Какая это планета по счету? Третья? Шестая или может восьмая? Кажется седьмая, но Анук не уверена. Она их не считает, даже не запоминает названия, пусть каждый раз внимательно выслушивает краткую справку о мире, где требуется присутствие Первого Ордена. Хочет местное население этого или нет.
А сколько смертей на совести, а крови на руках Анук Рен? Как много людей - и не только людей - погибло от ее меча и руки во имя целей Первого Ордена? Тоже не сосчитать, да и зачем, если можно просто.. получать удовольствие? В какой-то момент Анук ловит себя на мысли, что ей действительно приятно находиться в том месте, где она и должна находиться, и делать те вещи, что озвучивались в приказе. Но дело, конечно, не столько в количестве оборванных жизней, сколько в ощущении своей полезности, значимости. В ощущении Силы.
- Мы на месте, - нарочито спокойный голос вырывает Анук из потока мыслей.
- Тогда не будем медлить, - в шлеме ее голос звучит совсем иначе и она до сих пор не смогла привыкнуть к этому - каждый раз как в первый.

Параск - планета, название которой - как и прочих - не отложится в памяти Анук. На Параске мрачно и влажно, ноги то и дело утопают в вязкой каше, но Анук, в отличие от идущих неподалеку штурмовиков, молчит. Не потому что она высокомерна и не хочет снисходить до глупых разговоров со штурмовиками, у которых даже имен нет, лишь номера.. ах нет, постойте, именно высокомерна. Это, кажется, прицепилось к Анук во время тренировок с Като.
- Без самодеятельности, - последние напутствие, после которого отряды штурмовиков разделяются. Анук идет с одним из них, чтобы в процессе разделиться с ними и заняться поставленной задачей в одиночестве, ведь так проще и быстрее - никто не мешается под ногами.
Анук Рен действует методично: взмах рукой и притяжение к себе вооруженного изогнутым мечом мужчины и создание в его груди прожженной дыры; взмах рукой и дверь перед убегающей женщиной захлопывается, в следующее мгновение меч насыщенного глубокого фиолетового цвета проходит и сквозь женщину, и сквозь дверь. На улице Анук ждали вспышки от бластерных винтовок, короткие фразы штурмовиков, крики - такие же как на родной планете, когда напали юужань-вонги - и дернувшаяся тень на углу опустевшего дома. Можно было бы предположить, что Анук показалось или просто домашний питомец оказался больно смелым и решил бежать прочь только сейчас, когда в живых остались жалкие крохи, но нет, рыцарь чувствовала колебания в Силе, характерные более развитым существам.
Словно охотник, она тихо шагнула к притаившейся жертве; едва дрожащий свет лазерного меча служил источником света.
- Ребенок.., - не вопрос, утверждение. Грязная, испуганная, но живая. Оглянувшись, Анук выключила световой меч - он мог напугать кого угодно, не только ребенка - и наклонилась к девочке.
- Найди укромное место подальше отсюда и сиди тихо, ладно? Будь умницей, не вылезай, пока всё не стихнет. - Анук выпрямилась, вопросительно глядя на беззащитное дрожащее существо. - Чего стоишь? Беги отсюда и не высовывай нос, - легонько подтолкнув девочку, рыцарь повесила меч на пояс. Она стояла на месте до тех пор, пока не убедилась, что ребенок скрылся из виду.
Самое время возвращаться.
Чтобы, не успев сойти со звездолета и даже подумать "дайте мне выпить и койку", получить приглашение. Оно подразумевало отказ, однако позволить себе подобное Анук не решилась - чутье подсказывало, что не стоит игнорировать подобное. Ее чутье редко ошибалось.
Бывать ранее в каюте генерала Первого Ордена Анук не доводилось. Что ж, всё бывает в первый раз и, рассчитывала Рен, первый станет последним.

