1. Имя, раса, возраст
Бен Соло, ныне известный как Кайло Рен. 28 лет, человек
2. Род деятельности
Крушитель внутренней обшивки корабля Сноука, истеричка, главный раздражитель Хакса, неудавшийся герой-любовник, обладатель звания "худший сын года" и "самый большой нос тысячелетия" и просто скромный магистр рыцарей Рен
3. Внешность
Адам Драйвер
4. Способности и навыки
Владеет силой, не владеет собой, хорош в махании световым мечом, отлично управляет кораблем по своему же собственному мнению
5. Общее описание

Пожалуй, нельзя найти родителей хуже, чем Лея Органа и Хан Соло. Взрывные, страстные натуры, полные амбиций и не желающие уступать друг другу - у них не должно быть детей. Это как чиркнуть спичкой в море бензина. Бен, как и любой ребенок, не помнил то, каким он был в детстве. Его первым воспоминанием стало лицо матери совсем близко, её небольшие, круглые карие глаза. Дальше - каждый его шаг отдается металлическим глухим гулом на корабле, и его отец, совсем ещё молодой, тянет руки. И третье, самое важное воспоминание. Наваждение. Крошечный красный всполох вьется над кроватью, нарочито лениво вылетая из пухлых детских пальцев.

Прасекум. Мастер Люк. Человек, сотканный из самой силы, что стал вторым отцом юному Соло и многим другим. Наверное, Люк любил детей. По крайней мере, так казалось черноволосому, бледному ребёнку, у которого не получалось дружить со сверстниками. Когда попадаешь в общество, начинаешь себя сравнивать с другими, и он сравнивал. Некрасив, смешон, его лицо будто лепил из глины подвыпивший мусорщик с Джакку. Большие уши, непропорциональный нос-клюв, глаза густого, почти черного цвета. Неуютно, нервно, с привкусом пепла и ненависти к себе. Он знал, что над ним посмеиваются, знал, но ничего не мог с этим поделать. при попытках говорить язык немел, как камень во рту, и он молчал.

Со временем на Прасекуме ему начало нравиться. Вернее, он просто привык. Мастер Люк был в меру добр ко всем одинаково, стараясь никого не выделять, и Соло был ему очень благодарен. За спокойствие и уверенность, ведь во время его уроков время останавливалось и из головы вылетали страхи, комплексы, чувство вечного одиночества. Родители навещали его настолько часто, насколько могли, и Соло каждый раз хотел уехать вместе с ними. Послушать больше историй отца, узнать, какой завтрак готовит мама сейчас, разобраться в отметках на отцовской карте. Почему вот тут красная отметина? А тут зеленая?
Самым ярким детским воспоминанием стала, конечно же, сцена знакомства с близнецами и племянницей. Маленькая, пухлощекая девчушка, о которой он считал своим долгом заботиться так же тщательно, как и о брате и сестре. Бен играл с ними тремя в разнообразные игры, катал на спине и плечах, смотрел, чтобы малышня не бегала слишком близко к краю высоких каменных стен. Пожалуй, это можно назвать одним из самых счастливых жизненных моментов, потому что он и вправду чувствовал себя нужным. Кошмары медленно отступали, в голове появлялась ясность намерений и желаний.
Пока его не разбудила малышка Кира.

Она стала приходить постоянно, почти каждую ночь. Бен заставлял её смотреть себе в глаза, рассказывал сказки, пытаясь отвлечь от дурных мыслей. Тень продолжала пялиться немигающим взглядом, пока они оба не выключались от усталости.

К пятнадцати годам Соло слышал голос везде. Он говорил и говорил, баюкал, успокаивал, рассказывал леденящие кровь истории о силе, настоящей, что есть только на темной стороне. О слабости джедаев и бессмысленности их обучения, дальних, неизведанных ещё планетах, приключениях достойных лишь храбрых и достойных. Кира тоже видела его. В редких зеркальных отражениях, небольших осколках стекол. И во сне. Они много говорили об этом под пристальным надзором страшных глаз. Правда о его почившем дедушке поразила, но не напугала. Злость на родителей, Люка, всех кто врали ему, захлестнула с головой.
