Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Незавершенные эпизоды » Архив » [24.IV.34 ABY] Эвакуируй это
Kaydel Ko Connix, Amilyn Holdo |
Время: 24.IV.34
Место: Ди'Куар, "Нинка", Крайт
Описание: Сопротивление переезжает, и после расселения сотрудников штаба по фен-шую и кораблям на "Нинке" появляется новый человек. На короткое, на яркое время Кайдел оказывается здесь, в волшебном мире черных бомб, кобальтовой эскадрильи, сиреневых волос и белого гиперпространства.
- Конникс - "Нинка", выкрикивала капитан и это то, что Кайдел запомнила, а дальше побежала. Времени было в обрез. Если честно сказать, времени вообще скорее не было, когда пришел сигнал к эвакуации. Это была её смена. И через её наушники тоже перевели код в звук. И стало страшно. Ненадолго. Совсем немножечко. Это же война. Кайдел в Сопротивлении, а недавно исчезла система Хосниан. Больше не должно быть страшно - всё страшное уже случилось.
Кайдел бросилась, когда ее сменили, за рюкзаком с вещами и дальше в распоряжение капитана.
Времени попрощаться с базой посреди зеленых джунглей не было.
Кто-то забыл гитару в отсеке. А лейтенант ее не забрала, уже здесь - на чужом корабле, девушка поежилась и оглянулась назад - белая перегородка уже совершенно другого отсека, но никак не то покинутое место, которого, считай, больше нет.
Сбросить рюкзак с вещами где скажут и идти на мостик. Пусть их, пасынков и падчериц этой бедной-бедной далекой-далекой галактики присмотрят чужие ястребиные ли, горличьи очи, пусть их пристроят цепкие руки, но толпа взбудораженных солдат и молодых людей без дела сидеть не будет. Не такие они - недобитки сопротивленческие. И тем можно гордиться. Кайдел обязательно будет гордиться, потом, когда, после назначений и распределений дежурств, успеет забежать в гальюн и разреветься над унитазом.
А потом будет всё в норме. И панели связи на этом корабле куда лучше, чем были на базе, но, всё равно, неуютно и зябко.
Девушка, украдкой, косится на высокую даму, которая совсем не галактическая принцесса, спасенная из лап какого-то штормового ызарга, а вполне себе вице-адмирал... в платье.
Кайдел косится на леди Холдо и плакать ей уже не хочется вот совсем.
Не сказать, что это совсем неожиданно: базы всегда находят, рано или поздно. Они обговаривали и планировали эвакуацию десятки раз, а потому все это почти рутинно. Они знают, что бросят, а что возьмут с собой, список кораблей и приписанных к нем наземных людей такой длинный, что Эмилин читает его только до середины, зная, что и дальше все так же четко и ровно, как в начале.
Ее "Нинка" перевозит свои эскадрильи, свои бомбы, немного механиков и только одного нового человека. В маневренности и скорости бомбардировочные крейсеры уступают другим, потому важных людей на нем нет, но он отправляется одним из первых - так безопаснее для всех. Ко всему, Эмилин предстоит помогать с обустройством новой базы. Новой старой базы. Новой очень старой базы - настолько старой, что им сейчас пригодился бы археолог, чтобы выкопать базу из-под толстого слоя пыли.
Но археолога у них нет. Есть лейтенант Конникс и ее очаровательные пучки волос. И пучки, и лейтенант выглядят каким-то потерянными, но пока они не нырнут в гиперпространство, оставляя Ди'Куар позади, это не имело особого значения - у Эмилин есть и более важные дела.
Только убедившись, что все идет по плану, она оставляет свой пост. За окном все белое, как гаталентцы, собравшиеся вместе. Эмилин отворачивается от этого унылого пейзажа, который ведет их к безопасности, и решает, что пришло время ей побыть заботливым командиром. Впереди перелет и много работы, и все это будет немного более простым, если на корабле не будет расстроенного переездом человека.
Осторожно, чтобы не забрызгать случайно подол платья, Эмилин поднимает стоящую в углу баночку желтой, как солнце, краски.