Отредактировано Anouk Ren (16-06-2018 01:11:19)

Ожидая, пока откроется дверь в каюту генерала - всего пара секунд - Анук успела с сожалением подумать о том, почему ее чутье не может быть более конкретным. Хотелось бы еще до того, как Анук увидит генерала Хакса узнать, что взбрело ему в голову и для каких целей он пригласил ее. Слухи о нем ходили самые прекрасные: кто-то утверждал, что он никогда не улыбается и не спит; другие говорили, что он само воплощение ненависти ко всему живому; третьи утвержали, что он чуть ли не ест младенцев; а кто-то был абсолютно уверен, что просто "да бабы ему не хватает, вот и ходит злой".
Она ступила на территорию генерала уверенно, будто заглядывала к нему на пару-тройку бокалов кортигского каждую неделю, мимолетно осмотрела каюту и остановила свой взгляд на Хаксе, кивнула в знак приветствия. Его улыбка казалась доброжелательной, каждое его действие должно было внушать доверие, но не внушало. Что-то едва уловимое витало в воздухе, сбивало с толку и заставляло с подозрением следить за каждым действием генерала. Анук не могла этого объяснить, но верила своим ощущениям безоговорочно.
Добра не жди. И пригласил явно не для знакомства.
- Генерал, ваше приглашение было.. неожиданным. - Отвечать на вопрос Анук не спешила, однако в кресло всё же присела и даже приняла более-менее расслабленную позу. Закусила губу, размышляя над ответом, и не забыла порадоваться, что маска скрывает ее лицо. Черт возьми, она никогда не научится скрывать все свои эмоции. Если бы Като мог сейчас видеть Анук, обязательно бы огрел чем-нибудь тяжелым. А может не один раз, отправив ее на больничную койку.
- Как и десяток до нее - без происшествий, не считая незначительные потери, которые нам пришлось понести. - Анук чуть наклоняет голову на бок, не сводит пристального взгляда с генерала. Очевидно, о своевольности рыцаря стало известно, иных проблем и поводов для личного разговора Рен не видела. Возможно они и были, может даже целая дюжина, однако думать о чем-то ином Анук не могла. Генерал Хакс, никогда ранее не выказывающий интереса - во всяком случае открыто - к работе рыцарей Рен и решивший изменить это именно сейчас, когда Анук совершила глупость? Не совпадение, нет, Рен не верила в подобные совпадения.
- Впрочем. Все детали задания на Параске есть в отчете, не сомневаюсь, у вас есть к нему доступ.
Продолжать разговор не хотелось, с каждой секундой становилось действительно не по себе, но Анук сидела в кресле всё в той же расслабленной позе. Уже догадывалась, в какое русло повернет разговор и пыталась заране подобрать правильные слова.
Слова не подбирались.

Отредактировано Anouk Ren (21-06-2018 03:27:54)

