Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [25.V.34 ABY] Гадатель не знает своей судьбы
Amilyn Holdo, Leia Organa, Poe Dameron
Время: 25.V.34 ПБЯ, утро
Место: база Сопротивления на Крайте, кабинет генерала Органы
Описание: По выполняет приказ четко: было велено разыскать в любой момент — ну он и разыскал. В любой момент. Кто же знал, что этот момент будет в кабинете генерала Органы. По вот не знал. И в гороскопах не писали.
Утром По встречает пакет в ангаре. Выслушивает инструкции о том, какой стороной его держать вверх, обменивается шуточками про вице-адмирала Бусики-Браслетики с пилотом и отбывает, как и было велено, искать коммандероучительницу на просторах базы. После какого-то безумного количества времени, проведенного за заботой о детях, поручение с лаками даже не кажется По такой уж плохой затеей. По крайней мере, лаки не задают неудобные вопросы, не дерзят, не разбегаются в разные стороны, не верещат, не требуют конфет, не топают ногами, не упрямятся, неодушевленные вообще. Звезды, как же хорошо работать с неодушевленными объектами.
Просто взял и понес.
Это ли не счастье.
Сначала По идет к кабинету вице-адмирала, но не найдя ее там, принимается потихоньку восстанавливать цепочку ее перемещений по базе. И цепочка эта приводит его к двери кабинета генерала Органы. Не то чтобы в этом есть что-то удивительное или из разряда вон, но По все равно замирает перед дверью в такой растерянности, как будто это вообще последнее место на базе, где он ожидал бы ее увидеть. Цокнув языком, он оглядывается по сторонам, затем вновь смотрит на дверь.
Нет, ну было велено разыскать где и когда угодно. Ведь так? Он просто выполняет приказ. Он не собирается выводить вице-адмирала на чистую воду и ставить ее в неудобное положение перед генералом. Совсем-совсем не собирается. Даже если для этого представляется такой идеальный шанс. И не подкопаешься. По закусывает губу и решительно стучится в дверь, а когда та открывается и ему разрешают зайти — шагает внутрь, заложив руки за спину.
— Доброе утро. Простите за беспокойство, генерал, — он кивает генералу и поворачивается к вице-адмиралу, — мэм. Тут такое дело. Кхм, — он стреляет глазами в сторону генерала. — Неотложное. Но я думаю, это не то, о чем генералу, — стоит, правильное слово — «стоит», — будет интересно узнать.
Даже с учетом некой внезапно сосредоточившейся в его руках власти над вице-адмиралом, По не выглядит как человек, который этой властью наслаждается. Всякие интриги — не его любимое занятие, и в конце концов он решает, что оно и к лучшему. Как-то это чересчур подло: подставлять свое начальство перед другим своим начальством.
— Я могу подождать? — в завершение своей неловкой речи предлагает По.
Коммандер Дэмерон — По, потому что невозможно этого человека называть как-то иначе, хотя вслух Эмилин и очень старается — уже почти две недели под ее командованием, и все еще не попал в плен. ничего не взорвал, не бросил Сопротивление и вообще ведет себя вполне прилично. Эмилин считает это неплохим началом. После первых — довольно бурных — дней она просто не трогает его, ждет свою посылку, осторожно узнает иногда про детей. Они тоже еще не попали в плен, ничего не взорвали, не бросили Сопротивление, и тоже ведут себя прилично, разве что находятся иногда в самых неожиданных местах, но дети на то и дети.
Словом, коммандер просто молодец, и от Леи Эмилин это не скрывает. Хотя в их разговоре По и занимает довольно мало места. В основном они говорят о новой базе. Она уже разворачивается, тут уже можно жить, связисты ужу выучились пользоваться устаревшей, но все еще рабочей техникой — но работы еще много, как и всегда, и Эмилин снова и снова откладывает свое возвращение на «Нинку».