- Если вдруг увидите бум-жука, лейтенант, - говорит он, ставя краску рядом с Кайдел Ко, - и на нем не будет никакой отметки, оставьте на нем желтую точку. Те, которых впервые заметили на мостике, желтые, у механиков - красные, рядом с бомбами - синие, в жилых отсеках - зеленые. Мы так высчитываем, откуда они берутся. Загадка была почти раскрыта, но Первый Орден снова все испортил - теперь не до этого. И как им это удается?
Гиперпространство забирает в себя корабли с мерным рокотом по обшивке махин, что еще не скоро увидят небо над Ди-Куаром. Сопротивление бежит или, патриотичнее сказать, спешно меняет дислокацию главных сил, только как ни говори - паршиво. Можно уничтожить огромную-преогромную дрянь, уничтожающую целые системы планет, а на следующие сутки получить себе смерть, глядящую сквозь переборки.
Но к этому Кайдел должна была готовиться - в академии. Только как-то оно всё совершенно не так ощущается, когда ты уже в истории, по самую маковку и пучки волос. И не булькуть, не выдохнуть, не вздохнуть.
"Ну и ладно" - тянет, перебивая всякий внутренний ор, какое-то подобие оптимизма и лейтенант Конникс держится в рамках уставом заведенных порядков.
А потом, будто из ниоткуда, перед глазами возникает леди в лазорево-лиловом наряде и...
Банка кричаще-жёлтой, как молодое солнце, краски и бум-жуки?
Кайдел моргает и забирает баночку автоматически - допускать тонкие, похожие на лапки хищной птицы, кисти рук адмирала Холдо к угрозе быть обляпанными краской, как-то не хочется.
- Будет сделано, адмирал Холдо, мэм. - У связистки всё в порядке с субординацией...
- А что потом делать с помеченными бум-жуками, мэм? - Ну, почти.
- Вице, - привычно поправляет Эмилин.
Ее тут часто зовут адмиралом, но она знала, какое звание хочет, его получила и так легко отказываться от него не собиралась. Звания и положение чуть ниже всегда давали чуть больше свободы, а она любила делать то, что хочет, как хочет и когда хочет. Даже если речь идет всего лишь о том, чтобы во время эвакуации давать инструкции по покраске жуков.
- Можете дать им имена, если хотите. Можете нет. Мы это делаем просто ради статистики: жуков какого-то цвета будет больше всего, и там мы и найдем то волшебное место, где они самозарождаются. Можно будет его уничтожить. Или подписать - я еще не уверена.
Лейтенант Конникс с краской и бегством в голове выглядела молодой, трогательной и готовой на подвиг даже в малом. И как Лея, интересно, делала из тех, кто приходит в Сопротивление, таких замечательных людей? Связистка, доставшаяся им, была наверняка замечательной, но это не очень хорошо просматривалось сквозь ее общий нервный вид и покачивающуюся в руках не то от гиперспространства, не то от тревоги, краску.
- Вас что-то тревожит, лейтенант?
- Простите. - Краснеть при вице-адмиралах еще не приходилось. Тревожная мысль о том, что, должно быть, вице-адмирал Холдо подумала, что лейтенант Конникс сказала так, потому что пытается подмазаться, неприятно царапает в мержеребье. Кайдел не может себя ничем оправдать "не нарочно" - в армии не оправдание. Тем более - на борту космического крейсера.
Но, все же, в глазах девушки непонимание.
- На Хосниан жуков травили. Когда-то. Потом жуки остались, наверное, только на подземных и нижних уровнях наших высоток. Я не уверенна, а теперь не проверить. - От системы Хосниан и от базы, которую спешно покинуло Сопротивление, осталась только космическая пыль, которой позже стать звездами. Много позже - все, кто бегут сейчас, этого уже не увидят.
Вопрос ко времени, но такой неудобный, что девушка мнется с ноги на ногу.
