- Что-то случилось. Мы эвакуировались с прошлой базы потому, что ее обнаружили, на новой ничего не работает, силы Первого Ордена наступают, итог войны кажется почти предрешенным, и не в нашу сторону, Альдераан уже третий день во втором доме, что, учитывая, что Альдераана уже много лет как не существует, весьма дурной знак, а мы набираем в ряды Сопротивления черных археологов без военного опыта.
Эмилин окинула взглядом Мэй Ло, приобретением которой была довольна Лея, и решила, что та, как всегда, права. Чутье на людей у нее всегда было отменное и подводило редко. У Мэй Ло не хватало немного пальцев, зато все остальное в ней было в порядке. Она рвалась в Сопротивление, хотя никакой выгоды это дело не сулило. То, что можно было о ней узнать, говорило в ее пользу, то, чего узнать было нельзя, интриговало. Вдобавок, Эмилин просто была рада каждый раз, когда у них появлялся кто-то, чуть меньше связанный с войной, чем все вокруг. Взгляды у таких людей, как и моральные принципы, были обычно шире, и дышать рядом с ними было немного свободнее.
- Если вам предложат звание - отказывайтесь, - посоветовала Эмилин и указана на кресло у стола, где лежали разложенные бумаги. - Так у вас будет больше свободы и меньше начальников. Так, если однажды случится так, что какой-нибудь вице-адмирал спросит, слышали ли вы про Сердце Биммиель и про то, что в последние дни некоторые на Куате говорят о нем, а некоторые другие на Куате молчат о нем, вы сможете отвечать совершенно честно и не беспокоясь о том, что это как-то помешает вашим повседневным обязанностям.

Отредактировано Amilyn Holdo (09-03-2018 11:59:30)

Она говорила "контрабандисты", а не "мы" - значит, это не успело стать профессией и вряд ли было призванием. Это Эмилин нравилось. Интерес в голосе Мэй Ло звучал как интерес, а не как попытка понравиться или набить поскорее очков в Сопротивлении. Этой ей нравилось еще сильнее.
- Говорят немногие, но тех, кто говорит, стоит слушать, - прервав наблюдение за женщиной, сказала Эмилин. - И мне нравится ход ваших мыслей. Идемте?
Напоследок она окинула взглядом стол, решила, что на виду нет ничего такого, что, пропав, привело бы к проблемам, а не к интересным приключениям, и встала первой.
Возможно, им стоило бы замаскироваться. Но Эмилин полагала, что Мэй, пусть даже и не идентифицирует себя как контрабандистка, но все равно может быть знакома людям своего круга настолько, что маскироваться от них бессмысленно же. О самой же Эмилин обычно запоминали волосы. Ее хорошо знали в стенах Сената, но здесь был далеко не Сенат. Даже в Сопротивлении, где вице-адмирала Холдо успели узнать по имени, в лицо ее знали только те, кому надо.
Потому под небо Куата Эмилин вышла как была. На Куате светило солнце, улицу перечеркивала тень от верфи, висящей в небе и державшей планету не то в кольце обороны, не то в тисках окружения. Тут уж как посмотреть.
- Тут есть одна милая чайная, - сказала она на ходу, не останавливаясь и не оборачиваясь - манеру говорить, договариваться, плести интриги и вообще делать что угодно на ходу, между прочим, воспитала в ней политика, и привычка эта, вероятно, была неискоренимой, - я когда-то в ней купила два шагохода и ударный крейсер. Хорошее, тихое место. Там мы найдем если не сердце, то тех, кто о нем знает - или тех, кто его тоже хочет.

