Тревожность достигает апогея. По всё отрицает, конечно — иначе его отстранят от полетов, а полеты — это то, что держит его сейчас на плаву, потому что в кабине крестокрыла невозможно уместиться вдвоем. И это единственное место, где за плечом не маячит тень. Но сейчас он не в кабине крестокрыла, а на базе, в своей комнате, где ему тоже должно быть спокойно — это же Ди’Куар. Его комната — отнюдь не на отшибе. Люди патрулируют базу, здесь десятки людей, и среди них совершенно точно нет магистра Рен.
    Каким-то образом это совершенно не помогает справляться с тревожностью.
    По стал держать бластер на прикроватной тумбочке — он откладывает его туда и сейчас. Иногда, после очередного кошмара, где темная фигура в балахоне и маске наставляет на него руку — и его вырывает из сна животный страх — По часами сидит, прислонившись спиной к стене и держа в руках бластер. В комнате никогда никого нет.
    Он уверен, что это все — наяву. Что он действительно сбежал. Что действительно выжил, добрался до базы, даже уничтожил Старкиллер. Это не морок и не сон. Он уверен — кроме случаев, когда он один в комнате поздно вечером. По стоит на пороге, и дверь только что закрылась за его спиной, и здесь нет никого, кроме него.
    Него — и вездесущей тени за плечом.
    По включает свет, но это не помогает. Навязчивое чувство, что кто-то преследует его, никак не хочет отступать. По никогда не боялся темноты, но сейчас кажется, что из какой-нибудь тени к нему вот-вот шагнет магистр Рен — криффов магистр с его криффовой рукой, бездна его забери. Примерно так сходят с ума, По отдает себе отчет. Усилием воли он заставляет себя не обращать внимание на страх, отложить бластер — как всегда — на тумбочку, вытряхнуться из куртки, кинуть ее на стул, присесть на кровать. Закрыть лицо руками и собраться с мыслями.
    Здесь никого нет, кроме него. Он знает это. Но червячок сомнения все равно шевелится — а что, если он не сбежал? Что, если Кайло Рен все еще перед ним, все еще держит его в плену, пользуется Силой, чтобы вытянуть из него важную информацию? Про базу? Про людей здесь? Про Сопротивление? По кажется, он слышит чей-то смешок или шаги, или даже шепот, и по спине бежит холодок.
    — Я на базе. Я на базе, — повторяет себе По. — Его здесь нет.
    Не очень убедительно.
[icon]https://s22.postimg.cc/ikbq7paw1/330.jpg[/icon]

    По резко отнимает руки от лица и натыкается взглядом на ненавистную руку — теперь не за спиной, теперь не в кошмаре, а наяву, вот — здесь, рядом, стоит перед ним магистр Рен в своем чудном темном одеянии. По вспоминает, как дышать, только когда легкие начинают болеть без кислорода, и он делает судорожный вдох. Окружающая комната стремительно темнеет, прорастает панелями Финализатора, и По обнаруживает себя в до боли — в буквальном смысле — знакомом пыточном кресле.
    — Нет! — рвется он из него, находит взглядом магистра Рен и оседает обратно, шепчет: — Нет-нет-нет.
    Нет-нет-нет, это не мог быть сон. Прошло так много времени. Все было так хорошо. Да, его мучали кошмары, да, тревожно, но работа такая. В Сопротивлении всегда тревожно, на войне — всегда тревожно. По скользит взглядом по магистру Рен в попытке отыскать какую-то фальшь, неровный шов, смешной сюрреалистичный момент, который подскажет, что сон — это сейчас. Сон — это пыточная.
    К собственному ужасу, По не находит ничего подобного, и магистр Рен просто продолжает говорить. По наблюдает за ним неотрывно: человек из его кошмаров вновь здесь, рядом и наяву, и вновь хочет от него чего-то. Или уже не хочет, раз говорит про смерть. Страх прошивает По, бежит холодком по спине, и он хмурится, трясет головой, пытаясь скинуть с себя мерзкое ощущение.
    — Зачем? — спрашивает По. — Зачем ты показывал мне этот сон — чего еще ты от меня хочешь?
    Знакомое чувство отчаяния вновь накрывает По. Он помнит, как чувствовал себя в пыточной под конец, когда магистр Рен уже вытянул у него нужную информацию — силой и Силой, и это были самые ужасные несколько вечностей в жизни По Дэмерона, даже если они длились всего несколько мгновений. Есть вещи, которым невозможно противостоять.
    —  Неужели недостаточно того, что я сдал тебе Биби-8! Прочь из моей головы!
    По рвется из кресла вновь, но то будто прилипает к нему, удерживает как руками, не давая и с места сдвинуться, чем больше он бьется, силясь вырваться — как птица в клетке, или мушка, попавшая в пасть смертоносного цветка. Это сон. Это должен быть сон. Наверное?
[icon]https://s22.postimg.cc/ikbq7paw1/330.jpg[/icon]