- Так точно, Вице-адмирал Холдо, это мой первый звездный крейсер. Я юы хотела пройти к панелям связи и все посмотреть. так я быстрее привыкну, что мы в космосе, мэм. - Банка желтой краски сейчас вообще ни к чему, но есть эта банка желтой краски и маленький страх, что ничего серьезнее банки жёлтой краски Кайдел и не собираются доверять. А она связист! И немного, совсем капельку, лётчик.
В аргументах появился Хосниан, и ему Эмилин не возражает. Конечно, веселее находить цветных жуков, чем мертвые тельца жуков. Но только на Хосниан и телец не осталось.
- Что же вы не сказали, лейтенант, - она снова забирает краску и ставит ее сбоку. - Первый звездный крейсер - это очень важно. Так же важно, как первая сигарета или первый бал. Может, даже важнее. Тут можно спорить.
Панели связи на "Нинке" выглядят почти новыми. С офицерами связи им не везло - их часто перебрасывали на другие космолеты, а потому на панелях не отражались ничьи привычки, ничья история. Нет ни пролитого где-то случайно кава, ни западающих от частого нажатия кнопок, ни нужных в первую очередь позывных, которые использовались бы чаще других. Офицеры приходят и отправляются дальше.
Лейтенант Конник тоже не задержится. Но, судя по тому, что Эмилин знала о новой базе, на Крайте застрянут все они.
- Панель, - комментирует она. - Не привыкайте к ней сильно, вы тут ненадолго. Как и все мы, потому что...
Она почти сбивается в привычное рассуждение о том, как коротка жизнь человеческая, и как все они - только гости, которые вышли из Силы, и туда и вернутся, но вместо этого, увидев что-то на экране, хмурится
- Вы посмотрите на это, - Эмилин качает головой. - Мы уже пересекли ту точку, за которой коренным образом меняется принцип астрологических расчетов, а все еще не скорректировали курс. Флоррум уже в третьем доме, а мы летим так, будто его там нет. И все бы ничего, - объясняет она, решив, что лейтенанту неоткуда знать об ее неортодоксальных принципах прокладывания курса, - но только за пять минут до завершения прыжка в третьем доме будем мы. А вдвоем с Флоррумом нам там делать нечего. Нужно пересчитать и отрегулировать курс. Объявите, что нас скоро немного потрясет, лейтенант.
Перемена в поведении вице-адмирала несколько ошарашивает девушку. Кайдел еще миг сжимает подушечками пальцев воздух, вместо жестяных боков банки, а потом смущенно улыбается: Эмилин Холдо ведь шутит? Но нет, кажется, дивная высокая лиловолосая женщина серьезна.
И ведет в святая святых.
Взгляд лейтенанта цепко переползает с одного блока кнопок на другой, девушка наметанно прикидывает маршрут от поляризатора до дисков защитных частот. Эти панели связи куда ближе к тем, на которых училась Конникс и от того на душе теплеет. Девушка осторожно гладит угол одной из стоек и медленно убирает руку на замечание о том, что привыкать не надо.
- Я не буду, как скажете, мэм. - Честно (нет) обещает девушка и осекается, следя за тем, как вице-адмирал становится похожей на встревоженную блеском рыбки в пруду цаплю (по крайней мере, подобная динамика движений была на развивающих показах записей фауны других планет).
И Кайдел абсолютно серьезно смотрит, куда говорит вице-адмирал. Вернее, пытается смотреть. А потом глаза девушки становятся такими же круглыми, как скрученные узелки её волос. и немного такими же выпученными. приходится взять себя в руки, потупиться и выдохнуть, поняв, что ничего не поняла.
И мучительно-долгое мгновение Кайдел переживает как же намекнуть, что она ничегошеньки не поняла и такое не то что в академии, даже на базе Сопротивления не рассказывали.
Но тут звучит сладкое и спасительное "обьявите" и мир вновь наливается понятными красными.
- Есть, мэм. - Девушка подскакивает, как на иголочках и отворачивается к панели. Тумблеры и кнопки, не затертые миллионами немного скольких касаний пальцев взволнованных связистов непривычно-холодны, но уже пляшет привычная музыка щелчков. Остается поразиться мягкости и легкости неглубокого хода кнопок, рассеянно улыбаясь и первый раз поднести местный микрофон ко рту.
