К Кореллии По относится положительно. Преимущественно потому что он пьян и оттого беспредельно счастлив. Так бывает, когда уходишь (или тебя уходят) в увольнительную после грандиозного побега с Финализатора, и ты жив, цел и почти невредим, если не считать незабываемых воспоминаний. Сейчас По положительно относится ко всему, и, наверное, даже появись здесь сам магистр Рен при полном параде, это бы ничуть не уменьшило его счастья. Рей напротив тоже кажется расслабленной и довольной настолько, насколько может быть довольным человек, у которого чересчур высок уровень кортигского в крови.

Впрочем, ему ли ее винить.

По зычно, заливисто хохочет, чем наверняка обращает на себя все взгляды в округе, но его это совершенно не беспокоит. В конце концов, вон тот ганк и так созерцает их уже целый день, будто любимое кино. Да и неприятности, которые могут им здесь сулить, не так уж страшны. Даже если магистр Рен в самом деле объявил награду за их головы. Ну, подумаешь. Дважды уже они сбегали с этого Финализатора. Что, еще раз не сбегут, что ли?

— Ну ты даешь! — отсмеявшись, сипит По и делает еще глоток. О пепле ему думать не хочется, да и счастливое алкогольное опьянение мешает задуматься над словами Рей дольше, чем на пару секунд. — Как он тебя не убил на месте этим же блюдом. Хотя для меня ему даже блюда не потребовалось, мне кажется, я бешу его одним только своим существованием, — По склоняется ближе к Рей и строит серьезное выражение лица, усиленно хмуря брови и пародируя голос магистра: — Я слышал, тебе не по душе мое гостеприимство!..

По выпрямляется, выкидывая вперед руку, и изображает какой-то пасс, больше всего похожий на движение пианиста, пытающегося взять октаву. Безуспешно. По начинает тихо хихикать, шевеля пальцами перед лицом Рей, а потом роняет руку на стол, а в себя опрокидывает еще кортигского из стакана. Краем глаза замечает, как к одному ганку присоединяется второй, но не придает этому значения: слишком пьян, слишком счастлив.

— Я думал, я умру там к хаттовой матери, — продолжает пьяно смеяться он. Наверное, это не должно казаться ему смешным, но кортигское — штука такая. Если бы только ему кто плеснул тогда, в пыточной, он бы пережил весь этот опыт общения с гораздо большим удовольствием. А потом благополучно забыл бы большую его часть. — Ну потому что не может так везти. Один раз сбежать, а потом еще один раз сбежать! — смех По потихоньку сходит на нет, но счастливая улыбка еще не готова сползти с его лица. — Тебе когда-нибудь казалось, что ты умрешь?

По старается сосредоточить взгляд на лице Рей вместо того, чтобы скользить им по сторонам — не из опасений, что кто-то может их подслушать или сдать их местонахождение врагу, а из чистого, почти детского любопытства. Вопрос этот он задает тоже из любопытства. Все, что он успел узнать о Рей говорит ему, что ее так просто не испугаешь, что гораздо чаще ее голову посещает мысль о том, как выбраться из переплета на этот раз, чем сакраментальное «вот здесь я и умру». Но в их деятельности не бывает так, что мысли о скорой и весьма мучительной смерти обходят стороной. Однажды это случается со всеми. Это и отличает их от штабных. Это — думает По — и называется матеростью. Когда ты готов скорее умереть, чем остановиться и подвести своих.

    По кивает: разумеется. Чуешь, что делаешь ошибку, а потом включается что-то — упрямство, наверное, хотя Теммин чаще всего зовет это тупоумием, и По не уверен, что может поспорить с формулировкой — и все равно продолжаешь. Как будто отступить назад — это несмываемый позор, а не проявление рационального, логического мышления. Или инстинкта самосохранения. Но эй, тогда бы его не звали одним из лучших пилотов Сопротивления, не так ли? По продолжает завороженно слушать Рей.

Так вот ты какая, жизнь девочки с песчаной планеты: чем выше залезешь, тем больше поешь. Он чувствует себя избалованным всем, начиная с зелени вокруг родного дома на Явине-4 и заканчивая достаточно неплохим военным пайком во флоте Новой Республики, а потом и в Сопротивлении. Уж на еду-то он никогда не жаловался, чего не скажешь о людях. По сочувственно вглядывается в лицо Рей, пытаясь угадать, кто такой был этот Тенг, почему он был столь неудачлив или столь доверчив, чтобы полезть следом за ней и попасть в ловушку, куда иначе угодила бы она сама. Хотя отчасти По искренне благодарен этому Тенгу: умри Рей там, где-то на просторах Джакку, никого из них здесь сейчас не сидело бы.