Разговор кажется до неприличия затянувшимся, хотя на деле не успел даже начаться. Одна секунда длится, кажется, по меньшей мере час, а каждая минута - вечность. Анук сидит в кресле напротив генерала, но не находит себе места. Она играет в расслабленность и уверенность, но прекрасно понимает, насколько скверно у нее всё получается.
Хакс молчит. Он не раскрывает свои карты, даже не удосуживается объявить причину, почему Анук Рен сейчас сидит перед ним и чувствует себя - несмотря на маску, форму и меч на поясе - беззащитной и даже голой. Впрочем, этого он не должен знать, ведь сама Анук не в силах объяснить хотя бы самой себе, что с ней происходит. Она уже не уверена ни в чем: ни в правильности своего поступка на Параске, ни в правильности своего поведения в каюте; ни в верности решения идти, собственно, в каюту к генералу. В голову вдруг приходит мысль, что Анук сейчас вылитая рыбка, попавшаяся на крючок. Может действительно не стоило давать любопытству волю?
Хакс не спешит. И это еще больше выбивает из равновесия, заставляет ворох самых разнообразных - но одинаково неприятных - мыслей засесть в голове Анук. Все они посвящены последствиям после недавней миссии на Параске. Она не хочет представлять, что делают с ослушавшимися в Первом Ордене, но представляет; она уверена, что наказание страшнее тренировок в Ордене Рен. Старые раны вновь оживают, тело начинает ныть; Анук Рен бледнеет и в который раз радуется наличию маски и измененному голосу. Страшно даже подумать, куда бы уже зашел этот разговор, приди она изначально не в форме рыцаря.
- Его составляла я, - Анук старается произнести это как можно равнодушнее и, по ее мнению, у нее даже получается. Она старается изобразить безразличие к своей работе, подумаешь отчет, подумаешь там не хватает одной маленькой детали. И совсем не подумаешь, что об этом известно не какому-нибудь безымянному штурмовику, с которым можно было обсудить вопрос более.. быстро, а генералу.
- Мне удивительно, что вас заинтересовала документация Ордена Рен, в частности отчеты, - невесть откуда взявшееся раздражение стало сюрпризом, но с ним Анук взяла раскисающую себя в руки, подсобралась, нарочито медленно выпрямила спину и едва заметно подалась вперед. Она смотрела в глаза Хакса по меньшей мере пару секунд. - Но если вам так интересно, давайте обсудим их.

Отредактировано Anouk Ren (21-06-2018 13:44:14)

- В Ордене Рен учат не только драться, но и составлять отчеты. И да, я составляю их не в первый раз.
Последствия есть у всего: действий и бездействия, слов и мыслей. Осознание приходит постепенно, совершенно не торопится, но оно приходит и от этого настроение Анук портится лишь сильнее. Короткой встречи с генералом Хаксом, с которым она могла бы никогда и не пересечься - учитывая постоянный риск не вернуться с очередного задания - хватило, чтобы взглянуть на свои действия за последние сутки с иной стороны. Анук не нравится то, что она увидела и осознала.
Своим решением - принципом, от которого нужно было отказаться еще задолго до того, как Анук научилась сносно держать в руках сейбер и управлять Силой - она поставила под удар всех рыцарей и, быть может, даже зацепила аколитов и наиболее приближенных к шестерке. Своими неправильными словами при беседе с Хаксом, она поставила под сомнение все свои отчеты, всю документацию. Стоит ли говорить, насколько гадко стало на душе после таких открытий дня?
Маленький - в масштабах галактики - поступок, одно спасения принесло много проблем, однако Анук Рен и в другой раз поступила бы также. Потому что она не может поднять руку на ребенка, это выше ее сил, как бы ни старался Като, выбивая из нее эту дурь, как бы не хотела она сама полностью избавить себя от слабости.
Отвратительное состояние, с которым сложно оставаться наедине, но еще сложнее, когда напротив сидит тот, кто желает воспользоваться этим состоянием в своих целях. Анук в этом не сомневалась, однако то, как именно Хакс распорядится информацией, оставалось для рыцаря самой настоящей загадкой. Чего он хочет от нее?
Может плюнуть на все эти игры слов, которые девушка с треском проваливает, и просто спросить?
Нет.
Анук задумчиво закусывает губу, медленно откидывается на спинку кресла и закидывает ногу на ногу; приходится подавлять в себе проснувшуюся ярость и пока получается довольно сносно. Она смотрит на рыжую практически идеально уложенную макушку Хакса, думает о том, как много времени он тратит каждое утро, стоя перед зеркалом. Взгляд медленно расфокусируется и мир превращается в большое расплывчатое полотно, в центре которого рыжее пятнышко.
Время с трудом ползет вперед, Анук молчит. Кажется, что она не отвечает на вопрос генерала уже несколько минут, но на деле проходит всего пять секунд. Или на парочку больше. Ощущение времени потерялось, Рен дезориентирована и надо бы с этим что-то сделать, но на ум ничего не приходит.
- Мой возраст не имеет значения, - Анук фокусирует взгляд, снова смотрит в глаза Хакса. Голубые и необычайно холодные. Хотелось бы уметь смотреть на людей также безразлично. - Но раз вам так интересно.. восемнадцать, - она замолкает, опять закусывает губу. От этой вредной привычки стоило бы избавиться и поскорее. - Теперь спросите, откуда я родом и, может быть, даже захотите узнать мое первое имя?
Хакс - Анук ловит себя на мысли, что совершенно не представляет, как его зовут, может.. Боб? Или Теран? - ходит вокруг да около и в буквальном смысле изматывает.
Может к черту всё это и всё же прямо спросить, что ему нужно?
Нет.
Пусть вытягивает всё клещами, Анук Рен сама ничего не скажет.