Если говорить о побеге... Бен почти его не помнил. Все произошло слишком быстро и слишком в тумане. Вот он вместе с теми немногими, кто прислушивался к его рассказам о неизвестном магистре силы входит в спальни. Вот дребезжат световые мечи, освящая совсем юные, по-детски припухлые лица. Вот его обидчики разлетаются на окровавленные куски плоти, а в себя он приходит уже на Джакку. Как очередной дурной сон, наваждение и глупость, стоит только сильно постараться и он проснется, ещё чуть-чуть...
- Почему мы здесь, Бен? - Кира хмурится, закрываясь ладошкой от палящего солнца. Она не знает. И хорошо, если никогда не узнает.
- Тут он нас не найдет, поверь мне, - тонкие пальцы вплетаются в волосы, поглаживая девчонку по затылку, - Ты же веришь мне?
- А отец знает? Это он попросил тебя увезти меня?
- Конечно, звездочка. Мы побудем тут немного и ты вернешься домой.
Через три месяца, оставив её спящую в одиночестве в их небольшом жилище, Бен отдал все средства, чтобы обеспечить ей существование у нормальных "родителей", ещё не подозревая, как именно оранжевая планета воспитает его племянницу. Больше нет пути назад.

После этого у него начались нервные припадки. Во время обучения Соло срывался, расплескивая силу, как из дырявого ведра, отсутствие самоконтроля помогало ему быстрее выучить уроки Верховного Лидера и выкладываться полностью. Проникновение в чужой разум: стоит только представить отца и мать; очередная бойня на световых мечах, где нет права на ошибку: улыбающийся мастер Люк, что твердит о балансе; корабль взмывает в космос в сумасшедших виражах: огромные глаза маленького ребенка, которого он обрек на существование в ужасных условиях. Ещё взмах: убитые им юные джедаи, их кровь, что заливает лицо, если наклониться совсем близко, чтобы рассмотреть, как устроена артерия в шее. Горячая, солоноватая, отдающая железом, кровь.
Они вернулись в родное гнездо оперившимися, окрепшими, чтобы разрушить храм, завершить начатое, истребить поток нескончаемых героев из печи Скайуокера. С новыми, пусть и красными теперь, мечами. Так будет лучше для всех. А за ней ты так и не вернулся, хотя обещал.
Соло взял новое имя. Все взяли, связав себя единой приставкой. Чтобы разорвать связь с прошлым, устремив взгляды и желания лишь в будущее, когда в галактике настанет, наконец, настоящий порядок. Глупо уповать на свет, баланс и прочие глупости, когда каждый день умирают миллионы. От жажды, голода, холода, торговли живыми существами и оружием. Как будто идиотские законы, что пыталась продвигать его мать (пока её не отстранили) кому-то помогают. Есть только одна сила, и она не витает в воздухе, помогая юным и чувствительным юношам и девушкам перемещать камни с места на место. И имя этой силе - страх. Страх умереть раньше, чем диктует жизненный план и глупые, никому не нужные установки вроде жажды наживы и мечт о хорошей жизни. Всего лишь банальное желание сохранить собственную шкуру, сберечь вывернутый наизнанку костяк личности, попытка найти что-то потеплее и получше. И все, кто видят в этом зло, должны быть уничтожены. Допустимые потери, как любил повторять Хакс. Всего лишь числа в статистике, о которой забудут со временем. Без порядка есть лишь хаос и мелкие дрязги мелких существ, которые сметают под своими эгоистичными желаниями всё живое.
Осталось лишь в это поверить до конца.
6. Лояльность и убеждения
за ПО и двор стреляю в упор
Лоялен Первому Ордену
7. Цели в игре
крушить корабль, выносить всем мозги, сдаваться в плен и забирать в плен, играться в политоту, пытать-убивать-насиловать

8. Способ связи
https://vk.com/maitrecarrefour
9. Пробный пост
Томас пристально наблюдает за спящим англичанином, пытаясь понять, почему именно это нелепое ушастое создание в смешных очках отправили спасать задницу целой страны. Шпион, надо же. У него острый нос с резными ноздрями и смешным, мягким кончиком, тонкие губы, высокие скулы, нескладное, долговязое тело. Типичный студент исторического или литературного института, ему не хватает старого, потрепанного отцовского пальто и свежей розы в руке - можно бежать к Тауэру и дарить такой же хрупкой, молодой девушке с мерцающими от слез умиления глазами.