- Мостик экипажу и ... - микрозаминка над определением, которое не дается в учебниках. Кто остальные на "Нинке"? Беженцы? Солдаты? Неудачники? Счастливцы?
- членам Сопротивления: предупреждение. Скорая коррекция курса, закрепить хрупкие обьекты и воспользоваться поручнями и устойчивыми поверхностями по сигналу. Повторяю, скорая коррекция курса, будьте внимательны. - Девушка поднимает глаза, не удержавшись, косится на вице-адмирала, ища если не одобрения, то согласия с тем, что всё сказано в терпимой форме. Кто знает, как тут отдают такие предупреждения. Возможно, нужно сказать что-то о пляске звезд и будущей пляске вестибулярных ощущений.
Отредактировано Kaydel Ko Connix (04-04-2018 01:18:04)
Лейтенант Конникс была, кажется, чем-то удивлена, но ни о чем спрашивать не стала, и довольно быстро стала опять выглядеть собранной. Эмилин не была до конца уверена в том, чем это вызвано, но посвящать все свое время новенькой она не могла - не когда Флоррум все еще оставался в третьем доме.
Разобраться с ним можно было быстро и самой. Хотя Эмилин и любила аргументировать свои расчеты и предложения астрологией, и питала отдельную слабость к различным нетрадиционным методам вычислений и маргинальным группам, которые ими занимались, она умела прокладывать курс и обычным, тривиальным способом. Но на этот раз она, кивнув лейтенанту, отошла и отдала перерасчет своим людям. Всем стоило отвлечься от эвакуации. Ее боялись, хотя она и прошла сравнительно успешно и быстро. Боялись так, будто передислокация была равна отступлению; будто отступление было равно поражению. Это было не так, не теперь. Страх этот наверняка тянулся еще с прошлой войны, когда уйти значило больше никогда не увидеть оставленную планету такой, как она была. Юужань-вонги меняли территории, которые забирали, и извращенные, отравленные земли даже когда их возвращали, приносили только горькие плоды.
Первый орден не портил миры. Он их уничтожал, и это свидетельствовало или о незрелости, или о безумии, или о чрезмерным амбициях - никто не уничтожает то, чем хочет править: править потом просто нечем. Или это, или их снова пытались приручать страхом, как того когда-то хотел гранд-мофф Таркин. Эмилин его помнила, он почти ей нравился. Но намного больше ей нравилось услышать о его поражении и смерти. Есть такие проекты, которые никогда не должны заканчиваться успехом.
Некоторые поддавались панике легко, некоторые хуже. Лейтенант Конникс все еще держалась. Что в ней было особенно хорошо - она понимала, что иногда информация нужна далеко не всем. "Нинку" повело, тряхнуло дважды, где-то в бомбардировщиках сейчас, должно быть, весело позвякивали бомбы. Потом снова стало тихо, спокойно. Впереди по курсу было чисто, их снова ждал Крайт.
- Чем вы занимались на Ди'Куаре, лейтенант? - спросила Эмилин, снова вырастая рядом с панелью.
Когда рядом больше не было никого - только панели связи, Кайдел почувствовала себя, на краткий миг, так, будто ничего и не случилось - никакой эвакуации. Но потом крейсер тряхнуло так, что вспомнить где и когда девушка находится, получилось бы даже упившись хаттской особенной... Это путь от планеты в полуразрушенной системе, к планете, где когда-то было что-то великое. Звучит не то, чтобы особенно обнадеживающе, но это путь, а не тупик.
И когда рядом вновь оказывается вице-адмирал, Кайдел осторожно отходит от панели на шаг, невольно держась кончиками пальцев за край - так привычнее, даже если платформа не родная, не отмеченная следами от десятков сотен прикосновений, стирающих до глянцевого блеска матовые поверхности.