    По отказывается верить, что сделал неправильный выбор, но вместо возражений магистру больше занят попытками вырваться из кресла, которое — он готов поклясться — больше похоже на вязкую смолу. Как дома, когда он уходил играть в джунгли и наблюдал, как мушки, бабочки и стрекозы застывают в  липкой ловушке. Теперь он сам — в смоле. Ощущение мерзкое, холодное, и наконец, По сдается, только смотрит загнанно на штурмовиков, выступивших, словно из ниоткуда, из-за спины магистра. Умолять о пощаде бессмысленно.
    Говорят, смерть стоит принимать достойно, но наверняка те, кто это придумал, ни разу не были на прицеле у десятка штурмовиков. По сглатывает и приподнимает подбородок в последнем приступе гордости. Плюнуть бы магистру в лицо, но у того все равно маска и перчатки. По дышит рвано, захлебываясь, и ему сложно заставить себя собраться с мыслями. Даже слова магистра доносятся, словно из далекого тоннеля или колодца. Эхо в комнате оглушительное, завораживающее настолько, что По замечает дроида только в самый последний момент и со свистом тянет воздух сквозь крепко сжатые зубы.
    — Ложь! — звучит не то как яростный рев, не то как мольба. Собственный голос двоится в ушах. — Ты не мог! Она бы узнала, ей бы сказали, они бы спаслись.
    Лея Органа — единственная надежда галактики. Но как магистр Рен и сказал, надежда — это иллюзия. По оборачивается вокруг своей оси, переступая на нетвердых ногах. Вокруг — Ди’Куар. Вокруг — база Сопротивления. Вокруг — пепелище. Вокруг — трупы тех, кем По дорожит больше всего. Генерал Органа, Теммин, Каре, Джесс, Финн, Джейна и другие. Адмирал Акбар на воткнутой в землю заостренной палке. Так бы выглядели последствия рейда космических варваров, не знающих ни уважения к мертвым, ни гуманности.
    — Только не из-за меня, — По хватается руками за голову и переступает вокруг себя еще и еще, пока не начинает кружиться голова. — Ты бы не стал. Не вот так.
    По опускает руки. Небо над головой пронзительно-синее и совершенно равнодушное.
[icon]https://s22.postimg.cc/ikbq7paw1/330.jpg[/icon]

    По в ужасе отшатывается, глядя как чисто и легко световой меч разрезает чужое тело. Спокойные, взвешенные движения магистра Рен заставляют холодок бежать по спине между лопаток. Не может ему быть настолько все равно. Или может? По замирает на месте так же, как если бы магистр вновь удерживал его Силой, но на этот раз это просто парализующий страх. Человек под маской — кто он?
    Человек ли он?
    Когда морок рассеивается, вновь сменяясь холодом и темнотой пыточной Финализатора, По даже чувствует некоторое облегчение. По крайней мере здесь, среди штурмовиков и в опасной близости от пыточного дроида, он не должен смотреть на то, как — что? жесток? безразличен? хладнокровен? — магистр Рен. Если раньше По думал, что сорви с его лица маску — и так непременно окажется кто-то из плоти и крови, то теперь вовсе не уверен. Кажется, так ведут себя духи, призраки, нежить, что-то, чему само понятие тепла и жизни чуждо и непонятно.
    По отворачивает голову, пытаясь хоть как-то отстраниться от проклятой маски. Он заставляет себя плотно смыкать губы. Хочется попросить магистра Рен не убивать его, но гордость не позволяет, и По молчит, только дышит тяжело, панически. Даже картинка неба перед глазами, даже то, что он будто держит в руках штурвал, не приносит ему на этот раз успокоение. Так в хорошие сны проникают кошмары, пятная их навсегда. По ведет корабль уверенно, уверенно же посылает его в пике, поворачивает голову назад, чтобы вновь взглянуть в маску.
    Кровь в жилах стынет, в ушах бьется сердце — гулко, громко — и небо сменяется стремительно приближающейся землей в лобовом стекле кокпита; По такого ужаса в жизни, кажется, не испытывал.
    — Лучше убей.
    Он поворачивается еще сильнее, равнодушно выпуская штурвал, и цепляется пальцами за кресло до побелевших костяшек. Штурмовики в ослепительно белых доспехах, а перед ними темная фигура магистра — как с картинки. По не знает, сколько продлится морок, успеет ли корабль разбиться, а если успеет — то что будет тогда.
    — Лучше убей, — сквозь сжатые зубы цедит он. — Потому что иначе я не дам тебе покоя, где бы ты ни был.
    Может, и ничего не будет.
    Может, что-то будет.
[icon]https://s22.postimg.cc/ikbq7paw1/330.jpg[/icon]