Какая эта Мэй была замечательно. Милое светлое дитя - надеялась получить у политика прямой ответ о том, что можно играть нечестно. Эмилин поправила подол летящего за ней платья и вернула на место выбившуюся прядь.
- Есть такая религия, в которой Силу внутри людей называют душой, и верят, что с ней можно совершать какие-то манипуляции. Портить, хранить - и продавать, конечно же. Все, с чем можно совершать манипуляции, можно и продавать. Можно бы ожидать, что душа в культурах, где распространена эта религия - основа экономики, но это правда только отчасти. И вот там рассказывают такую историю... нас двое, спасибо, я сама найду нам место.
Чайная после светлого дня била в глаза полутьмой и давила легкие тяжелыми запахами чая, табака, масел и благовоний. Материализовавшийся из этих запахов в антропоморфную фигуру служащий исчез, напуганный и успокоенный уверенным видом Эмилин и тем, как она просто продолжала говорить о своем, и она повела их внутрь, все глубже и глубже, за комнаты, где просто пили чай, за те, где изменяли супругам, за те, где продавали тайны, за те, где играли в сабакк. И все это время она продолжала говорить.
- Однажды к одному человеку обратилось воплощение Темной стороны и предложило ему свою помощь во всем, в чем только понадобится - в обмен на его душу. Он согласился и вдруг обрел свободу от страха и социальных норм. Дальше история моет быть какой угодно - ее и рассказывают какой угодно, но заканчивается она всегда одинаково: тем, как несколько лет спустя этот человек стоит в ожидании казни и впервые взывает к воплощению Темной стороны. Теперь ему нужна помощь - в обмен на душу, как и договаривались. Время вдруг замирает, и воплощение Темной стороны действительно является ему. И вдруг оно говорит: "Нет".
Эмилин остановилась там, где разговоров почти не было слышно. Тут ей и нравилось больше всего. Настолько, что в ее историю пора было добавить немного важного.
- Похититель сердца Биммиель вдруг пугается. "Как так?" - говорит он. - "Ведь мы договаривались. Ты помогаешь - а я отдаю свою душу". А воплощение Темной стороны улыбается ему прежде, чем снова запустить время, и говорит: "Все дело в том, что душа твоя и так будет моей". Человек погибает, история учит тому, как стоит думать прежде, чем отбрасывать социальные нормы. Но это только если рассматривать ее с точки зрения человека. Если же поставить себя на место воплощения Темной сущности, то это история о том, как играть честно - не всегда лучший план. Иногда достаточно просто подождать или поискать еще вариантов - и все устроится само собой лучшим образом.
Например, теперь их внимательно слушали люди сразу за тремя столиками. И Эмилин полагала, что это вовсе не благодаря ее любви к малоизвестным историям и необычным их трактовкам.

Иногда полезно прислушиваться к своим же историям. Эмилин вот, например, после своей просто ждет. Мэй тем временем отлично реагирует - не вопросами, а фразой, которая наверняка услышится и понравится всем нужным им людям, клюнувшим на сердце Биммиель из истории о душе.
В ответ Эмилин только пожимает плечами - мол, ничего не поделаешь. Потом рядом с ними материализуется неизвестный науке алкоголь - что-то среднее между ковакианским ромом и цираки, как она решает в основном из-за того, что запах у него отвратительный, но интригующий. Какое-то время она посвящает тому, чтобы определиться - наливает себе немного, покачивает, смотрит на то, как меняется цвет на свету. Наконец, пригубив, Эмилин решает, что это корва и мысленно хвалит Мэй за то, что та не стала пить. Никто в здравом уме не будет пить корву.
С другой сторон, никто в здравом уме не будет менять карьеру политика на вице-адмиральскую должность и корабль. Но вот она здесь, за одним столиком со специалисткой в деле черной археологии и доставании никому неизвестных артефактов, и к ним подсаживаются двое смутного вида личностей.
Смутного вида личностей она тоже решает условно считать цираки. Отвратительны, но глаз не отведешь. Один огромный, рыжий, что сразу идет ему в плюс - Эмилин всегда нравятся люди, о веселости волос которых позаботилась сама природа - правый черный глаз смотрит весело, а от левого, зеленого она сразу ничего хорошего не ждет. Второй пугающе тощий, с чуть нервным пальцами, из-за которых он похож на паука. Он - или она. Насчет этого Эмилин точно не уверена.
- Не пейте, - говорит первый голосом неожиданно высоким, недоломавшимся когда-то. Голос дрожит так, будто какой-то невидимый канатоходец из последних сил балансирует на натянутых голосовых связках, и каждый раз каким-то чудом удерживается на них, и продолжает свой опасный путь. - От этого люди умирают.
Следующая реплика должна бы отойти второму, Эмилин с нетерпением ждет, успев поспорить сама с собой о том, он второй или она.
- Как и от сердца, - говорит вместо этого первый. - Только вчера пропали трое хороших людей, а все потому, что они слишком неосторожно говорили и не знали, чего хотят. А вы - вы знаете, чего хотите?