- Служила на штабной линии связи, мэм. - Ответ, под ясным взором высокой женщины, кажется девушке неполным и она частит дальше: - Поддержка информационных каналов формата "планета-планета", "планета-воздух", "планета-космос", голосовое сопровождение взлетов-посадок, иногда - дежурства в рубке командования, когда старший офицерский состав был на вылетах или заданиях. - Не слишком-то славно звучит. На счету Кайдел ни одного убитого солдата Первого Ордена. Ни одного перехваченного великого секрета. Ни одного угнанного корабля. Маленькая роль в великом сопротивлении. Но ведь даже маленькие роли... они такие - со словами, негромкими, кому-то. И с людьми, которые за этими ролями стоят, живя в войне и никогда - на её острие.
Отредактировано Kaydel Ko Connix (24-04-2018 23:14:53)
Эмилин кивнула. Лейтнент не была героиней и если и переживала из-за этого, то переживания свои скрывала достаточно хорошо. В этом Сопротивлении было слишком много героев и недоставало тех, кто просто делал бы то, что должен. Даже люди на штабных должностях находили, чем похвастаться, что в себе выделить, о чем рассказать. Лейтенант Конникс об этом молчала, хотя и в формате "планета-космос", и в формате "планета-воздух", и особенно, в формате "планета-планета" всегда было много интересного.
Не все и не всегда были интересны Эмилин, она смирялась с тем, кто иногда нужно быть рядом с кем-то, кто очень много и долго говорит, только потому, что еще в юности научилась занимать это время чем-то воображаемым и необыкновенным. Больше всего она любила представлять левитирующие маффины.
Она смотрела с интересом и не изображала его - ей действительно было интересно, хотя поддержка, сопровождение и дежурства звучали не очень-то весело. А когда ей было интересно, она присматривалась к человеку, пока что-то не высматривала в чужих зрачках такое, что ей нравилось особенно сильно.
Такое лейтенанта Конникс плескалось где-то на глубине, но это не значило, что нельзя попытаться вытащить его:
- А чем хотели заниматься на самом деле?
Вряд ли такие вопросы задуют вице-адмиралы на других судах, но у Кайдел была только вице-адмирал Холдо и "Нинка", так что весь опыт ответов на такие сложные вопросы начинался и заканчивался здесь и сейчас. Вот прямо между вдоха и выдоха.
- Знаете... мне кажется, нет, я практически уверенна, что этим я и хочу заниматься. Просто если бы услышав сообщение, я могла повлиять на события чуть больше, чем просто передать информацию. Но я не права и хочу многого, вице-адмирал, мэм, потому что я влияю - если я ошибусь с расчетами и отправлю корабль не в тот воздушный коридор или задам не те координаты, может случиться беда, но... - Кайдел поджала губы и на миг её пальцы над кнопками панелей, кисти рук стали похожи на хищные ястребиные лапки, изогнутые крючками: вцепившись, никогда не отпустят по своей воле.
- Вы, наверное, тоже видели как вспыхнула и пропала система Хосниан. Я... наверное, как и все, хотела бы уметь отводить всякую беду, но Устав учит, что всё предусмотреть невозможно, как и оградиться от всего, или избежать всего, а потому спасает только знание правил и соблюдение техники безопасности. Второе даже больше, мэм. - Лейтенант Конникс попыталась в конце шуткой скрасить свой тяжеловесный, как казалось девушке, ответ. И посмотрела в лицо высокой женщине, сдержав вопрос: "А вы хотели быть именно здесь сейчас?"
В глазах лейтенанта отразилась вся система Хосниан, а за ними - в этом Эмилин была почти уверена - клубилась болью пустота. С уничтожением и смертью всегда сложнее всего то, как уничтоженное и умершие не исчезают. Просто на том месте, где прежде была их жизнь, остается их смерть.
- Хотеть большего - это хорошо. В Уставе хотели дописать это сразу после техники безопасности, но забыли. А вы не забывайте.
Она мягко положила руку на сжатую ладошку Кайдел. Она выглядела очень юной, очень упорной, очень старательной, умной и умеющей сопереживать - все эти качества Эмилин ценила, но прежде не замечала их в ней. Она подозревала, что именно взорванный Хоснина осветил то, что в лейтенанте было обычно спрятано подальше с поверхности, покрыто Уставом и смиренным выполнением своих обязанностей.