Ленц осторожно снимает с него очки и кладет рядом с лицом. Так Дент становится ещё более смешным, будто сошел с карикатурных изображений немецких художников. Оберфюрер осторожно щелкает по носу и Артур вскакивает, пытаясь найти оружие.
- Король Артур, вы хотите отразить нападение немецкой армии? - Томас смеется, неторопливо поднимаясь, - Нам пора двигаться, пока ты спал, всё снова замело снегом. Я не мастак стоить вигвамы, ты знаешь?
***
Они идут сутки. Не переговариваясь, не пытаясь свернуть, просто тупо идут на север где, как ожидалось, должна быть база. Томас бы с радостью сдал Дента немцам, но имеет ли он теперь на это моральное право? Выходят на совершенно незнакомую равнину, Томас от досады пинает дерево так, что хромает ещё несколько часов. Если подняться на возвышенность и посмотреть оттуда, то... До неё ещё неделя пути, идиот. Лихорадка возвращается совсем некстати.
***
Он уже привык к Артуру и его постоянному присутствию. Жизнь в Берлине и война кажутся сном, шнапс, терпкие сигареты, фрау в черных приталенных платьях с роскошными украшениями и волной волос, спадающей на лицо. Есть только холод, белки и жар костра в миллиметрах от лица, хреновое убежище из веток. Немец был уверен, что выберется, обязательно. Выхода нет, придется идти дальше. Спать по четыре часа и идти вперед, до возвышенности, в поисках обратного пути и какого-никакого спасения. К концу второй недели белки уже не кажутся такими гадкими, как в первые несколько дней.
***
Томас много молчит, часто вспоминая уроки выживания от Эриха. Из какой книги он их вычитал, а, может, и придумал - доселе неизвестно, но пригождались они исправно. Немец помнит, как ночью они шли в бой, а днем дурачились в лагере с Гансом, разыгрывая, кто на этот раз полезет в офицерский бордель. Гуттенбер постоянно поддавался, а потом неделями пропадал на гауптвахте. Он рассказывал о какой-то великовозрастной фрау, что умеет ТАКОЕ, и якобы ради этого можно две недели простоять без движения. Томас относился к его заявлениям с крайним скепсисом и больше потешался над Эрихом и его паническим бегством от каждой встречной мадам. На съездах партии Гуттенберг и Бодмер частенько секретничали, а Ганс после этих разговоров становился бледнее обычного. Он как-то рассказал Томасу страшную тайну, от которой Ленц стал ещё больше смеяться над их новым странным знакомым - Эрих, оказывается, девушек совсем не любит. Надо было бы его сдать, но Ганс умудрялся выменивать у сослуживца все талоны в бордель, кто упустит такой шанс?
Самым смешным, естественно, было насильно тащить этого придурка к прелестным фрау. Он краснел, бледнел и позорно капитулировал, начиная прикладываться к бутылке вдвое больше обычного.
Сейчас это кажется больной фантазией воспаленного разума, которому хочется общаться и говорить.
***
Томас заставляет себя идти, сжав зубы. Снег хрустит, промокшие ноги утопают в нем, как пальцы в муке, быстрее, выше, ещё немного. Рука хватается за ветку и Ленц подтягивается, разворачиваясь и широко улыбаясь. Они добрались. Оберфюрер постоянно наблюдал эту небольшую гору из своего окна, логично, что сейчас он сможет увидеть Аненербе и, наконец, избавиться он надоедливого груза. Он всматривается пристально, пытаясь рассмотреть крыши, но куда там. Белые крыши на белом снегу? Самая секретная база рейха, так что тебе сказал, идиот, что ты сможешь увидеть её с горы, если ни один разведчик ещё не смог сбросить на неё пару бомб с воздуха? От досады Ленц почти рычит, растирая снегом глаза и начиная метаться, как раненый зверь. Ничего. Белоснежный лес, равнина, которую они прошли неделю назад и пара полян совсем рядом.
- Ты понимаешь, что это конец, Дент? - паника захлестывает с головой. Артур щурится на солнце, но разве очкарик в состоянии рассмотреть то, что немец не смог разглядеть с идеальным зрением? - Мы сгнием в этом лесу и на этот раз волки доедят наши останки, а может быть, раздерут наживую. Как тебе такая перспектива? Я был бы рад даже сдаться в плен англичанам, лишь бы подохнуть за свою страну, а не за свой желудок, но ты, кажется, совсем не ориентируешься даже в своей комнате, не то, что здесь.
