нее стоило постараться получше.
— В чем же меня обвиняют? — спросил Квай.
— Вы убили короля. Вы убили...
Принц на руках Тал поперхнулся кровью и судорожно глотнул воздух.
— Попытались убить нового короля, — поправился дон Баркуд, чуть поубавив торжественности. Видно, того, что принц выживет, он не ждал. Но тот был жив, а значит, мог и говорить.
Квай вытащил из-за пояса кинжал и вытер его, но отдавать не спешил, а только поудобнее взял в левую руку. Ближние гвардейцы подняли мечи повыше. Тот, что стоял поодаль, натянул лук. Стрела подрагивала, но явно не от нетерпения — от страха. Их, пожалуй, было слишком много. Тем более, что, как полагал Квай-Гон, стрелять будут не в него — а в Тал и ее ношу.
Только миг ему казалось, что дело плохо. Потом что-то переменилось — и все стало просто.
— Вы забыли об еще одном моем преступлении, — улыбнулся он.
— О каком?
— Я убил дона Баркуда, — сказав Квай-Гон и перерезал дону Баркуде горло.
Он собрал Силу, которая была вкруг него, и которая была ему послушна так же, как был ей послушен он сам, и сделал то, что не должен делать ни один джедай — он использовал свою Силу, чтобы убить пятерых гвардейцев. Быстрее, чем они бы успели позвать на помощь. Быстрее, чем успел умереть дон Баркуд — и именно потому в остекленевших глазах его отпечатался священный ужас.
Квай-Гон убил Силой — и она не обратилась против него, и сам он остался прежним.
— Нужно спешить — Астуро может быть в опасности, — сказал он, не оборачиваясь, и пошел первым, прежде, чем Тал успела бы что-то сказать.