Это напоминает ей время после войны. Сама война вспоминается Эмилин достаточно спокойным, страшным, но стабильно страшным временем. Для нее все началось потом, когда военные спаковались и разлетелись по домам, и пришло время восстанавливать разбитые планеты и собирать сломанных людей. Теперь разница только в том, что военные все еще тут, а Эмилин — одна из них. Совмещать оказывается сложно, но других вариантов нет. К тому же, уставшие веки всегда можно припудрить, а уставший вид скрыть украшениями.
И все же на По она смотрит на несколько секунд дольше, чем сделала бы это прежде. Складывает его слова тоже дольше. Неотложно дело, о котором генералу неинтересно — и это наверняка должно читаться как «не стоит» — знать. Что же такого она могла поручить По? Может, она просила утихомирить детей, а он решил, что она хочет вовсе избавиться от них? Может, она по неосторожности предложила устроить революцию и подчинить себе какую-нибудь банановую планету, чтобы решить проблемы с поставками продовольствия — а он действительно сделал это?
Точно она знает только одно — в гунганском гороскопе разобраться проще, чем в том, на что намекает По. В конце концов она решает положиться на семантику. Семантика не подводит никогда.
— Но это же неотложное дело. Вы можете ждать, а оно — нет. В этом весь смысл неотложных дел. Генерал, вы не против, если мы прервемся? Я думаю, вам это тоже может быть интересным.
студентка младшей легислатуры, агент альдераанского Восстания
генерал Первого флота Новой Республики, уставшая мать любящих детей, главная по сомнительным переговорам
Они почти заканчивают, когда появляется По, и Лея пожимает плечами, жестом предлагает коммандеру подойти ближе.
— Можем прерваться, с основным мы закончили, — говорит она, откидываясь на спинку кресла, складывает руки на груд. Переводит вопросительный взгляд на Эмилин, снова смотрит на По. — Прошу вас, коммандер. Думаю, так или иначе вице-адмирал поставит меня в известность, так что, — коротко пожимает плечами снова.
Срочные дела на то и срочные дела, что ради них можно немного отложить некоторые вещи и это будет правильно.
Лея трет виски, переплетает пальцы, складывая руки на столе, поправляет манжет рубашки.
Эмилин убирает усталость за украшения и косметику, Лея — за строго выверенную аккуратность и прически, и пока что это работает. Это главное — потому что люди и так замечают ее усталость, и не нужно, чтобы замечали что-то большее.
К счастью, пока что условия позволяют Холдо задержаться здесь — здесь она нужна.
Они бы справились и без нее, но это было бы сложно. Лея ценит подругу не за умение вести войну, а за способность возвращать с нее людей.
По смотрит на вице-адмирала Бусики-Браслетики с тем выражением лица, с которыми люди обычно смотрят на самоубийц: недоверие в его взгляде мешается с ужасом и даже, можно сказать, легкой паникой. Ему даже требуется несколько мгновений, чтобы в принципе убедиться, что он услышал правильно — вон и генерал Органа поддерживает свою подругу. По все еще медлит. Ну. Ну, допустим. Теперь его сложно обвинить в чем-либо, да? Он не подставляет свое непосредственное начальство?
Несколько мгновений проходит, и По, вскинув брови, пожимает плечами и убирает замешательство со своего лица. Нет, ну раз велено. Кто, что называется, он такой, чтобы противоречить сразу двум женщинам сразу.
По делает несколько шагов к столу и достает из-за спины коробку. Поставив ее между генералом и вице-адмиралом, он вынимает из кармана обычный нож для резки бумаги — дожили; справедливости ради, он чего только в карманах ни таскает, начиная с изоленты и заканчивая пачкой печенья и лазерной указкой для детей — и аккуратно вскрывает свой груз. Только перед тем, как положить нож обратно в карман и открыть коробку, оглядывается на вице-адмирала с тем же самым выражением лица, мол, вы точно уверены? А сейчас? А теперь?