Томас валится в снег и смотрит в ледяное небо, выцветшее, будто в него пролили белизну.
- Теоретически я могу просто замерзнуть, не придется даже двигаться. А если разденусь - то муки будут длиться меньше, тебе ли не знать? Мне сказали, что ты руководил опытами с холодом и выгонял облитых ледяной водой жидов на мороз. На финальных я даже присутствовал, это забавно. Ты отморозил цыганке руки, а потом опустил их в кипящее масло - кожа вместе с мясом слезали лоскутами, она орала, а ты аж подпрыгивал от радости. Почему ты не убил меня, добрый доктор? - Ленц смотрит в осунувшееся лицо Артура и улыбается. - Ну же, давай, я даже сопротивляться не буду. Можешь задушить меня или забить до смерти, никакого сопротивления. Если ты этого не сделаешь, я выберусь из леса и сдам твою тощую задницу Геббельсу лично, а то он, видишь ли считает, что у меня особый талант к поиску шпионов, потому и послал меня в эту глушь. Сейчас тут только ты и я, так давай, придай меня трибуналу. Я почти прошу, - Томас издевается. Он знает, что Дент этого не сделает. Все эти спасители от узурпаторов и злобных захватчиков не понимают одно: если они дадут слабину, унтерменши поглотят их страны своей численностью, будут сношаться, подобно животным, будут иметь их жён и дочерей, убивать сыновей. Но всё равно продолжают сражаться за права тех, кому их не дало мироздание.
- Мне, кстати, всегда было интересно, почему ты на стороне хороших. И как вообще определяется сторона хороших и стороны плохих. Рейх истребляет детокс человеческой расы, вы же утверждаете, что это плохо и неправильно. Мы все равны? Думаешь? Ты не прав, маленький глупый подданный своего глупого короля. Ты веришь в бога, Дент? - Томас поднимается на локтях, стряхивая с шеи прилипший снег. Артур застыл, его лицо больше походит на посмертную маску, запавшие глаза, губы, по цвету слившиеся с кожей, - Говорят, что Бог все видит и воздаст каждому за грехи его. Как думаешь, почему в таком случае твой народ гибнет, евреи и цыгане умирают в лагерях, а русские захвачены в плен в собственных городах невыносимым холодом? Это Его желание, которое исполняет немецкий народ. Холокост лишь доказывает правоту. Как когда-то Ирод уничтожал младенцев, мы уничтожаем жидов за их же грехи. Мы длань господа, которая милосердно позволяет им закончить свой путь на земле, никому больше не навредив. С твоей подачи сколько человек умерло в подвале? Сто? Или больше? Ты исполняешь то же, что и я, так почему ты бежишь от самого себя? Тебе так страшно признать, что ты такое же чудовище, как и злобные фрицы? - Артур открывает рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не произносит. Томас отряхивается, снова оглядываясь.
- Пошли. Я нашел, где мы можем переждать холод.
***
Домик у подножья совсем крохотный, его определенно специально прятали здесь, чтобы с воздуха было не найти. Томас увидел его случайно, когда взгляд скользнул чуть ниже планируемой траектории. Они добираются буквально за пару часов, Дент все это время играет в рыбу, то открывая, то закрывая рот. Ленц наваливается на дверь и вваливается внутрь.
- Ты определенно бежал не в ту сторону, - Ленц подцепляет капитанские погоны пальцем, покрутив в руках, - Они ждали тебя здесь примерно... Неделю. А потом ушли. Может нам повезет и они вернутся, но я не уверен, - Ленц снимает перчатку и ногтем соскребает с миниатюрной короны кровь, - Одного из них ранили, капитана, кажется.
Немец поднимается, начиная открывать шкафы и осматривать пол.
- Собирались в спешке, это видно по тем окровавленным тряпкам. Надо же, даже офицеры не в состоянии постоять за себя в лесу, я почти приятно удивлен. А это у нас что? - в одном из шкафчиков обнаруживается мешок с продовольствием, и Томас вскрикивает, как ребенок, которому маман подарила новую игрушку, - Сегодня определенно наш день.