- Ну вот что, - убрав руку, сказала Эмилин, решив, что это будет как минимум интересно. - Новой базой первое время буду управлять я. Будет интересно, но сложно - все очень устаревшее и много пыли. Если в академии с оборудованием было слишком хорошо, вам, возможно, придется немного переучиваться. Делайте, что делаете - у вас хорошо получается, но если снова захотите большего и увидите возможность это большее сделать - приходите ко мне.
Она покачнулась, но, решив что-то, все же осталась на месте.
- А Хосниан... Он не пропал, знаете. Ничто не пропадает бесследно, лейтенант - так или иначе и Хосниан остался, превратившись в память, в слезы. В ярость.
Вице-адмирал Холдо была странной... и этим смущала. От нее хотелось отойти, чтобы уметь издали захватить взглядом всю высоту личности. И к ней хотелось приблизиться, чтобы рассмотреть узоры каждого витка металла колец. Кайдел бы не удивилась, отыщи там даже заговоры на хаттском, где-то между переливами кристаллических напылений.
Но вице-адмирал была на своем месте, на своем мостике и это следовало помнить. И оставаться на своем месте, даже если еще не помешает вспоминать о банке жёлтой краски и бум-жуках.
- Спасибо, мэм. Так точно, мэм.
А вот о Хосниан говорить было... не было, что говорить. Кайдел своё уже отпела и отпила о ней, о уже-не-существующей-системе.
- Лучше бы он превратился в идейность и гениальность. Если у Империи есть те, кто способны создавать такие... штуки, нам не помешают те, кто способен формировать из звездной пыли новые миры. Или спасать побитые, иначе любая из войн не стоит ни гроша, если после нее не остается ничего.
"Ой... зря ляпнула." - Девушка прикусила язык. Но было поздно. Рассказывать о глупости войны своему командиру.
- Простите, мэм. Мне не стоило... я виновата. - Кайдел сдержала вздох, потому что нечего вздыхать тут и ломать комедию: накосячила так накосячила. Имей смелость огребти. "Интересно, гаупвахта на Нинке занята бум-жуками или да?" - мысль была так себе, но справедливой. Связисты болтать не должны лишнего, а она и так... любитель голоса в пустой эфир.
- Виноваты те, кто взорвал Хонсиан. А вы высказываете свое мнение. Здесь вам за это никогда ничего не будет.
Эмилин нахмурилась, поняв, что почти продолжила фразу, почти добавила о том, что здесь не Первый Орден. Здесь, теперь было легко бросаться такими фразами, и они часто слышались. Она их не любила - слишкмо легко просмотреть что-то важное, если свести всех к одному большому обобщению. Но ведь и они с Леей когда-то были частью младшей легислатуры - Империи. Можно ли было тогда обобщить и их тоже?
Можно ли теперь считать пороки Республики пороками каждого, когда-либо ее представлявшего? Можно ли обвинять каждого члена Первого Ордена в том, что случилось с Хоснианом?
На войне желание стереть отдельные лица врагов, чтобы не задумываться о том, что и они тоже - разумные отдельные существа, а не какой-нибудь рой с зачаточным интеллектом, было понятным, даже объяснимым. По нему хотелось пойти - и Эмилин не нравилось, что она все же делает эти первые шаги, пусть даже мысленно.
Недовольноство отразилось на ее лице, она чувствовала это по тому, как напряглись мышцы, заставила себя стереть его. Со всем этим можно будет справиться позже, когда рядом с ней не будет испуганной девушки, которая не знает, что ей делать с краской, с кораблем, со всем.
- Все в порядке, лейтенант. - на всякий случай проверила, спокойно ли звучит голос, сказала Эмилин. - Единственное, в чем вы ошибаетесь - так это в том, что войны не стоят ни гроша, потому что они всегда приносят много денег. Но это не та ошибка, за которую стоит извиняться.
Вы здесь » Star Wars Medley » Незавершенные эпизоды » Архив » [24.IV.34 ABY] Эвакуируй это