В коробке, разумеется, оказываются лаки. По проявляет чудеса владения своим лицом и только отступает чуть назад. Честное слово, есть моменты, ради которых стоит жить.
Например, вот этот.
— Ваши лаки, мэм, как вы и просили, только что с корабля, — вежливо говорит он вице-адмиралу Бусики-Браслетики.
Паузу По держит мастерски: молчит, ставит коробку, достает нож. Всего лишь распечатав коробку, убирает его — все снова становится чуть более скучным.
Он говорит про лаки, и Эмилин, поняв, кривит лицо.
— А, — говорит она. — Да, вы были правы, коммандер. Лучше бы было генералу об этом не знать.
Получился бы замечательный сюрприз, лучший из возможных — если все получилось. Но она действительно говорила, что посылка ей нужна немедленно, как только корабль с ней приземлится на Крайт. Просто совпало, ничьей вины тут нет. Возможно, звезды тоже пытаются объединять людей в созвездия и сталкивают тех, кто им нравится рядом, вместе снова и снова.
— Останьтесь пока, — говорит она По, притягивая к себе коробку. Эмилин осторожно вытягивает их, стараясь не нарушить последовательность, ставит в те же два ряда и внимательно и пристально осматривает каждую бутылочку.
Среди них есть очень красивый глиттер, два шиммера, один светло-зеленый лак — когда-то у нее были такие волосы, потому он сразу напоминает про юность — о котором точно она не может сказать, неплохая слюда и просто невероятный синий лак-желе, который нужен Эмилин немедленно и навсегда. Она уже видит, какой он будет — как галактика, нанесенная на ногти, с россыпью звезд на разной глубине.
Но берет она зеленый и его же наносит на безымянный ноготь поверх полупрозрачного сиреневого, который на ней теперь. Эмилин помахивает рукой — сказать что-то точно можно будет только когда тот высохнет, а не прямо сейчас.
— Тауш Дор дал о себе знать. Мне кажется, это хорошая новость.
студентка младшей легислатуры, агент альдераанского Восстания
генерал Первого флота Новой Республики, уставшая мать любящих детей, главная по сомнительным переговорам
Лея приподнимает бровь, глядя поочередно на По и на Эмилин — что характерно, с практически одинаковым выражением лица, меняющимся едва ли на полтона, — и складывает руки на груди.
Вздыхает.
— Спасибо, По. Кажется, это действительно достаточно срочно, — коротко улыбается она, после чего переводит взгляд на Эмилин. — И что нам говорят лаки?
К подобным шарадам она привычна — и она доверяет Эмилин достаточно, чтобы знать, что она не станет тратить ресурсы Сопротивления — достаточно скромные ресурсы, по правде говоря, — на свои прихоти и заказы с какого-нибудь сайта в голонете.
Лея нисколько не сомневается, что парочку — если не всю коробку — Эмилин оставит себе, когда они закончат, но, вообще-то, это гениально.
Или близко к тому.
Кто станет обращать внимание на коробку лаков, если все они обычные, нормальные, не отравленные, не содержащие химикатов или других признаков оружия массового поражения, — словом, Лея в душе не представляет, что означает эта последовательность, поэтому выжидательно смотрит на Эмилин.
Но перед этим переводит взгляд на По.
Вздыхает.
Ничего не говорит, но смотрит выразительно — и с едва заметной смешливостью во взгляде.
Ох, коммандер.
Вице-адмирал Бусики-Браслетики соглашается с ним, и По делает мысленное «ауч», а потом мысленно же радуется — правда, уже и сам не очень понимает, чему именно: своей правоте? — и внешне остается совершенно спокойным. Ну, настолько спокойным, насколько может в данных условиях. Холдо велит ему остаться, и По так и остается стоять, не очень понимая, зачем он им здесь. Ну. Вряд ли коробка лаков содержит какие-то тайны вселенной? По максимально аккуратно переводит взгляд с вице-адмирала на генерала. Обе они не кажутся удивленными.