Рука почти зажила, но периодами давала знать о себе ноющей болью. Все запасы медикаментов англичанин извел, кто его только просил об этом. Томас разбирает мешок: крупы, картофель, даже макароны есть. От эрл грея он начинает истерически смеяться.
***
Они поменялись местами. Немец много говорит, Артур же молчит, молча закидывая крупу в небольшой котелок. Томас за три часа растопил печь в доме, попутно шутя, что может разжечь её тощим английским занудой. Дент на шутки не реагировал, только периодически кивал, бегая на улицу то ли справить нужду, то ли пытаясь поймать сигнал, скача по лесу с рацией. В любом случае, его старания успехом не увенчались: возвращался всегда грустный и очень тщательно жевал овсянку, запивая чаем.
- Мне интересно, англичане везде эрл грей носят? Это типа талисман от фрицев или народное средство лечения всех болезней? Как думаешь, если бы ты приложил к моей руке тогда пару листов, я бы чудесно излечился к следующему утру?
Дент смотрит без намека на улыбку, долго, очень злобно.
- Да ладно тебе, прекрати. Это же смешная шутка. Разве нет? - Томас аккуратно кладет шинель на стол, оставаясь в форме. Сначала снимает погоны, потом железный крест, расстегивает верхние пуговицы. Мыло обнаружилось под небольшой кроватью, поэтому теоретически можно попробовать привести в божеский вид хотя бы нижнее белье.
- Чего ты так смотришь, будто я разделся до портянок? - Дент смешно краснеет. Сначала уши, потом шея, а лицо в самом конце, - О мой английский принц, не хочешь ли ты придаться бурной стирке своих подштанников? Что, нет? Надо, чтобы колом стояли? Хоть эрл греем оботрись, оба смердим, аки свиньи.
***
Ночью Томасу совсем неспокойно. Домик крохотный, буквально два на два метра, кровать ещё меньше. Кажется, её делали специально для карликов или подобных им уродцев, поэтому он милостиво разрешает Артуру спать на ней в одиночестве, сам же стелет себе шинель на полу.
- Принцесса может спать в своих покоях, не беспокойтесь, ваше высочество, я буду беречь ваш сон.
Артур возмущенно отворачивается к стене, а Ленц принимается зашивать дырку на форме. Криво, конечно, зато не режет глаз. От непривычной сытости и усталости глаза быстро закрываются и он валится прямо на пол, не заботясь об удобстве.
Кажется, ему удалось поспать часов семь, потому что небо на горизонте медленно окрашивается в грязный голубой цвет. Англичанин спит, укрывшись шкурами каких-то зверей, а Ленц растирает руки. Дрова давно перегорели, в домик пробрался холод, крепко обнимая Томаса своими стеклянными лапами.
- Доброе утро, оберфюрер, какой завтрак вам подать, оберфюрер, - он бормочет себе под нос, закидывая в черный рот печки дрова и бормоча под нос ругательства. В одной форме холодно катастрофически, поэтому, недолго думая, он нагло лезет под шкуры, больно толкнув Артура. Тело трясет.
- Спать на полу было не самой хорошей идеей, - изо рта вырывается облачко пара, Дент разворачивается, сонно поправляя очки. Томас замирает, как загипнотизированный: они оба выспались и поели, его рука зажила, а Артур, скорее всего, отдохнул настолько, что готов продолжать. Томас смотрит ему в глаза и не двигается, перестав дышать. Сейчас можно убить его, дождаться весны и вернуться спокойно, не спеша, предоставив доказательства смерти шпиона и предателя. Кажется, Дента терзают те же мысли и они одновременно отшатываются друг от друга, оберфюрер чуть не падает с кровати. Сейчас неправильность лица не вызывает неприязни или смеха, он привык к тому, что англичанин будит его, привык есть похлебки из мелких грызунов, иногда вставлять комментарии о жизни в Англии. Томас ложится обратно осторожно, стараясь не делать резких движений и не отрывая немигающего взгляда.
- Нет, - Артур от звука чужого голоса снова замирает, держа дрожащую руку на весу. Блондин перехватывает ладонь и сжимает, - Нет. Я тоже об этом думаю, но нет. Не сейчас.

Отредактировано Kylo Ren (11-01-2018 15:30:51)