Лучше бы он не улыбался.
Его улыбка вкупе с холодным пронизывающим взглядом и неестественной уверенностью - Анук кажется, что люди так не должны уметь - наводят на еще более неприятные мысли, по сравнению с которыми спасение девочки на Параске и рядом не стоит. Но мысли смутны, расплывчаты и не поддаются точному описанию; Анук радуется этому. Потому что не хочет держать в голове генерала Хакса, не хочет постоянно вспоминать их встречу и анализировать ее, она не желает засыпать, думая о нем, ей будет неприятно постоянно вспоминать свои ощущения при разговоре с ним. Но знает, что будет это делать; знает, что не забудет его взгляд и, в особенности, его раздражающую уверенность, которой фонит от генерала за десять парсеков, как когда-то сказал магистр. Она понимает, что когда эта "дружеская" беседа подойдет к концу, генерал еще долго будет следовать за ней по пятам и медитация может не помочь. И кортигское тоже.
Будущее видится скверным, но это не повод совсем терять самообладание - его крохи - и опускать руки. Анук выжила при нападении юужань-вонгов, справится и с генералом Хаксом. Но это не точно. Рен не совсем уверена, что ее обучили навыкам ведения битв с такими противниками.
Тяжелый глубокий вздох, заглушенный маской, приводит в порядок - условный - мысли.
Рен совершенно уверена, что ее не обучили навыкам ведения битв с такими противниками, как генерал Хакс. Она не знает, что делать и как отвечать на вопросы. Кажется, что любое совершенное действие, любое слово играют против Анук. Она растеряна. Остается лишь думать о том, сколько гвоздей в крышку своего гроба она уже забила и кто забьет последний гвоздь - она или всё же Хакс?
Где-то на задворках сознания маячит полный негодования возглас - почему бы не перейти от разговора, от которого становится душно, к более понятному способу? Почему бы не скрестить вибромеч со световым?
- Вопрос требует уточнения, - приятную мысль на задворках сознания приходится отодвинуть еще дальше и уделить внимание словам, опять словам, - об убийстве кого вы спрашиваете? Навскидку вспоминаются такие варианты: человек, представитель иной расы, зверь, полуразумное существо или может даже растение. - Конечно она поняла, о чем говорит Хакс и ей не нужны уточнения, но Анук всё равно юлит, потому что не хочет говорить. Генерал задает довольно простые вопросы, но это ведь только начало, после он начнет спрашивать что-то более интересное.. и личное. Анук не делится личным.
И в то же время она понимает, что отшутиться от вопроса при данных обстоятельствах и с данным человеком у нее не получится - он вообще умеет смеяться и шутить? - как и просто промолчать. Пытаться сменить тему или уходить от ответа слишком долго тоже кажется неверной тактикой. Правила, как это ни печально, устанавливает Хакс и Рен приходится как-то с этим жить и что-то с этим делать.
А что делать? Остается только беззастенчиво врать, а это Анук хорошо умеет.