В этом он почему-то абсолютно уверен.

Еще один небольшой глоток кортигского — смыть мрачные мысли, и в следующее мгновение По смеется сначала себе под нос, чтобы не перебивать Рей, а потом и вовсе в голос. Его воображение старательно рисует, как где-то там, в каюте «Финализатора» Рей вставала на камень, орала, била палкой, а потом не очень грациозно упала и притворилась мертвой у ног магистра Рен. В голове По ненавистный магистр при этом спотыкался о «бездыханное» тело Рей и налетал лицом на тот самый камень. Вряд ли, конечно, но вдруг все так и было? Это точно объяснит его маниакальную привычку везде носить маску! Их общий смех заставляет вздрогнуть сидящих неподалеку.

— Я буду иметь в виду, — сквозь хохот выговаривает По. — Буду обязательно казаться больше и бить палкой. Попрошу генерала включить нам в обязательный инструментарий какую-нибудь покрепче.

По продолжает тихо хихикать, откинувшись на спинку стула, даже когда Рей вдруг меняется в лице. Продолжает хихикать, и когда та вдруг говорит что-то о четырнадцати годах назад и неожиданно замолкает. По затихает тоже, смотрит на нее с пьяным прищуром человека, который пытается понять: ослышался? Или наоборот — услышал все, как надо? Что было-то четырнадцать лет назад? Он пытается припомнить. Четырнадцать лет назад ему было восемнадцать, и он пошел во флот. По хмурится, продолжая вглядываться в черты лица Рей. Четырнадцать лет назад ей было — сколько? Три? Четыре года?

— Добить? — тихо переспрашивает По, как будто из всей ее неловкой, быстрой фразы он услышал только одно это слово: «Добить».

Кайло Рен не смог добить Рей четырнадцать лет назад. Кайло Рен. Не смог добить. Рей. Рей-с-Джакку, Рей-из-середины-ниоткуда. Кайло Рен. Это слишком много информации в слишком малом количестве слов для его пьяного разума, и По, словно ребенок, пытающийся запихнуть кубик в формочку из-под круга, то так, то этак повторяет ее слова про себя. А потом еще раз озвучивает то единственное, что вертится в его голове, пищит, словно сигнал SOS с другого конца галактики, откуда-то из другого времени:

— Добить — в смысле... — По делает неопределенный жест рукой, — в смысле? Погоди. Сколько тебе лет? Я думал, четырнадцать лет назад ты на Джакку под стол, — тут уже осекается он. — Погоди.

По встряхивает головой, как будто это поможет ему привести мысли в порядок, и подвигается на стуле ближе к столу.

— Этот ублюдок убил твою семью на Джакку?

    По пьян, но он умеет складывать два и два, у него вообще с математикой все хорошо. Он меняется в лице, уже когда она упоминает его родную планету. У него много воспоминаний о доме, большинство из них хорошие, но есть и такие, которые он предпочитает лишний раз не поднимать. Например, резня в Праксеуме.

Это, разумеется, не его вина и не его забота — что он мог сделать-то тогда? Да ему бы и в голову не пришло вмешаться, он был кадетом, учился летать — хотя кого он обманывал, все знали, что сын Шары Бей умеет летать с пеленок — и быть дисциплинированным офицером флота вдали от дома, от Явина-4. А оно вот как. Слова Рей заставляют По невольно напрячься и вглядываться, вглядываться в нее, словно сейчас она скажет, что пошутила, и они вновь звонко засмеются, пугая окружающих и особенно тех двух ганков — он вдруг замечает, что они все еще наблюдают за их столиком.

Но Рей не шутит: она называет Кайло Рена Беном Соло, говорит о юнлингах, обрывочно, перескакивая с одного на другого — так дети рассказывают о своем дне. Или взрослые, которым стерли память, о своем прошлом. По пьян, и он уже жалеет, что блаженное забвение от алкоголя, увы, ему не светит. Он будет помнить этот разговор всегда. Какая-то его часть считает, что Рей просто выдумывает, что она тоже, в конце концов, много выпила, да и мало ли историй могла выдумать себе одинокая девочка на пустынной планете. Но это часть мала, и она быстро затихает. По внимательно слушает, словно в трансе. Вздрагивает, когда стакан летит в стену и запоздало оглядывается, пожимает плечами в ответ на взгляды окружающих и возвращается взглядом к Рей. Та стукает себя по лбу.