В какой-то момент По даже посещает мысль о том, что его разыгрывают. Во всяком случае, то, как вице-адмирал Бусики-Браслетики мажет лак на ноготь и будничным тоном сообщает про Тауша Дора, которого он сдал — и это больно колет его между ребер — никак не увязывается вместе. Верно, По застал какой-то обрывок разговора. Ведь так? Ведь так же? Он едва заметно закусывает губу, пытаясь разобраться в том, что происходит. Вот, например, генерал Органа спрашивает, что им говорят лаки. Точно так же, как им что-то должны говорить звёзды и чай с Гаталенты, если верить вице-адмиралу Бусики-Браслетики.
Да точно разыгрывают.
Вон и генерал Органа смотрит на него как-то — По не может подобрать точного описания, как, но он бы так смотрел на ребенка, который не может угадать, что у него в руках за спиной.
О ужас, он уже даже сравнения проводит с детьми.
Во что превратилась его жизнь.
По тихо вдыхает и медленно выдыхает, смотрит на вице-адмирала Бусики-Браслетики и терпеливо ждет. Если это шутка и розыгрыш, то достаточно жестокие. Не могут эти две женщины не догадываться, что упоминание имени Дора заставляет его чувствовать. Хорошо, что сейчас основную часть стыда перекрывает замешательство. За замешательство По цепляется всеми силами.
Лея смотрит на нее, потом на По, потом еще раз на По. Эмилин смотрит на свой ноготь. Этот салатовый — очень важный салатовый, и она хочет знать, хорошие новости может передать, или очень хорошие. Можно было бы перенести все подальше от Леи, а потом отправить к ней По доложить. Возможно, ему будет приятно передать именно эти новости. Возможно, нет. Он гордый, сложный человек. Эмилин знает о нем точно то, что, не зная наверняка, входит ли в его представление о своих, в сложные моменты предпочла бы держать его подальше от себя. Пока что она не знает этого. Но пока и момент не такой уж сложный.
— Пока лак сохнет — хотя уже и теперь видно, что он матовый, конечно — я объясню. Тауш Дор — большой ребенок, которому не хватает приключений.
Ора улыбается. Сама Эмилин отчасти такая же, но она скрывает это намного лучше.
— У нас с ним разработаны коды на разные случаи жизни, и когда осиальные, менее безопасные и более очевидные каналы молчали, я решила, что он наверняка использовал самый несертезный, но самый надежный. У лаков есть цвета, оттенки, текстуро и блесточные характеристики. Все вместе эти параметры создают огромный набор возможных.кодов и смыслов. И теперь...
Она смотрит еще раз на ноготь — матовый, конечно же — и улыбается. Очень, очень хорошие новости.
— Этими лаками Тауш Дор сообщает, что он жив, цел, сбежал до того, как за ним пришли — этого тут не сказано, но вероятнее всего, у него есть свои люди и в Первом Ордене. Мне это не очень нравится, но в этом случае нам всем очень повезло, что они есть. Он прячется, тут указано место. И главное — он готов продолжать. Отличные новости — и хорошая работа, коммандер Дэмерон.
студентка младшей легислатуры, агент альдераанского Восстания
генерал Первого флота Новой Республики, уставшая мать любящих детей, главная по сомнительным переговорам
Блесточные характеристики веселят Лею больше всего — но если она это скажет, возможно, ей придётся объяснять всю шутку, а это будет не долго, но и не смешно.
Поэтому она кивает — и озвучивает другую шутку — потому что код в лаках и в самом деле прекрасная идея, и зачем ее менять.
— В следующий раз продумайте над помадой, — она улыбается уголками губ, смотрит на них обоих по очереди. — Это и в самом деле прекрасная новость. И отличная работа. Спасибо, По.
Она коротко постукивает пальцами по столу, заглядывает в коробку, постукивает пальцами снова.
— Думаю, нам не помешает наладить с ним более взрослое сообщение, — она хмыкает, качает головой. — Но пока что не пытаться найти.