Забавно, как быстро Анук полюбила слова, которых еще мгновение назад не хотела бы слышать. В удивительно короткие сроки она осознала, насколько же приятнее слушать речь генерала Хакса, а не лицезреть его скривившееся выражение лица. Его молчание говорило о многом и в то же время ни о чем. Анук догадывалась, но не могла знать точно. Единственное в чем она была уверена, так это в совершении ошибки. Очередной. Это было невыносимо; настоящая пытка, отличающаяся особой жестокостью, по сравнению с ней физические увечья казались чем-то несущественным.. смешным. Возможно, не пройди Анук обучение в Ордене Рен, она бы считала иначе. Но она его прошла и знала, в пользу чего - депривационная камера или каюта генерала - сделала бы выбор. Анук перевела взгляд с рыжей макушки - и почему она постоянно возвращала к ней свое внимание? - на голубые глаза. Не будь ее лицо скрыто, Рен, вероятно, не смогла бы так часто смотреть в эти глаза, которые, черт возьми, хотелось уже выколоть.
Генерал молчал. Молчала и Анук.
Уже начала закрадываться мысль, что с Хаксом иначе не получится, он всегда сможет использовать ответ - каким бы он ни был - в свою пользу и заставить собеседника почувствовать себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Устало закрыв глаза, Анук вздохнула. Она уже всерьез решила, что потерпела бы сокрушительное фиаско при любом раскладе, даже если бы не пришла. А если так, то зачем лезть из кожи вон, чтобы добиться хотя бы видимости почвы под ногами? Ее там нет и не будет, не в силах Анук создать для себя комфортные условия. Каюта Хакса и уют совершенно несовместимые вещи, которые и в одном предложении нельзя упоминать. И как он дошел до жизни такой?
Вопрос интересный, но задавать его Рен, конечно, не будет. Но самую малость хочется. Может быть в следующий раз. И когда Анук докатилась до мысли, что будет этот самый следующий, когда можно будет задавать вопросы, а не отбиваться от них?
А Хакс по-прежнему молчит. Анук глядит то на него, то куда-то над ним и не спешит нарушать тишину. Его кривые губы вызывают у девушки негодование, они раздражает - нет, откровенно бесят - сильнее любых его слов. Анук едва успевает взять себя в руки и сдержать свой порыв сжать руку в кулак. Она, может, и не умеет читать между строк, парировать такими же завуалированными фразами и держаться наравне с такими людьми, как генерал Хакс, но и до слепой ярости пока не дошла. Так-то планировала больше поработать над выдержкой и навсегда исключить вспышки гнева из своей жизни.
Затянувшееся молчание вопреки ожиданиям гнетет; Анук становится душно. Ее уже посещает желание сказать хоть что-нибудь, например "я не убила маленькую девочку, когда должна была", чтобы не сидеть в тишине или, в идеале, закончить разговор. Останавливает уверенность, что этого Хакс и добивается.