По застывает.

— Лучше, чем хотел бы, — одними губами говорит он, а потом прочищает горло и повторяет: — Лучше, чем хотел бы. Давно? — спрашивает, как будто не догадался, что для Рей это присутствие, может быть, было всегда. Спрашивает, потому что кто его знает, вдруг ошибся. Ну нельзя же быть таким чудовищем. Даже если ты магистр. — Знаешь, когда я бежал с «Финализатора» первый раз — до того, как я бежал с «Финализатора» первый раз, он же, — По делает жест рукой, не хочет произносить слово «пытал», — был в моей голове. И когда я бежал и в конце концов добрался до Такоданы, откуда можно было попасть к Сопротивлению, дать им знать, что я жив, я уже не мог понять, где я. Где реальность. Такодана — это реальность? — он опускает глаза, неосознанно выстукивает пальцами по столу давно забытый ритм: «Раздается команда на взлет», — Я смотрел на Маз, зная, что второй такой во всей вселенной не сыщется, и вот я смотрел на нее и думал: это все в моей голове? — По усмехается: — Это все — он? Он пытается узнать путь к базе?

По не знает, так же это для Рей, как было — и иногда до сих пор есть — для него, или как-то по-другому. Оглядывается ли она иногда в пустых коридорах; не потому что действительно верит, что магистр Рен настолько силен, чтобы постоянно торчать в ее голове и следовать за ней тенью, но на всякий случай, мало ли — всякое бывает. Береженого, как известно. По иногда оглядывается через плечо, пожимает плечами. Дурацкая привычка. Она сохраняет ему рассудок.

Он перестает выстукивать ритм, пододвигает свой стакан Рей, мол, тебе нужнее. Облокачивается о стол.

— Маз сказала, что это не он, что это просто эхо, ну или что-то вроде того, она очень туманно объясняет, — на лице По показывается хрупкая улыбка и тут же меркнет. — Поэтому если в твоей голове это тоже эхо, думаю, ее совет может помочь и тебе? Да даже если и не эхо. Если тебе действительно кажется, что он просто сидит в твоей голове, или если непонятно вообще, в чьей голове все происходит — а я предпочитаю думать, что это реальность. Что Финн и ты, и новая база — это все реальность. А не в чьей-то голове, — По пьян и путается в словах. — Ты знаешь джедайские молитвы? Или считалочки. Какие-нибудь. Тебе же успели рассказать считалочки на, — он заминается, — на Явине-4? Ну, до?

Что маленькая Рей делала на Явине-4 среди юнлингов?

— Считалочки? — Рей несколько ошарашена вопросом Дэмерона и судорожно пытается понять, как детские игры и стишки — которым когда-то учил ее Бен Соло, могут сейчас помочь. Да она может хоть оперу спеть — Кайло все равно не отвяжется. Он врос в нее намертво, как ядовитый плющ, он ловит все ее неосторожные жесты, знает, когда у нее сбивается дыхание, знает, когда выстрелом ей обжигает предплечье. Отчасти из-за этого Рей вот уже пару месяцев носит из одного конца Галактики в другой — до Дальних Рубежей. Она не знает, насколько прочен воздвигнутый в ее сознании барьер. По прав, она не может быть уверена в том, что Кайло однажды не узнает, где находится база. Или что еще хуже — Новый Праксеум.

Она пытается объяснить это, но слова путаются, да к тому же за ее спиной вырастает чья-то тень, и Рей вскакивает с места. Но тут же садится обратно с нервным смешком. Ну да, они с По всерьез обсуждают козни вейдеропоклонников, в то время как «отец», или лучше сказать «дед-основатель» всего этого безобразия находится от нее всего в паре футов. Это все равно, что дрожать при виде манка-кота, в то время как совсем рядом бродит, умильно улыбаясь в сотню изогнутых клыков, темный призрак.

Рей оборачивается, встречаясь глазами с Эни, и до нее смутно доходит, что все происходящее выглядит... как-то не так. Ну, то есть в эскадрилье, верили (или делали вид, что верят), что Рей с симпатичным кучерявым механиком проводят вечера за починкой шаттла. Но вот как объяснить командиру, откуда этот, тускены его побери, механик, знает  про Кайло? Про саму Рей? Про их с ним связь? Знает то, что не знал Дэмерон?