До тех пор, пока на базе Сопротивления находится Кайло Рен, Таушу Дору делать здесь нечего.
Во-первых.
Во-вторых, не стоит вытаскивать человека из того места, где его не может найти ни Сопротивление, ни Первый Орден.
Это причинит только лишние неприятности и сложности.
И неприятностей, и сложностей им пока хватает сполна.
По вынужден признать, что он окончательно запутался. После того, как вице-адмирал начинает объяснять, это больше не походит на розыгрыш, и он уже не знает, что и думать. Код из лаков? Серьезно? Тауш Дор жив? Откуда они вообще знают друг друга? По не может удержаться от слегка недоверчивого выражения лица, пока слушает это все. Генерал или очень хорошо подыгрывает вице-адмиралу, или та действительно говорит правду. И зеленый матовый лак что-то значит, и это что-то — хорошие новости для них.
Каким-то образом По даже заслуживает похвалу.
Отчего-то это раздражает его даже больше, чем этот розыгрыш-не-розыгрыш.
— Я ничего не сделал, — говорит он, переводя взгляд с генерала на вице-адмирала. — Только сдал его и усложнил нам всем жизнь. Меня не за что благодарить.
По хмурится и торопится заткнуться, прикусить язык для верности. Он верит в проницательность начальства, но все же это не повод вытряхивать перед ними свою душу и показывать, как это ест его до сих пор — вся его ошибка от и до, которой было так легко избежать. Легко — и невозможно. Нет такой вселенной, в которой он не сунулся бы за Рей. И он сомневается, что есть такая, в которой это удалось бы провернуть без последствий для них всех.
Смешно, конечно, что Рей теперь жива-здорова и на базе. И даже криффов магистр Рен на базе. До сих пор живой, и это просто чудо. Если бы не слова Рей, возможно, По всерьез задумался бы о второй ошибке — «ошибке» — и на этот раз испытывал бы по этому поводу гораздо меньше угрызений совести после. Он решительно выметает эти мысли из своей головы. Каждый раз, когда он думает о Кайло, все внутри него приходит в раздражение. Тем большее, чем дольше он думает.
В исключительных случаях вроде этого думать действительно вредно.
По крайней мере, его ошибка стоила им всего двух спонсоров вместо трех. Это не делает ее легче или ситуацию — приятнее. Или его стыд — меньше. Но хоть что-то. Вон, генерал с вице-адмиралом рады, получив хорошие новости. Наверное, ему тоже стоит порадоваться. По продолжает хмуриться. Благодарность за то, что притащил криффову коробку от ангара досюда, выглядит почти как насмешка, как бы он ни пытался думать об этом иначе.
По все еще считает, что куда больше пользы мог бы принести в небе или, во всяком случае, где-то там, вне базы. На настоящем задании. Не среди детей, посылок и шифрованных лаков вице-адмирала Бусики-Браслетики. Не там, где он никак не может исправить свою ошибку и сделать что-то действительно полезное.
На Лею Эмилин смотрит с неодобрением. За звездный лак в некоторых уголках галактики готовы убивать — а она говорит про более взрослое общение.
Неодобрение становится еще более заметныи, когда она переводит взгляд на По. Ни дети, ни жизнь базы не отвлекают его от чувства вины и жалости к себе. И то, и то, не будь он отстранен от полетов, могло бы быть очень опасным. Любые обвинения человек может вынести спокойно — кроме своих.
— Что касается сдачи — Тауш Дор скорее скажет вам спасибо за то, что жизнь его стала интересной. Все наши спонсоры знали, с чем имеют дело и чем это все может для них обернуться. В принципе все, кто здесь — кроме ваших детей — знают это. Сопротивление — вопрос и дело выбора. Что до остального — вы нашли лаки, коммандер, организовали их доставку — и все это было незаметным. Со стороны лаки не связать с кем-то важным. Здесь никто, кроме нас троих, не знает о том, что они значат. Не все решается в небе и не всегда для этого нужно быть героем.