Воздуха катастрофически не хватает; начинает раскалываться голова.
Анук Рен отворачивается от генерала, рассматривает его каюту, будто она разительно отличается от любого другого жилого помещения на крейсере. Ей неинтересно, но и смотреть на Хакса она уже не может. Его черты лица давно врезались в память Анук и усугублять совсем не хочется.
- Какая досада, - сухо замечает рыцарь, медленно поворачивая голову к генералу. Его слова нисколько не цепляют и не вызывают ярких эмоций – это совершенно не новость, своё разочарование генерал уже успел показать и так тщательно, что даже слепой увидит, а Анук успела с этим свыкнуться.
Взгляд снова цепляется за рыжую макушку, банта бы ее побрал.
Рыцарь уже смирилась со своим незавидным и во всех смыслах неприятным положением, в котором оказалась неизвестно каким образом; перестала взвешивать каждое свое слово; бросила свои тщетные попытки предугадать действия и слова генерала; окончательно призналась перед собой, что не может его понять и это – неожиданно – принесло ей спокойствие.
Относительное. Воздуха по-прежнему не хватает и хочется избавить себя от маски. Анук желает уйти, ей это нужно и она может это сделать. В ее силах, не проронив ни слова и даже не взглянув на генерала, покинуть его каюту. Она подчиняется лишь магистру и Верховному лидеру, а Хакс не является ни тем, ни другим. Она может и хочет, но что-то останавливает и продолжает удерживать Анук в кресле. Она смотрит на генерала внимательным, прищуренным взглядом.
Что-то здесь не так. Что-то с ним не так. И с Анук Рен.
- Вы пригласили меня, генерал, не для того, чтобы узнать мой возраст, - Анук не спрашивает, как и не сомневается в себе и своих словах. Ощущение, что терять нечего, дает спокойствие и уже даже не относительное. – Это есть в личном деле, - доступ к которому, совершенно уверена Анук, должен быть у генерала Первого Ордена. В конце концов, генерал он со своим личным крейсером или как? Было бы неловко, не окажись у него такого доступа.
- Давайте ближе к делу, генерал, я не могу провести здесь весь день. Что вам нужно?
И чего ради нужно было тратить так много времени на демонстрацию своего превосходства? Впрочем, Анук знала ответ на этот вопрос и это одна из причин, почему она его не озвучила.

Что он задумал? Что хочет получить и к какому результату стремится? Зачем ему рыцарь на коротком поводке?
И что творится в его голове?
Анук Рен ничего не знает, не может отыскать хотя бы один ответ. В ее силах лишь задавать вопросы в пустоту, которая никогда не ответит. И чувствовать, как медленно, неотвратимо и неприятно защелкивается капкан. Генерал Хакс ничего не говорит, однако Анук уже всё поняла – или подумала, что поняла. Она уверена, что Хакс позвал ее не пожурить за совершенную ошибку, о нет, ему нужно нечто большее, что-то серьезное. Но что?
Может он хочет уничтожить, буквально стереть в пыль? Генерал Первого Ордена на такое, должно быть, способен. Он, должно быть, способен на очень много. Анук опять разбивается о стену непонимания и незнания, она устала строить теории и ее совершенно не удовлетворяют собственные догадки. Хочется услышать голос Хакса, который расскажет, зачем и для чего он всё это делает.
Анук Рен вдруг приходит к мысли, что спрашивать его она может бесконечное количество раз, но это совершенно не означает, что он ответит. И мгновение спустя генерал это подтверждает. Конечно, он всё слышал. Рыцарь никогда не поверит, что Хакс мог так сильно залюбоваться собственной неотразимостью, что позволил себе не слушать.
Его реакция злит. Он раздражает до зубного скрежета всем своим естеством, своим существованием. Но Анук сдерживает ярость, не позволяя себе сорваться. Она думает о бесконечном цикле идентичных вопросов, который в итоге должен свести ее с ума. Девушка думает, что прервать это можно лишь встречным предложением. Идей, правда, не наблюдалось от слова «совсем».
- Генерал, - начинает спокойным тоном Анук. Она устала от игр Хакса, ей хочется всё расставить по местам и уже думать над тем, как работать с полученной информацией. – Я не буду повторять сказанное, вы всё прекрасно слышали, - и она видела это по его глазам. Может проникнуть в мысли генерала и выведать всё самостоятельно, перекопав все его воспоминания до самых ранних, вызвав его самые сокровенные тайны? Он всего лишь человек – пусть и с высоким званием – и не сможет сопротивляться напору форсюзера.
Нет, это плохая идея. Очень-очень плохая. Хаксу, в конце концов, будет больно, а боль вряд ли сможет помочь Анук Рен выпутаться из сложившейся ситуации. Впрочем, уже кажется, что ничто не поможет ей избавиться от затягивающегося на шее хомута. Остается загадкой, как генералу удается это делать лишь взглядом.

Отредактировано Anouk Ren (27-07-2018 13:06:39)