Рей давится кортигским из пока еще целого стакана и кашляет.

— Он и не уходил. — неловко бормочет она.

Повисает неловкая пауза.

— По, это Э-э-эн.... — Рей с ужасом осознает, что начисто забыла, на чье имя выправлен ID Энакина. — Ну вы знакомы, да. — она старается как-то вывернуться, и фыркает, понимая, насколько все более абсурдной с каждой минутой становится ситуация.

    С Корусанта? По вскидывает брови и издает смешок, но никак не комментирует этот ответ. Во-первых, он слишком увлечен раскрытием Страшной Тайны, которая все это время таилась под самым его носом, а он не замечал, дурак! Во-вторых, отчего-то По кажется, что гораздо проще будет сразу дойти до генерала Органы и все выяснить у нее. Точнее, для начала узнать, что знает об этом парнишке она сама. Чутье подсказывает ему, что пытать этих двух бесполезно. Дальше все будет зависеть от того, что скажет генерал. Если она в курсе, то... то По не знает, что он будет делать, но воинская дисциплина наверняка потребует от него не соваться.

К хаттам эту воинскую дисциплину!

Мысль о том, чтобы посетить генерала Органу вылетает из головы По со субсветовой скоростью, стоит ему услышать о том, чей это сын. С каждым следующим словом парнишки — про себя По решает называть его Эн, хотя кто его знает, от чего это сокращение — глаза Дэмерона округляются все больше. Нет, ну ладно — хатт с ним, с Корусантом, мало ли, почему парнишка не хочет о родине честно рассказывать, но сын Люка Скайуокера? Сын? Люка Скайуокера? По отчаянно пытается уложить эту информацию в голове. Его взгляд сосредотачивается примерно посередине между Рей и Эн. Со стороны кажется, что он погрузился в некий транс.

Ну нельзя же так врать. Люди врут о чем угодно, но не о том, что они сыновья Люка Скайуокера! По в красках представляет себе диалог с генералом Органой: «Здравствуйте, мэм, скажите, это ваш племянник копается во внутренностях моего крестокрыла? Ему что-нибудь передать?» Да генерал выпишет ему увольнительную до конца жизни. А Черного в утиль сдаст. По содрогается от этой мысли.

— А вот с этим я бы на вашем месте не торопился, — автоматически отвечает он Рей. — С другой стороны, завтра кто-нибудь всегда может умереть. Когда счастливая дата? Мы что-нибудь сообразим в эскадрилье. В обеих эскадрильях.

По даже не до конца осознает, что произносит; его мозг выходит на третью космическую, и его заносит на поворотах, и он не слушает ответ. Не хватит пальцев всех пилотов его эскадрилий, чтобы пересчитать количество раз, когда По думал подойти к Люку Сайуокеру, пока тот на базе, и поболтать о крестокрылах, но сворачивал в последний момент. Ему не свойственна робость перед другими людьми, но тут ведь не какой-то вышестоящий по званию, не какой-то джедай, в которых По не разбирается, или еще кто. Тут — лучший пилот времен Галактической гражданской войны. С ним мама общалась перед тем, как уйти из Альянса. Деревья летала спасать, или что-то вроде того — По помнит эту историю отлично, но сейчас мысли путаются от алкоголя и неожиданной информации. Нельзя просто так подойти к Люку Скайуокеру и выяснить, сколько у него детей. Этот разговор видится По еще более сюрреалистичным, чем диалог с генералом Органой. К генералу-то он уже хотя бы привык.

— Нет! — По несильно ударяет ладонью по столу, резко выныривая из своего транса, и белозубо улыбается: — Никто не обходит меня на виражах. Даже сын, — он запинается и многозначительно смотрит на Эн-а? Эн-и? Как его склонять? Даже имя теперь не спросишь, ну что за напасть. — Ну, вы поняли. Мы, конечно, можем проверить на симуляторе, — По заговорщицки наклоняется вперед, — но я не уверен, что гены спасут его. Моя мать летала с твоим отцом. Он был хорош, но и моя мама ему спуску не давала. Без нее ему бы пришлось несладко на Вентайне. Вот так, — он откидывается обратно на спинку стула, переводит взгляд на Рей и кивает в сторону Эни: — Твой жених должен знать, с кем тягается.