- Но знаете ли вы, где?! - слишком громко вступает второй, почти немедленно переходя на ультразвук.
Все же второй, а не вторая, решает Эмилин. У женщин такие высокие голоса редко когда слышатся такими неуместными.
- Само собой.
Она смотрит на Мэй Ло с одобрением. Про сердце Биммиель точно не знает ни одна из них, и то, как уверенно она держится, как ни на минуту нельзя заподозрить ее в том, что у нее нет на артефакт далеко идущих планов, восхищает.
Эмилин еще раз смотрит в стакан, давай их собеседникам время осмыслить ответ, и обнаруживает, что там что-то мутно оседает, вступив, очевидно, в какую-то внезапную химическую реакцию. Она переливает свою порцию в стакан Мэй Ло и переворачивает свой вверх дном, давая осадку стечь по бортикам и рассказать им что-то интересно.
- То есть, вы будете на аукционе, и вас туда пустят?  - это снова первый.
Эмилин чуть ли не подмигивает Мэй Ло. Ей нравится, куда это все идет.
- Вы про тот аукцион, который в... - она делает многозначительную паузу, будто не уверена, что все присутствующие знают про это важное место.
- В доке сорок девять и шесть восьмых, - это второй.
- Через час, - это первый, старающийся не показаться недостаточно осведомленным.
Эмилин смотрит в стакан и четко понимает одно: эти двое точно не стали бы присылать им алкоголь, который не надо пить. Но кто тогда это был? Разводы на бортиках туманны, как будущее. Она осторожно осматривается вокруг и вдруг обнаруживает, что настоящее тоже какое-то слишком туманное: по полу чайной ползет дым, жадно цепляясь за ножки столов и края скатертей.
- Нам пора, - говорит она Мэй Ло, мигом потеряв интерес к их собеседникам. - У меня плохое пред...
Взрыв и выстрелы где-то в чайной и то, как они приближаются, превращает предчувствие в реальность быстрее, чем ей того хотелось бы. Дыма становится больше. Эмилин закрывает лицо рукавом и оглядывается, указывает Мэй Ло на окно, достает бластер на случай, если то заперто.
Им нужно выбираться отсюда - через час им нужно быть в загадочном доке.

Во всем, что происходит, однозначно хорошо одно - за думом, суетой и посетителями чайной, спешно стремящимися статься бывшими посетителями чайной, на них совершенно не обращают внимания. Может, их даже и не видели.
В любом случае, даже если и так, у них етсь время, есть место, нет двух слишком болтливых новых знакомых, у которых есть информация, но нет никакого представления о мире вокруг и о том, с какого рода людьми лучше не откровенничать. Это больше, чем было прежде. Как попаст на аукцион, можно придумать и позже, по пути. А добраться...
А Мэй Ло уже знает, как добраться.
Замечательное приобретение эта женщина. Приятно, что в этом мире кому попало фаланги не отрезают - по ним всегда можно узнать интересных людей
- Сопротивление не угоняет спидеры. оно одалживает их, чтобы с их помощью сделать галактику немного более пристойным местом.
Эмилин скашивает глаза в сторону, в другую, прячет бластер. Расправляет рукав. Они не выбрались из чайной, где прогремел взрыв, через окно и не угоняют спидер. Они спокойно проходили мимо и как раз собираются уезжать на своем собственном транспорте.
- Расскажите мне в дороге про подобные аукционы, - просит она. - Пока нас снова кто-то не прервал.