Эмилин говорит, но не рассчитывает всерьез, что По прислушается или хотя бы попытается сделать это. Он наверняка из тех, кто верит делам, а не словам. Но подвергать кого-то риску ради этого она не станет, значит, остается ждать, пока жизнь не научит его лучше.
— Я сделаю несколько скачек на ближайших бегах, чтобы Дор знал, что сообщение дошло. Но без крайней необходимости общаться мы больше не будем. Вряд ли его ищем мы одни.
студентка младшей легислатуры, агент альдераанского Восстания
генерал Первого флота Новой Республики, уставшая мать любящих детей, главная по сомнительным переговорам
— Бесконечно удивлюсь, если выяснится, что его ищем мы одни, — Лея хмыкает, вздергивая бровь, и опирается о стол, заглядывает в коробку с лаками снова. Качает головой — нет, системы она не понимает, но это и к лучшему. Возможно.
Она предпочитает более «серьезные» способы связи — но здесь Эмилин и Таушу не откажешь в изобретательности и определенном чувстве юмора.
Блестящая задумка, ничего не скажешь.
— Послушайте вице-адмирала, По, — переведя взгляд на коммандера, складывает руки на груди. — И не спорьте. Подозреваю, мы пока что не похожи на тех, кто хвалит, лишь бы похвалить. Подобные поступки, знаете ли, ведут к деградации и разложению, — она насмешливо фыркает — эта фраза совершенно не в ее духе, — но смотрит по-доброму. — Подумайте об этом.
Опускается обратно в кресло, сдвигает коробку к Эмилин.
— Тогда я жду новостей со скачек. И, коммандер, — снова переводит взгляд на По. — Вы отлично справляетесь с детьми. Продолжайте в том же духе. И если это все, — она обводит взглядом присутствующих, — думаю, можно возвращаться к делам. Вице-адмирал? Коммандер?
По не закатывает глаза на спич вице-адмирала Холдо только потому, что за последние восемь суток его терпение закалилось настолько, что взрослым прошибить его теперь фактически невозможно. Во всяком случае, пока взрослые не просят сок, не исчезают в неизвестном направлении в середине разговора, не считают пердящие звуки вершиной юмора, не передразнивают каждое его слово. Не пытаются разговаривать с ним на выдуманном языке. Не упрямятся и не канючат. Взрослые, на самом деле, вообще отличные люди. Их, конечно, нельзя поставить в угол в воспитательных целях, но По не занимается такой ерундой и с детьми тоже.
Удивительно, что генерал Органа считает, что По хорошо справляется с детьми. Она в курсе, что он регулярно теряет их на базе? И это еще самое нестрашное, что приключалось с ним и детьми до сих пор. Но этого вслух По, разумеется, не озвучивает. Кажется, ему вообще лучше в присутствии этих двух помалкивать во избежание новых вдохновленных тирад об Уроках, Которые Ему Необходимо Выучить.
Честное слово, как будто ему лет пятнадцать.
— Мэм, — вежливо склоняет голову По.
Кинув взгляд на вице-адмирала Бусики-Браслетики, он идет к выходу и, открыв дверь, придерживает ее, готовый ждать, сколько потребуется, чтобы пропустить начальство первой. А потом, когда Эмилин Холдо уже не сможет его услышать — пасть на колени и взмолиться, чтобы генерал Органа забрала его обратно от этой ужасной женщины. Но нет, конечно, нет, ничего подобного он делать не будет. Криффовы лаки оказались чем-то полезным, за что он заслужил похвалу, с ума сойти — но и это не беда. В один не очень хороший день Сопротивлению вновь потребуются опытные пилоты, а не мальчики на побегушках, и По дождется этого момента, не изменяя своей гордости, чего бы ему это ни стоило.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [25.V.34 ABY] Гадатель не знает своей судьбы