Сын Люка Скайуокера. Он может потягаться с сыном Люка Скайуокера. Это, конечно, не с самим Скайуокером — на такое По даже не надеется — но все-таки! Сама эта идея бодрит его, а заодно выбрасывает из головы все остальные мысли, словно ненужный хлам. Завтра По, конечно, все вспомнит: и о Кайло, и о Корусанте, и об идее подойти переговорить с генералом, но это будет завтра. Сейчас у него глаза горят соревновательным огоньком.

— Ну так что насчет симулятора? Я бы предложил на настоящих крестокрылах, но за несанкционированный вылет с базы и передачу боевой техники в руки неквалифицированного — официально — персонала с меня три шкуры снимут. Как тренировку я это не прокачу, прости, парень. Да и остальным придется объяснять этот щедрый жест. Уж Пава-то с меня точно не слезет, пока не расколюсь, — По расслабленно смеется. — Как насчет завтра? Когда я отосплюсь.

Рей подмигивает Эни и с победоносным видом следует за Дэмероном — на слегка заплетающихся ногах. Способность уверенно ходить вернется, возможно, через час на свежем воздухе. Обмен веществ Рей — быстрый как у молодого таунтауна — она стремительно пьянеет, но так же стремительно трезвеет.

Золотистый шпиль Кореллианской верфи виден издалека — даже ночью. До нее миль пять или семь, но что такое семь миль для доброго спидера? Как положено порядочной невесте, она устраивается на нем за спиной Энакина, глумливо усмехаясь — на какое-то время они спасены, вопрос только в том, насколько долго им перестанут задавать одни неудобные вопросы, и как быстро начнут задавать другие — столь же неудобные.

Эни ведет спидер легко, как если бы он был трезв как стеклышко, и Рей невольно ловит себя на мысли, что на его месте врезаться в какое-нибудь здание, она бы, может и не врезалась, но пару никому не нужных крутых виражей бы точно заложила.

Вокруг верфи тихо — лишь где-то на периферии слуха звучит перекличка охранников. Они носят зеленую форму как в когда-то при Императоре, и это заставляет еще раз задуматься, не слишком уж сильно ностальгирует Тракан по старым добрым временам?

С сигнализацией Рей возится намного дольше обычного — за то время, пока они с Ханом занимались закупкой провианта для Сопротивления, здесь ухитрились сменить систему охраны. Печальный факт, и хорошо, что он обнаружился, не когда у них была намечена очередная сделка здесь с добрейшими, но крайне нетерпеливыми фиксерами. наконец на панели доступа загорается зеленый огонек, Рей машет рукой и легко перемахивает через ограждение, подтянувшись на руках.

— Пятнадцатый ангар. — сообщает она страшным шепотом своим спутникам. — Во всяком случае товар для Первого Ордена они держали там.

У нее абсолютно  нет ощущения неправильности или недопустимости происходящего. Скорее, она чувствует себя в какой-то степени непоседливым учеником, наконец дорвавшимся до ранее запретных знаний в голобиблиотеке — возможно потому что ее-то учитель, — а приходится признать, что Эни действительно стал ее учителем, и в намного большей степени, чем Люк, — сейчас находится рядом, и, кажется, получает от этой авантюры ничуть не меньше удовольствия.

С охранниками они сталкиваются внезапно — патруль из двух человек попросту выруливает на них из-за поворота, и с недоумением тычет им в лицо сначала фонариками, а потом и бластерами. Рей фыркает, с трудом снова принимает серьезное выражение, и взмахивает рукой, представляясь:

— Проверка качества. Вы покажете нам, где находятся TIE-истребители, и проследите, чтобы нас больше никто не побеспокоил.

Она не уверена, что алкоголь выветрился достаточно, чтобы обман разума сработал, но в случае чего Эни и По подстрахуют, и Силой, и проверенным годами методом — ударом по голове.

    Они двигаются совсем не в сторону Сената, и алкоголь выветривается из головы По с каждой новой милей. Он не то чтобы приходит в себя и начинает задаваться вопросом, зачем ему все это нужно — это случится только завтра — но определенно становится гораздо более сосредоточенным и внимательным. Во взломе и проникновении он принимает скорее пассивное участие: стоит на стреме, пока Рей возится с сигнализацией, а затем делает лицо кирпичом, когда Эн и Рей дурят охранников Силой. Как это работает, он до сих пор не понимает, и знакомый холодочек от того, что рядом кто-то из этих, пусть даже знакомый и неопасный, все равно ползет по спине.