Отредактировано Amilyn Holdo (02-09-2018 21:40:09)

Мэй быстро запускает спидер, быстро увозит их, быстро объясняет, быстро составляет что-то, похожее на план. Она нравится Эмилин все больше, но совсем-совсем она готова покориться харизме, скорости и деловой хватке их новейшего приобретения только когда у них будет Сердце.
Уже совсем скоро, судя по всему. Им всего лишь нужно попасть на аукцион, заплатить за вход и чтобы никому больше артефакт не был нужен так же сильно, как им. А это всего лишь три вещи - и говорить не о чем, сущая ерунда.
- Хорошие связи и уверенный вид - тоже оружие. А они всегда при нас.
Место, где проводят аукцион, выглядит неприметным, но, как догадывается Эмилин, это только снаружи. Слишком уж интересных людей засасывает неаккуратный старый вход. Они идут следом за ними. Эмилин идет той походкой, которым она входила на все комитеты, в которых не числилась, когда ей было нужно, чтобы они на время бросили заниматься ерундой и приняли то решение, которое было нужно ей, ну и за компанию полезно Республике. С тем выражением лица, с которым договаривалась во время юужань-вонгской с людьми из Осколка Империи - спокойным, на котором совершенно не читалось, что, скорее всего, разница между борьбой поодиночке и совместной только в том, когда именно они все погибнут; при втором варианте это случилось бы на несколько дней позже.
Нужные решения всегда бывали приняты. Войну, как ни странно, они выиграли. На входе в аукцион у нее тоже ничего не спрашивают, кроме взноса за участие. Эмилин держит Мэй чуть выше кисти правой руки, чтобы та никуда не делась, расплачивается, старательно не переводя в уме эту сумму в крестокрылы - получается две трети стандартной модели, между прочим - и так они обе оказываются внутри.
Внутри люди обступают симметрично расставленные за стеклом лоты, прицениваясь и присматриваясь. Эмилин кивает в сторону, где больше всего людей. На Сердце, похоже, претендуют все.

Эмилин нравится, как меняется Мэй Ло. Ей нравится и как та молниеносно адаптируется к новым обстоятельствам. Но, попав в свою стихию, она становится кем-то вообще иным, и эта иная Мэй Ло великолепна.
Эмилин старается не перебивать ее, только кивает, давая понять, что понимает и про конкурентов, и про поддельные лоты. Непонятно только, если на аукцион принимают одну очевидную подделку - то ведь и сердце может быть фальшивкой?
Об этом она не спрашивает. Что-то в этом месте привлекло слишком большое количество людей - кто-то из них наверняка почуял бы подвох. Вместо лишних вопросов Эмилин рассматривает псевдоальдераанский лот.
- У меня было когда-то прекрасное полотно с Альдераана. Пережило свою планету, чтобы быть уничтоженным вместе с Корусантом. Бывает и так, - чуть грустно улыбается она.
В конце концов, она отделалась малой кровью. Полотно - совсем крошечная потеря. Но это была еще одна ниточка, тянувшаяся из прошлого. И не было никаких причин ей обрываться.
Она следит за людьми, которых Мэй Ло назвала конкурентами. Ее картина погибла, а эти спаслись и теперь претендуют на нужную ей вещь. Ну да, конечно. А потом Эмилин перестанет красить волосы и разобьет на склоне гаталентского холма чайную плантацию.
Снова входя в свой боевой настрой, она тихо уточняет тем своим тоном, которым предлагала обычно рискованные реформы и законы:
- Вы сейчас предполагаете, что может быть похищение, или предлагаете на коленке его организовать?