По отделывается от этого ощущения, только когда они добираются до TIE. Проверка качества, ага. Сейчас они так это качество проверят! К вящему разочарованию По, это те же самые истребители, что и на «Финализаторе», но, может, оно и к лучшему: с управлением этой штуки он уже вполне знаком. Он широко улыбается, забираясь внутрь одного из колесников. Кажется, кто-то сегодня не досчитается пары истребителей.

Жаль, что нельзя просто подорвать этот ангар к хаттам.

По переключает знакомые тумблеры, истребитель едва слышно гудит, оживает. Коммуникатор на волне соседних TIE, топлива хватит на непродолжительную прогулку, боевая система — в виду отсутствия артиллериста — По не интересует, но ее он проверяет тоже. На всякий случай. Внизу уже поднимается тревога, но TIE рвется к небесам, и По становится решительно все равно, что, собственно, там снизу происходит.

— Ну так мы проверка качества или где? — отвечает он Эни. — Если уж проверять, то основательно. Гиперпривод, — и смеется, прежде чем отключить микрофон.

TIE закладывает пробный вираж, перекручивается в воздухе, заставляя легкие По чуть холодеть от захватывающих ощущений. Пьяный или нет, а летать он умеет, и обкатывание колесника для него — сродни зарядке сейчас. Чуть-чуть размяться, прежде чем начнется настоящее веселье. По берет курс на орбиту, и все бы хорошо, но радар выдает не две точки — Эни и Рей — а пять.

— У нас гости. Кто-то не любит делиться, — в коммуникатор усмехается он. Стрелять пока не будут, чтобы не привлекать лишнего внимания к носящимся над Корусантом TIE, но вот стоит им выйти хотя бы на орбиту! — Будет весело. Люблю гонки с препятствиями.

TIE прорывается сквозь первый слой облаков, второй — и оказывается в безмятежном пространстве ослепительно-синего неба: не совсем на планете, но еще и не в космосе. По берет вверх круто, но курс держит ровный, как будто даже и не пытаясь маневрировать и уходить от преследования. Он даже пока не видит, кто там точно летит за ними — такие же TIE или какие-то иные охранники драгоценного имущества Тракана. Кто бы мог подумать, что сегодня все будет так серьезно, наверное, им просто не повезло.

Или повезло. Смотря как посмотреть.

Крифф, ну конечно, у Дэмерона двухместка.

В список кораблей, которые она согласится пилотировать только после войны, Рей мысленно добавляет TIE/sf.

Тайка, которую, экспроприировала Рей, ей незнакома, но внешне до чертиков похожа на те истребители, которые были на борту разрушителя на Джакку, разве что к ней не прилагается костюм и дыхательная маска. А вот полет на ней разительно отличается от полетов на симуляторе.

Эта зараза, кажется, реагирует даже на изменение ее дыхания, выплясывая среди звезд сумасшедший танец.

Впервые в жизни Рей боится потерять управление. Если, бы не Cила, она бы уже давно врезалась в кого-то из преследователей.

— Парни, она слишком быстрая. — сообщает она стараясь сохранять спокойный голос. Не позориться же перед первоорденскими пилотами?

— Хорошая идея. — отвечает она Дэмерону, мрачно скользя взглядом по панели управления. Да, топливо почти на нуле и Рей не хочется прикидывать, хватит ли его перед прыжком. Она двигается «ножницами», а потом уходит в винговер, выныривая из стаи колесников, пытающихся сжать ее в тесных недружественных объятиях.

Но прямо по курсу у нее возникает сразу трое перехватчиков и Рей понимает, что может не успеть прыгнуть. Даже скорее всего — не успеет. У нее два вариант — уходить в гипер сразу, как это порой делает Хан, или идти на таран, рискуя получить лазером прямо в лобовой экран.

В первом случае движок рискует накрыться с концами, да покоятся с миром те две гипердвигателя, что она уже угробила на родной базе. Во втором... ну она хотя бы с лихвой отсыпет Кайло неприятных ощущений в Силе, но это слабое утешение на собственных похоронах.

— Да пребудет с нами Сила! — весело говорит она. — Эни, прикрой!

И Рей набирает скорость.